Джинкс под прицелом

Тёмные стены тюремной камеры встретили двух девушек. Рыжеволосая тащила свою ослепшую напарницу по косичкам на своём плече. Усадив в самый тёмный угол помещения свою возлюбленную, девушка опустилась на колени, а затем улеглась прямо на каменный холодный пол, раскинув руки. - Г-где ты? - Спросила тихонько голубоволосая. Сил в ней было, слабо говоря, не очень много. Да и неуверенности тоже. Когда она была рядом с Лис, то всё самое ужасное в её душе просто уходило. А злое сердце Джинкс таяло, будто снег к которому выглянуло яркое, тёплое, нежное солнышко, согрев его. Лис слегка приподнялась, от боли пропищав и заскрипев зубами, протянула руку, слегка коснувшись тоненьких пальчиков. От ушей юной изобретательницы не смогли скрыться звуки боли. А прикосновение любимой нежной ручки вызвало противоречивые чувства: Это прикосновение было самым желанным, но самым болезненным из-за прошлого девушки. Хотелось взять любимую за руку и никогда её не отпускать, но при этом было сильное желание тут же убрать руку и отстраниться, отсесть как можно дальше, злобно прошипеть, защищая свои границы, высказывая свою злобу, за которой, на самом деле, скрывается боль, и остаться одной, сидеть в гордом одиночестве, зная, что любовь, как и ненависть, не посетят её. Раз нет любви, то и к ненависти, приводящей к боли в сердце и душе, она не сможет привести, если голубоглазая девчушка сделает не верный шаг, как-то обидит, что-то не то скажет. А она очень боялась обидеть её любимого лисёнка. Она боялась этого больше всего на свете. Больше своей никчёмной, жалкой, никому не нужной жизни... Хоть Джинкс и хотела убрать руку... УБЕРИ ЕЁ. СДЕЛАЙ ЕЙ БОЛЬНО, КАК ОНА СДЕЛАЛА ТЕБЕ СВОЕЙ ЛОЖЬЮ. ОТВЕТЬ ТЕМ ЖЕ! СДЕЛАЙ ЭТО. И Я ОСТАНУСЬ. ПОЗВОЛЬ МНЕ ОСТАТЬСЯ. Я ЗАЩИЩУ ТЕБЯ ОТ ВСЕХ. И НИКТО, ДАЖЕ ТВОЯ СЕСТРА, НЕ СДЕЛАЕТ ТЕБЕ БОЛЬНО! Но Паудер решила иначе. Её изначальное я было сильно как никогда, когда рядом была Лис. Сжав руку её лисёнка, Паудер спросила ласковым голоском - Тебе больно? Лис промолчала, не зная что ответить, боясь соврать, но и опасаясь говорить правду. - Скажи мне, прошу. Я помогу. Я-я хочу помочь. Дай мне это сделать. - Пыталась выяснить Паудер, что же не так с её маленьким лисёнком. В ответ вновь была лишь тишина. В гениальной маленькой головке молодой "психопатки" появились тревожные мысли. Её затрясло всю изнутри, а рука в ручке рыжей, как ни пыталась, не смогла скрыть внутреннюю дрожь, вышедшую наружу. Заметив дрожь маленькой ручки, Лис чуть крепче сжала любимую ручку, ласково поглаживая по ней большим пальцем. - Я... Я что-то не так сделала? Я-я... Я. Я сделала тебе больно? С-скажи. Прошу тебя. Только не молчи. И не ври мне. Я не хочу сделать тебе больно. Я-я хочу п-помочь тебе. Хочу позаботиться по тебе. - Раздался детский голосок из глубин души изобретательницы, а за ним пришёл небольшой нервный смешок. - Глупо. Как же это глупо. Да? Я знаю тебя всего ничего, но... Но я. Я хочу заботиться о тебе. Хочу быть рядом. Но если ты соврёшь... Я не знаю, что тогда будет. Я пойму, что ты врёшь и... - Девушка боялась напугать и оттолкнуть своими словами лисичку. Она заикалась, переживая и пытаясь говорить как можно мягче, подбирая слова. - И тогда. Придёт Джинкс... Я не хочу, чтобы ты ещё раз испытала на себе её ненависть к людям и любовь к ужасным, беспощадным, безумно жестоким пыткам. Я-я лишь хочу... - Паудер протянула свободную руку к девушке, пытаясь нащупать раненное плечо, от которого она откусила достаточно большой кусок при их первой встрече. Рука голубоглазой долго искала нужное место, спускаясь от волос, ласково проходя по щеке, нежно поглаживая её пальчиками, останавливаясь на шее с большим желанием схватить её так сильно, чтобы девушка начала задыхаться, впиться когтями в её кожу, пока по её тощей ручке не потечёт сладкая кровь маленького беззащитного существа... Джинкс. Уйди. Я тебя прошу... Не трогай её. Паудер будто становилась всё слабее с каждой секундой. Ожидая ответа Лис, в её сердце появлялось всё больше сомнения и недоверия, ожидание лжи и отвержения пугали сильнее всего, пробуждая тёмную сторону, вызывая её новое, ещё не такое сильное, но полное зверской жестокости и убивающей ненависти к людям, я. Я здесь. Я ЗДЕСЬ. Я никуда не денусь... ТЕБЕ МЕНЯ НЕ СПРЯТАТЬ! Я всегда буду с тобой. И ТОЛЬКО МНЕ РЕШАТЬ, ЧТО ЖЕ СДЕЛАТЬ С ЭТОЙ ЖАЛКОЙ ДУРОЧКОЙ, СВЯЗАВШЕЙСЯ С НАМИ! Я управляю тобой. ТАК ПОДЧИНИСЬ МНЕ, КАК И ВСЕГДА! Иначе... Я САМА РАНО ИЛИ ПОЗДНО ВЫЙДУ И СДЕЛАЮ ЕЙ ТАК БОЛЬНО, ЧТО ВРЯД ЛИ ОНА ПОСЛЕ ЭТОГО СМОЖЕТ ДВИГАТЬСЯ. Она умрёт в муках... БУДЕТ ИСТЕКАТЬ КРОВЬЮ. А затем... ОНА УМРЁТ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ! А