Он улыбается краем губ незаметно для большинства любопытных глаз, отчётливо выдавая смешок. Наверное, прислушиваться к окружающей тишине уже вошло в мою привычку. Иногда он говорил очень тихо, казалось бы, сам с собой, и мне действительно приходилось напрягать слух, пытаясь разобрать хоть одно слово.
— Моё предложение ещё в силе.
— Ты знаешь ответ. Жить вечно — это самоубийство. Наше существование тем и уникально, что имеет логическое завершение, а не бесконечные скитания среди руин мира. У вечной жизни, по сути, нет ни конца, ни начала — ничего нет. Ни муки, столь ярко описываемой в книгах, ни восторга, воспеваемого в подростковом кино. Тебя уничтожат, Нелли, уничтожат точно также, как и всех остальных.
Меня едва хватило на хриплый и тихий ответ:
— Я приняла решение… и я выбрала…
Солнце больно обжигало приоткрывшиеся глаза, словно поздравляя с добрым утром и приводя меня в чувства после пробуждения. — Ну вот опять… пятый раз за ночь! Сколько можно-то?.. Я посмотрела на время и тут же спрыгнула с кровати. — Я должна была проснуться еще 10 минут назад! — я проверила телефон и убедилась, что он стоял на беззвучном, часы показывали девятый час утра — еще есть время. Хоть времени и оставалось мало, при параде я быть любила: в гардеробе с успехом было найдено платье с широким вырезом на спине и туфли, а контуры лица подчеркнуты легким макияжем. Сегодня тот день, когда я не должна испортить что-либо своим волнением: сестра выходит замуж. Я тихо выдохнула и быстро смахнула нужные мне бумаги и вещи в сумку. Прибыв на долгожданный праздник и увидев взволнованную сестру, я сдерживала первые слезы счастья. Приталенное платье бежевого цвета развивалось и поднимало в воздух рукава подобно крыльям. Такая красивая, восхитительная. Сестра единственная кто для меня был примером для подражания. Не так давно мы шли вместе в шоку за ручку, с ней я знала что меня никто не посмел бы обижать. Именно Грета научила меня ставить себя выше чужой гордости, не отступая от своих целей. Иногда я злилась на себя, что не могла походить на нее куда больше чем могла" хорошо что подростковый нрав, перешел дорогу, и я теперь с легкостью и счастьем бьющимся ходуном в груди, могу увидеть как она становится счастливой. — Грета сияет от счастья. Она теперь по настоящему счастлива и причина этому не свадьба, а Дима. Он добавил в ее жизнь те самые краски… По-другому не могло быть! — я отдала сестре некоторые документы, и она крепко обняла меня, одарив блестящей улыбкой. Мне казалось, что в душе она умирала от нетерпения сменить девичью фамилию и расстаться с частью нашего прошлого. Грета, приобняв меня, ласково прошептала, задавая глуповатый вопрос: — Юнона, ты злишься? — На что? — я легко приподняла бровь и смущенно улыбнулась. — Совсем не понимаю, о чем ты говоришь. — Часто ведь так бывает между сестрами, — невеста усмехнулась, — Если ты считаешь, что мы поторопились, скажи мне сейчас — Грета повела взгляд на прибывших гостей. «Неужели, ты хочешь сбежать?» — невольно пронеслось у меня в голове. — Почему ты так решила?! Вы уже четыре года вместе, я очень рада за тебя, ты наконец-то обретешь свое счастье, Грета-а! Дима уважает каждое твое желание, и личные границы. — И я бы хотела, чтобы ты тоже однажды обрела свое. Не важно кто" Мужчина или Любовь не сделает тебя счастливее, пока ты сама не обретешь любовь к себе Юна... о чем я тебе всегда говорила? " Любовь спасёт этот мир, даже ели мир ее не достоин. — Ты знаешь, что мне не зачем. — пожав плечи, ответила я, наверно, соврав. — Что ж, всему свое время, — хитро подметила Грета, — ладно, нам срочно пора ко всем! — на ее лице снова появилась широкая улыбка, а глаза обворожительно сощурились. Сестра была так прелестна, что мне было сложно оторвать от нее взгляд. Затихшее волнение гостей. Никто не отрывал взгляд, наблюдая за торжественным событием. Зазвучал сладостно «Свадебный марш» Вагнера. Мое волнение растекалось подобно льдинкам на солнце. Отец жениха проводил Грету до алтаря. «Мне так противно осознавать, что если бы наш отец был в живых, он бы разрушил свадьбу… Интересно, мама бы была за нее