My beloved brother

В завораживающих полутемках спальни глаза Сюичи, что смотрели за любым его движением, были непозволительно великолепны. С искрой, что представляла собой отражение от мелкого пламени зажигалки, с интересом, вызванным наблюдением за тем, как Кагехара поджигает одну свечу за другой. Он медлит, растягивая данный процесс, ведь торопиться им всё равно некуда. Весь оставшийся вечер они проведут лишь друг с другом. Парень зажигает последний фитиль и откладывает зажигалку подальше с тихим цоком пластика об деревянную тумбочку. Каге снова заглядывает в братские очи, единственные, в которые он хочет смотреть каждую минуту, и видит там всё то же любопытство. А ещё некий страх? Он не часто удосуживается посвятить Сюичи в свои планы на ночь. Школьная форма, одинаковая на них обоих, неприятно шуршит и сковывает движения. Кагехара небрежно снял свой галстук и расстегнул пиджак ещё когда зашёл за порог их квартирки, пока Сюичи полусидел на кровати при полном параде. — Зачем, — его голосок, тихий и нежный, как капающий на землю дождь, разбавляет тишину комнаты. — Тут столько свечей? Столь ожидаемый вопрос, который Сюичи задавал полчаса назад. И на который Каге не хочет отвечать до сих пор, потому молча улыбается уголками губ. — Сюичи, ты умный мальчик, — он нависает над лицом брата, отчего тот опускается головой на кровать, но не прерывает зрительного контакта. — Может, сам догадаешься? — У меня есть предположения… Глаза опускает в пол, щёки — в краску, губы робко скрываются под ладошкой. — Нет-нет, не отвлекайся на это сейчас. Кагехара берет его за кончики пальцев, отводя руку от смущённого лица. Сюичи заново поднимает взгляд из-под опущенных ресниц, безмолвно вопрошая, как делает всегда. Каге целует губы любимого брата впервые за заканчивающийся день, показавшийся вечностью. Они едва успели поужинать, как пришли, ведь хотелось побыстрее запереться в комнате и отдохнуть в их день рождения. Кагехара ощущает лёгкий сладкий привкус на губах Сюичи, пока Сюичи обжегся оставшейся от рамена остротой на губах Каге. Сюичи отстраняется первым, слабо мотнув головой в сторону, но надолго близнец его не отпускает: Кагехара целует во второй раз, только услышав от брата тихий глоток воздуха. Он позволяет себе прикусить, смять, лизнуть, заставляя парня под ним плыть и мычать. Каге наконец отстраняется и тут же приподнимается, снимая с себя удушающий как питон пиджак. Ткань глухо растекается по полу, заставляя пламя некоторых свечей встревоженно колыхнуться. — Может, повесишь его? Гладить потом ещё. На предложение брата можно только усмехнуться: ему сейчас далеко не до сохранности их школьной формы. — Я лучше поглажу тебя по твоему прекрасному телу. — выдыхает он Сюичи куда-то в шею без доли сомнения, наконец протягивая руки к его одежде. Каге быстро помогает брату выбраться из пиджака, кидая его на пол, как и свой. Он тянет за сине-голубой галстук, развязывает его, также отбрасывает подальше и берётся за пуговицы рубашки. — Если бы дядя увидел, — в голосе Сюичи прослеживается лёгкая дрожь. Быть может, Кагехара слишком ускорил темп, чем напугал? А может, Сюичи слишком смущён, как бывает в девяти из десяти случаев. — Он бы наругал тебя… — За что? За форму? — Каге останавливается на мгновение, глянув Сюичи в глаза. Он расстегнул половину полупрозрачных пуговиц, часть чужого тела была уже открыта его взору. — Как будто мне не всё равно, что он может наговорить. — Каге… — Тише, дорогой, ты отвлекаешься. Кагехара стягивает с себя и брата ремни, что звонко ударились бляшками об пол. — Я хочу попросить у тебя две вещи в качестве подарка. — он наклоняется к лицу Сюичи, щекоча ему щёки волосами, и улыбается. Сюичи глядит на него с немым вопросом, опять. — Во-первых, я хочу, чтобы ты поиграл со мной в игру. — Что? Какую игру… — Во-вторых, — Каге чуть щурится, приложив к мягким губам брата указательный палец. — Хочу, чтобы ты подарил мне мой первый раз снизу. — Я что?.. — парень округляет глаза в лёгком недоумении, словно не расслышал