***
Эта неделя была словно в тумане. Тарасов терялся в счёте времени, опаздывал иногда на собственные же тренировки и большую часть времени проводил за телефоном, пытаясь дозвониться до Темникова. Просыпаться в одиночестве, в холодной постели, что до сих пор хранила сладкий запах Алексея, было больно. Все утихло когда из Питера приехал его лучик солнца, его дочка Таня. Девушка решила, уже точно, что переходит в Московскую команду, чтобы быть поближе к отцу, да и жить с матерью ей надоело уже. Девушка с некой грустью смотрела на отца, который, туша сигарету, отложил телефон на подоконник, по привычке потерев лоб ладонью. — Пап, давай сегодня с тобой съездим в магазин, купим ему подарок, и ты вечером как обычно подождёшь его около театра. — А если его не будет? — мужчина отозвался устало, с какой-то безнадежность в голосе, словно его последняя надежда умерла. Причём, не просто умерла, а застрелилась, как герой из недавно прочитанной книги. –Пап, это Темников, а Темников скорее посещение врача пропустит, чем премьеру с участием Клэр, — Татьяна упёрла руки в бока, рассматривая лицо отца, повернувшегося к ней в тот момент. Его глаза слабо горели. Путь до торгового центра оказался весьма запутанным. То по главной дороге, то через дворы. Все же плохой идеей оказалось доверять руль и дорогу Тане, которая старалась вести по памяти и немного заплутала, но всё-таки довезла отца до нужного места. Машина осталась в одном из дворов. Дорогу перебежать девушке не дали и повели через подземный переход, что ей не понравилось, особенно толкучка и свист людей нерусской национальности. В ответ на такое девушка только поднимала руку со средним пальцем и скорее нагоняла отца, который, будучи уже более воодушевленным идеей дочери, поднимался по ступенькам на улицу. Красная Площадь опять встретила толпой народу: москвичи, туристы, жители области, прилетевшие из другой страны чтобы посмотреть на знаменитую ёлку Кремля, которую ещё не установили. ГУМ встречал Анатолия вместе с Татьяной яркими красками. Внутри пахло чем-то приторно сладким, а на витринах уже висели украшения к новому году и рождеству. Из сотни магазинов с ювелирными изделиями по своим знаниям Татьяна посоветовала отцу «H. Stern». А что? Самый крупный в Бразилии и Латинской Америки. — Ты прям точно уверена? –Тарасов, посмотрев на вывеску, сглотнул и перевел взгляд на свою дочь. — Уверена на все сто, мне в прошлом году Стас тут покупал серьги… А, и да, я же звонила сюда, спрашивала насчёт гравировки, сказали, что до вечера точно сделают. Анатолий посмотрел на девушку, проведшую его мимо подвесок, браслетов, серёжек сразу к кольцам, причём не совсем простым, а подобным обручальным. Сейчас молодежь чаще их называет парными, мол они подтверждают так свой статус в отношениях. Мужчина задумался, прокрутив мысли в голове, и вспомнил, что подобные носят Харламов с Клэр. Да, когда этой прекрасной девушке исполнилась восемнадцать лет, Валера сразу предложил встречаться и уже на следующий день припёрся с подобными кольцами. Под стеклом украшения блестели в свете ламп. Их туча. Все самые разные: красивые, с камнями, без камней, но с узорами или со всем сразу. Нужно найти что-то более-менее пёстрое, простое, но со вкусом и красивое. Мужчина прошёл вдоль витрин, рассматривая кольца и изредка переводя взгляд на Таню, бродившую со стороны подвесок. Анатолий потёр шею, подняв очки на лоб и тыкнув в витрину, указывая на кольца в золотой оправе, где по середине шел разрез с темно-синими каменьями. Ассистентка заинтересованно посмотрела за Тарасовым и парнем, который достал кольца, а потом обратилась к Тане со словами. — А он не староват для тебя? — Это мой отец вообще-то, –отрезала Тарасова, подняв недовольный взгляд на девушку и указав на подвестку с пуантами, добавила.