Чумной лёд

      Сказать, что Сергей злился, это ничего не сказать.       Сергей был в бешенстве. Настолько, что наяву мечтал, как загоняет чужую зубочистку поглубже в горло, чтобы эта блядская ухмылка, наконец, прекратила раздражать до скрежета и нервного тика.       И желания убивать.       Он и Вадим, заслуженные тренеры, с чертовыми регалиями и прочим дерьмом, которое собирает пыль на стене. Они глотки друг другу готовы перегрызть за своих воспитанников, которые постоянно соревнуются друг с другом за золото. Сергей всегда побеждал. Совершенно заслуженно, между прочим.       Его Лерочка. Его муза.       Его муза не знала, что такое поражения от слова совсем. Утирала нос всем, что акселем, что дорожкой, что четверным тулупом, не забывая гордо держать носик по ветру…       И этот же гордый носик, стыдливо прячется в шарф, когда девушка не в силах повторить то, из-за чего Сергей хочет заколоть Вадима коньком.       Дети радость? Дети это пиздец. Особенно, когда детём беременна твой лучший фигурист, который должен был рвать и метать всех на первенстве России и Европы. И Олимпиады. Разумеется Олимпиады.       Но нет. Лера съякшалась с чертовым Алтаном, цветочки смотреть.       Вадик ржет только. И издеваясь, поздравляет. Просит на свадьбе себе местечко рядом с Разумовским. Ведь они такие молодцы, такую пару создали. Чертовы шоу на Первом. Покатались в качестве приглашенных звёзд, чтоб их.       Сергей устало массирует глаза, хлебая кофеёк, снова ловя глазами эту уродскую зубочистку.       — Бесстыжий, сегодня наш с Золотцем прогон, а тебе бы о пеленках и подгузниках читать, — Вад ржет, скалясь, с интересом мыча, взирая на протянутую бумажку, — О, сменил принцессу на принца? И где же ты новую звезду нашёл?       — В магазине, кошелёк у меня своровал.       — Дед опять таблетки забыл?       Разумовский тяжело выдыхает, киношно массируя висок. И ухмыляется в стакан, не сделав глоток, когда Вадим подпрыгивает из-за внезапного голоса за спиной.       — Дядь, а черных коньков не было? — парень сплевывает в сторону, даже не пытаясь убрать челку с глаз, — И бабло вперёд.       Вадим внимательно смотрит на это чудо в белых коньках, явно вышедшее из ближайшей подворотни пятерочки, затем на Сергея, даже щупая последнему лобик, спрашивая уже куда серьезней.       — Ты, правда, забыл таблетки выпить? Где ты этого барабашку откопал? Золотце его порвёт.       — Порывалка надорвется, — тут же буркает пацан, передергивая плечами и очень зло, смотря из-под черной чёлки, уверенно покачиваясь на коньках.       — Иди круги катай. Под это. В ритм попадай, плавно. Это важно, — Сергей хмыкает, видя этот заинтересованный взгляд на плеер, — Себе оставь.       — Давай я тебе сам таблетки закажу. Я серьёзно. Я волнуюсь. Кого я буду доставать, если тебя в дурку заберут? Серёня, я сыкую.       — Ссаться будешь, когда Волчик золото возьмёт.       — Я звоню 112. Ты бредишь, дед. То, что пацан умеет стоять на коньках, ничего не значит.       — Увидим.       Вадим ради интереса ходит смотреть на чужие тренировки, где дикий пацан Разумовского плавно рассекал на катке, всем своим нутром выражая нереальную скуку. Тут же получая по голове бутылкой с минералкой, если начинал делать какую-то отсебятину. Вадик не сомневался, что Разум обосрется.       Лера сидит рядом с Разумовским, смущенно поджимая губы и закатывая глаза, когда тот бесится, из-за того, что она болеет за Алтана. То, что она от него залетела, не значит, что нужно болеть за вражеский лагерь. Даже если он официально стал её женихом. Это вообще ужасная мысль.       Сережа даже предлагал деньги на аборт, из-за чего, едва успел увернуться от конька. Так, что сейчас мог только бурчать, что для его будущего крестника, папаша выбран ужасный. Хмурясь сильнее, видя оценки Алтана. Переводя с табло вдумчивый взгляд на Волкова, от которого воняло сигаретами.       — Удачи.       Макарова искренне улыбается Олегу, который только хмыкает в ответ, поправляя черный плащ и удерживая чемодан в руке.       — Спасибо, пузатик. А вы за бабло не забудьте, — шмыгает носом, цепляя очки на нос, выезжая на лёд, лохматя волосы, чтобы стояли сильнее в шухере.       Олег танцует под музыкальную тему из Гарри Поттера. Катает идеально всю короткую программу. Медленно, плавно, красиво и показательно выполняя все элементы, на удивление Вадима, прекрасно отыгрывая все лицом, которое тот, наконец, узрел.       Смотришь, и веришь, что мальчик, правда, оказался в волшебном мире. Что-что, а Разумовский был и в самом деле, гениальным в своих постановках, умея слишком грамотно использовать на максимум возможности чужие возможности. Ноги Волкова к примеру. Его растяжку. Особенно, когда тот её поднимает и начинает крутиться волчком, завершая этим.       Олег кидает плюшевого пса Валерии, подмигивая ей, подъезжая к ним после программы, равнодушно принимая похвалу девушки и скептически выслушивая замечания Разумовского, приглаживая свою челку обратно на глаза, не забывая напомнить, сколько ему должен рыжий бабла за хорошие оценки.       Вадим задумчиво смотрит на своего чемпиона, который не понятно с чего беситься сильнее. С того, что «дворняга безродная» разговаривает с его невестой или с того, что тот отстаёт от него всего на пару сотых. Вад встречается с самодовольным взглядом Сергея, который кидает ему таблетки.