просьбы. — Ты уверен? Это же довольно больно и неприятно в первый раз. — Сюичи неожиданно садится, опускает ладони на чужие плечи и глядит прямо в лицо. — Ты думаешь, ты готов?.. Вдруг я сделаю что-то не… — Сю, я говорил, мне не страшна боль. — парень улыбается близнецу в губы, после чего мимолетно целует их. Он чувствует, что Сюичи напряжён, как никогда. — Я буду вести тебя, чтобы ты не растерялся. Сюичи думает уж слишком долго для подобной ситуации, Кагехара пользуется этим временем с пользой: расстегивает оставшиеся пуговицы чужой рубашки и тянется к своим. — Я исполню любые твои два пожелания. — добавляет Каге, так и не получая от брата чёткого согласия. — Не надо, у нас не рыночный обмен. — слова задевают парня, он останавливает чужие руки и хмурится, смотря в глаза. — Но я считаю это справедливым, разве не так? Если ты не хочешь… — Лучше помолчи. Голос Сюичи становился тише с каждым словом, заставляя напряжение разрастаться вдоль их тел и между ними словно сорняк. Кагехара любил своего брата любым, но когда он был вот таким — крышу сносило словно порывом ветра, мгновенно. Хочется посмотреть, что он будет делать. Хочется отдаться ему полностью. У Каге тянет в животе от вспыхнувшего трепета, когда Сюичи мягко укладывает его на простыни, а сам нависает сверху. Невинный подход Сюичи — его главное оружие, даже несмотря на то, что Кагехара сам не любит чрезмерные нежности. Бархатные прикосновения опаляют щёки, шею, ключицы. Рубашка Каге теперь расстегнута также до конца, Сюичи проводит пальцами по его груди и ведёт руку к прессу. — Это… синяк? Каге бегло глядит на своё тело, неохотно приподнявшись. — Какой синяк? Я ничего не вижу. Сюичи, зрячий, как кот в темноте, не верит ни единому слову и неожиданно резко, но не в полную силу нажимает на тёмный узор на коже парня под ним. — Сюичи, зачем ты… — Кагехара ощущает незначительную боль, до которой ему нет дела совершенно. Его старший брат, Саихара Сюичи, вытворяет какие-то простые вещи, от которых возбуждение поступает в каждый закоулок организма. В свете огней на свечах на лице Сюичи становится заметна привычная для него неловкость и скромность. Сюичи нервничает, конечно, он почти никогда не занимает ведомую роль, но когда это делает, относится к своей задаче ответственно. Кагехара гордится Сюичи. Много за что, это лишь одна из сотни причин. Он затаивает дыхание, когда Сюичи сам целует его. Непринуждённо, нежно, но и не совсем воздушно: чуть кусается. Каге не смог удержаться от того, чтобы притянуть брата ближе к себе, запустить пальцы в его мягкие и чистые волосы, ощутить его вес на себе, почувствовать удивление сквозь пробежавшую по его телу дрожь. Сюичи сдавленно мычит, лёгкая вибрация приятно щекотит губы. Он приподнимается, опираясь на руки и ноги, обволакивающие фигуру Кагехары под ним как силуэт на месте убийства. — Ну же, Сюичи, давай немножко ускоримся. — Каге не умоляет, но направляет. Они оба любят долгую прелюдию, смакуют каждую секунду, поэтому это может растянуться на несколько часов, но солнце скоро упадёт за горизонт, а свечи могут догореть. Стоит уже переходить к следующему этапу. Кагехара перехватывает контроль на короткий момент, чтобы остаться без рубашки и брюк и оставить Сюичи без последних. — Когда ты только в рубашке, мне так плохо и так хорошо, аж голова кружится. — парень шепчет брату на ухо, заползая руками под расстегнутую ткань, скользя ладонями по тонкой коже Сюичи. — Ты такой красивый. Сюичи не шевелится, внимательно слушает и едва дышит. — Я люблю тебя. Каге смотрит в глаза Сюичи, пока глаза Сюичи бегают по всему его лицу. Он видит яркий, алый румянец, видит отблески огня в намокших очах и видит, как парень одними губами шепчет ответ: — И я люблю тебя. Кагехаре не нужно слышать эти слова, чтобы знать, что Сюичи его любит, и тот это понимает, отчего голос его было уж очень трудно разобрать. — Так… В какую игру ты хотел поиграть? — Сюичи на секунду отводит взгляд, дыша брату в губы и чувствуя его дыхание на своих. — Ох, конечно, игра. — Каге