виновата в этом будешь ты. КАК И ВСЕГДА! Ты же виновата в том, что твои друзья погибли... КАК ВИНОВАТА И В ТОМ, ЧТО СЕСТРА БРОСИЛА ТЕБЯ. Вспомни, что она тебе сказала перед тем, как оставить тебя одну. ТЫ ДЖИНКС! Она назвала тебя так. ТЫ ПРИНОСИШЬ ОДНО НЕСЧАСТЬЕ! Ты обуза для всех. ОНА СОЗДАЛА МЕНЯ! Так что, если ты мне не дашь выйти, я стану и твоим несчастьем. Я МОГУ ЛИШЬ УБИВАТЬ! В этом я мастер. Я УБИЛА СВОИХ ДРУЗЕЙ! Я убила своих друзей... Я УБИЛА ИХ! Я убийца... Я УБИЛА СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ И Я РАДА ЭТОМУ! Или нет... МНЕ ПЛЕВАТЬ! Это же так? Я УБИЛА ВАНДЕРА! Он любил лишь Вай. МЫ ЕМУ БЫЛИ НЕ НУЖНЫ! Вспомни, что говорили наши друзья. МЫ ОБУЗА! Мы лишь мешаемся под ногами, пока другие делают всю работу, заслуживая любовь города и гордость Вандера. МЫ НИЧТОЖНЫ! Нам говорила родная сестра, что любит нас... А ЧТО В ИТОГЕ? Она бросила нас... И ЛИС БРОСИТ! Она, как все. ОНА НЕ СМОЖЕТ ЛЮБИТЬ НАС ДВОИХ! Как и не смог бы Вандер и не смогла бы Вай... ЕСЛИ БЫ ОНИ БЫЛИ ЖИВЫ... Дай мне помочь тебе снова не обжечься. ТЫ ДУМАЕШЬ НАШ ОТЕЦ ВАНДЕР? Нет... ОН ЛЖЕЦ! Кто о нас заботился? КТО НАС ЛЮБИЛ? Кто нас обеих принял? СИЛКО! А кого он любит? ДЖИНКС! Я его гордость. А ТЫ СЛАБОСТЬ! Только позволь мне выйти. И САМА ТЫ ПОЙМЁШЬ, ЧТО ОНА ЛЖИВА, КАК И ВСЕ! Я убью её. УБЬЮ! Я ведь хочу этого? ДА, ХОЧУ! Голос зла долго не желал замолкать, но что-то в нём было необыкновенно для Паудер. Он жесток, но в нём было что-то новое. Что же это? Сожаление... Новое просыпалось в Джинкс. То, что раньше не видела юная изобретательница в своей злой стороне. Лис напряглась, заметив туманный, странный, то злобный и беспощадный, то любящий и мягкий, полный нежности и ласки взгляд. Всё её тело заполняла агония боли. Но причиной этому не были ни Джинкс, ни Паудер. Они тут были непричём. Дело было в том, что девушка пыталась скрыть. Однако, сейчас это было не важно. Сейчас имело значение другое - борьба двух личностей её возлюбленной. Спокойно выдохнув, лисичка закрыла глаза. Ей не было страшно. Она была готова умереть от рук этой жестокой, но при этом добрейшей девушки, которую она так любила. И уже давно... Заметив реакцию Лис, Паудер не могла поверить в то, что она видит. А Джинкс пришла в шок. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Что она делает? ОНА ВРЁТ! Она не может просто доверить нам свою жизнь. ЗАЧЕМ ОНА ЭТО ДЕЛАЕТ? Не делай этого. ПРОШУ, НЕ ДЕЛАЙ! Не совершай ошибку. Я ЖЕ ТЕБЯ УБЬЮ! Не делай так... ОТКРОЙ ГЛАЗА! Сейчас же. ОТКРОЙ ИХ И ПОКАЖИ СВОЙ ИСПУГ! Не делай этого, глупышка... МОЯ ГЛУПЫШКА... Наша любимая глупышка... МЫ ЗДЕСЬ ОДНИ И НИКТО МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТ! НЕ СПАСЁТ ТЕБЯ! Я не хочу убить тебя... Джинкс впервые была такой слабой и мягкой. Она не понимала в чём причина, но хотела её найти. Паудер почувствовала лёгкость в руке. Ей больше не управляла тьма. Опустив руку на плечо, она почувствовала неровную область и услышала хлюпающий звук. Повязки на раненном плече не было. Под пальцами девочки было искусанное плечо, полное крови. Стоило ей прикоснуться к нему, случайно слабо надавив, какая-то жидкость коснулась пальцев, потекла по руке, капая на холодный пол. Кап... Кап. КАП. Кап... - Г-где твоя повязка? - На глазах Паудер наворачиваются слёзы. Аккуратно, совсем не нажимая на рану, она проводит пальчиками по раненному месту лисички. Понимая, что натворила, она пытается что-то сказать, но её накрывает паника - Я-я. Я н-не хотела. Я п-правда не хотела. Мне так жаль... П-прости м-меня... Мне правда очень жаль. Я. Я н-не хочу так больше делать... А вдруг я с-с... С-сделаю. Снова. Или ещё хуже... - Юную изобретательницу начинает трясти. Она постоянно заикается. Дыхание сбивается и становится более тяжёлым. Слепые глаза бегают, будто осматривая лицо девушки, пытаясь найти в них спокойствие. Но они ничего не способны увидеть. Слёзы льются по щекам рекой и маленькая девчушка не в силах остановить их. Её рука сползла с плеча по руке до самой кисти Лис. Пальцы задели несколько кровоточащих неровностей. Тяжело вздохнув, она вернулась к местам, где были замечены порезы. Ощупав их снова, сразу стало понятно, что они были слишком большими. Открытые раны покрывали чуть ли не пол руки рыжеволосой. Убрав руку из руки раненной девушки, Паудер начала проводить руками по другой руке. Те порезы, которые она нашла на ней, были меньше найденных ранее. Но их было слишком много. Подняв руки до плеча, девчушка прощупала всё там и думала, что ничего не нашла. Но один её пальчик нащупал небольшую рану, заканчивающуюся в месте, где начиналась её тоненькая безрукавная