***

      Разумовский мешает кофе, куда кинул уже три таблетки успокоительного.       Смотрит на лёд и кидает ещё две таблетки. Нет. Олег был кладом, сокровищем, алмазом без оправы и просто гениальным уникумом, с невероятной физикой тела, который буквально мог вытворять, что угодно на коньках.       В нём было прекрасно абсолютно всё. Ровно до того момента, пока пацан не открывал рта.       Нет, он не матерился. Он попросту разговаривал матом. Не понимал многих элементарных вещей, что образовательных, что социальных. С другой стороны, какой спрос с сироты, шныряющий уже несколько лет на улице.       Волков, в самом деле, напоминал зверька. Вадим называл того исключительно «барабашкой». Всегда в чёрном, прячется за густой чёлкой, не смотрит никому в глаза, держится обособленно и настороженно, позволяет себя касаться только Макаровой.       Вот к Лере он льнул наивным щенком. Даже улыбался.       Кружил вокруг неё кругами, то пакет сока, то булочку подгонит, да и вполне искренне интересовался.       — Че пузатым-то можно? Ты ток скажи, а то пока твоя Сейлор Мун косоглазая снизойдет, ты уже пятерых отрожаешь.       С Валерией даже концентрация мата резко снижалась.       А вот раздражение Алтана, как и его расшатанная душевная организация после общения с Волковым, вырастало.       Что уж там. Даже служивший Вадим приходил в ужас от того, что порой выдавал этот пацан.       А про постоянные гонения и попытки отобрать у того сигареты, думать вообще не хотелось, пацан, правда, был крайне быстрым. И к тому же обладал фактически грацией горного козла, ловко перепрыгивая через бортик, ряды для зрителей, залезая куда повыше, чтобы Вад не мог его достать, и доходчиво объяснить, что спортсмены не курят.       Устало массируя глаза, вот выкрики мата сверху, ведь, — Дядь, отъебись, а?       Вадим сам приносит Разумовскому пустырник, когда его будущий чемпион, аккурат перед следующим прогоном на первенстве России заявляется с фингалом.       — Это. Что, — Сергея трясет от злости, разглядывая заплывший глаз за черной сальной чёлкой.       — Глаз подбитый, — очевидно буркает Волков.       Вадим выдыхает, прикрывая ладонью лицо, параллельно тому, как Разумовский набирает воздуха в легкие.       — КАКОЙ ГЛАЗ ПОДБИТЫЙ?! ТЫ МНЕ ДОРИАНА ГРЕЯ КАТАТЬ ДОЛЖЕН! ОБРАЗЕЦ МУЖСКОЙ КРАСОТЫ. ЭТАЛОН ЗАВИСТИ И ВОЖДЕЛЕНИЯ.       — Дядь, какой Доря? Я Олег. Дядь, у вас глаз дергается. И у вас, Вадим Саныч. Вы это… Болявые, что ли? Этот, как его там? Во. Тикованные? Выб масочки носили. Я-то че, а Валерка-то залётная.       Пустырник пьют оба. Пьют и смотря на молодое дарование с фингалом, что без особого труда делает серию каскадных прыжков.       — Серёня, ты зачем мальчика из школы забрал? Ему это нужнее, чем коньки.       — Какая школа, у него и дома-то нет, я ему квартиру снимаю.       — …он, правда, у тебя бумажник упер?       Сергей тяжело выдыхает.       — Серёня, может тогда не Уайлда, а Тургенева? Герасим, хотя бы молчит, и фингал обыграем.       Два заслуженных тренера страны, с высшими образованиями, диссертациями, докторскими и заслуженными трудами, а так же наградами за вклад в отечественный спорт в качестве педагогов, тяжело смотрели на подбитый глаз, сбитые руки подростка от которого все ещё воняло сигаретами.

