Не верь, Не бойся, Не проси

      Конец декабря удивлял не только резким потеплением, но и предновогодней суетой. Как будто погода решила сжалиться над горожанами, что стирали подошвы в беготне за лучшими подарками для своих близких. Повсюду змеились разноцветные гирлянды, создавая неповторимую феерию красок.       На больших площадях стояли ёлки, нарядно и затейливо украшенные большими шарами и новогодними игрушками. За стёклами окон мигали огоньки, наполняя дома тёплой атмосферой праздника. Среди гуляющих царило удивительное, радостное настроение, особенно у краснощёких детей.       Но эти тёплые вечера тонули в ранних густых сумерках. Я поздно возвращалась и, заходя в дворы многоэтажек, испуганно прислушивалась к каждому шороху. Рассказав об этом Мише, он вызвался встречать меня с работы. Наши отношения вернулись в прежнее русло, однако неприятный осадок после произошедшего всё равно ощущался. Я осознала, какую непоправимую ошибку совершила, так жестоко отвергнув его, и готова любым способом загладить свою вину перед ним.       В один из вечеров мы сидели с ним на кухне и, попивая чай, вели беседу на разные темы.       — …и он предложил пошабашить у него в автосервисе. Зарплата большая, что очень странно, — проговорил Миша и устало потёр лицо рукой. — Подозрения есть.       — Какие? — спросила я и откусила кружок овсяного печенья.       — Этот автосервис находится в обычном гараже. Без вывесок и прочего. А подозрения заключаются в том, что они специализируются на… — зашёлся сухим кашлем.       Я нахмурила брови, окинула внимательным взглядом Мишу и отметила, что он выглядел как-то прескверно.       — Ты не заболел случайно? — подскочила на ноги и положила ладонь на его горячий лоб. — Да у тебя температура. Пошли в комнату.       Миша долго отнекивался, но мне всё-таки удалось уложить его на диван. Всунув под мышку градусник, найденный на дне скудно собранной аптечки, я заботливо поправила старое ватное одеяло и присела рядом.       — Вот и поспал на полу, — попрекнула я и вытащила градусник, на котором ртуть застыла на неутешительных цифрах. — Тридцать восемь и два.       — Ну, всё не настолько плохо.       — У тебя ничего нет. Лишь бинты и аспирин, — прокрутила упаковку таблеток в руках. — Да и то просроченный. И в аптеку сейчас не сходишь.       — Да перестань. Я за одну ночь на ноги встану.       — Непременно. А сейчас оставайся на диване и не смей вставать. Я пойду нового чаю сделаю, — и упорхнула на кухню.       Всю ночь Миша задыхался из-за надсадного кашля. Я лежала на постеленном на полу матрасе и беспокойно прислушивалась к тяжёлому и хриплому дыханию. Мне было крайне жалко его. Хотелось спасти от надоедливых тягот подлой простуды.       Утомлённая бессонной ночью я бродила по квартире, собираясь на работу. Когда я застёгивала молнию последнего сапога, из спальни выплыл закутанный в одеяло Миша.       — Ты чего встал? — недовольно спросила я и поспешно надела дублёнку.       — Все бока уже отлежал.       — Ты сегодня не встречай меня. Сама как-нибудь дойду. Как раз зайду в аптеку и куплю таблеток.       — Ань, не надо. Я уже бодрячком.       — Не спорь. Я тебя выселила на пол, я же теперь и должна тебя вылечить, — замотала вокруг шеи шарф. — Отдыхай и пей побольше жидкости.       — Хорошо.       После нашей последней встречи с Пчёлкиным, по клубу разошёлся грязный слух, что я сплю с начальством. Отношения резко поменялись в худшую сторону, коллектив стал относиться с неким пренебрежением. Открыто не высказывались, но всё проявлялось в мелочах. Они демонстративно переставали разговаривать в моём присутствии, не выручали в трудных ситуациях.       