ars longa, vita brevis —
Утро выдаётся довольно лёгким, несмотря на поздний отбой и раннее пробуждение Лизаветы. После ночного судорожного поиска информации комната выглядит несколько потрёпанно. Стопки старых толстых книг, тетрадей и бумаг с заметками грозят развалиться от малейшего дуновения ветра, настолько неряшливо сонная Лиза собрала их в кучу. Солнце ещё не поднялось над горизонтом, напоминая, что в природе смена времени года происходит не за неделю, и ночь близжайшее время будет побеждать день. В столовой людей больше обычного, создаётся ощущение, что никому не спится из-за массового предчувствия чего-то неладного, чего-то к чему следует быть готовым. Но, вероятно, это просто её паранойя. Несколько эфиреалок, стоящих вместе с Лизой в очереди, пытаются начать приятельский разговор. Фабрикаторша честно старается поддержать беседу и вспомнить их имена, но те уже прощаются и забывают о ней, подхватывая каких-то сердцебитов под руку. Ну, стоит отдать им должное за то, что вообще смотрят в сторону фиолетовых кафтанов, а не морщат нос как пару лет назад. С каждой минутой в коридорах становится всё больше людей. Малый Дворец просыпается, но Лизавете отчаянно хочется продлить спокойствие этого утра. Именно поэтому девушка отправляется на давно облюбованное место — ступени на заднем дворе. Снег уже растаял, но мартовское утро колет кожу холодом, позволяя ей побыть в одиночестве. Овсяная каша с малиновым вареньем и горячий чёрный чай без сахара греют замерзающие кисти. Признаться, такой завтрак Лизе точно по душе. Тарелка быстро становится пустой, на прохладной улице аппетит разогревается так, будто фабрикаторша не ела несколько дней. Когда немного остывшая кружка чая всё ещё приятно греет руки, боковым зрением Лизавета замечает что-то белое, мелькнувшее в кустах. Тёплая ухмылка тут же прыгает на лицо. Ну, а когда Снежинка наконец запрыгивает к ней на ступеньки и трётся о ноги, губы расплываются в улыбке, которая греет получше чая. — Приве-ет, — растягивает Лиза. Слыша эту дружелюбную интонацию, Снежа урчит и вытягивает стройное грациозное тело параллельно лизиным ногам. После приветственных нежностей кошка замечает пустую тарелку у бедра фабрикаторши и стремительно к ней приближается. Лизавета снова улыбается и наблюдает за изучением подозрительной человеческой еды. Разочарованым мявканьем Снежинка будто говорит: "Мать, а где мясо, ты чего?". Фабрикаторша смеётся с собственного предположения кошачих мыслей. — Прости, сегодня для тебя ничего нет. Фырчание Снежинки после этой фразы снова наталкивает на мысли, что коты всё понимают, просто очень хорошо притворяются. Как бы то ни было, это всё ещё удивительные создания. Кошка снова начинает тереться о ноги, а после пары минут почёсываний убегает. Невероятно, как простое проявление Снежи поднимает ей настроение. Утро кажется просто прекрасным. Начинающее расцветать разными красками небо, прохладный ветерок и заканчивающаяся кружка с чаем. Ещё немного и можно отправляться на работу. Ну или лучше сначала заглянуть в библиотеку, в такой час ни там, ни в лабораториях прочников никого ещё не будет. А значит комфортная утренняя тишина продлится ещё немного. Лиза медленно допивает чай, ставит кружку так же возле бедра, поднимается и потягивается, не замечая, что всё ещё улыбается. Тело немного замерзает даже в утеплённом кафтане, но девушку это мало волнует. Наоборот, холод добавляет контраста с кипящей от вдохновлённости кровью. Наполедок осматривая открывающиеся глазу просторы, Лизавета замечает фигуру в дальнем углу дворцовой территории. Приглядевшись, фабрикаторша видит светлую шевелюру и утеплённое бирюзовое пальто, которое принадлежит только одному человеку в этих краях. Снедаемая любопытством Лиза хочет было сразу пойти в нужном направлении, но вспоминает про посуду. Девушка какое-то