рада так же сильно, как я сейчас?» Священник, произнеся молитвы, опустил шум в зале, обращаясь к жениху и невесте, и приглашённым: — Сегодня! Самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Это — создание семьи — начало доброго союза двух любящих сердец. С каждой высказанной речью регистратора, отпускала порхающее волнение на свободу. Я подняла взгляд на церковный купол, смотревший на всех мозаичный витраж. «Глаза божьи наблюдают и защищают». Я не была никогда покровителем веры и бога, но в такой особый день я молюсь об их счастье настолько, что желаю Грете не почувствовать и капли тех слез, которых проливала мать, будучи замужем за нашим отцом. — Господи, сохрани их, умоляю, от греха нашего родового. — сложив вместе ладони у груди, прошептала я, не верующая в бога. Подающая надежды в него. Ушедшее молчание превратилось в захватывающее ожидание. Жених и невеста обменялись кольцами, заиграла музыка Лоэнгрина. Брак теперь зарегистрирован. Когда молодожены воссоединились в нежном поцелуе, послышались аплодисменты и радостные возгласы, кто-то запустил хлопушки, кто-то подбрасывал в воздух рис и белые лепестки роз. После официальной части все присутствующие поехали кататься по городу и делать многочисленные фотографии на память. Вечер наступил незаметно быстро, и молодожены с гостями добрались до ресторана. Тосты, огромное количество поздравлений и пожеланий про здоровье, счастье и вечную любовь от родственников мужа и друзей. — Похоже, волнение утомило меня. Уже мечтаю поскорей убежать от шума, закрыть глаза и призвать сон. — пробурчала я, закрывая за собой дверь в уборную и промачивая виски прохладной водой. Стало намного лучше, чувствую прилив сил и поднимаю голову к винтажному зеркалу в медной окантовке: — Теперь я сама у себя осталась. Сестра вышла замуж, а я теперь почти одна… — похлопав себя по щекам, заставила их порозоветь. — Так намного лучше, бессонные ночи и целый день на каблуках сделали свое дело, — я чувствовала себя слишком плохо. Не помню, чтобы у нас было так жарко в последнее время. Кажется, слабость возвращается, стоит сбежать домой. Вернувшись в банкетный зал, я предупредила сестру, что сильно притомилась и собралась ехать домой на такси. Долгие прощания со всеми гостями заставили меня чувствовать себя виноватой перед Гретой: сестра уезжает одной из первых, где такое вообще видано? Через час я уже была дома. С огромной отдышкой поднимаясь по лестницам на свои этаж, убедилась в надписи на дверях лифта «Не работает!» и пару раз прокляла себя за то, что надела эти дурацкие туфли, а не удобные кроссовки. Облокотившись о стену, я открыла дверь и сразу избавилась от каблуков, игнорируя свежие мозоли, набрала номер сестры: — Грета, я дома. — Хорошо. Слушай, ты завтра работаешь? — Ох, нет, я взяла отгул, — закатывая глаза, — если, конечно, мне его позволили. Думаю, что мне нужно будет отойти после твоей свадьбы. Восемь часов на каблуках стояла! — и мы рассмеялись. — Все равно приходи на второй день празднования свадьбы. Меня сейчас полноценно признанный муж познакомил с его другом. Он такой очаровательный, тебе понравится, — хитро намекнула Грета. Она уже пыталась меня знакомить с разными дружками своего возлюбленного или его родственниками. — Сегодня вышла замуж сама и уже сватаешь меня? Ты стареешь! — съязвила я, прижав телефон к щеке плечом, и быстро вошла в ванную комнату. — Не сватаю, а помогаю поделиться любовью! Ладно, отдыхай, завтра все обсудим. — Доброй ночи. — отрезала я и отключилась от звонка. Отложив телефон, я быстро приняла душ и убежала к себе в спальню, оставив за собой мокрую дорожку следов. На мою постель упал покрасневший свет луны, не видный никогда прежде. «Неужели редкое полнолуние?» — подумала я, ложась на кровать и укрывая тело плотно набитым одеялом. Сон настиг меня быстро и беспроблемно. Мой мозг не тревожился из-за странной тени за окном, что периодически испарялась, или шорохов из коридора. Сейчас мне слишком хотелось спать и не обращать на это внимания.— Помогите! Помогите кто-нибудь! — Не испепелилась? Твои отпрыски тебя под землей заждались! — Я… умерла?
