Последнее дело

Кирилл подскочил, в полете заслоняя напарника. Вторым выстрелом Макс тут же застрелил Анатолия. Бездыханное тело шумно упало на пол. На лбу у убийцы зияла дырка от пули. Макс с ужасом осознал, что произошло. Он взял Кирилла за плечи, сильно тряхнул и прокричал: — Ты что творишь? Кирилл схватил его в ответ за плечи. — Да чего ты, все нормально. — Он скривился от боли. Макс посветил на него фонариком и обнаружил отверстие от пули в бронежилете на уровне сердца. Бронежилет спас парню жизнь ценой пары поломанных рёбер. — Зачем заслонил, у меня же тоже броник есть! — Макс все ещё кричал. — Я так боялся… — Он запнулся на середине предложения. На откровения он был не горазд. — Я сделал то, что счёл необходимым. — Ты в курсе, что, если умрёшь ты, мы умрём оба? — А, так ты все-таки принял чувства? Без них тебе ничего не будет. Макс проглотил колкости в адрес Кирилла и задумался. Они все ещё стояли на коленях, держась за плечи друг друга. Кирилл потянулся рукой ко лбу Макса и смахнул капельку пота. Он смотрел и ждал реакции. Ни один мускул не дрогнул на лице парня. Но он знал, что внутри его пробил разряд тока. Макс ухмыльнулся и отмахнулся от Кирилла, будто говоря: «Перестань, ты что творишь!» Наконец, прибежала Таня. Она с командой разобралась с подельниками. Все трое преступников сидели в наручниках, готовые к отправке. Увидев обоих парней на полу, она вскрикнула, но Макс заверил её, что они в порядке. Макс поднялся первый и помог встать напарнику. Кирилл зашипел, согнулся и схватился за рёбра. Макс поддержал его за локти. Уже светало, когда машина скорой привезла Кирилла в больницу. Макс вызвался ехать с ним, понимая, что не выдержит остаток ночи один. Что-то клокотало выше желудка, поднималось, будто желая поскорее выбраться наружу. Его дыхание было прерывистым и шумным. Парни были в палате, Кириллу перевязали грудь специальной утягивающей повязкой. Но лежать он не мог. Бродил по палате, трогал все предметы, какие видел. Наконец, он покосился на Макса. — Это из-за меня ты так дышишь неровно? — он усмехнулся. — Почему ты поехал со мной? Макс нахмурился. Он думал целую минуту, потом сказал: — Знаешь, как мне надоело жить в постоянном одиночестве, приходить домой, зная, что никто не ждёт. Я хочу, наконец, что-то чувствовать, кроме боли! — Сердце парня бешено колотилось, он схватился за грудь и согнулся. Кирилл подошёл к нему наклонился и посмотрел в глаза. Он не смел его тронуть, так как знал, что Максу будет больно. Но, к его удивлению, Макс сам схватил руки Кирилла и положил их себе на щеки. Они были горячие. Его трясло. Похоже, Максу было похуже, чем раненному. Кирилл приподнял лицо напарника на уровень своего, пытаясь прочесть его мысли. Но безумный взгляд ничего не выражал. Макс все еще держался за руки Кирилла, будто вцепившись в них. Он хотел искоренить боль болью. Думал, чем дольше продержится, тем скорее отпустит агония. Волны тока пульсировали по всему телу, сводя с ума. «Нет, это все не по-настоящему, это просто шиза, это все нереально», — твердил он себе. Кирилл нашел выход. Он медленно приблизился и коснулся своими губами губ Макса. Это сработало. Парень замер, округлил глаза. Через мгновение он уже наслаждался, упиваясь поцелуем, как будто утоляя жажду, прося еще. — Думаю, тебе всегда будет мало, — Кирилл хмыкнул ему в губы. Где-то в глубине волнами нарастало желание. Кирилл был влюблен, причем взаимно, и это чувство придавало сил, заживляя все раны. Макс ухмыльнулся ему в ответ. Он был опьянен таким большим количеством ощущений. Агония от разрядов тока, проходящих по телу, превратилась в мягкое покалывание, которое только разгорячало молодое тело. Вдруг, он резко отстранился от Кирилла и подбежал к раковине. Приступ сильного кашля заставил его согнуться над ней. Когда Макс отдышался и приподнял голову, взволнованный Кирилл увидел окровавленные лепестки роз на дне. Он знал, что это значит. — Ты исцелился! Все шипы ушли, твои легкие чисты. — Он обхватил Макса в кольцо объятий и радостно засмеялся. — Мне больше не будет больно? — С надеждой спросил его напарник. — Не будет, нет! Макс еле заметно улыбнулся и отпихнул Кирилла. Не сразу ему удастся привыкнуть к новой жизни и новым чувствам, отличным от боли. Теперь он не один, рядом есть тот, кто дорог ему, и он, несомненно, будет делиться с ним многим, как бессознательно делал это на протяжении уже нескольких недель. Но что-то он оставит себе, медленно переосмысливать уже редкими, но все еще долгими бессонными ночами. Вспоминать что-то уже такое далекое, раньше приходившее к нему в кошмарах и на яву, теперь как в дымке скрытое глубоко в подсознании, перебиваемое мерным дыханием лежащего рядом предназначенного. Он спасен, он в безопасности, больше не надо постоянно быть начеку, готовым пригвоздить первого встречного, не так на него глянувшего, к стенке. Надо снова привыкать к нормальной спокойной жизни, не бояться радоваться, дарить себе приятные эмоции. И, конечно, уделять время себе, сидя за чашкой кофе на кухне, забывая обо всем на свете.