маечка. Отодвинув немного майку, она провела рукой, изучая длину раны. Длина поразила. Одной кисти рук не хватило для данной проверки и это ужаснуло голубоглазую. Она сразу поняла, что тот порез длиной во всю спину. ЗАЛЕЗЬ ПОД МАЙКУ! Проверь ещё раны. Голос Джинкс помог малютке Паудер стать смелее. Опустив руки к низу живота, она была готова приподнять майку и изучить ещё одну область на наличие больших ран или маленьких порезов. Подобравшись к ткани одежды, пальчики начали поднимать майку, но тут же пред ними возникло препятствие. Руки, мягко схватившие запястья девчушки, остановили проверку живота раненной лисички, не дав ей даже начаться. - Н-не трогай. Не надо... - Жалобно проскулила лисичка. Тело рыжеволосой сгорбилось от боли, а со стороны её живота послышался хлипкий, достаточно громкий, звук. - Ч-что это? - Паудер тут же, изворотливым действием, высвободилась из ласковых рук девушки и провела руками по майке в области живота. Только прикоснувшись к больному месту, она услышала хлюпающий звук и слабый, полный боли, стон Лис. - П-прости... - Паудер тут же убрала руки от тела её лисички. Но на кончиках своих пальцев она почувствовала что-то жидкое. С надеждой, что это не то, о чём думает, она прислонила свои пальцы к губам и облизала их. Жидкость растеклась по языку. Такая знакомая, приятная, сладкая... Этот вкус был слаще всего остального в мире для юной изобретательницы. Это, за считанные секунды первой встречи с лисичкой, стало её любимым блюдом, самым сладким и желанным нектаром. НЕ СУЩЕСТВУЕТ КРОВИ СЛАЩЕ! Кровь... Точно. Это кровь. Паудер тут же напряглась. - Ты... Ты ранена. И очень серьёзно! - Мысли, которые она говорила вслух, пугали её же саму. - Лис, что это такое? Испуг в незрячих глазах малышки, заставил Ли всё же признаться. - На меня напали. - Со странной тяжестью в сердце произнесла она, опустив взгляд. - Кто... - Тихонько спросила Паудер. - Я не могу тебе сказать. - Так же тихо ответила Лис. - КТО ЭТО СДЕЛАЛ С ТОБОЙ? - Спрашивала уже Джинкс. Лис подняла взгляд, услышав рычащий, полный злобы, грубый голос, который, как она знала, не сулил ничего хорошего. - Я не могу... - Девушка зажмурила глаза, готовясь к чему-угодно. И не зря... Джинкс издала резкий злобный рык, вцепившись когтями в щёчки Лис. - КТО. ЭТО. СДЕЛАЛ. Лис пропищала от боли, но смолчала. Услышав звук боли, доносящийся из губ любимой лисички, Джинкс тут же отпустила её лицо. Ласковые руки Паудер провели по щекам девушки, почувствовав кровавые отметины от собственных ногтей. Взгляд молил о прощении, как и слова девчушки, вырвавшиеся из самого сердца. - Прости меня. Пожалуйста. П-прости. Я больше так не буду... - Детские реплики были настолько искренними, что поражало Лис. Рыжая покачала головой в знак согласия, зная, что её Пау-Пау почувствует руками это движение лица и поймёт всё без слов. Паудер по-детски улыбнулась. Лис понимала всё больше, что её мысли по поводу голубоволосой правдивы. Она всегда считала Джинкс маленьким ребёнком, брошенным в момент сломленности, преданной своей же родной сестрой. И по рассказам самой изобретательницы, когда та была совсем ещё маленькой, за несколько дней до момента смерти её близких и потери сестры, она знала, что милую добрую девчушку никогда не воспринимали всерьёз, не проводили с ней время, не учили как испытывать эмоции, как правильно справляться с некоторыми из них, не помогали познать мир и то, что правильно, а что нет. Её не научили даже тому, какие поступки считаются нормой, а какие заходят за грани допустимого. В момент смерти друзей сестра обвинила ей во всём, в чём может от части она и была виновата, но тогда ей нужна была просто поддержка. Лис прекрасно понимала, что Вай, вместо злобы и ненависти к своей сестре в ту секунду, могла её увести в безопасное место и спокойно обсудить всё, научить быть осторожной, помочь в создании различных изобретений и показать ей к чему могут привести опасные взрывчатки и различные бомбы, показав ей, что убивать плохо, научив состраданию. Но, вместо этого, она ушла. А в тех глазах, действиях и словах, которые слышала рыжеволосая сейчас, она видела маленькую, неустоявшуюся, сломленную психику маленького ребёнка. Паудер не смогла многое понять. Она не смогла научиться тому, как испытывать эмоции, а как с некоторыми из них бороться и справляться. Её не научили, что просить помощи - не слабость. Всё, что она видела, - сплошное насилие! И это то, что она теперь считает единственной правильной истинной жизни. Это стало единственным, что она умеет. Она хочет быть нужно и теперь всю свою жизнь посвятила сражению за сторону Силко, стараясь всё время быть сильной, как бы она ни