Проснувшись в ужасном состоянии и холодном поту, я вспомнила очередной кошмарный сон. Я поспешно встала и направилась к балкону: мне так не хватает свежего воздуха. Словно его украли. Открыв балконную дверь, я заметила, что ближайшее к постели окно было открыто настежь. Шагнув вперед, я наступила на осколок пустой разбитой банки из-под заготовок. Стопа загорелась острой болью и из пятки побежали капельки крови. — Как же жжёт! Черт, неужели ночью был такой сильный ветер? Вдруг на тумбочке завибрировал телефон, оповещая о новом СМС. Попрыгав на одной ноге до кровати, я запрыгнула на нее и закусила губу, рассматривая повреждение: еще пару недель точно буду хромать. Я взяла телефон и также на одной ноге попрыгала в ванну промывать рану. — Антонина, я вас слушаю! — я набрала своего работодателя, которая мне звонила утром и недавно отправила мне сообщение. — Юнона, занятая ты наша! Премногим напоминаю, что выходные экстренно окончены! Жду через час. Разберите все оставшиеся у Бардовского на рабочем столе документы и составьте соответствующие протоколы. Я уезжаю на три дня, чтобы завтра же все было готово! Я жду результатов! — Что значит экстренно окончены?! — неужели эта старая лиса издевается надо мной? — На то и значит! Трое сотрудников из нашего отдела были отправлены на другую точку. Не переживайте так! Ваши рабочие отпускные будут оплачены и перенесены. — Всё будет сделано, — они же обещали мне три выходных дня! Гнилой Бардовский точно мне мстит за ту пощечину. Поджав нижнюю губу, я пробубнила: — Неужели он серьезно решил, что я позволю ему шлепать меня по заднице, приняв это за шутку? Господи, Юна, тебе бы найти новую работу! Решив, что открытое окно не стоит особого внимания, я начала собираться. Телефон продолжал вибрировать и быстро заставил меня отвлечься от спешки: — Скоро приедешь? Или у тебя сильнейшее похмелье? — пролился слегка пьяный смех сестры. Ее голос давал понять, что она ждет меня. — Не могу, извини. Сегодня вызвали на работу, чтобы я доделала незаконченные дела коллеги. Ты же понимаешь, я не могу закрыть на это глаза. — Ох, взялась за старое… Они уже два месяца пользуются тобой, ты для них — общественная тряпка для грязных пятен! Хорошего тебе дня! И не забывай: скоро твой день рождения! Моей сестренке исполнится двадцать один! А зная тебя, могу сказать, что ты совершенно об этом забыла. Я поражаюсь. Ты никогда не забудешь про день рождения двоюродной тети, а свое выкинешь из головы, как ненужную информацию! — Грета, пойми меня. Я не люблю этот праздник. И на то есть веская причина, — заматывая ногу бинтом, ответила я. Уже хотелось побыстрее закончить этот разговор. — О-ой! Ты не виновата в том, что случилось с родителями, пойми уже! Жизнь не стоит на месте! И ты не можешь всегда сидеть в четырех стенах. Думай над этим, Юнона, а мне нужно идти к гостям. До вечера, лучик. — Повеселись там. Я поставила на беззвучный телефон и положила его в сумку, после чего взглянула на свое отражение в зеркале. Мой взгляд остановился на маленьком шраме на шее, напоминающем хвост змеи. Я ненавидела его и считала собственным проклятием, а день, когда появился этот шрам, навсегда остался самым ужасным в моей жизни. Маленькая отметка на шее стала напоминанием о той боли на всю жизнь: наши с Гретой родители никогда не отличались особой любовью; мы жили в хорошем достатке, однако это не мешало родителям нас ненавидеть с каждым годом все больше. Например, кормить нас совершено отказывались, только благодаря родственникам, которые заезжали в гости и оставляли еду, и рано научившейся готовить примитивные блюда Греты мы не оставались голодными. В один весенний день, на мой день рождения, отец в очередной раз слишком много выпил и поехал рассудком: он, будучи в гневе, разбил об стену возле меня пустую бутылку, один из крупных осколков отлетел в меня. К счастью, соседи