даже забыл, что планировал, настолько увлёкся обожанием Сюичи. Он лёг на спину, смотря в чужие глаза. — Только не пугайся. От этих слов Сюичи только сильнее напрягается, ожидая от брата очередную неожиданную выходку. Он бегло оглядывает свечи на прикроватной тумбочке, словно медленно осознавая их значение здесь. — Ты же не хочешь… — Хочу. — Но это опасно! Я не могу этого сделать… Кагехара тяжко вздыхает, хмуря брови. Сюичи уговаривать слишком долго не хочется, но и упускать возможность — тоже. — Но, Сюичи… Я правда хочу попробовать… Если я сделаю это один, это будет не то, понимаешь? Их обоих раздражает, когда Каге начинает манипулировать. Сюичи это чётко видит, Кагехара винит себя, что пользуется добрым сердцем брата. — Ладно… — Сюичи бурчит себе под нос недовольства, что Каге потом будет стонать и корчиться от боли, но, тем не менее, берет одну из свечей в руку. Кагехара смотрит на небольшое пламя, немного ослепляющее, дрожащее из-за перемещения в воздухе. Он переворачивается на живот, пока Сюичи приподнялся, и обнимает подушку. Напряжение в воздухе, кажется, можно было потрогать руками. Каге мычит на прикосновения брата к своей спине, такие мягкие и невесомые. Сюичи этими невинными ласками больше успокаивал себя, чем его, это ощущалось чересчур явно. А ещё тепло от огонька было где-то совсем рядом, но и далеко одновременно. Каге вздрогнул от неожиданности, почувствовав капнувший на кожу воск, что пощекотал и обжёг своей температурой. Остыл он довольно быстро, но Кагехара уже чувствовал, как сбивается дыхание. — Мне продолжать?.. — Сюичи не видит его лица, волнуется и чувствует себя несколько потерянно в данной ситуации. — Да, пожалуйста. — выпалил Каге без раздумий, едва ёрзая под братом и ожидая ещё больше сладкой агонии. Струйка воска, не капля, растекается вдоль лопатки, и парень не может сдержать уж слишком шумного выдоха, отдалённо напоминающего всхлип. Боль, столь яркая и сильная, но быстро ускользающая, заставляла сжимать и разжимать ткань подушки меж пальцев, шумно дышать через рот и просить продолжать. Кагехара чувствует, как свободного места на его спине уже нет, а Сюичи уже использует как минимум третью свечу, и наконец просит приостановиться. — Сними воск, Сюичи… — шепчет парень, чувствуя, как немного затвердевшие, но все ещё эластичные слои сами отходят от его кожи. Сюичи их подцепляет пальцами и аккуратно снимает, что тоже приносит брату под ним некое наслаждение. Кагехара опять ложится на спину, наконец заглядывая Сюичи в глаза впервые за двадцать минут, и тихо шипит от боли из-за ожогов. — Давай теперь сюда. — Ты уверен?.. — Ещё как. Сюичи тяжко вздыхает и вновь берет одну из свечей. Возносит над Каге и немного наклоняет, тот глядит за тем, как струя опускается ему на грудь, заставляя затаить дыхание и напрячься. Каге шумно дышит и наконец позволяет себе тихо застонать, прикрыв глаза. Сюичи вздрогнул от этого звука, выливая чуть больше воска, чем хотел. Кагехара взвизгивает от боли, смотря, как по его животу растекается окрашенная в красный раскаленная жидкость, но ничего не предпринимает. Его тело так напряжено от всех этих манипуляций, но сам он чувствует расслабляющее удовлетворение. — Хорошо, хватит… Мне достаточно. — парень кивает Сюичи, на что тот облегчённо выдыхает. — Это было жутко… Всё в порядке? — Да, дорогой, лучше некуда. Мне очень понравилось. — Это радует. Сюичи снимает застывший воск, и Каге наконец может снова его поцеловать, поднявшись. Он чувствует непривычную дрожь своих пальцев, что тянутся снять с брата оставшиеся элементы одежды, чувствует некий трепет в груди, напоминающий страх, и чувствует свою безграничную любовь к Сюичи, сидящему напротив и робко отвечающего на влажный поцелуй. Кагехара снял с брата рубашку и приспустил его клетчатые боксеры, наконец отстраняясь от его губ и шумно глотая воздух. Он опускает взгляд на его половой орган, что был поменьше его собственного, и дотрагивается пальцем до головки. Сюичи вздрагивает на это. — Милый, можно тебя поцеловать