время разглядывает её, напряжённо решая, как поступить. Быстро отнести тарелку, кружку и ложку на кухню, а потом вернуться в надежде, что успеет застать или не заботиться о том, как будет выглядеть с грязной посудой в руках? Ещё несколько секунд размышляя, Лиза решает пренебречь дурацкими нормами и отправляется к одинокой личности вдали. — Что король делает так рано на холодной улице? — произносит девушка вместо приветствия. Солнце ещё не выглядывает полностью над горизонтом и вокруг царит лёгкий полумрак. Но не смотря на это, Лиза всё равно может разглядеть уставшее лицо Николая, которое не прибавляет ей хорошего настроения. — Ты говоришь так, будто это моя единственная заслуга. — Что ж, ещё ты мой друг и прекрасный специалист чуть ли не во всех областях, — Николай хмыкает, девушка старается на как можно большее время сохранить у него это выражение и тоже улыбается. — Ну как? Я удовлетворила твоё самолюбие? — Почти, ты ни слова не сказала про мою необыкновенную красоту, — Лиза не может удержаться от фырканья. — Об этом тебе сообщат любовницы. Ланцов неожиданно громко хохочет, совершенно не по-королевски. — Равка — моя единственная, и она не терпит конкуренток. Лизавета подхватывает смех и уплывает от красоты этого момента. Раннее утро, прохладный мартовский воздух, расцветающее рассветное небо… И скрип керамики, когда кружка немного меняет положение, стоя в тарелке. — Ну, а ты? — прерывает недолгое молчание Николай, кивая в сторону фабрикаторши. — Закаляешься за завтраком? — Хах, да, что-то вроде этого, — Лиза забавляется с формулировки и решает пояснить. — Захотелось поесть в тишине, а то от шума голова бы сильнее разболелась. Девушка вспомнает первопричину лёгкого недомогания, и как кстати приходит в голову то, что она разбирала перед сном. Рассказав во всех подробностях факты и свои предложения, Лиза ждёт вердикта от Николая. — Значит нужно будет отправить им письмо об очередном сотрудничестве вместе с приглашением на праздник, — задумчиво заключает Ланцов. — Праздник? — в голову Лизе приходит только Масленица, но та, кажется, уже прошла, так что девушка продолжает недоуменно смотреть на короля. — Мы с Зоей давно это обсуждаем… — Николай тяжело вздыхает, поправляя волосы, но всё же продолжает. — Она предлагает жениться на шуханской принцессе, чтобы избежать открытого конфликта. Аргументы у неё более чем убедительные, поэтому мне ничего не остаётся, кроме как согласиться. Это всяко лучше, чем тратить огромные средства на войну с Шуханом. — Не смотря на очевидные плюсы, ты не особо рад подобной перспективе. — Да уж, жениться на незнакомой девушке никогда не входило в мои планы. Я привык сначала хотя бы ухаживать, проводить свидания... дарить подарки в конце концов. — Ну, если принцесса окажется той ещё мегерой, можешь отвлечься в мастерских. Мы с Давидом точно найдём, чем тебя занять. Сможем обсуждать некоторые вещи до собраний Триумвиата, твои знания всегда пригодятся. Николай снова очаровательно улыбается, благодарно смотря на Лизу. Дальше они так и стоят в приятной тишине, наблюдая за открывающемся видом равкианских простор. Лучи утреннего солнца наконец удосуживаются показать себя, и Лизавета чувствует, как ей в правый глаз ударяет яркий свет. Девушка зажмуривается, слегка отворачивается, стараясь привыкнуть к новому освещению, а потом вновь поворачивается к Николаю. Тот тоже щурится, а потом приставляет ко лбу ладонь на мотив козырька. Волосы Ланцова сияют как золото, а в глазах разливается мёд. Лизе трудно отвести от него взгляд, но она всё-таки это делает. В последний момент замечает, что как бы Николай не хотел казаться парнем, который вовсю пышет здоровьем, его выдают залегающие синяки под глазами, которые он явно старается скрывать какой-то пудрой. Прерывая размышления фабрикаторши, им в спину ударяет сильный порыв