***

      Вадим на постоянной основе носит с собой сумку с ботинками. Старыми. Тяжёлыми. Чай нога у него ого-го и порой, одного прицельного попадания по малолетней заднице достаточно, чтобы Олег тут же ломал сигарету и прекращал взрывать мозг его Золотцу.       Алтан и так на нервах катал.       — Мне не нравится, что оно постоянно ошивается рядом с тобой.       — Ревнуешь?       Лера только улыбалась, неторопливо отталкиваясь коньком ото льда, одной рукой обнимая Алтана за руку, другой рефлекторно пригревая едва округлый живот под желтым худи.       — Не стоит.       — Я в тебе не сомневаюсь, — тут же важно кивает Дагбаев.       Искренне считая важным показать, что не отменит свадьбу, не откажется от ребёнка и это совершенно взрослое, взвешенное решение, что они приняли для своего будущего.       — А вот этому я бы и от бешенства прививки сделал. Почему ты смеёшься?       — Потому что ты ревнуешь и это совершенно глупо.       — То, что ты в положении, не прячет, а подчеркивает твою красоту.       — Да я не об этом, — Макарова смущенно кусает губы.       И как раз поднимает глаза на прокатывающего с ботинком Вадима под мышкой Олега, протягивающего ей гематоген с ежиком.       — Аля.       — Что?       — Прекрати убивать его взглядом.       — Нет.       — Раз на то пошло, так это мне нужно ревновать.       — В смысле?       — В том, что Олег не интересуется девушками. Совсем.       — …откуда такая осведомленность?       — Потому что мы дружим, и я с ним разговариваю, а не испепеляю взглядом.       Волков проезжает мимо, уже со вторым ботинком под второй под мышкой, в этот раз, подмигивая Алтану и вручая ему желтенький цветочек, совершенно невозмутимо толкаясь языком в щеку, но тут же прибавляя скорости, когда слышит вопли ярости босого Вадима за спиной.