устала, чтобы всегда оставаться нужной хотя бы кому-то, и не быть одинокой. Секунда одиночества для Джинкс - вечность, приносящая воспоминания, а с ними и боль. Она всё ещё маленькая девочка, скучающая по сестре, пытающаяся найти выход из темноты, в которую её загнали и оставили одну. Лис всё это знала. Неужели она навсегда теперь останется такой? Этого рыжеволосая не знала. Но одно она знала точно: Джинкс, как и сама Паудер, всегда будет для неё её любимой малышкой, которую она никогда не оставит и никогда не сделает больно. - Я не могу сказать тебе этого, потому что этот человек тебе очень важен. А я не хочу портить ваши отношения с ним и причинять тебе этим боль... - Произнесла Лис с сильнейшей грустью в голосе, скрывающем боль от прошлого, которым она хотела поделиться с голубоволосой, но боялась. Она не знала, что будет дальше, какая у Паудер и тем более у Джинкс будет реакция. Она боялась напугать, отпугнуть, задеть чем-то, как-то ранить, вызвать Джинкс и всю её неконтролируемую силу. Она не боялась Джинкс в плане причинения боли в свою сторону. Она боялась, что та убьёт со злости того, кто ей так дорог. Меньше всего ей хотелось, чтобы Паудер потеряла ещё кого-то. Она не хотела причинять боль. Даже если это одна, совсем незначительная, капля боли. Паудер стало страшно, но она всё же спросила. - Скажи мне. Расскажи всё! Я же слышу, что ты хочешь рассказать что-то ещё. - Ты даже не помнишь меня... - Тяжело вздохнула Лис. Паудер удивилась, услышав эту фразу. Её выражение лица высказывало непонимание и какое-то волнение, исходящее из самых глубин памяти. Она будто пыталась что-то вспомнить, достать из самых далёких уголков памяти то, что она могла позабыть. Но это не давало никакого результата. И тут начался рассказ, погрузивший обеих девушек в историю всей жизни Лис, в историю Силко и его поступков, в историю Лис и Джинкс, в их совместную историю... Маленькая рыжеволосая девушка была отнюдь не богатой. И, хоть она жила в Пилтовере, её домом был Заун. Она не родилась в Зауне, её родители не были "жалкими Заунцами", как они обращались ко всем жителям нижнего города и там даже не было их родственников. Всё не настолько просто. Отец Роберт был одним из самых важных людей Пилтовера. Он вложил в создание Пилтовера очень много, как и все его предки. Его уважали. И на общих встречах самых важных шишек города все обсуждали, за что же Роберту такая странная, непослушная, ничтожная дочь. Мать Элоиза была обычной девушкой по вызову до знакомства с Робертом. Подрабатывала она в небольшом подпольном заведении под самым мостом, между Пилтовером и Зауном. Она сама жила на окраине Пилтовера. Её мать была обычной продавщицы в барахолке со странными, старыми, никому не нужными игрушками. Но, после одного случая, когда Роберт посетил её место работы, она пообещала уволиться оттуда. Роберт взял, как она считала, под своё попечительство. Но на самом деле ему просто нужно было жениться, чтобы его ещё живой, на тот момент отец, оставил всё наследство ему. А то, кем была его будущая жена, сыграло ещё большую роль. Благородный мужчина, известный на весь город, взял в жёны обычную девушку, подобрав её с улицы, помог ей выжить и не дал умереть от голода. Однако, пара в итоге оказалась самой что ни на есть лучшей и, практически, идеальной. Роберт и Элоиза часто ходили по клубам, веселились, много пили, курили различные запрещённые вещества, отправляясь под их воздействием в бдсм бордели, развлекаясь там самыми жестокими способами. Они оба любили насилие. Любили его причинять и получать. После одного из таких походов Элоиза забеременела Лис. Что она только не пыталась, чтобы избавиться от ребёнка. Но ничего не получалось. Сначала, как считала Элоиза, ей мешала сама Лис, желавшая родиться и испортить всю её жизнь. А затем об её попытках узнал и Роберт. Он ей мешал, считая что сможет воспитать ребёнка так, чтобы он был наследником. Он желал, чтобы ребёнок был полностью и во всём такой же, как и он. Он верил, что родится сын. А Элоиза решила смолчать о том, что вскоре узнала. Она прекрасно знала, что у них родиться дочь. Издевательство и насилие над Лис начало и продолжалось многие годы её жизни. Эмоциональное насилие от отца за то, что она родилась девочкой. И физическое насилие от матери за то, что она всё время, начиная с рождения, часто плакала или истерила, веселилась и показывала обычные эмоции. Роберт, после того как родилась Лис, отрицал до конца своих дней отцовство. Лис была рыжей, хотя отец был брюнетом, как и мать. Поэтому он не верил в то, что она всё же его дочь. А никто, почти никогда в Пилтовере, как и в Зауне, не видел рыжих. Элоиза же решила