– Вот эту достань. Покраснев, девушка кашлянула в кулак и достала послушно подставку с подвеской, позволяя Тане рассмотреть ее. Красивая, аккуратно выполненная, скромная, но в то же время дорогая. В голове промелькнуло, что для Клэр подойдёт, а-то уж Валера больно долго мечется с подарком и в самый последний момент наверняка купит какую-нибудь хренотень, за которую ему станет сразу же стыдно. Татьяна повернула голову, посмотрев на отца, крутившего украшение в пальцах. И все же после примерки он согласно кивнул. — Молодой человек, можно ещё гравировку «А+А»? Но нужно успеть до десяти вечера. Блондин кивнул с широкой улыбкой и забрал кольца с дозволения выбрать шрифт самостоятельно, после чего скрылся за дверью, где висел логотип. Там и была мастерская ювелирного магазина. Мужчина посмотрел на дочь, которая оплачивала цепочку с подвеской и, убрав пакет в сумку, начала разговор уже с другой работницей, с улыбкой в ответ что-то говорящей. Анатолий не вслушивался, его мысли были заняты одним.***
Клэр было тяжело на репетиции. Ноги иногда подкашивались из-за нервов и грусти из-за того, что отцу оказался важнее концерт, чем выступление родной дочери. Но скрашивало одно — Валера. Валера отпросился с тренировки ради любимой, хотя через час девушка была поставлена в известность, что тренировки и не будет, но да ладно. Девушка прошла по залу к сумке и, сев рядом, подняла бутылку воды, открыв её, достала телефон, смотря что-то, иногда отвечая коллегам на сообщения. Она не понимала, что так сильно изменилось в отношениях отца и Тарасова, что Алексей так резко вернулся на квартиру, как снег на голову, не отвечал ему на звонки, отнекивался, что все хорошо, а сегодня вообще шел на концерт с парнем, которого знал всего-то неделю. Попытаться вытрясти информацию из Валеры? Толку ноль, он сам ничего не знает, что происходит в их отношениях. А Таня? Таня скидывала все на ссору и вечно твердила, что все хорошо будет, что бояться нечего. –Да нечего боятся, есть чего. Это было сказано в пустоту, разнеслось эхом по пустому залу, где через минут пять появились остальные из труппы. Они вернулись с обеда, да не с пустыми руками, а с пакетом, где был перекус и для Темниковой. Павел все не унимался, старался подкатить и вывести девушку на отношения с собой, но, к сожалению, это не получалось по одной весомой причине, которую звали Валера. Он каждый раз отсекал нерадивого любовника. Хоккеист не мог допустить, чтобы его солнце, его чудо увел какой-то прыщавый дрыщ.***
Вечером ровно в половине седьмого Стрелецкий уже стоял около входа, дожидаясь Темникова. Его план был безупречен — влюбить в себя, получить горячую ночь, выиграть спор с Денисом и, естественно, расстаться. Артем счастливо улыбнулся, заметив знакомую машину, из которой показался Темников. Алексей захлопнул дверь и поставил на сигналу, после чего с огромной уверенностью отправился подниматься по ступенькам, сверкая улыбкой, а после короткого приветствия был пойман под руку и утащен в теплое помещение, где его отогрели и скрыли от внезапного ливня. В руках Темникова оказалась красная роза — единственный подарок, который Артем принес, знак, что это свидание. Брюнет улыбнулся, посмотрев на Алексея, который внезапно начал чихать, протянув розу обратно психологу. Оне то, чтобы не любил эти цветы, у него была аллергия. — Прости, прости, Лёш, прости пожалуйста, я не хотел… Теперь я буду знать, что у тебя аллергия на розы. — Тём, Тёма, правда, все хорошо, не переживай, теперь ты знаешь, что у меня аллергия, — Алексей улыбнулся, закрыв глаза, а потом нос рукавом пальто, повторно чихнув. В этот момент в голове его и щёлкнуло: «А вот Толя бы не принес тебе розы, исключительно белые лилии». А ведь и правда. Темников вспомнил спектакль, на котором они встретились. Алексей собирал букеты, и их с Тарасовым взгляды пересеклись. Сейчас перед глазами всплыла эта картина, и этот белый букет лилий, и горящий взгляд карих глаз. Стрелецкий, неловко улыбнувшись, отдал розу проходящей мимо девушке и, взяв Темникова под руку, повел за собой в зал, смотря на совершенно спокойного Темникова.***
