Бессонница

Робби Роттену не спится. И совершенно не по тем причинам, так лелеемым и романтизированным подростками, у которых завелись первые паразиты в животе: не от влюблённости, не от белых ночей и прогулок с друзьями в тихом (из-за Спортодурня уже не очень) Лентяево или собственных фантазий. О нет, всё было куда серьёзнее! Просто Робби болен. Детские травмы и постоянные переживания на их фоне, подростковые душевные метания, первые бунты и сломы личности под давлением общества, попытки бегства от реальности вблизи монотонно жужжащих приборов. Робби собирал себя по осколкам, с каждым разом всё больше выставляя кусочки мозаики острыми гранями наружу. В какой-то момент, оставшись один на один со своим страхами, он не смог их победить. И с тех пор в целом не мог спать дольше трёх часов, да и то с перерывами. Ему было страшно. Только-только закрывая веки и опускаясь в блаженную темноту, он с ужасом просыпается, не проспав и часа. Пытается стряхнуть с себя чёрную и тягучую как смолу жижу, в которой плавали и бурлили все его переживания, страхи, эхо чужих голосов, что издевательски называют Робби придурком, уродом и просто чудилой. И запах этой зловонной субстанции забивается Роттену в нос, оставаясь где-то на подкорке сознания, вызывая чувство невероятного отвращения ко всему вокруг и, в первую очередь, к себе самому. Робби не может спать не встретившись лицом к лицу со всем тем, что съедает его изнутри. Конечно, Роттен понимал, что это ненормально — будто он когда-нибудь был нормальным, — поэтому пару лет назад всё-таки пересилил себя и обратился к врачам. Тихое и тёплое место, уютное, где-нибудь вдалеке от цивилизации и поближе к природе — все они советовали одно и то же, добавляли про важность питания, про таблетки и создание комфортной атмосферы с приглушёнными тонами. Верить всяким… недотёпам Робби считал выше своего достоинства, но и выбора особого у него не было. Так что, собрав свои немногочисленные пожитки, он ткнул в глобус наугад, надеясь найти подходящее место — Лентяево даже звучало как идеальное место, где можно утонуть в собственных переживаниях окончательно. Сонное царство, рай для Робби — именно таким предстал тихий городок на юге. И, стоит признаться, ему это невероятно понравилось. Не было глупых знакомых, приставучих прохожих или обидчиков. Был только он, его изобретения и тишина. Более того, это даже возымело эффект — Робби удавалось ухватить хотя бы четыре-пять часов сна днём или ночью, бывало что даже подряд, а всё остальное время он занимался исследованиями. В целом, Роберта всё устраивало. Пока не появился Спортакус. Неугомонный эльф растормошил райский уголок Робби, превратив его в сущий Ад. Вечные крики детей, гам, шум, спортивные игры на улице. И всё в такой близости от дома Роттена! Да что он о себе возомнил?! Робби был твёрд в своём намерении отвоевать тишину и покой обратно. Впрочем, ни одна из сотен попыток выгнать гиперактивного Спортофлопа из Лентяево не увенчалась успехом. И это раздражало до трясучки в руках. Робби окончательно сбил и так несовершенный режим сна. Два-три часа, и не подряд — всё о чем он мог мечтать. Роттен стал тратить больше времени на замазывание синяков под глазами и наведения лоска, стал куда чувствительнее к звукам — отчего в его логове громких и жужжащих механизмов поубавилось, — а также раздражительнее и злее. Робби честно пытался привыкнуть к этому, но лучше не становилось — бессонница прогрессировала, а дети, не отставая от его недуга, — будто назло намного чаще стали громко и весело кричать на улице, вызывая у Робби приступ изжоги и желание творить гадости в разы чаще. Только ради пары часов тишины. Робби