промолчать о том, что её мать была рыжей. Ей так нравилось то, как Роберт относился к Лис, что она решила ничего не говорить. Даже если Роберт наезжал на Элоизу, с обвинениями в её измене. Она говорила, что было пару раз за их брак, когда такое случалось. Да и Роберт это знал. И, ударив один раз по лицу свою жену, увидев улыбку после удара на её лице, тут же целовал её в губы со всей жадностью и грубостью, на какую он только был способен. А Элоиза так же отвечала на поцелуй, добавляя в него больше страсти. Для Роберта Лис была лишь жалким существом, никчёмной тварью, ужаснейшим демоном, испортившим его карьеру. Отец сразу же после рождения сказал матери вернуться на свою прежнюю работу, но не тем, кем она была раньше. Он сделал так, чтобы то заведение для развлечений стало её. Она стала там главной, превратив место выпивки и развлечений для одиноких люде в ещё один бордель, полный боли. Эту боль там причиняли клиентам без их согласия. Долгие дни Лис с самого детства с утра до вечера она проводила там. Элоиза заставляла смотреть её на весь тот ужас, творившийся там. Рыжую девочку даже не отправили учиться в школу. И не стали учить на дому. День начинался с унижений отца со словами о том, что она девочка и всё этим сказано. А за этим шли обзывательства, унижения, грубые слова, которые не спасла бы даже цензура. Затем день был наполнен жестоким насилием, которое приходилось видеть Лис в стенах дешёвого борделя. Насилие было, как над клиентами, так и над его работниками. С работниками всегда разбиралась Элоиза. А иногда и Роберт приходил "повеселиться от души". Вечер же у лисички заканчивался сильными ударами матери, оставляющими по всему телу маленького ребёнка сильнейшие синяки и порезы, загоняющие в самый угол её жалкой, грязной, серой комнаты. Но так было отнюдь не всегда... В один из дней, когда маленькая рыжая девочка с рюкзачком направлялась в сторону борделя, в ожидании ещё одного адского дня, хоть ей и не хотелось туда идти, но всё же нужно было, иначе бы она не дожила и до вечера, о чём прекрасно знала, она ещё раз, как и всегда, посмотрела на мост, пытаясь увидеть его другой конец, находящийся за стойким, густым, укрывающим другой мир туманом. Но в этот раз из тумана показалась маленькая фигура, медленно приближавшаяся к Лис. Как бы рыжеволосой не было страшно после всех слухов о Зауне, что-то заставило её двинуться в сторону силуэта. Любопытство? Желание отвлечься от жизни? Или силуэт так манил её своей красотой? Из тумана вышла маленькая девочка со светло-голубыми волосами и с круглыми, широкими, идеальными, как считала(и считает) Лис, глазами такого же цвета. Паудер улыбнулась и тихонько хихикнула, смотря на рыжеволосую девушку. Рыжая улыбнулась и хихикнула в ответ. Их глаза соединились во взгляде и они долго не могли оторвать глаза. Паудер подошла ещё ближе и, совсем тихо, шёпотом проговорила - Ты такая красивая... Твои волосы необычные. Мне нравится. Можно я заплету их в косички? Получится очень красиво. - Д-да. Конечно. - Чуть громче, чем был голос Паудер, сказала Лис, покраснев от такий приятных слов. Ещё никогда она не слышала ничего подобного. Она привыкла к ненависти и безжалостному обращению в свою сторону. Но эта доброта и красота совсем ещё маленькой изобретательницы тут же, за один миг, покорила её сердце. Так и познакомились голубая звёздочка и рыжее солнышко. Каждый день они встречались в центре тумана, прячась от всех глаз. Скрываясь от обоих миров: Зауна и Пилтовера. Общаясь, они всегда веселились, подкалывали друг друга, но не жестоко, а так по-детски, игриво, называя друг друга милыми прозвищами. В то время Паудер дала прозвище Лис, которое в будущем стало таким важным для обеих. Именно тогда Паудер назвала её лисичкой в самый первый раз. А Лис же дала Паудер прозвище Лаки, ссылаясь на созвучное слово, означающее удачу. Хоть их удачи были не долгими, но они были самыми ожидаемыми и лучшими мгновения их дня. А позже, спустя несколько месяцев голубоволосая пригласила подругу к себе в Заун. Лисичка согласилась не сразу. Но спустя пару дней раздумий решилась на этот поход. Каждый день Заун затягивал Лис всё больше. Паудер показывала каждый дом и каждую улицу, рассказывая о них много различных историй, некоторые из которых были придуманы ей лично и веселили её подругу. Однако всё было не так радужно, каким это казалось на первый взгляд. С каждым днём Паудер росла и её сестра стала брать её на различные секретные походы в Пилтовер с целью воровства. Её никто не ценил и все называли обузой и никчёмной, а Вандер всё своё время уделял Вай. С каждым днём Паудер приходила на мост, молча забирая подругу, держа её