Однажды во время ночной смены Инга поймала меня и с присущим ей любопытством принялась расспрашивать по этому поводу. От неё-то я и узнала, что другие думают обо мне.       — Они реально считают, что всё это ради повышения? — спросила я.       — Всего лишь одна из догадок, — проговорила Инга. — Ещё и Гелька подлила масло в огонь – сказала, что ты активно вилась перед ним.       — Ангелина сама была его любовницей.       — А чего им на неё нападать? Она не скрывает, что спит со всеми из-за выгоды, да и в любом случае она постоять за себя способна. А ты вся такая невинная. Им интереснее тебя обсуждать, — выдохнула она. — Хлебом не корми, только дай кого-нибудь грязью облить.       — Но я же с ним не ради выгоды.       — Так вы вместе? — восторженно спросила Инга.       — Вроде того. Там всё сложно.       Я даже сегодня получила порцию неприязни от коллег. Видимо, в связи длительным отсутствием Пчёлкина в качестве начальника, они выставили напоказ напускную храбрость. Я опоздала на несколько минут и попросила Полину прикрыть меня перед управляющей, пока я буду переодеваться.       — Тебе же теперь простительно всё. Это нам вкалывать надо, — равнодушно ответила Полина, и стоящий рядом Андрей ехидно усмехнулся.       Да что я плохого им сделала? Зачем вся эта ненависть?       Мои губы сжались в тонкую линию, и я, раздражённо расстёгивая верхнюю одежду, поспешила в раздевалку для персонала. Обида пронзала до глубины души. Наталья Владимировна заметила моё опоздание, но предупреждения никакого не последовало.       В конце дневной смены я еле умудрялась стоять на ногах. Усталость капризно давала о себе знать.       Я собрала вещи в сумку и, на ходу застёгивая её, вышла из раздевалки. И тут же была поймана в охапку и прижата между бетонной стеной и чужим телом, пахнущим знакомым одурманивающим запахом.       — Зачем так пугать? — возмутилась я, выставляя руки вперёд.       От его близости бедное сердце бешено заколотилось. Всё пространство мыслей сосредоточилось лишь на нём.       — Чтобы всегда была начеку, — хитро улыбаясь, сказал Пчёлкин. — Я в любой момент могу украсть тебя.       — Ты пропал на несколько дней, а сейчас неожиданно появляешься, будто ничего не произошло.       — Что это? Тон сварливой жены? Рановато что-то, — насмешливо хмыкнул он. — Во-первых, не пропал, а впахивал на работе как что ни на есть настоящий папа Карло. И, во-вторых, я рассчитывал на более ласковый приём. Всё-таки долго не виделись.       — Извини, хлеб не успела испечь, соль в солонках.       — Хорош ёрничать. Я пришёл с миром, — спокойно сказал он, и появилась довольная ухмылка, — и с большим желанием поцеловать тебя.       Его взгляд остановился на губах. Пчёлкин наклонился к моему лицу, но повернула голову и сильнее упёрлась ладошками в его грудь.       — Давай не здесь, — тихо произнесла я. Не хотелось давать отличную почву для новых сплетен.       — А куда ты хочешь? Ко мне или в гостиницу?       — Я… Нет-нет, — вдруг я услышала доносивший неподалёку женский смех и, воспользовавшись потерей бдительности Пчёлкина, вырвалась из его объятий.       Я, не оглядываясь, поспешила по коридору, но, как назло, столкнулась с официантками, которые вышли из-за угла.       — Куприна, следи за…! — начала Полина, и я не стала слушать её громкие возмущения.       Внутренний дворик клуба встретил лёгким ветерком, что прохладным языком мазнул по горящим щекам и мигом отрезвил меня. Сзади хлопнула дверь. Я быстро развернулась и увидела ничего непонимающего Пчёлкина.       — Это что за заскоки?       — Я не хочу, чтобы кто-то из коллектива видел нас вместе.       — А чё так? Стесняешься? — он подошёл поближе.       — Нет, — ответила я и невольно отвела взгляд, убирая руки в карманы дублёнки.       — Рассказывай, что случилось?       — После твоего так называемого извинения люди начали говорить про нас.       — Ну, говорят и говорят. Побалаболят и перестанут. Какое тебе дело до их собирательств?       — Я как бы являюсь частью этого коллектива. Мало приятного от того, что шепчутся за спиной, — горестно выдохнула я и обратила внимание, как он задумался. На скулах напряжённо задвигались желваки. — Только, пожалуйста, не надо ничего с этим делать.       — Тебя же это беспокоит.       — А что сделаешь? Каждому самолично рот заткнёшь?       — Нет, у меня свои методы, — невесело усмехнулся Пчёлкин, глядя куда-то вдаль, — укорачивать болтливые языки.       Я мгновенно напряглась и укоризненно посмотрела на него. Мой взгляд не остался не замеченным.       — Так лицо скуксила, как будто я предложил искромсать их. Я просто потолкую с ними, вероятнее всего, заикнусь о лишении премии. Вот увидишь, все в два счёта станут шёлковыми. Хоть рукой проводи.       — Не надо. Давай просто ограничим себя. Будем встречаться вне работы.       — И какого хрена я должен ограничивать себя ради этого стада баранов?       — А ради меня? — с робкой надеждой спросила я.       Черты лица смягчились под давлением потерянности, и Пчёлкин тяжело выдохнул, сдавшись.       — Ладно, я постараюсь, — проговорил он и убрал спутанные от ветра рыжие волосы со лба, — но не обещаю. С тобой рядом трудно сдерживаться. Так что, куда поедем?       — Мне нужно домой.       — Твоя домашняя хлопотня не подождёт одну ночку?       — Не подождёт. И почему каждый наш разговор сводится к таким «ночкам»?       — Я же сказал: с тобой рядом трудно сдерживаться, — улыбнулся он и, взяв меня под локоть, повёл к основной улице. — Пойдём. Хотя бы подвезу тебя до дома. Как раз и узнаю, где ты теперь обитаешь.       Осознание сказанного ударило по голове, когда меня усадили в машину. Резкое напряжение обострило нарастающую панику. Ни в коем случае нельзя позволить узнать Пчёлкину о том, что я поселилась в Мишиной квартире. Потому что тот сразу устроит сцену ревности. Главное, чтобы она не перетекла в баталию.       — Да я пешком пройдусь. Тем более, мне ещё в аптеку нужно заскочить.       — Если нужно, то заскочим, — ответил он, положив руку на рычаг передач. — Чего ты так переживаешь?       — Я не переживаю.       Машина сдвинулась с места. Весь путь я нервно прикусывала губы и до боли сжимала кулаки. Короткие ноготки впивались в ладонь, оставляя за собой след в виде красных полумесяцев.       Закупив нужных лекарств, я зашла ещё в продовольственный магазин и вернулась в тёплый салон.       — Уже хотел бежать за тобой.       — Я заходила за кое-чем, — пояснила я.       — Кто-то приболел? — рассматривая прозрачный пакет, спросил он.       — Подруга.       — Имя у неё есть? А то ты всё «подруга-подруга».       — Марина. Её зовут Марина, — пытаясь успокоить нервы, произнесла я.       Машина остановилась у соседнего дома – я назвала другой адрес. Решила, что зайду в подъезд и, дождавшись, когда он уедет, потопаю до нужного.       — Спасибо, что довёз, — сказала я и обвила взглядом незнакомый двор. — Я пойду, — и выскочила на улицу.       — Погоди, — Пчёлкин оставил меня в нескольких метрах от подъезда. — Я что не заслужил маленького приглашения на чай?       — Извини, но в следующий раз. Марина болеет, вдруг заразит. И…       Боковым зрением я заметила движущегося к нам человека и повернула голову. Чёртов закон подлости! Этим человеком оказался Миша, который сейчас должен сидеть дома, а не блуждать по улицам с небольшими пакетами.       