раздражало, что он вернулся к тому, с чего начал. Но не переезжать же из-за Спортакуса из Лентяево? Он первым нашёл это место, а не этот наглый эльф! Как же его это злило!.. — Наконец-то! Хоть час тишины! — измученно воскликнул Робби, картинно вскинув руки, когда, в ходе очередного «злодейского» (называть так свои потуги угомонить поборника ЗОЖа и спорта Роттен был не намерен, но, от чего-то, люди вокруг считали, что он сущее зло) плана Спортакус угодил в его ловушку. И Робби, облокотившись на стену, уснул стоя, вызвав немало вопросов у Спортакуса. Смотря на измученное лицо Роттена, он передумал выбираться из клетки. В конце концов, разве это не наделает только больше шуму, что разбудит Робби? Роттен же посчитал свой план успехом — ему удалось выбить себе целых два часа сна!.. — Робби, у тебя бессонница? — поинтересовался Спортакус как-то раз, когда снова оказался в логове Роттена. Сам Робби заметил закономерность, что больше времени на сон у него появляется только тогда, когда Спортодурень сидит у него и ничего не делает. Поэтому теперь большая часть его выходок заканчивалась заключением для эльфа. — Тебе какое дело? — недовольно бурчит в кресле-качалке Робби, пытаясь уснуть. — Посиди просто тихо. И может быть я отпущу тебя целым. — Робби! — Ну или нет… — буркнул он, закрывая уши подушкой, лишь бы не слышать этого дурня, который вбил себе в голову, что обязан всем помогать. Спортакус считал себя супергероем, не иначе, раз решил, что может справиться с любой проблемой. И навязывал свою помощь так, словно Робби остался последним несчастным человеком в Лентяево. Вот только Роттену не нужна была помощь. И уж тем более от Спортакуса. Ему нужна была всего лишь капелька тишины. К сожалению, у планов Роттена оказался один большой изъян — слишком частое пребывание спортивного эльфа в его логове стало худшим наказанием, на которое он себя самолично и обрёк, забыв напрочь о болтливости и неугомонности Спортакуса. Ведь Спортодурень, решивший, что теперь они, почему-то, с Робби друзья, захотел в своей привычной манере решить проблему, напрочь игнорируя незаинтересованность в этом самого Роттена. И принялся вместе с тем с небывалым рвением объяснять и доказывать жителям Лентяево, что все злодеяния совершаются из-за невозможности поспать, а не потому что Роттен по натуре любящая одиночество язва. Конечно, была в этом доля правды, но всё же Спортакус, по мнению Роберта, перебарщивал. — Думаю, твою бессонницу тоже можно назвать опасностью, — солнечно улыбнувшись, произнёс эльф, вызывая у Робби желание скривиться и сказать «Фу». — Тебе-то какое дело, Спортоидиот? — это диалог повторялся уже в сотый раз за последнюю пару недель. И Роттен знал все аргументы, которые ему приведёт Спортакус, лишь бы уговорить довериться ему. — Моя задача — помогать людям, — такую фразу Робби тоже уже слышал. Кажется, в двадцатый раз. До этого было «Каждый из нас нуждается в руке помощи» и «Тебе совершенно точно нужна помощь!». Поэтому Робби счёл нужным закатить глаза. Интересно, а Спортакусу самому не надоело? — В твоей помощи я не нуждаюсь, Спортодурень. Я бы предпочёл, чтобы ты и твой весь этот… спорт, просто взяли и исчезли из моей жизни. — Мне кажется, что ты совершенно не этого хочешь. — Мне лучше знать, чего я хочу! — Уверен? — настаивал, сидя в очередной раз за решёткой, Спортакус. Он мог спокойно пролезть через прутья, но Робби требовалась забота и помощь, а нарушать его спокойствие и личное пространство подобной выходкой он не хотел — тогда Роттен окончательно бы закрылся ото всех. — Что ты ко мне прицепился? — состроил гримасу Робби и обессиленно упал на кресло. — Иди спасай котят да детишек, или