за руку. Она уводила её в своё тёмный переулок с мусорными баками, где теперь лежат пустые пузырьки и колбы от розоватой жидкости, которую та колола себе, когда Паудер возвращалась. И там, усадив свою, совсем хрупкую, крошечную, лучшую подругу к себе на коленки, усевшись рядом с мусорными баками, она рассказывала всё. В такие моменты Лис внимательно слушала её, поглаживая рукой по щёчке. Она не знала, что сказать на всё, что рассказывала маленькая изобретательница. Но всегда высказывала волнение и говорила, что не даст в обиду, что она всегда рядом и будет рядом, что даже если потеряет её, всё равно, рано или поздно, но найдёт её. Паудер лишь тогда чувствовала то тепло, неизвестное им обеим. Она была нужной. Такие слова, что говорила Лис, говорила ей Вай. И, поскольку она верила Лис, она до конца позволяла себе верить словам сестры. Как жаль, но на этом проблемы не закончились. Время было жестоко и к Лис. Паудер всё быстрее бежала к ней вся в слезах, желая снова почувствовать себя нужной, почувствовать ту ласковую ручку на своей щеке и просто крепко обнять своё рыжее солнышко. Но после двух лет их дружбы, так же мчась к подруге, она увидела её, слабо улыбавшуюся, еле стоящую на ногах. Всё её тело было в синяках и порезах. Кровь растеклась по её нижней губе. Слабо приоткрытые глаза заблестели, но не от слёз. Они были рады видеть своё голубое чудо. Они будто улыбались вместе с губами. Но ноги всё же подкосились и, не выдержав боли, упали на жестокий асфальт, добавивший ещё пару синяков на теле девочки. Паудер тут же подбежала и, еле как подняв подругу, положила её голову к себе на колени. - Ч-что случилось? Кто это сделал? - Со слезами на глазах спрашивала Паудер. Но Лис была не в силах что-либо сказать. Из раза в раз её ноги подкашивались, голос не мог говорить, силы заканчивались, а глаза закрывались, проваливаясь в темноту. Из раза в раз переносить это лисичке было всё тяжелее. Вскоре Паудер бежала к ней на встречу, когда лисичка уже не шла а ползла. Сначала она видела подругу, ползущую на коленях к ней, расшибающую ноги в кровь об острые углы асфальта. А затем, в последние дни когда они виделись, она видела свою лисичку, лежащую всё так же на мосту, пытающуюся зацепиться за углы квадратной кладки моста и подтянуться на руках, изрезав все руки и стерев их в мясо. Каждый раз Паудер пыталась тащить подругу на себе. Слёзы всё сильнее лились из её глаз. Но она не давала выйти панике, нервному срыву, злобе или ненависти наружу. Она знала, что всё, что нужно её Лис - любовь. И она пыталась её дать. Всё на том же месте усаживая своего раненного лисёнка на колени, она всё сильнее прижимала её к себе. И теперь Паудер поглаживала по щёчке Лис. Она поглаживала по обеим щёчкам, по волосам, целовала её в макушку, всё крепче прятала маленькое хрупкое создание, которое она не смогла защитить, в своих руках, желая закрыть её от всего мира. Лис каждый раз находила силы приходить в себя. И всё, что она говорила - "М-моя Паудер. Пау-Пау... Только моя" Лис знала, как называла её сестра, но хотела чтобы лишь она могла так называть её возлюбленную. Но в последнюю их встречу у Лис не хватило сил даже на то, чтобы очнуться. Паудер сидела весь день с самого утра и до позднего вечера. Маленькая изобретательница не переставала плакать. К полудню её уже мучала ужасная жажда. Но ей было плевать. Она готова была просидеть так целую вечность. Вечность - это слишком долго. И кто бы знал, что даже шанс на вечность кто-то может забрать у маленькой девчушки. К полуночи на улицу, где сидела Паудер, держа на руках Лис, крепко прижимая её к себе, пришли какие-то люди. Малютка Пау-Пау всё больше приближалась к лицу Лис. Желание поцеловать лисичку становилось всё сильнее. И их губы вот-вот уже соприкоснулись бы. Но... - Она здесь! - Услышала чей-то голос Паудер, словно через пелену. Резко появившийся звон в её ушах, начал усиливаться. И заставил её отстраниться от лица рыжей. Вскинув голову от ужасной боли в ушах, она закричала, что было силы. Люди в капюшонах выхватили Лис из рук голубоволосой и тут же унесли. Звон всё больше давил на мозг, голову сжимало. И тут, резко, всё затихло. Паудер опустила голову, желая вновь увидеть лисичку, но её больше не было. Вскочив на ноги, девчушка оббежала все кварталы и каждое заведение в поисках подруги, но все попытки были тщетны. Каждый день на каждом задании сосредоточенность Паудер становилась всё слабее и её всё больше стали называть бесполезной. Причиной её растерянности стал поиск Лис глазами. Паудер видела Лис в каждом человеке и ещё долго не могла от этого отойти. Точнее до того момента, пока не случился тот взрыв и её