ветра, растрепывая волосы Лизаветы и превращая их в нечто совершенно неподобающее присутствию рядом с королём. Да и в целом в приличном обществе. А потом так же внезапно воздух бросается ей в лицо. Лиза, мысленно выругавшись, ставит посуду на землю и достаёт из кармана одну из заколок, которые девушка всегда на всякий носит с собой. Ветер немного успокаивается, но у Лизаветы совсем не выходит нормально расчесать руками запутавшиеся рыжие волосы, что отрасли аж до лопаток. Сбоку раздаётся тихий вдох через нос. Держа заколку в зубах, а руками стараясь привести непослушные кудри в порядок, девушка поворачивается к королю. Мужчина уже успевает отвести взгляд, он устремляет его на восходящее солнце, а после улыбается и с каким-то грустным выражением произносит: — До скорого, Елизавета. Девушка по прежнему стоит с заколкой в зубах, непонимающая какого черта происходит с Николаем. Она решает списать всё на ранний подъем и постоянную усталость короля. Хоть солнце уже освещает, теплом не дарит, и вряд ли это сильно изменится в близжайшие часы. Понимая, что холод всё-таки пробрался под кафтан, Лиза в поседний раз смотрит на рассвет, поднимает тарелку со всем содержимым и отправляется наконец работать.***
Запах старых фолиантов пропитал воздух вокруг, а заодно и кафтан девушки. Лиза уже полчаса ищет в библиотеке хоть какую-то полезную информацию, но не может высмотреть ничего нового. Либо она эти книги уже зачитала до дыр, либо узнала из практики. А ведь фабрикторша после обеда должна прийти к Давиду хотя бы с примерным планом действий. Никто не говорит ей этого, девушка сама заставляет себя изучать чуть ли не каждую страницу всех книг огромной библиотеки Малого Дворца. Но, собственно, её так же от этого никто не отговорит. Лизе жизненно необходимо все придумывать самостоятельно, таким образом держа под контролем практически всю работу фабрикаторов. Окончательные решения всегда принимает Давид, разумеется, но это не означает, что они будут отличаться от предложений Громовой. Девушка каждый раз продумывает максимальное количество аргументов в свою пользу. С тихим вздохом в тишине библиотеки звучит очередной резкий хлопок. Лиза снова не находит ничего полезного. Она очень редко работает с медью, поэтому ей сейчас сложновато понимать, какие именно сплавы станут идеальными для разработки новых артиллерийских орудий. Яркие отблески света на полу привлекают внимание. Сквозь витраж у потолка проходят лучи утреннего солнца, и это рождает невероятно красивые цветные полосы, завораживающие девушку. Лиза вспоминает, как Алина рассказывала про картины разнообразных пейзажей в Керамзине, что украшают чуть ли не все стены, кроме спален, в здании. Фабрикаторша грустно вздыхает, в Малом и Большом дворцах можно было встретить только портреты всех монархов Равки, в том числе и Николая. Он настоял, чтобы картина не была большой, не как у его деда уж точно. И теперь Лиза с трудом может вспомнить где в последний раз её видела, она редко бывает в Большом Дворце. А ведь та была хороша, девушка помнит как подолгу наблюдала за работой художника, а после разглядывала уже готовый портрет и понимала, что, хоть он и невероятно похож, сложно передать образ Николая на статичной работе. То, как он постоянно то поднимает, то снова опускает подбородок, как спадает чёлка и он откидывает её назад лёгким движением головы, а после зачёсывает волосы и вздыхает. Как он постоянно двигается. Лиза, кажется, готова смотреть на это вечно. Встряхнув головой, девушка пытается вернуться в реальность. Она снова — Святые, в очередной раз — отвлекается на сторонние мысли. Ни к чему ей сейчас думать о королевских волосах. И она вспоминает те планы, о которых ей пару часов назад поведал Николай. Женитьба, да уж. Но к этому всегда шло, такова доля короля — делать всё для своей страны, несмотря на