Не верь, Не бойся, Не проси

      Соловьёв не отвечал. Телефонные звонки не находили своего ответа. Попытка за попыткой.       Я с тяжёлым вздохом положила трубку. Либо его не было дома, либо он целенаправленно игнорировал любые звонки. Но я знала, что тактика игнорирования не принадлежит Лёше. Он всегда шёл на диалог, даже если тот будет неприятным.       Моя настойчивость не находила отклика. И я опустила руки, ощущая, что достигла предела своих возможностей. Пусть река течёт своим естественным путём, а я буду ожидать момента, когда Соловьёв сам решит вернуться и открыться для общения.       Одиночество окутало меня в тот момент, когда я сидела перед включённым телевизором в пустой квартире. Все близкие люди, с которыми я обычно делила свою жизнь, находились далеко от меня. Маша проводила время в гостях у своих бабушки и дедушки, Соловьёв отвернулся, создавая стену между нами, Катя находилась в Красноярске, а Лера уехала в Германию.       Тишина стала настолько густой и непроницаемой, что аж голоса из телевизора не пробивались сквозь неё.       — Да? — голос прозвучал с другой стороны телефонной линии, заставляя меня замереть на мгновение.       Я не до конца верила в то, что решилась набрать ему. Пальцы сами прокрутили колесо телефона, набирая номер.       — Привет, Витя, — сказала я и нервно притронулась подушечками пальцев к нижней губе.       — Аня? — из трубки была слышна музыка, приглушённая и нечеткая. Возможно, он находился в клубе. Работал или веселился. Неважно, я его отвлекла, из-за чего возникла неловкость. — Что случилось? Что-то с Машей?       — Нет-нет, всё хорошо. Я… просто позвонила, — я провела пальцем по поверхности тумбочки, отвлекаясь на сбор редких ворсинок пыли.       В моём голосе звучала неуверенность, словно я пыталась найти оправдание для своего звонка, хотя и сама не совсем понимала, почему именно сейчас решилась на это. Настоящая причина оставалась где-то в глубине моего сознания.       Он молчал на другом конце провода, и я услышала лишь его негромкое дыхание. Всё, что оставалось — ждать его реакции, ведь эта неловкая ситуация затронула и его.       — Мне приехать? — вдруг спросил он.       Сердце рухнуло камнем вниз. Он словно почувствовал, что я нуждалась в присутствии кого-то.       — Нет, не нужно, — быстро отозвалась я. — Извини, что побеспокоила тебя. Пока.       Я тут же повесила трубку, не дожидаясь, когда он ответит. Резкий порыв набрать его останется за гранью моего понимания. Ведь я обещала себе сохранять дистанцию, не создавать ни себе, ни ему шанса.       Я почти уснула на диване от скуки под голос репортёра, как внезапно в дверь позвонили. Этот неожиданный звон прервал мои полусонные мысли и сразу же внушил некоторую тревогу.       Он стоял там. Я была ошеломлена его появлением, хотя догадывалась, что это Пчёлкин. Мы просто смотрели друг на друга, словно не в силах собрать свои мысли.       — Стало как-то не по себе после звонка. Решил приехать.       Моё сердце сжалось от смешанных эмоций. Размышления и сомнения метались внутри меня. Я хотела сохранять дистанцию, но в то же время его присутствие вызывало странную теплоту в сердце, которую тяжело игнорировать.       — Чаю выпьешь? — предложила я, кутаясь в клетчатом пледе.       — Конечно. Я проехал пол-Москвы ради чая, — усмехнулся Витя, и я почувствовала облегчение.       Пчёлкин прошёл в гостиную, а я, разлив кипяток по чашкам, присоединилась к нему. Я наблюдала, как пар из чайной чашки плавно поднимается к потолку, и протянула одну из них ему. Мужчина принял её, его пальцы мягко соприкоснулись с моими. Это мимолётное касание было как электрический заряд, пронизывающий меня от головы до пят. Пальцы наши разошлись, но ощущение его касания осталось со мной.       Мы, сидя на диване, разговаривали на разные темы. Но я заметила, как Витя иногда задерживал взгляд на моей правой руке, а точнее на кольце на безыменном пальце, потому вскоре я спрятала ладонь в складках пледа.       — …Маша тогда была так рада, что увидела телёнка. Ей папа показал, — рассказывала я, стараясь продолжить обыденную беседу о семейных событиях.       Однако у Вити дёрнулась бровь, и улыбка сошла с его лица.       — Хоть убей, но я никогда в жизни не пойму, почему ты его простила.       Я вздохнула глубоко, пытаясь найти слова, чтобы объяснить свою точку зрения.       — Но ты тоже теперь отец. Представь, если бы Маша отвернулась от тебя. Как бы тебе было?       — Не надо, — возразил он, оттолкнув мои слова. — Вот когда Машка родилась, я стал ненавидеть твоего папашу, если его можно так назвать, в три раза больше. Блять, я бы сам себя никогда не простил, если бы моя собственная кровь, моя родная дочь из-за меня пережила такое. Ни за что на этом грёбаном свете! Я бы лично устроил ад, разорвал всех, кто только пальцем коснулся бы её.       — Это ты сейчас так говоришь, — я легонько коснулась ладонью его предплечья, где от напряжения выступали вены. — А вспомни, как ты сам лез ко мне, ну, тогда, в клубе. Ты был таким настырным, несмотря на мои отказы.       — Если бы задумывался о том, что у каждой девчонки есть батя, готовый мне за дочурку открутить голову, то я бы помер девственником, — отшутился Витя. — А если бы к тебе не полез, то Машки бы и в помине не было. И я бы не познал, каково быть отцом.       Всё внутри буквально трепетало от нежности. Несколько лет назад я приняла правильное решение — родить ребёнка от этого мужчины.       — Поэтому пойми, что простить — это не значит забыть или оправдать прошлое, но это значит дать возможность себе и другому человеку идти вперед. Я простила отца, чтобы не терять важное в жизни — семью.       — А чего ты меня не простила ради нашей семьи?       Витя взял меня за руку. Моя маленькая ладонь исчезла в его большой. Пальцы легко согнулись, притулившись к его тёплому ладонному изгибу. Это соприкосновение говорило громче любых фраз.       Я неловко улыбнулась, наблюдая за его серьёзным выражением лица. Пытаясь найти слова, я прошептала:       — Как будто ты меня простил.       — Может быть, я уже простил, — ответил он. Его палец огладил ряд моих, вызывая приятные мурашки по коже. — Мы реально облажались оба. Почему бы не дать второй шанс, сделать работу над ошибками?       — Поздно, Витя, поздно, — прошептала, слегка сжимая его руку. Взгляд скользнул в сторону, не в силах смотреть ему в глаза. Волнения и сомнения сотрясали меня изнутри, и, хотя сердце жаждало примирения, рассудок говорил мне о невозможности вернуться в то, что было.       Витя сжал мою руку ещё крепче, словно пытаясь удержать моё сомнение. Он пристально смотрел на меня, будто искал в глазах ответы на свои вопросы.       — Никогда не поздно.       Я вздрогнула от его слов, чувствуя смешение эмоций внутри себя. Несмотря на все разочарования и сердечные раны, любовь к нему никогда не исчезала полностью. Но я боялась поверить в возможность второго шанса, боялась, что старые проблемы и тени прошлого повторятся.       Нам обоим нужно идти вперед и находить счастье отдельно.       Однако все мои мысли исчезли, когда Витя аккуратным движением, будто боясь разбудить нечто уязвимое и хрупкое, откинул мои волосы назад и прижался губами к изгибу шеи. Касался невесомо, точно пытался нащупать и восстановить потерянные нити нашей связи. Я почувствовала, как его поцелуи становятся всё более влажными, жадными, напрочь сносящими крышу.       Фон гостиной размазался, как живописная палитра, стирая грани между цветами и формами.       Закрыв глаза, я отдавалась этим поцелуям, позволяя ему проникнуть глубже, сжигая остатки сомнений и непрощённого прошлого. Они действовали на меня, как хмель, попавшая в кровь, заставляли меня забыть о мире вокруг, о прошлых обидах. В этом мгновении всё стало несущественным, кроме нас двоих. Затем я слегка оттолкнула мужчину, но для того, чтобы сесть на его колени. Прижалась своим телом к его, чтобы не оставить ни малейшего пространства между нами; наши губы слились в развязном поцелуе.       Настойчивое ощущение его губ на моих было безумно завораживающим, рушило стены, которые когда-то разделяли нас. Наши губы и тела сотканы одной нитью, которая никогда не должна быть разорвана. В его объятиях я чувствовала безопасность, зная, что в это мгновение я — его и он — мой.       Он ласкал щёки, проводил пальцами по губам, гладил шею, спускаясь всё ниже по спине. Широкие ладони легли на мои ягодицы, скрытые тонкой тканью домашних шортиков, и я ощутила прилив невероятного возбуждения. Он мягко сжал их, создавая приятное давление, которое разливалось по всему моему телу.       Я сквозь поцелуй ахнула. В ответ на мою реакцию Витя усилил прикосновения: схватил за бёдра сильно и решительно, повалил меня спиной на мягкий диван.       Мои руки блуждали по его спине, наслаждаясь каждым контуром напряжённых мышц.       Губы, жаждущие его, ловили каждую мельчайшую деталь горячей кожи. Влажным следом мазались по напряжённым скулам и шершавому от мелкой щетины подбородку.       Витя с тёмными глазами был надо мной, владея каждым моим дрожащим вздохом, каждым мимолётным прикосновением. Наши глаза встретились, и я увидела в них отражение своих собственных желаний. Ничто другое не имело значения в этот миг.       