Пчёлкин тоже заметил его и с вызовом расправил плечи, словно готовился к драке. Только этого мне не хватало. Я была на грани шока.       — Ань, что ты тут делаешь? — задал вопрос Миша, смотря исключительно на меня.       — Я…       — Нет, это ты что здесь забыл, дружок? — грубо вклинился Пчёлкин.       — Я вообще-то живу неподалёку, — ответил в похожей манере Смирнов и наклонил голову в бок. — И Аня вместе со мной.       Пчёлкин перевёл взгляд на меня. Там во всю плескалась слепая ярость вперемешку с лёгкой растерянностью. Мои руки от нервов задрожали.       — Что он, блять, несёт?       — Вить, я… — не могла найти подходящие слова и повернулась к Мише, умоляюще смотря. Их необходимо растащить на безопасное расстояние, а то с характером Пчёлкина непременно последует жестокий мордобой. — Миш, иди домой. Пожалуйста.       Миша не стал возражать и прошёл мимо нас. Я подождала, пока он отойдёт подальше, и, поджав губы, взглянула на Пчёлкина.       — Хорошая у тебя подружка, — съязвил он, прожигая злобой голубых глаз. — Только походу ты забыла упомянуть, что у неё есть хер.       — Выслушай меня для начала, — спокойно проговорила я, сильнее впивалась ногтями в ладонь. — Нас с Катей выселяли из квартиры, а Миша единственный, кто помог. Между нами ничего нет. Он просто приютил меня, пока я не найду новую квартиру.       — Зачем наврала мне, если между вами ничего нет, м?       — Потому что боялась того, как отреагируешь. Ты и так его уволил из-за обычного разговора в раздевалке. Страшно представить, что бы ты сделал, если бы узнал о нашем совместном проживании.       — В раздевалке он явно клеил тебя. И надо быть полнейшим идиотом, чтобы не понять.       — Успокойся. Правда, ничего нет. Он для меня всего лишь друг.       — Ты меня, блять, слышишь? Он для тебя друг, а ты для него далеко не подруга. К тому же, вы одни в долбанной квартире, в которой может произойти всё что угодно. Я не собираюсь терпеть, как наивный олух, и представлять, как он тебя…       Тени всякого страха исчезли, сменившись румянцем гнева и смущения.       — И что ты предлагаешь? — мой голос дрожал. — Переехать на вокзал, чтобы твоя душа осталась спокойна?       Пчёлкин замолчал. Его взгляд заметался по моему лицу.       — Переезжай ко мне, — уверенно произнёс он, заставив меня впасть в шок.       — Нет, — замотала головой я.       — Я чё хуже него?       — Не могу бросить его. Ему и так тяжело, — тихо сказала я, и в голове промелькнула одна хорошая мысль. — Вить, прошу тебя, верни Мишу на работу.       — Я сейчас не понял. Ты мне условия ставишь?       — Я не брошу друга в трудной ситуации.       — Ага, знаем мы таких. Друг, а потом присунул вдруг.       Я, глотая оскорбление, отвела взгляд и, развернувшись, поспешила домой. Пчёлкин позволил уйти.       За окном давно стемнело. Молоко грелось на плите. Синим цветком пламя едва слышно шипело. Тишину квартиры изредка нарушал сухой кашель.       Раздался звон домашнего телефона. Миша ответил на звонок, пока я наливала горячее молоко в кружку. Тягучий мёд медленно скатывался с ложки и растворялся в белой жидкости.       Смирнов зашёл на кухню, и я вручила кружку молока с мёдом ему.       — Таблетки выпил? — поинтересовалась я, и он кивнул. — Тогда пей.       — Не поверишь, кто мне позвонил, — радостно сказал Миша и расплылся в улыбке. — Наталья Владимировна. Она попросила вернуться на работу. Типа не нашли лучшего кандидата на моё место.       Я облегчённо выдохнула, словно какой-то груз упал с души. Уголки губ непроизвольно дёрнулись. Хоть Пчёлкин грубиян, однако просьбу выполнил, переступив гордость.       Может быть и мне пора?       — Я очень рада за тебя. Но нам надо серьёзно поговорить.