сложности. Лизавета рассуждает о том, какие у всего этого будут последствия. Разумеется, это принесёт множество плюсов для Равки. Политический союз, который скорее всего продлится до смерти принцессы или Ланцова, деньги Шухана и, разумеется, наследники. Но не смотря на все эти преимущества, фабрикаторша не чувствует радости, ни капли. Наоборот, она представляет себе эту девушку и рассуждает: «Как она повлияет на Николая? Даст ли она добро на вечное отсутствие короля, его тягу к исследованиям и путешествиям? Будет ли она изменять? А что насчёт Коли? Продолжит ли он так много общаться со всеми, как делает это сейчас? Или под гнётом мегеры-жены он станет чёрствым и тщеславным?». В этих мыслях точно было мало здравого смысла, Лиза понимает это, но не может перестать думать о том, что они с Николаем возможно перестанут болтать каждый день о разных вещах. Она будет очень скучать по этому. Замечая, что всё время бессмысленных рассуждений прожигала взглядом обложку книги по технической физике, девушка решает вернуть-таки её и несколько других фолиантов на место. Кто бы мог подумать, что монотонные действия снова воспроизведут цепочку неутешительных мыслей про праздник. Лизавета усмехается тому, как в её голове произвучало это слово. И как дёрнулись мышцы лица. В любом случае принцесса ещё даже не приехала, а значит мучить себя преждевременным опасениями точно не стоит. Может шуханка окажется грубиянкой или будет невыносимо болтливой, и Николай откажется жениться на ней. Хотя, это же особа королевских кровей, они во всем должны быть идеальными . Аккурат, когда эта фраза формируется в голове, девушка врезается в стеллаж, чуть было не повалив его в противоположную сторону и не утянув себя следом. Да уж, вот таких ситуаций все эти голубокровые научены максимально избегать. Чтобы не... Не что? Не показаться обычными людьми, которые тоже могут совершать ошибки? От этой мысли становится печально, особенно вспоминая уставшее лицо Николая. Тем не менее, это их призвание. Конечно, они могут избрать другой путь и никогда не встречаться лицом к лицу с тронным залом, но на них изначально лежит оромная ответственность за каждое подобное решение. Вероятно, думает Лизавета, не случись войны с Фьердой, младший Ланцов сейчас бы наслаждался морскими просторами. Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения. Война случилась бы в любом случае, рано или поздно эта натянутая струна должна была лопнуть. Теперь думать нужно только про настоящее и будущее. Не забывая, впрочем, про ошибки предков, историю нужно просто принять. И работать над тем, чтобы худшее больше не повторилось. Вот это да. Давно её так не затягивали размышления. Тем не менее, время не стоит на месте, пока Лиза филосовствует, поэтому теперь она заталкивает переживания поглубже в себя и идёт в западные лаборатории Малого Дворца. Пристанища алкемов.***
— Доброе утро, Евгений, — глава алкемов и один из близких товарищей Давида поднимает голову от очередного отчёта о проделанных опытах. То был взрослый мужчина немного старше тридцати, его волосы были чуть темнее пшеничного, а глаза странно отблескивают то зелёным, то серым, то золотистым. Мужчина добр, но строг и спокоен, не отличается экстрентричностью многих гришей. Например, того же Данила, которых скорчивает гримасу отвращения, если назвать его каким-то прозвищем, из-за чего Лиза иногда делает это, чтобы позлить парня. — Здравствуй, Вета, — это необычное прозвище не использует никто, кроме Евгения. И это странно нравится ей. Называть мужчину Женей, впрочем, девушка не решается, он старше неё лет на десять. Хотя алкем вряд ли был бы против. — Ты хоть принесла что пожевать? — впрочем, Данил почти никогда никак не обращается к Лизе. Иногда она думает, что он забыл её имя. — Нет, Дань, прости. Я была слишком занята поиском способа не