новое я не решило, что Лис ещё один человек бросивший её. Ох, знала бы маленькая изобретательница, что всё дело в её новом отце. В один день Силко со своими подчинёнными пришёл в тот самый дешёвый бордель с целью захватить его и устроить ещё одно логово, только не для себя, а для своих подопечных. Жестокие драки с клиентами и с работниками закончились их смертью. Дошла очередь и до Элоизы. Но в тот самый момент удара Лис подбежала к матери, закрыв её собой от удара. Заприметив храбрость рыжеволосой девчонки, Силко предложил Элоизе жизнь, если та отдаст ему её дочь. На что та сразу же, без раздумий, согласилась. Лис привыкла к ударам и тут же встала. Но давать отпор она не умела. Единственная её попытка напасть на нового хозяина оставила на ней кучу синяков и подарила несколько сломанных костей. Силко собирался сделать из неё новое бездушное оружие для своих корыстных целей. Но у него никак не выходило. Встречи с Паудер и та любовь, которую получала рыжая от своей возлюбленной помогала ей не поддаваться всем уговорам, как помогала и не сломаться при ужаснейших пытках со стороны хозяина. В конечном итоге, после последней встречи Лис и Паудер, Силко посадил своё неудачное создание в одну из камер тюрьмы, находившуюся в подвале его здания. Он посадил бедняжку в самую дальнюю камеру, чтобы оттуда никто из прохожих, как и он сам, не слышал её криков и мольбы о помощи. Он ещё не раз приходил туда. Но после появления Джинкс больше не являлся сам. Он отправлял своих жалких рабов, которые считали себя его семьёй. Те кормили девушку. А иногда и избивали до полусмерти. Пока им окончательно это не наскучило, а Силко не отозвал приказ. Он оставил Лис без еды и воды умирать в одиночестве на холодном безжизненном полу. Но, буквально через пару часов, в камеру вломилась голубоволосая девушка. Лис сразу же узнала её. Она знала из рассказов Силко, что произошло с Паудер и о новой её стороне, родившейся в боли под командованием её нового "папочки". Джинкс долгое время пролежала на в центре камеры на полу. И Лис была уверена что та её не заметит, так что заставила себя отвернуться, как бы тяжело это не было. Тогда, спустя пару минут, произошло их знакомство. Когда в последний раз Джинкс сбежала из-за лжи лис из камеры. Дверь этой ужасной клетки осталась открытой, как и в первый раз побега голубоволосой. Но в первый раз Лис побоялась выходить и хотела дождаться возлюбленную на месте, на случай если та вернётся. А после второго побега Джинкс, Лис решила найти девушку, боясь что всё испортила и больше не вернётся. Силко, в отсутствие юной изобретательницы, отправившейся на задание, заметил рыжеволосую девушку на улицах Зауна и, призвав своих приспешников, приказал им убить лисичку. А сам ушёл в свой кабинет, не желая видеть столь жалкое зрелище, как он сам выразился. Трое мужчин и одна женщина избивали со всей ненавистью и жестокостью рыжеволосую девушку, пока это им не наскучило. - Убирайся из Зауна, если жить хочешь! Иначе, мы тебя добьём. Только убивать будем так долго, что ты пожалеешь о том, что вообще родилась - Злобно проговорила девушка, на последок плюнув в лицо еле живой, лежащей на дороге, избитой девушки. На этом ужасной ноте и закончилась история жизни Лис. - Я. Я пыталась отговорить Силко... Я не хотела, чтобы он сделал из тебя своё оружие. Я кричала ему каждый раз когда он приходил, чтобы он оставил тебя в покое... - Еле проговорила Лис, плачущая навзрыд. - Ты забыла меня... - Прохрипел её голос и сорвался, не в силах сказать что-либо ещё. Паудер не могла поверить, что всё забыла. Воспоминания нахлынули волной, но они все были серые, безжизненные, туманные. В них не было цветов и различных красок. Только ужасная серость. Но эмоции остались! Она вспомнила всё, что чувствовала тогда. Как и вспомнила каждое слово Лис, которое она говорила в то время. Каждая её фраза отголосками прошлого раздалась в голове так громко, что оглушила психопатку, заставив согнуться и закрыть уши руками. К сожалению или к счастью это не помогло. И девушка вновь прожила все те воспоминания, хоть они и были серыми, но всё же они была для неё важными. А Джинкс, сама того не понимая, пришла и заставила всё забыть... Лис уже не надеялась на что-либо. Боль и понимание скорейшего ухода Паудер из её жизни заполнили сердце Лис. Но резко прижавшееся к ней тело, удивило и подарило столько тепла, что отогнало всю боль, тоску и печаль. - Я не уйду от тебя. Никогда... - Прошептал детский голосок Паудер, крепко обнимающий свою лисичку. - Мне жаль, что я тебя забыла. Прости... Но я всё вспомнила. И ты правда важна мне. Очень! И... И я верю тебе. Лис знала, как сложно было сказать