Время было уже десять часов вечера, балет давно закончился, а вот дождь все ещё лил как из ведра. Тарасов стоял под черным зонтом, иногда поглядывая на наручные часы. Ручка зонта была устроена на плече, пока рука сжимала белый букет лилий, а свободная, прячась в кармане черного пальто, касалась коробочки с кольцом. Свое Анатолий уже натянул и носил с улыбкой. Двери театра наконец открылись, надежда, что сейчас из толпы появится мокрый Лёша, оставит поцелуй на щеке и, натянув очки на нос уткнется лицом в букет, возрастала, но этого всё не случалось. Анатолий судорожно выдохнул и посмотрел на единственное знакомое лицо, лицо Клэр, что шла, укрыв голову капюшоном, полная грусти и разочарования. –Клэр! Клэр, подожди! Тарасов, перепрыгивая через лужи, побежал за девушкой, которая в ответ остановилась как вкопаная и повернулась. Глаза её загорелись. Мужчина закрыл от дождя зонтом и себя, и девушку, посмотрел на неё и сказал с нотками надежды — Где твой отец? От него уже неделю не слуху, не духу. Вторая начинается. — Он… Ладно… Папа уехал на концерт со своим психологом Артёмом. Что между вами случилось? Вы сильно поссорились? — девушка сглотнула, посмотрела на Тарасова, а он только выгнул бровь, не зная, что ответить. — Мы не ссорились. В тот день, когда он съехал и перестал отвечать, я встречал дочь. Ты же знаешь, что Таня приехала. Ну я вернулся с ней в квартиру, а там пусто: ни Лёши, ни вещей, –Тарасов закрыл глаза, отдал девушке зонт и букет и, усмехнувшись, добавил.– С психологом. Если ему так лучше, то пусть будет так. Темникова приняла зонт с цветами и, бросив быстрый взгляд на Тарасова, который отшатнулся от нее и отправился в сторону метро, выкинув что-то из кармана. Кьяра не заставила себя долго ждать и, подбежав, подняла темную бархатную коробку, нерешительно открыв её, всхлипнула. Там лежало кольцо. Красивое такое, пускай немного и скромное, как раз для Темникова. Тарасов скрылся в здании метро, вернув очки на нос. Сейчас в голове была каша. Его променяли, ничего не объяснили, просто оставили, исчезли из жизни. Но если Алексею так лучше, то пусть будет.***
Тарасова уже караулила Клэр около подъезда, переступая с ноги на ногу. Когда у подруги будет день рождения, она как раз выступает и не сможет приехать её поздравить. Девушка потёрла руки, увешанные браслетами, и, заметив наконец подругу не в самом лучшем настроении, остановила её, схватив за плечо. — Эй… Ты чего без Валеры и без отца? Темникова молча уткнулась в плечо подруги, обняв её, и сказала дрожащим голосом, закрыв глаза. — Валера ногу потянул, не смог приехать, а отец… Отец уехал на концерт со своим психологом, но это не самое страшное. Они с твоим отцом не ссорились, вообще только с утра похоже виделись. — Это кто тебе сказал? — Таня выгнула бровь, с удивлением посмотрев на балерину, которая, утерев слёзы, достала коробочку, заставив Тарасову сглотнуть. — Твоего отца встретила, он его там стоял ждал, вот… Цветы отдал, зонт, а это выкинул. Девушка отвернулась, пока Татьяна, сжав руку в кулак, только обняла её и завела в подъезд. Отправилась следом, подругу сейчас в таком состоянии она не оставит одну, останется с ней до самого утра.***