умереть на войне. Данил зло сдвигает брови к переносице, Лиза ужасно обожает это выражение и поэтому прямо сейчас не может сдерживать немного злорадную ухмылку, которая так и стремится наружу. Парень слегка обиженно отворачивается от девушки и продолжает немного нервно раскладывать ингредиенты по полкам. Но примерно каждые пару минут он бросает в сторону фабрикаторши колючие взгляды темно-карих глаз, пафосно поправляя короткую чёлку. Волосы у него чёрные, не такие, правда, как у Дарклинга, они не вызывают иррационального желания их потрогать и узнать, не окажутся ли локоны воплощением черноты теней. А всё, вероятно, из-за того, что алкем немного смугловатый, отчего не возникает ужасно неестественного контраста. — У тебя есть какие-нибудь новости или ты просто пришла проведать? — всё так же тепло улыбаясь, спрашивает Евгений. — Мне стало немного скучно перелистывать старые потрепаные справочники в поисках непонятно чего, так что я решила, что сегодня стоит немного занятся паремом, — Лиза слегка наклоняет голову в вопросе, а мужчина улыбается немного шире и предлагает: — Думаю, тебе стоит на пару часов забыть о работе и заняться обучением. Попробуешь разобрать структуру какого-нибудь эликсира только по запаху и цвету. Ну, что скажешь? Лиза очень не любит подобный способ и всегда поражается, как Евгений, Данил и другие алкемы могут за несколько секунд прикидывать полный состав того или иного зелья. На первый взгляд это не было сложно, просто прочувствовать энергию ингредиентов и то, как они влияют друг на друга. Иногда, определив одно, можно по цвету догадаться, что ещё добавили в яд или снадобье. Но когда начинаешь пробовать, каждый ингредиент будто ускользает, а на смену приходит уже другая энергия все смешивается и уже голова кружится от всего. Но это было несомненно в сотню раз быстрее, чем подвергать каждую склянку высокой температуре, добавлять катализаторы и бесконечно перемешивать-перемешивать-перемешивать. Поэтому фабрикаторша снова улыбается и, быстро вздохнув, произносит: — Попробовать всегда стоит.***
Закатные лучи солнца наполняют коридоры, заставляя немного отвлечься от рутины. Но Лизавета слишком устала за сегодняшний день, по крайней мере умственно, чтобы проявлять к полосам света хоть какой-то интерес, и теперь она идёт в тренировочный зал, чтобы выплеснуть остатки энергии и спокойно уснуть. «Наверное не стоит сегодня заниматься с Зоей, руки до сих пор болят». Поразмышляв ещё пару минут, Лиза всё-таки решает, что не будет изводить организм. В конце концов, если она не сможет завтра даже нормально поднять карандаш, отгул ей никто не даст. «Да, я просто покидаю ножи часик и спокойно уйду к себе, никому не буду мешат». С этим настроем девушка ускоряет шаг и приближается к нужной двери. И тут она слышит, что оттуда доносятся чьи-то голоса. — Так, ты уже всё решила, — Лиза делает быстрый вздох и резко открывает дверь, чтобы точно не передумать. Сегодня здесь тренируются эфиреалы. Понимает это она, когда прямо со входа в неё прилетает огненный шар, благо приземляется он не в её голову, а в стену рядом. Кроме инфернов, что только слегка машут рукой в извинении, фабрикаторша так же замечает проливных и шквальных рядом с Зоей. Генералесса не обращает никакого внимания на только что вошедшую девушку, она за постоянными взрывами, вероятно, не услышала как скрипнула открывающаяся дверь. И тут в дальнем углу Лиза видит корпориалов. Их красные кафтаны всегда выделяются больше других. А в особенности, когда чёрная вышивка так хорошо подходит к тёмным волосам. Инга Белова — вот кого она замечает. Сердцебитка, одна из самых устрашающих бойцов, сравнимая только с Зоей, Тамарой и Толей. Изначально, когда начали только зарождаться идеи создания Триумвиата, представителем корпоралов должна была стать Женя Сафина. Девушка хоть и предавала