***

      — Опять мигрень? — Вад понимающе кивает, присаживаясь рядом с Разумовским, монотонно массирующим виски.       После его фееричного падения на олимпиаде в энном году, вообще чудеса, что овощем не стал. Хотя Сергея всегда больше беспокоило то, что он упустил золото, а не едва остался в живых.       — Твой уникум, снова с глазом подбитым смотрю. Сирано отменяется, полагаю?       — Только ему это не говори, не так поймёт. Подумает, что ты про проблемы писуара интересуешься, — Серёжа улыбается на чужой ржач, продолжая массировать висок, смотря на лёд, — Он возьмёт золото России. Потом Европы. Попадет в олимпийскую сборную и возьмёт олимпиаду.       — Я тоже мечтать люблю, тут недавно Анджелина Джоли снилась, к слову, она с Бредом своим развелась, что думаешь? Аль, может вообще к Бреду подкатить, шанс есть? Или такой же, как у твоего Маугли? Актерка у него никакая.       — Возьмёт сложностью.       — Ты давно прогонов Золотца не видел? Да, парень суетится из-за будущего отцовства, но он профессионал. Его Ромео, твоему борзому и шанса не оставит.       — Волков умеет делать то, что не может даже твой Дагбаев.       — Я уже подтянул его по каскадам.       — Я не про прыжки. Хотя мой прыгает выше.       — Спорим?       — Опять на пять тысяч?       — Мне везёт на эту ставку.       — Хорошо, — Разумовский кивает, пожимая Вадима ладонь, снова смотря на лёд, где Волков, просто бессмысленно рассекал кругами на скорости, иногда прыгая от скуки и тормозя, так чтобы лед в разные стороны разлетался.       — И чем же вы нас рвать будете? С «в траве сидел кузнечик»? Вряд ли твой звереныш с тремя классами образования, что-то ещё знает. Серёж, я серьезно. Отдай его в школу. С Поттером тебе просто подфартило.       — Меладзе.       — Порфавор?       — Меладзе.       — Ты хочешь взять первенство России с Меладзе?       — Да. Волков порвёт вас под Меладзе.

***

      Волков берёт первенство России с «Иностранцем» Меладзе.       Что сказать. Разумовский, чертов, гениальный сукин сын. Переодеть Олега в чёрной уже выигрышный вариант, найти быструю песню про сиротство под восточные мотивы, чтобы звереныш понимал текст и мог играть лицом. И растяжка.       Когда почти в конце программы Волков задирает ногу в Бильмане, Вадим понимает, что просрал пять косярей. Хотя и до этого понимал, что программа у Олега сложнее, рыжий вообще не щадил его, накидав сложных элементов, которые Волков выполнял идеально.       И в итоге, когда оглашали оценки Олегу, параллельно можно было ещё отдать, самого равнодушного чемпиона. Пока Сергей самодовольно сжимает кулаки, а Валерия восхищенно улыбается, Волков просто пьёт водичку, задерживая жидкость в щеке. Вадиму кажется, ещё немного и с того хватиться сплюнуть в сторону.       — Олег! Подожди!       Лера сдержанно выдыхает, опираясь рукой с пакетом о стену, другой придерживая уже очевидный животик, выдыхая ещё раз уже с улыбкой, когда Волков тут же оказался рядом, обеспокоенно хмурясь и ругая Макарову за такие забеги в её-то положение.       — Разве ты не должна утешать свою Сейлор Фурию? Он бледный такой был, думал ядом, плеваться в меня начнёт, если бы дядя Стёпа его не увёл, - хмыкает Волков, пока Лера смеётся и приводит дыхание в порядок.       — Как раз сказала, что за пустырником отошла. Вот. Поздравляю!       — Ты ж поздравила уже, — Волков моргает, смотря на аляпистый пакет, как баран на новые ворота, не понимая, что с ним делать, пока Макарова насильно не всучила в руку.       — Хотела сделать тебе приятное. Отдохни перед Европой, хорошо?       — Ты это своему скажи, нам в одной комнатке с ним жить.       Олег натянуто улыбается, всё ещё скептически и непонимающе смотрит в спину девушке, затем на пакет, с сомнением кусая губы, заглядывая.       Вадим стоит уже несколько минут, подпирая стену плечом, сжимая зубочистку губами. Он улыбается Лере, желая ей удачи с расстроенным Золотком.       В его бумажнике не хватает пяти тысяч, но почему-то сейчас, это совсем не вызывает досады.       Сердце слишком щемит.       Олег стоит, хмуро и непонимающе смотря на комплект книг о Гарри Поттере, который давно хотел, и не понимает, что из его глаз идут слёзы.