После концерта вместо привычной квартиры и приятного запаха гостиничный номер. Холодные простыни широкой кровати были смяты, на бледных телах расцвели засосы, особенно заметный был на шее Алексея, который в тот момент удобно устроился спать на чужом плече, посапывая. Мокрые от пота русые волосы были растрепаны. Стрелецкий улыбался. Все произошло даже очень быстро, весь план пронесся за неделю, а точнее за дней восемь. Психолог стянул телефон и поцеловал лоб Темникова, затем сделал фото в качестве доказательства, сказав: — Ничего личного, это просто спор. Артём устроился удобнее, не убирая голову Темникова с плеча положил руку на подушку, погрузившись в сон. Спор он выиграл, получил что хотел, а о чужих чувствах он не волновался. Стрелецкий поставил себе цель продолжить свои старания, чтобы вернуть бывшую жену.***
Тарасов по приезду домой долго сидел, смотря на фотографию, полный решимости, что завтра поедет разбираться. Он так этого не оставит. Да поплакал, да ему больно, сердце разорвали в клочья, но хватит уже грустить. Ему отец с детства твердил: «Если любишь, борись, а не пускай сопли и слюни». Мужчина поставил рамку обратно, продолжая смотреть на фото. Там он держит Темникова в объятиях, оба счастливые, в цветах. –Я верну тебя любой ценой, Лёша. Мужчина сжал руку в кулак и опустил глаза на палец с кольцом, медленно его поцеловал, закрыв глаза, с довольной улыбкой и надеждой, что все выйдет, что в конце они вновь будут счастливы, а это забудется как страшный сон.***
Стрелецкий свалил ещё раньше Темникова, не подозревая даже, что Денис откажется ещё хитрее. Парень перед приездом Артёма разбудил звонком Темникова, прося не отключаться и слушать, что будет происходить. Алексей, не понимая, все же согласился. Что будет? Что его ждёт? Может что-то важное? Скрип стеклянной двери неприятно резал по ушам. Так скрипела она только у Стрелецкого, а у остальных нет. Артём прошёл и, оставив на столе телефон с фотографией и предоставив как трофей шарф Темникова, улыбнулся. — Знаешь, этого балетмейстера не так уж и сложно было одурачить, играя хорошего парня, — Стрелецкий улыбнулся и, закинув ногу на ногу, провёл пальцем по столу, продолжив.– Любимый изменил с какой-то девушкой, проблемы с психикой из-за травмы. Он готов доверится любому. А ты, Дениска, вроде умный малый и не понял, что я с лёгкостью выиграю этот спор. Сидевший напротив закрыл глаза и расплылся в широкой улыбке, словно чеширский кот. –Алексей, я надеюсь, Вы все слышали? Даааа, Артемочка на вас поспорил. Не на абы какую сумму, а на целых семьдясят тысяч Артём вытаращил глаза, резко поднявшись со стула и слыша из телефона друга тихое дыхание. Алексей сжал трубку в руке, закрыв глаза, и, оскалившись, ответил: — Я надеюсь, ты подавишься этими деньгами и сдохнешь в одиночку, Стрелецкий, мудила. После этой фразы последовал тихий гудок телефона, а Денис рассмеялся, прикрыл глаза и облизнулся, убрав руки за голову. — Какой же ты сучара, Денис, — прошипел Стрелецкий собеседнику, который игриво подмигнул ему. — А ты думал, что получишь деньги без наказания? Это так не делается, он тебе доверил самое хрупкое — свое сердце, а ты его разбил… Деньги я переведу тебе вечером, Тёмочка, — Денис посмеялся, а Артём вылетел из кабинета, отправляясь в сторону лифта.***
Темников возвращался домой словно в воду опущенный, но на лестничной площадке его ждал Тарасов, который, увидев зареванные глаза, только молча кивнул на открытую дверь и пригласил войти. Девушки, спавшие в комнате Клэр, моментально затихли, Таня своего отца узнала по шагам и вздоху. — Зачем приехал? — С тобой увидеться хотел, Лёш. — Твоя подружка тебе на скучала, да, Толь? –Темников, сняв пальто, прикрыв искусанную шею воротом водолазки, прошёл на кухню, вопросительно посмотрев на бархатную коробку. — Какая подружка, Лёша? Ты о чём? — Анатолий снял очки и, протерев и, вернул, но уже на лоб и уверенно прошёл на кухню, сжав руку в кулак. Откуда эта коробка тут? Она же была в кармане. Тут наверное пришло осознание, что вчера он утирал лицо обеими руками пока уходил, значит она вылетела, а Клэр её подобрала. Только такое объяснение. Девушки уже тихо перебрались в гостиную и сидели на корточках за тумбочкой, слушая разговор отцов. Клэр зажала рот рукой, пока Тарасова, сопя, сжала руки в кулаки. — Та, с которой ты на той неделе был в кафе торгового центра, вы там смеялись сидели, — Темников отвернулся от окна и косо посмотрел на смеющегося Тарасова.