всех вместе. А меня просто оставь в покое! — Знаешь, у нас, у Северных Эльфов, есть свои методики корректировки сна. — О, решил поиграть в доктора? Дай угадаю, вы едите яблоки на ночь и гуляете перед сном без одежды? — издевательски поинтересовался Робби. Впервые что-то новенькое, а то он уже было подумал, что у Спортакуса заело пластинку. — Я не играю. Я герой, а им свойственно помогать людям, но для тебя, Робби, я могу побыть доктором, — ни чуть не обиделся Спортакус, не услышав в словах Роттена ничего такого, а может просто проигнорировав. Во всяком случае, злодей недовольно закатил глаза и пробубнил что-то про качков без мозгов. Робби задумался. Надоедливое жужжание Спортофлопа дало свои плоды — ему действительно захотелось посмотреть как этот дурень будет решать его проблему со сном. Исключительно ради того, чтобы в конечном счёте позлорадствовать, а как иначе? — Делай что хочешь, — наконец выдал Робби, надеясь, что неугомонный эльф быстро сдастся и отстанет от него. — О, Робби, ты не пожалеешь! — Да я что-то уже, — если бы Роттен мог, он бы помолился, но, увы, жизнь сделала его заядлым атеистом… Спортакус был навязчичым. В целом Робби и так это знал, просто за последнюю неделю присутствие эльфа рядом с Роттеном участилось раз в десять. Его было слишком много. Робби не знал в какой угол забиться и что сказать, лишь бы неугомонный Спортодурень от него отстал. О! Сколько раз он об этом пожалел и сколько раз проклял себя лишь за один несчастный момент слабости, когда позволил эльфу появляться в его жизни ещё больше, чем раньше. От Спортакуса не было спасения — в Лентяево же, как назло, не происходило никаких происшествий. Поэтому всё внимание Спортофлопа после активных игр с детьми переключалось до конца дня на Робби, который от подобного уже чуть ли не на стену лез. Спортоидиот пробовал всё: от правильного питания, до прогулок на свежем воздухе и активных игр до потери сознания, вызывая у Робби приступы отвращения и пассивной агрессии — язвить он начинал раза в три чаще. Эльф же это воспринимал как сигнал, что перебарщивает или идёт в неправильном направлении. И тогда поиск решения возвращался к началу: прогулка, смена рациона… Но за месяц издевательств никаких результатов не появилось. И Робби даже не знал, обрадован он этим — ха, у Спортодурня наконец-то что-то не вышло! — или огорчён. Где-то в глубине души он надеялся, что у Спортакуса всё получится, а ему самому удастся поспать хотя бы пару часов без кошмаров или тревоги, из-за которой постоянно прерывался сон. В конце концов, Спортакус за столь короткий промежуток времени умудрился настолько легко и непринуждённо пройти через «защиту» Робби, чего не смог добиться ни один психолог. И, кажется, Роттен даже к нему привык. К его присутствию, громкому голосу и тактильности, от которой кожа под сильными пальцами эльфа плавится, даруя Роберту невиданный доселе спектр эмоций. Пожалуй, да, Робби всё же был больше огорчён, нежели счастлив неудаче Спортакуса. — Осталось последнее средство из всех, которые я знаю. — Сказка на ночь и колыбельная? — издевательски поинтересовался Робби. — Мы это уже пробовали. — Тогда у тебя не осталось способов, — заключил Роттен. Даже несколько разочарованно. Спортакус же выглядел сегодня как-то иначе. Никакой улыбки или блеска в его этих невозможных голубых глазах. Лишь отчаянное желание помочь отчётливо читалось в каждом его неосознанном жесте. Словно этот последний способ должен обернуться худшей катастрофой или величайшим успехом. — Боюсь, он может тебе не понравиться… — Да говори ты уже! — У нас в деревне все довольно хорошо спят, потому что никогда не остаются в одиночестве. — О, рад