эти слова её малышке. А самое главное: Она знала, как тяжело было Паудер довериться кому-либо, особенно ей. Рыжеволосая так же крепко обняла свою возлюбленную, забыв о днях тревог и боли. Но вдруг она почувствовала, как поднимается. Тощее тельце голубоволосой взяло Лис на руки и, покачиваясь, шатаясь из стороны в сторону, пошло к выходу из тюрьмы. Лис взглянула на Паудер. У той было серьёзное выражение лица. - К-куда ты меня тащишь? - Спросила рыжая. - Я отнесу тебя в безопасное место. В моё логово. - Паудер была сосредоточена. Её глаза были слабо открыты и часто пытались закрыться, от чего её ноги, чуть ли не падая, уносили её в одну сторону. Каждый раз ей помогали держаться стены зданий, старые колонны и разная старая мебель. Каждый раз, когда Паудер чуть ли не теряла сознание, в попытке снова удержаться на ногах, уносящих её куда-то вдаль, она резко поворачивалась и пыталась дойти до ближайшей стены или предмета, а затем, чтобы Лис не ударилась, поворачивалась спиной к предмету или стене и, со всей скорости уносящих её слабых ног, врезалась, ударяясь со всей силы какой- то часть спины, всей спиной, головой, а иногда плечом рукой или боком, если не успевала развернуться. - Ты не ушиблась? Всё хорошо? - Каждый раз спрашивала юная изобретательница, с нежностью смотря на рыжеволосую девушку. Лишь в эти секунды этого похода Лис видела всю ту любовь, которую скрывало сердце главной психопатки Зауна. Но весь поход лисичка волновалась, как бы Паудер не повредила бы себе что-нибудь. И смотрела с тревогой и волнением. Паудер же делала вид, что ничего не замечает. Ей было непривычно, когда о ней как-то заботятся. Путь в берлогу становился всё более болезненным для голубоволосой девушки. Её место обитания находилось недалеко от места потери близких друзей, в чьей смерти она винила себя. Но, спустившись в старинный подвал, она успокоилась. Внутри стоял широкий длинный стол, а если повернуться вправо от входа, можно увидеть широкую кровать, полную мягких маленьких подушек и таких же мягкий плюшевых игрушек, куда Паудер и отнесла Лис. Аккуратно положив на кровать свою лисичку, она быстро нашла в старом, разваленном, полном разного барахла шкафу подушку побольше и подложила под голову девушки, отложив маленькие подушки на другую сторону кровати. - Я... Я сейчас принесу тебе то, что мне всегда помогало. Я правда не знаю, как это называется. Но сестра этой жидкостью всегда поливала мои раны и сначала щипало, но потом всё проходило. - Нервно говорила Паудер, не замолкая. Нервно теребя себя за штаны, она смотрела на Лис, боясь сделать что-то не то или сказать. Ей было необычно испытывать такие глубокие и сильные чувства, не испытывая злобы. А сила желания заботиться лишь росла. Лис одарила девушку доброй милейшей в мире улыбкой, смутив ей изобретательницу. Паудер опустила взгляд и побежала быстрее к старой аптечке, висящей на стене. Уронив всё её содержимое на пол с громким шумом, она достала бутылку с какой-то жидкостью. Оторвав от скатерти небольшой кусок, девчушка пошла было к Лис, но резко остановилась рядом с аптечкой. На полу валялись бинты и куча шприцов, наполненных розовой жидкостью. Это заставило вспомнить её о том, кем она является теперь. Каждый шприц был для юной психопатки спасением от того, что она чувствует сейчас и чего так боится, как и боялась. А бинты вспомнили о перевязанной руке её сестры после той самой неудачной кражи, которая привела к тому её поступку и смерти близких. Паудер села у самой стены рядом с аптечкой, согнула ноги и прижала колени к себе, прижавшись к ним. Тяжёлое пыхтение, злобный оскал и полный ненависти взгляд направились в сторону лисички. Приподнявшись на локтях, Лис увидела девушку с ярко-фиолетовыми глазами, хотя та ещё ничего себе не вкалывала и не собиралась. Тихое рычание становилось всё громче, а девушка, охваченная болью прошлого, подползала на четвереньках, словно животное. Всё ближе и ближе. Каждый шаг отдавался в ней болью. - Паудер... - Прохрипела Лис, пытаясь позвать ту добрую и милую сторону. Но её не было. Паудер уснула. Пришла теперь другая, более стойкая и сильная сторона, темнее которой не существует ни одной твари в мире. Юная психопатка приблизилась к рыжеволосой, залезла на кровать и наклонилась к девушке, сидя рядом с ней. Между лицами девушек было всего несколько сантиметров. Грозный взгляд фиолетовых глаз сверлил в душе лисички огромную дыру, пытаясь сжечь её слишком чувственное и доброе сердечко. - Я Джинкс! - Прошипела дикая, злая, опасная, словно огнедышащий дракон, девушка. Казалось, что всё хорошее закончилось, не успев начаться, и сейчас случится что-то непоправимое. Но...