услышали крики пьяного отца и вызвали полицию, а потом и скорую помощь. Благодаря им, я не умерла от потери крови и обошлась шрамом. После этого случая, родителей арестовали, и в дом нагрянула служба по защите прав детей. Никакие связи не помогли. Вскоре они лишились родительских прав, а я и Грета отправились к бабушке и дедушке, которые нас и воспитали. Сейчас я, возможно, понимаю причину ненависти родителей к нам: они поженились на взаимовыгодных для двух семейных сторон условиях, унаследовав огромную и прибыльную фирму, выписанную на какую-то землю. Наверняка участок ждет до сих пор нашего с Гретой решения. Однако, это лишь мерзкое оправдание, которое не освобождает их от заботы о нас. Но была одна вещь, о которой я не рассказывала даже сестре: однажды я нечаянно подслушала разговор полицейского и бабушки, старающихся говорить тихо. Мужчина сообщил бабушке, что родители погибли сразу же после допроса, в котором узнали, что я не от отца. Моя мать изменяла ему, что могло послужить их сильнейшей вражде между друг другом. Причин их скоропостижной смерти я не знаю, но, наверно, это просто самоубийства, хотя мне слабо в это верилось. Что-то убило их, и я это знала. Но что? — загадка. Оставив прошлое позади, двигаясь вперед, держась за новую жизнь, я теперь всегда стремилась думать позитивно, даже если трудности настигали меня. Покрутившись у зеркала еще пару минут, я взяла маленькую сумочку, поправила волосы и, решив, что все идеально, вышла из дома. Будучи на работе, окруженной стенами в виде документов, ничего не ладилось с моей продуктивностью: всю ночь меня мучил какой-то странный сон, из-за чего дико хотелось спать. И каждую ночь одно и тоже, целая неделя, ставшая кошмаром, даже во сне. Несправедливо. Наконец закончив с кипой бумаг, я решила прогуляться: погода на улице стояла просто волшебная. Я шла не спеша, разглядывала витрины и думала о своем. Вскоре на улице стемнело, во многих магазинах и домах выключился свет. Маленькие улочки между собой вызывали испуг своей мрачностью и неизвестностью. В этом городке всегда была атмосфера мистического холода. Вскоре я и дошла до своей улицы. Тут меня ждала очередная странность: на улице не было ни одной живой души, все фонари были выключены, в домах также не было света. Неужели уже так поздно? Но почему и фонари выключены? Проблемы с электричеством? Полная темнота накрыла меня пространством, я с трудом могла разглядеть даже саму себя. Дав обещание больше не смотреть так много документальных фильмов, пробегая, зашла в дом. Здесь не работал ни светильник, ни забытый лифт. Сильно поежившись от странного предчувствия: «Не день, а одни нервы. Тебе двадцать, Юнона, а ты, как ребенок, темноту побороть не можешь». Пришлось воспользоваться слабым фонариком на телефоне. В детстве я боялась темноты, поэтому старалась всегда носить с собой небольшой фонарик с наклейкой Барби. Он так и остался со мной, ведь страх меня не покинул, а поглотил полностью, но я уже им не пользовалась из-за севших в нем батареек. Он остался просто памяткой о детстве и моей беспомощности в темноте. Направив на ступеньки впереди свет от телефона, я быстрым шагом пошла на свой этаж, жалея о том, что живу так высоко. В школе меня прозвали «трусливым гадким котенком». Всем вокруг казалось странным то, что я боюсь всего подряд: темнота, гроза, собачий лай, подозрительные люди, сильный ветер, внезапный шум. Потому Грета сильно волновалась перед свадьбой, понимая, что оставляет в квартире меня, — идиотку, — наедине со своими страхами, один из которых развился в острую некрофобию — боязнь темноты. Оставалось пройти буквально пару ступенек, и ад прекратится. Когда свет фонаря выхватил в темноте черные, как уголь, мокасины и такого же цвета брюки, сердце моё застучало быстрее, я начинала паниковать, медленно подняла луч света: на меня уставились