– Чё ты ржешь? Тебе смешно, а мне больно… –Леша, нет у меня никакой подружки и быть не может, — Анатолий уверенно подошёл и положил руки на щёки балетмейстера, сжав их. — Дурачок ты мой, это Таня, дочь моя, приехала. Я её встретил, а она голодная была. Я хотел вечером вас познакомить, а ты уехал… Леш, я же не дурак бросать тебя. Темников упёрся макушкой в Толин подбородок, прижавшись к его груди лицом и, тихо всхлипнув, получил ответные теплые объятия, такие родные. — Почему ты мне не сказал… Не сказал об этом, когда она приехала, Толя? — Я хотел сюрприз устроить… Виноват, надо было сказать, никто же не знал, что так все выйдет. Идилию примирения разрушил звонок в дверь. Тарасов сжал руку в кулак, Темников, нахмурившись, с трудом отлепил себя от тренера и ушёл открывать дверь. На пороге он увидел улыбчивого Стрелецкого с букетом цветов. — Леш, не слушай Дениса, он дурак и просто завидует моему счастью, — Артём усмехнулся и протянул букет, но получил звонкую затрещину. — Знаешь, а мне в тот день, утром перед сеансом, Матвей встретился и, не поверишь, сказал мне тоже о споре, а я дурак не поверил ему… Цветы можешь съесть, а фото на память оставь, будешь каждый день вспоминать, какой ты мудак. Алексей дёрнул дверь на себя, стараясь её закрыть, но психолог не унимался. Он сунул ногу в проём, не позволяя сделать это. Балетмейстер зацепился за угол выступа и нанёс удар по груди Артёма ногой, заставив его отшатнуться, и захлопнул дверь. Растяжкой Алексей гордился. Самая широкая была из мужской части, да что там части, из всей труппы. Девушки высунулись из-за тумбочки, Клэр, упершись руками, посмотрела на отца чуть хмуро, а Таня неловко помахала рукой, получив то же в ответ. — Я надеюсь, он меня так не выгонит… — Тань, что за ерунда, ему сил не хватит тебя сдвинуть, –Темникова потёрла пальцем щёку и, услышав крики под окном, вылетела с Таней на балкон Под балконом стоял на костылях с цветами Харламов и смотрел наверх, дожидаясь девушек. Да не один, а со своим лучшим другом, который был неравнодушен к Тане. Девушки, смеясь, выкрикнули только одно: «Сейчас спустился, минуту!». Пробежав мимо Алексея, Татьяна его закрутила слегка, задев рукой, и мужчина в один момент оказался в руках Тарасова дабы не упасть. Оставшись вдвоем, мужчины долго сидели на кухне, смотря друг на друга. Тренер, уверенно подтянув к себе бархатную коробочку, открыл её. Загорелые пальцы одной рукой взяли кольцо, а второй — бледную Темниковскую руку. Золото обдало холодом безымянный палец левой руки. Анатолий слабо улыбнулся, придвигаясь ближе. — Я знаю, что штампа в паспорте мы не получим, но все же. Ты согласен стать мне не просто парнем, второй половинкой, а именно мужем? — Толь, вопрос звучит глупо, но я согласен, — Темников сжал чужую руку в своей, чтобы оба кольца оказались рядом. Тарасов подвинул балетмейстера к себе ближе и запечатлел поцелуй на чужих губах, ощутив, как Темников поднял его очки на лоб. Поцелуй был сладким, пропитанным кофе и чаем. Мужчины целовались долго наедине, обнимаясь, не желая отрываться друг от друга, но пришлось. — Толь, я буду любить тебя так, словно у меня амнезия. Я буду любить тебя больше всего на свете. Хоккеист рассмеялся и обнял Темникова крепче, зацеловывая его лицо, даря ему полное спокойствие и уверенность в своем счастье. Такого больше не будет, а эта неделя, концерт, спор и ночь забудутся как самый страшный сон. Такого никогда больше не повториться. Если Тарасов обещает ему быть рядом до конца жизни, да и после, так и будет, а Алексей в ответ его не бросит и впредь будет доверять своей любви больше чем обычно.