там, внизу? — Каге ещё не услышал ответ, но уже укладывает парня на спину, готовясь осуществлять задуманное. — Нет-нет, постой, — Сюичи неожиданно перехватил его руки, слегка нахмурившись. — Ты ел острое… Не стоит, пожалуйста. — Ох, — Кагехара опускает руки, позволяя Сюичи сесть обратно. — Конечно… Прости, я совсем забыл. — Ничего страшного. Сюичи целует его в щёку, после чего вновь спускается губами всё ниже и ниже. Каге лёг и совсем расслабился, позволяя брату взять большую часть инициативы на себя. — Оставь засосы, милый. — Но они выглядят, как синяки. — Пожалуйста. — Ты такой упрямый… — Прости, но я люблю это. Сюичи оставляет несколько меток на чужой коже, которые исчезают через пару минут. Каге хватает и этого, чтобы довольно улыбнуться. Наконец, они оставляют друг друга без нижнего белья. Каге любовно оглядывает хрупкое и тонкое тело брата целиком, пока Сюичи недовольно хмурится, видя все синяки на теле Каге, наверняка полученные на сегодняшней физкультуре, да ещё и оставленные им же ожоги от воска и полупрозрачные засосы. — Не видишь никаких синяков, значит?.. — Не говори мне, что собираешься ругать меня, Сю. Сюичи неловко краснеет, поджимая губы и не намереваясь отвечать. Он лишь тянется за тюбиком лубриканта, что лежал в тумбочке брата. Каге затаивает дыхание и внимательно смотрит за тем, как Сюичи выдавливает смазку себе на пальцы, чуть растирает её и мимолётно смотрит ему в глаза. Прекрасно видно, как трясутся его руки. — Я мог бы сам это сделать. — Кагехара приподнимается, подкладывая под спину подушки, и разводит колени в стороны. — Н-ну, уже поздно. — Сюичи стыдливо давится воздухом и подсаживается ближе под братский смешок. Каге вздрагивает из-за прохладного и влажного прикосновения к проходу, после чего кивает Сюичи, чтобы тот продолжал. Один палец, а затем и два свободно скользили внутрь-наружу, от этих ощущений Кагехара словил приятную дрожь во всём теле, не чувствуя никакого существенного дискомфорта. Даже когда Сюичи неохотно прибавил третий, Каге хотелось только большего. — Не хочу больше ждать. — он резко приподнимается, пугая Сюичи, и садится тому на бёдра. — П-постой, дай я сяду у стены хотя бы… — Полежишь немного. Сюичи неожиданно для себя стонет, когда Кагехара выдавливает холодную смазку ему на член крупными каплями, а затем растирает её быстрыми движениями. — К-Каге, помедленней, пожалуйста! — Ох, я тебя напугал? Прошу прощения, дорогой. Сюичи поджимает губы, приподнимаясь на локтях, пока парень над ним постепенно насаживается на его член. Перед глазами пляшут искорки от новых ощущений, сердцебиение пульсирует в висках, он не может вдохнуть. — Сюичи? — Каге шумно дышит с непривычной наполненности, смотря за эмоциями брата. — Тебе нехорошо? — В-всё в порядке… — парень сглатывает, слабо мотая головой в сторону. — Тебе не больно? — Мне замечательно, честно. — Каге улыбается и едва ли не ложится на него, мурлыча себе что-то под нос. — Ты так пульсируешь… — Помолчи… Через минуту-другую Кагехара выпрямляется и начинает медленно двигаться, едва слышно постанывая в ладонь от движений Сюичи внутри. Сюичи же сжимал простыни в пальцах до побеления, пытаясь не срывать голос или не отключиться к чёрту. — К-Каге, я… Кагехара приподнимается, тут же почувствовав пустоту внутри, и берётся за их члены. Проводит вдоль ладонью пару раз и Сюичи со сдавленным стоном кончает ему в руку и на свой живот, тяжело дыша. Каге изливается туда же следом. — Ты так недолго протянул, милый. — он нагибается к брату и целует его в щёки, замечая в его глазах появляющуюся влагу. — Прости… — Не извиняйся. Тебе не больно? Хочешь пить? — Пошли в душ сначала. Сюичи садится и вытирает слёзы, проступающие из-за переизбытка эмоций. Каге приподнимается и берёт его за руку. — Завтра суббота. Мы же с тобой хорошо отдохнём, правда? Сюичи согласно мычит и лениво кивает, чувствуя, как слипаются глаза. Каге парой движений тушит все свечи в комнате, вдыхая приятно пахнущий дым, что оставался от потухающих сгустков пламени. — С днём рождения нас.