прошлого короля, но вызывала доверие Дарклинга и Алины, с чьим мнением мало кто хотел спорить. Но когда битва с Фьердой раздавила потерями чуть ли не всех во дворце, Евгения решила, что не хочет больше принимать участие в каких либо политических скандалах, будь то полноценная битва или разжигание дешёвых сплетен. Портная уехала из Малого Дворца и стала жить в самом спокойном спальном районе Ос Альты, куда иногда выбирается Давид, чтобы проведать любимую. После этого место в совете очевидно перешло к сильнейшей сердцебитке во Второй Армии. Инга предана своему королевству не меньше Зои, и потому вызывает у последней большое уважение. За эти года они сильно сблизились из-за постоянного совместного времяпрепровождения, и даже стали перенимать привычки и фразочки друг друга. Но в одном они неизменно оставались очень разными. Назяленская строга и серьёзна большую часть времени, даже когда они разговаривают в неформальной обстановке, девушка продолжает прямо держать спину и прожигать холодом голубых глаз. Белова же просто обожает подкалывать всех, кто попадается ей на пути. Казалось, как только не надо решать вопросы государственной важности, в сердцебитке просыпается другая личность. И именно эта ухмылка — то, что Лизе в ней нравится. Сарказм так и плещет у Инги из всех щелей, и это определённо самая очаровательная черта, которая только может быть у человека, по мнению Громовой. Инга, кажется, замечает то, как Лиза на неё пялится. Но сердцебитка не отводит взгляд, а наоборот, приветственно ухмыляется, немного смутив этим фабрикаторшу. Лизавета непроизвольно отворачивается, но осознав это немедленно возвращает свой взор обратно на Белову. Девушка ухмыляется ещё шире, на что обращают внимание стоящие рядом корпориалы. Подмигнув напоследок, Инга, наконец, снова концентрирует внимание на тренировке. Ещё немного понаблюдав за темноволосой девушкой, что так и плещет харизмой во все стороны даже когда обсуждает что-то серьёзное, Громова вспоминает, зачем вообще пришла сюда и тяжело вздыхает. «Я снова отвлеклась от важного, когда-нибудь это будет стоить кому-нибудь жизни». Фабрикаторша нервно крутит в руках метательные ножики, яростно прожигая взглядом мишени у дальней части стены, казалось, желая их испепелить. Смирившись, что предметы сами собой не исчезнут, а решение уже принято, Лиза начинает медленно вспоминать все советы, что ей давали когда-либо Зоя и Тамара, и встаёт в более менее правильную, по её представлениям, стойку. Разумеется, она промахивается в первый раз. Как и во второй, и в десятый. Девушка давно не надеется попасть в яблочко, ей лишь бы каждый бросок достигал последнего круга. Но сегодня, видимо не её день, потому что Лизавета уже третий раз подряд бросает ножи так, что они даже не втыкаются, а просто бьются рукоятью и отскакивают в угол. Она бесится, раздражение накатывает с каждой минутой все больше, и Лиза не знает, как справляться с ним. После, кажется, сорокового броска, девушка уже будто слышит звон металла в своих венах. Но она почти не ощущает рук, что всё-таки заставляет её раздражённо остановиться. Фабрикаторша гипнотизирует один из ножей, она чувствует его, как продолжение руки, как нечто живое, нечто, что может подсказать ей ответы на все вопросы. Но в какой-то момент Лизавета будто слышит насмешку в блеске металла, в искаженном отражении самой себя. Девушка с отчаянной злостью сжимает рукоять небольшого ножика. Делает это она продолжая гипнотизировать лезвие, противно отблескивающее верхним освещением тренировочного зала. Вдруг резко доносится короткий и звонкий треск. Лиза запоздало осознает, что этот неприятный звук последовал от того самого ножа, что она держит. Громова, видимо, с такой силой, больше скорее не физической, а силой гриша, сжала его, что металл не выдержал и немного раскололся. Отлично, теперь