Мои пальцы дрожали от нетерпения, когда я пыталась выдернуть пуговицу из петель мужской рубашки. Я хотела освободить его из пленения одежды, чтобы насладиться обнажённым крепким телом. Наконец, последняя пуговица оказалась освобождена, и рубашка скользнула с его плеч. Мышцы груди заходили ходуном под ладонями.       Его кожу можно было ощутить через каждый вдох. Аромат окутывал с чувственной нотой мускуса и теплотой. Его запах, столь родной, привязывал меня к нему сильнее, чем любая веревка или оковы.       Витина ладонь смело поглаживала живот, скользя нежно под тугую резинку шортов. Я почувствовала прикосновение тёплых пальцев к моей голой чувствительной коже, и податливо прогнулась под ним. Дыхание стало неустойчивым, а сердце забилось быстрее. Витя наблюдал и читал реакции выгнутого перед ним тела, словно откровенную книгу, где каждая страница скрытого желания раскрывается перед его глазами. От мягкого прикосновения, лёгкими перебегами пальцев до сильного прижатия, он знал, как точно синхронизировать свои движения с моими желаниями, как дать мне ощутить полную гамму чувств, от безмятежной нежности до пылкой страсти.       Он оторвался от моих губ, чтобы стянуть шортики вместе с бельём, ругнувшись, когда те запутались у пальцев ног, и вновь опустился ко мне, губами исследуя каждый участок шеи, точно жаждущий путешественник, открывающий новые земли. Его горячее дыхание на коже сопровождалось прикосновением его зубов, затем его язык проникал в каждый укус, размывая едва заметные следы, оставленные его зубами. Подобные ласки создавали неистовое сочетание боли и удовольствия, вынуждали желать большего.       Витя толкнулся навстречу ко мне с таким стремлением, что у меня перехватило дыхание. Воздух резко покинул лёгкие, а вкрай измученное сердце совершило кульбит. Каждое его движение было наполнено невероятной жаждой, а я с распахнутыми губами отдавалась этим ощущениям, позволяя полностью овладеть мной и сметая с собой все остатки рассудка.       Я так скучала по нему. Он являлся моей страстью, и я была готова отдаться ему снова и снова.       Мы забыли о времени, и только наше дыхание со страстными стонами наполняли гостиную.

***

      Внутренние демоны, которые долгое время манили нас своими искушениями, насытились и улеглись, освобождая моё сознание от их пленения. Я лежала на мягкой поверхности дивана, отвернувшись от Вити, чтобы дать себе немного пространства для размышлений. Мысли шли вразнобой, пронизывая меня послевкусием наших недавних действий.       — О чём думаешь? — вдруг спросил Пчёлкин, перебирая мои рыжие волосы.       Клетчатый плед скрывал наши обнажённые тела. Диван предоставлял меньше места, чем кровать в спальне, поэтому нам пришлось ютиться в тесных объятьях друг друга.       — О том, что мы только что совершили, — ответила я, в полумраке рассматривая мебель.       — Это было охрененно, — он прижался сухими губами к обнажённому плечу.       — Не спорю, — я слегка улыбнулась. — Но не думаю, что это было правильно.       — Очень даже правильно. Ты моя жена, как-никак.       — Мы уже играли в счастливую семью. Ничего путного не получилось.       — Кто же с первого раза всё удачно делает? — спросил Витя, уводя волосы с моего лица.       Я задумалась, чувствуя его касания. Всё было так запутанно и непонятно.       Пальцы прошлись по плечу, словно намекая на то, что следующие прикосновения будут более интимными, и нырнули под плед. Витя сжал мою грудь в своей ладони, и тело сразу откликнулось на его призыв.       — Иди ко мне, — прошептал он, соблазнительно улыбаясь.       Противиться его желанию было бесполезно. Я повернулась к нему и осознала, насколько безмерно предана этим ощущениям, этому мужчине. В голубых глазах я видела искреннюю жажду моего присутствия. Чувство быть нужной, желанной, полностью его — оно захлестнуло меня, затмив разум.       Звонок телефона в прихожей заставил меня оторваться от него.       — Надо ответить, — прошептала я, пытаясь сохранить ясность мысли в море наслаждения.       — Да пошло оно всё!       — А если что-то с Машей?       Только после упоминания имени нашей дочери, Пчёлкин отпустил меня, да и то с неохотой. Понимал, что мир вне этой комнаты требовал нашего внимания.       Я накинула на плечи рубашку, которая большим размером скрывала всю мою наготу, и поспешила ответить на звонок.       — Алло.       — Аня, — с помехами я услышала голос коллеги и друга Соловьёва.       — Володя? Что случилось?       Ведь не стал бы он просто так звонить поздней ночью.       — Лёху подстрелили.