за вас. А мне что прикажешь делать? — Поэтому я и сказал, что идея тебе не понравится. Робби… Не хочешь ли ты поспать вместе со мной на одной кровати? Если бы Робби мог удивиться или накричать на Спортакуса, (справедливости ради, ему самому было до ужаса неловко и страшно в этот момент, что не укрылось от глаз Роттена — за месяц с небольшим он, казалось, научился читать эмоции эльфа по щелчку пальцев), то он так и сделал бы. Но было что-то трогательное во взгляде Спортодурня, что-то нежное вперемешку с беспокойством, что Робби шумно потянул воздух и сказал короткое: — Почему бы и нет? В конце концов, разве он что-то теряет? Кроме своей гордости и достоинства, а также неприкосновенности личного пространства, но это уже такие мелочи! К тому же у Спортакуса так заискрился радостью взгляд, что Робби проглотил все свои язвительные комментарии, которые подготовил. В самом деле, ничего же страшного не произойдёт?.. Несмотря на свои габариты, Спортакус был удобным, будто на большой кровати Роттена именно этой горы мышц и не хватало. Робби не мог этого не признать, оказавшись закутанным в одеяло по самый подбородок, лёжа рядом со своим «злейшим врагом». Хоть они друг друга не касались, Робби отчётливо ощущал тепло чужого тела и уже ставший за этот месяц привычный аромат яблок. Вот только чего-то не хватало. То ли дело было в том, что Спортакус просто лежал с ним рядом, то ли в неловкости самой ситуации, но их глупое созерцание потолка казалось Робби неестественным. И мысль, осенившая его, стала самой смущающей за всё это время. — Мне так неудобно, Спортафлоп. — Что-то не так? — тут же обеспокоенно поинтересовался эльф, вызвав у Роттена прилив странной щенячьей нежности, от которой обычно его тянуло блевать. — Да, не так. — Что? — То, что ты меня не обнимаешь, а просто лежишь рядом. — Оу-у-у… — протянул Спортакус так, словно что-то понял. Но Робби был уверен, что ничего этот идиот, залившийся краской, не понял. Поэтому, выпутавшись из своего кокона, Роттен, переборов секундное смущение от ситуации, обнял Спортакуса, оказавшегося ниже него на полголовы, из-за чего последний упёрся ему носом в шею. И, к счастью Робби, Спортодурень не отпирался и не брыкался. — Так будет удобнее, — пробормотал он и прикрыл глаза, с удивлением отмечая, прижимаясь щекой к его кудрявым волосам, их мягкость, о чём он задумывался постоянно за этот месяц, но не имел возможности прикоснутся. А сейчас, уткнувшись ему в макушку, словил настоящую эйфорию. Но самым лучшим было то, насколько Спортакус горячий и уютный. И ещё, его оказалось крайне удобно обнимать, невзирая на натянутые как стальные канаты мышцы, что прощупывались просто великолепно под пальцами. Робби чувствовал себя в безопасности впервые за долгие пятнадцать лет. И с ощущением настоящего блаженства Роттен уснул, провалившись в долгожданный сон. Признания в любви он уже не услышит, равно как и не почувствует прикосновения тёплых шершавых рук к своим волосам и щекам. Не узнает, что Спортакус достаточно долго любовался его спящим лицом. И не заметит, насколько красными будут уши эльфа утром — девять часов сна для Робби просто невероятный рекорд, — когда тот осознает, сколько всего наговорил спящему. Пока что не узнает. В конце концов, Спортакус имеет достаточно выдержки и силы воли, чтобы добиться предмет своего обожания шаг за шагом, когда тому уже некуда будет деваться из крепкой хватки Северного Эльфа, которые спят только вместе с теми, в кого влюблены. Но откуда бы Робби знать об этом обычае? «А ему и не нужно», — решает про себя Спортакус, ставящий мысленную галочку в своём импровизированном списке «Как добиться Робби Роттена».