ей ещё и восстанавливать его придется самой, ведь обычно на починку оружия относят именно прочникам. — Я вижу, ты не в духе, — слышится где-то сбоку знакомая интонация не то вопроса, не то утверждения. Подходя ближе, чтобы за шумом продолжающейся тренировки её можно было расслышать, Тамара тепло улыбается. Девушка обращет внимание на испорченное орудие и вздыхает так, будто Лиза — напортачивший ребёнок, которого не хочется ругать. — Тебе точно нужна передышка, Златовласка. Лизу слегка передёргивает от этого прозвища. Как давно она его не слышала. Наверное, прошёл уже почти год с того дня, когда Тамара говорила его с такой теплотой, а не сожалением. Но сейчас точно не время вспоминать былое. — Если буду постоянно отдыхать, не смогу прикрыть твою спину в бою как следует, — Лизавета жалеет, что за все годы их общения так и не смогла придумать достойное прозвище для шуханки. Она была сразу такой разной: и чувственной, и напористой, и волевой, и нежной, и красивой. Так что подобрать какое-то одно, четко описывающее Тамару, слово не представлялось возможным. А вот волосы самой Лизы, разумеется, не оставались ни для кого незамеченными. — Будем надеяться, тебе и не придется, — замечает сердцебитка и, опережая все возражения фабрикаторши, продолжает. — Но если правда хочешь освоить что-то в таком сложном мастерстве, как меткость, стоит сперва научиться правильно отдыхать, иначе ты и месяца не протянешь с такой нагрузкой и повредишь себе что-нибудь. Тамара легким движением руки усаживает Громову на близжайшую скамейку, забирая из рук сломаный нож, вероятно, для того, чтобы Лиза больше не расстраивалась из-за него. Выхватывая из-за пояса свои собственные ножики, шуханка встает в довольно расслабленную стойку и одним изящным взмахом руки бросает оружие, которое через долю секунды уже оказывается почти посередине намеченного на старой мишени круга. Девушка вроде удовлетворяется результатом и, разминая плечи, быстрым шагом направляется в противоположный угол комнаты, чтобы забрать свой нож. Лиза устало откидывается на стену позади, прикрывая глаза. Она тренирует меткость уже около двух месяцев, примерно пару-тройку раз в неделю неизменно изводит себя. Фабрикаторша перечитала уже столько книг, но так и не смогла найти ничего по-настоящему полезного для улучшения результата. Единственное, чего она добилась — большей выносливости и относительной силы рук. Громова по-прежнему не была достаточно спортивной и энергичной для подобных занятий, но она с упрямством барана продолжала. Лизавета больше ощущает, чем слышит, как рядом садится Тамара. Девушка в неком успокаивающем жесте кладёт руку на плечо фабрикаторши, от чего последняя открывает глаза, с усталым вопросом смотря в ответ. — Ты прекрасно справляешься для человека, никогда не бывавшего в ближнем бою, — шуханка делает очевидную паузу, и Лиза готова рыдать от пропитавшего воздух вокруг противопоставления, которое скоро последует за уже сказаными словами. — Но без должного наставления сама ты дальше наделаешь только больше ошибок. Отдохни денёк, а потом приходи сюда где-то к шести часам вечера, я расскажу всё, чему сама научилась. — Спасибо, — немного сипло произносит Лизавета. Она правда чувствует огромную благодарность за то, что Тамара будет тратить на неё своё личное время, но вовремя останавливает себя от угрызений совести, вспоминая, что сердцебитка предложила помощь сама. Громова хочет сказать что-то ещё, но шуханка уже поднимается, чтобы идти к другим корпориалам. На прощание девушка легко машет рукой и ухмыляется. Посидев на твердой скамейке ещё какое-то время, Лиза, наконец, отлепляется от неё и с легким разочарованием отправляется в свои покои. На улице только начинает смеркаться, но фабрикаторшу это мало волнует, так что она после быстрого контрастного душа сразу заваливается спать.