пронзительные темно-алые глаза. Внезапно неизвестный отшатнулся и, обгоняя меня, помчался вниз по лестницам, будто насквозь меня. Я не смогла выдавить ни слова, голос пленился дрожью. В эту же секунду в холле включился свет. Вздрогнув от неожиданности, я поспешила в квартиру. Я торопливо повернула ключ в скважине и заперла за собой дверь. Включив свет во всех комнатах, я поставила чайник и села за стол. Давление поднималось, руки неприятно тряслись. Я достала таблетки и запила их теплой водой. «Что это за тип сейчас был? Маньяк? Псих? Нет, возможно, просто жилец! Мне нужно прийти в себя, я слишком долго находилась в темноте. Может, Грета права? И мне действительно стоит вылечить это, пока все не зашло слишком далеко? Чувство беспомощности вызывает отвращение…» Немного успокоившись, я взяла себя в руки и включила комедийный фильм, заставляя себя принять ужин, не откладывая, и написала сестре в надежде на собственное убеждение. — Тебе нужно меньше смотреть жуткие передачи, лучик. У тебя просто разыгралась фантазия. — Никакая не фантазия! Я стопроцентно уверена, что этот человек кого-то искал. В крайнем случае, он стоял у моих дверей. — Может, тебе стоило просто спросить? — Я пыталась, но меня словно парализовало, я не могла и пискнуть. Этот взгляд… — в голове промелькнуло лицо мужчины, кожа отдалась мертвым холодом. — Только не говори, что ты влюбилась, — стараясь вызывать смех, написала Грета. — Ты шутишь?! Если да, то шутка отнюдь не смешная. Это были странные чувства, может, волнение… Последствие того, что болезнь ухудшается? — Тебе нужно наведаться к врачу. Если хочешь, на выходных мы сделаем это вместе, я уверена, так тебе будет намного легче. Ложись спать. — Хорошо. Доброй ночи. Я легла в постель, оставив свет в коридоре и включенный ночник, выпила прописанное снотворное и быстро заснула. Ржавый скрип двери раздался во всем подъезде громким эхом. Старик, на этаже ниже, открыл дверь, чтобы увидеть источник, накуривавший сигаретный дым. — Я не понял, кого носит в два часа ночи? Прикрытые глаза капюшоном, уставлялись наплевательски в стену. Хозяин квартиры уверенно шагнул: — Опять наркоманы, твою мать. Да сколько уже можно! Эй вы, убирайтесь! Неизвестный подошел к деду и, коснувшись его плеча, резко развернулся и перерезал горло: несчастный не успел отреагировать как-либо. Гранатовая жидкость полилась вниз по лестнице. Обладатель красных глаз достал из кармана мужчины ключ от квартиры. Оставив труп, он зашел в помещение и позвонил в скорую помощь. После он вытащил сим-карту, сломал ее пополам и вставил свою. — Ты задержался. Какие-то проблемы? — Я вырубил пробки в доме, но по какой-то причине свет снова включился. Я не справился, нужно больше времени. — прохрипел мужчина, поправляя запачканную кровью куртку. Теперь ее оставалось только сжигать, чтобы не оставить улик. Убийца недовольно хмыкнул. — Ты где сейчас? — донесся из динамиков низкий голос. Мужчина подошел к окну и облокотился о стену, аккуратно перебирая пальцами желтые мятые занавески. — В квартире соседа снизу. — он снова хмыкнул и посмотрел на ботинки. — Может, мне стоило самому этим заняться? Обычно ты не берешь подобные миссии. В чем подвох? — У тебя задача поважнее. Провалишь — точно без рук оставлю. — Понял-понял, Хищник, не злись. А девушку обязательно брать живой? — Несомненно. От мертвой не будет никакого толку. — Значит, переходим к плану Б? — Завтра в час ночи сообщи Льву, чтобы он подогнал машину. Я лично займусь жертвой, твоя задача — близкие ей люди. Если кто-то, по моему мнению, будет мешать, я дам тебе знать. — Вас понял. Убийца резким движением открыл дверь на балкон и вошел на него. В комнате девушки горел тусклый свет. — Такие огромные бабки готовы отдать за подобное поручение. Видно же, что она не из состоятельной семейки. Босс решил поугарать над нами? В чем прикол? Кто ты такая?