Не верь, Не бойся, Не проси

      Сегодняшнее воскресное утро началось с возмущений Кати, которая занималась домашними хлопотами, а точнее гладила постиранные вещи. Я с закрытыми глазами нежилась под лёгким одеялом и слушала длинную и грозную тираду соседки на тему «какой Никита плохой, он воспринимает меня, как должное и что-то там ещё». Нет, на самом деле я всегда поддерживаю её, просто такие гневные речи насчёт отношений Катя выдавала регулярно. И суть их одна и та же.       —… вот козлина. Вот уйду от него, будет локти кусать, — гневно проговорила Катя, гладя вещи утюгом.       — Да, уйди и кусай, — с спросонья ответила я, по-детски положив руку под щёку.       — Куприна! Ты вообще меня слушаешь? Или тебе плевать?       — Нет, мне очень важны ваши отношения. Но, Катюш, это не подождёт два часа? Я с ночной смены и хочу выспаться.       Я услышала, как Катя фыркнула, и гладильная доска под сильным нажимом утюга заскрипела. Надеюсь, она гладила не мои вещи. И внезапно домашний телефон, что находился в прихожей, зазвонил.       — Да, кому там не спится с утра, — проворчала Катя и, поставив утюг, поспешила ответить на звонок.       Я перевернулась на другой бок и собиралась быстро уснуть, но обеспокоенный голос Кати разрушил недавно построенные планы:       — Аня, там твоя бабушка звонит. Это срочно.       Тон голоса мне крайне не понравился, и я, встав с дивана, быстро ринулась в прихожую.       — Бабуль, привет. Что случилось?       — Ой, Анют. Это ужас, — надрывно всхлипнула бабушка, и у меня внутри всё оборвалось. Остатки сонливого состояния сразу же исчезли.       — Что случилось? Не молчи, пожалуйста, — с дрожью в голосе требовала я, судорожно сжимая трубку телефона.       — Нам сарай подожгли. Ночью. Ироды проклятые, чертовы фашисты.       — Что? Вы целы? Никто не пострадал?       — Слава тебе, Боже, никто не пострадал. Только сено для Маньки на зиму всё погорело. Молилась, чтобы огонь на дом не перекинулся. Хорошо, соседи помогли.       Уроды не могли подождать до конца месяца, решили напомнить о себе. Осознание, что в следующий раз они сделают кое-что похуже, давило на меня. Волны отчаяния захлестнули сознания, сердце мучительно сжималось. Безысходность буквально схватило за горло, предугадывая любое сопротивление и пресекая их на корню.       — Что же нам делать? А если они дом сожгут? Ой, не могу. Я решила, надо срочно продавать всё хозяйство, пока оно есть.       — Ба, прошу успокойся. Мы ничего продавать не будем. Я обязательно найду деньги.       — Не говори глупости. Ты всего лишь официантка. Где же такую сумму возьмёшь? Осталось несколько дней и проценты побегут.       — Не переживай, у меня появились хорошие знакомые здесь. Лучше быть должной им, чем этим уродам. К тому же на работе попрошу аванс вперёд.       — Нюра, в этой Москве люди не лучше, даже хуже. Вляпаешь в сомнительную историю — не отмоешься. А я уже всё решила, и репутацией внучки жертвовать не собираюсь.       — Я говорю: не надо ничего продавать. Деньги будут. И знакомые мои обычные работяги, ничего криминального.       — Ты у меня умненькая. Надеюсь, всё будет хорошо.       Поговорив с бабушкой ещё немного, я повесила трубку и пошла на кухню. Катька сидела за столом и с ожиданием смотрела на меня.       — Вот дела. Врагу не пожелаешь, — послушав рассказ, произнесла Катя.       — Я не знаю, что делать. Я полностью запуталась. Говорю «нет, не продавай, я найду деньги» и понимаю, что откровенно вру. Даю надежду, которую не оправдаю.       — Почему не оправдаешь? Попроси денег у своего Витька.       — Во-первых, он не мой, чтобы я так спокойно просила деньги. А, во-вторых, думаю, он мне теперь хрен что даст.       — А теперь поподробнее, — сощурила глаза Катя.       И мне пришлось во всех красках рассказать про события той ночи.       — Ты меня убиваешь. Мужик уже не в первый раз тебя просит.       — И что? Если просит второй раз, то нужно обязательно дать? Кать, ты реально испорченная.       — Испорченным может быть только стоящий в холодильнике суп, который, к слову, необходимо вылить. А я девушка со свободными взглядами. К чему ограничивать себя? Живём один раз.       — Живём один раз. Но это не значит спать со всеми.       — Не надо со всеми. У тебя пока один есть. Смирнова не считаю.       — Смирнов? Он-то каким боком?       — Да, никаким. Ведь он каждый раз провожает тебя, потому что вы с ним хорошие друзья, — съязвила Катя и принялась разливать чай по кружкам.       — Так и есть. Он очень хороший парень.       — Да-да, жили и знаем таких хороших парней. Только их великое благородство кончается, когда понимают, что им ничего не светит.       — Он не такой.       — Они все такие, а исключение только подтверждает правило. Парни делают что-то для девушки только в двух, даже в трёх случаях: девушка является его близкой родственницей, ему нужно что-то от этой девушки, девушка уже его. В последнем случае не всегда. Они воспринимают, как должное — зачем же пыхтеть, если она моя? Вот Никита такой. Расслабился совсем.       — Не греби всех под одну гребёнку. А как же дружба?       — Ха, дружба. Не умеют они дружить с девушками. И не верят в такую дружбу. Они по дружбе только своим браткам помогают, ведь братки в приоритете. Даже важнее девушек.       — Не может такого быть. Если человек любит, он не променяет любовь на дружбу. Настоящие друзья должны понять его выбор.       — Слышала такую фразу «братву на бабу не меняют»? — я отрицательно помотала головой, и Катя усмехнулась. — А она существует. И действует в реальности.       — Давно ты стала психологом в мужской сфере?       — Не надо быть психологом, чтобы такое понимать. Они слишком простые, а вот с нами, женщинами, сложнее. И ты своим поведением это доказываешь.       — Я сложная, потому что в первую встречу не впрыгнула в постель незнакомца? Хорошо, буду знать, — с возмущением проговорила я.       — Это ведь не первая встреча, — напомнила Катя. — Ладно, это твоё дело. Возвращаемся к сути разговора. Я, как всегда, предлагаю тебе обратиться к Пчёлкину. Пока он хочет переспать с тобой, то ты можешь просить о помощи. Особенно материальную.       — Кать, ты меня слушала? Я же говорила, что он, возможно, не поможет, так как я отказала ему.       — И чё дальше? Ты не спрашивала его, следовательно, точно не знаешь. Зачем гадать? Просто подошла и спросила: «поможете?». Если нет, то ничего не теряешь.       — Я не хочу просить его.       — Ты серьёзно в такой ситуации о гордости заботишься? Ань, речь идёт о твоих близких.       — Я понимаю это. Но если я попрошу деньги, то это означает, что мне придётся с ним…       — Так говоришь, как будто он урод какой-то, а ты великомученица, — фыркнула Катя и, распечатав из обёртки конфету, кинула её в рот. — Ну, коль прямо просить будет, то, так уж быть, давай заднюю. Намёком — пофлиртуешь, дашь шанс и заберёшь обратно, типа характеры у вас не сошлись. Ничего сложного. Эх, Анька, всему тебя учить надо.       На следующий день я отправилась на работу и надеялась, что, если к пяти часам Пчёлкин не заявится в клуб, то каким-нибудь способом выпрошу его номер телефона у Натальи Владимировны. Он точно должен быть у неё.       И так проходили часы. Едва большая стрелка часов дошла до цифры пять, я подошла к управляющей, что стояла около барной стойки и заполняла документацию.       — Наталья Владимировна, — позвала я, и она оторвалась от документов и посмотрела на меня.       — А, это ты, Куприна. Чего хотела?       Я заметила, что Миша, протирая бокалы, тоже обратил внимание на меня.       — У вас случайно нет номера Виктора Павловича? — неловко спросила я, и получила в ответ нахмуренный взгляд управляющей.       — На кой тебе его номер? — строго задала вопрос она.       Губы пересохли, и я нервно прикусила их, чувствуя, как больно потрескались они.       — Мне нужно с ним поговорить.       — Всякая связь с хозяевами происходит через меня. О чём хотела поговорить?       — Я не могу сказать. Это личное.       — Куприна, а по личным делам ты должна лично у него просить номер. Я не имею право распространять их номера. Всё, иди работать и не мешай.       Я не стала упрямится и просить дальше, так как прекрасно знала Наталью Владимировну. И на что я надеялась? Наверное, отчаяние полностью поглотило меня.       Когда я, расстроенная, собиралась домой, ко мне подошёл Миша и протянул небольшую бумажку.       — Это что? — не поняла я.       — Это номер Виктора Павловича, — улыбнувшись, ответил Миша.       — А как ты…? — забрала бумажку и, мельком взглянув на цифры, удивлённо взглянула на него.       — Бухгалтерия клуба. Там моя подруга работает, она как-то проговорилась, что Виктор Павлович наказал ей, мол, если будут проблемы с налоговой, то звонить ему. Я сходил и попросил её.       — Миша, ты лучший. Спасибо большое, — я по-дружески обняла его и снова посмотрела на цифры, не веря такому неожиданному везению.       — Ты только не говори ему, откуда номер взяла. А то Ленка мне голову оторвёт. И Виктор Павлович тоже.       — Конечно, не скажу. Пойдём домой?       Теперь находясь дома, я внимательно смотрела на бумажку и не решалась позвонить. Что и как сказать? И его грубого отказа я боялась сильно. Однако, собравшись с духом, я подошла к домашнему телефону и принялась набирать номер, подрагивающим пальцем крутила телефонный диск. Сильно сжала трубку, слушая протяжные гудки.       — Да, — услышала грубый голос Пчёлкина, и я растерялась, забывая все заученные слова.       Что сказать ему?       — Здравствуйте, Виктор Павлович.       — Кто это?       — Куприна. Аня Куприна.       Неожиданное молчание в трубке.       — Откуда у тебя мой номер? И чего звонишь?       — Неважно откуда, — отмахнулась я, и щёки загорелись румянцем. — Виктор Павлович, мне нужно с вами поговорить. Срочно.       — Так говори.       — Но это не телефонный разговор.       — Настолько важно и срочно?       — Да.       — Хорошо, ты сейчас дома?       — Да.       — Тогда жди. Приеду где-то через час или два, — и сразу отключился.       Я повесила трубку и, шумно выдохнув, провела ладонью по лбу. Горячий. И ладонь стала мокрой.       Кати и Никиты не было дома, и я в одиночестве пила горячий чай, размышляя, как поделикатнее попросить у Пчёлкина деньги. От этих мыслей желудок скручивался и сердце участило ритм до немыслимых пределов. Напряжение пульсировало в висках вместе со стынущей кровью. Я сильно нервничала. Вдруг дверной звонок прорезал тишину квартиры.       — Привет, рыжая, — сказал он, переступив порог квартиры. — Было неожиданностью слышать тебя после нашей встречи, — последнее слово выделил. — Неужели случилось что-то настолько ужасное, что аж сама обратилась ко мне?       — Не пройдёте? — спросила я, кивнув в сторону кухни.       — Да можно.       Чайник через несколько минут закипел. Когда в кружки полился кипяток, сладковатый и пряный аромат распространился по кухне, сталкиваясь с терпким запахом сигарет. Словно под гипнозом, я неторопливо помешивала сахар в горячем чае и думала, как начать разговор.       — Может уже скажешь, что приключилось? К чему такая срочность?       Я нервно поджала губы и, наполнив лёгкие воздухом, поставила кружки на поверхность стола, присела на табуретку. Язык не поворачивался что-то попросить у него.       — Не хотите пирога с клюквой?       Пчёлкин выдохнул дым и прищурил глаза, казалось, что он видит меня насквозь. Я невольно вспомнила, как страстно его губы касались моих, и на секунду смутилась. Так было неловко общаться с ним после произошедшего.       — Хочу, — я уже хотела встать, но он резко сжал мою ладонь. — Но прежде расскажи, что стряслось?       Я облизала губы, приглаживая кончиком языка каждую трещинку. И снова вспомнила те ощущения, похожие на электрический ток, когда он грубо сжимал мои бёдра.       Нет, забудь. Надо сосредоточиться на теме разговора.       — Здесь такое дело, — я, пытаясь успокоится, аккуратно освободила руку. — Мне нужны деньги.       — Где-то я уже это слышал. И?       — Наверное, неправильно выразилась. Мне сейчас необходимы деньги. Большая сумма.       — Сколько? — спросил он, и я назвала сумму долга. — Да уж, реально немаленькая. Я похоже понимаю, к чему идёт разговор. И спрошу прямо: ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?       — Да, я хочу попросить у вас деньги. Но в долг. Я обещаю, что выплачу всё до последней копейки. Не сразу, конечно. Через некоторое время.       — За кого должок выплачиваешь?       — Откуда…? Вы разве помните?       — Я же не в дымину пьяный был. Что-то помню. Так за кого?       — За отца, — грустно ответила я, опустив взгляд вниз, и обняла кружку с горячим чаем ладонями. — Он азартный игрок в карты. Проиграл и задолжал деньги плохим людям.       — Опасное дело. И где этот картёжник сейчас?       — Не знаю. Он пропал без вести, а к нам заявились его дружки и стали требовать уплаты долга.       — Без обид, но твой отец поступил, как мразь конченная.       — Я и не собираюсь его оправдывать. Мне очень страшно за бабушку и сестру. Они не должны платить за его грехи.       — Как будто ты должна, — произнёс Пчёлкин и потушил бычок. — А у тебя походу и правда крылья есть. Семья — это святое. Но и карточный долг тоже. Не переживай, рыжуль, — бесцеремонно приподнял моё лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза. — Я дам тебе денег. Но…       Входная дверь хлопнула, и мужские пальцы отпустили моё лицо.       — Анька! — послышался громкий голос Кати из прихожей. — Ты не представляешь, Никита всё-таки… — она остановилась в проёме кухни, когда увидела Пчёлкина. — Кажется, я не вовремя.       — Да, всё нормально, — сказал он, рассматривая Катю, что держала в руках миниатюрный букет цветов. — Мы пока только разговариваем, — с присущей ему обаянием улыбнулся и едва заметно подмигнул мне.       — Но я всё равно не буду вам мешать. Меня, если что, Катей зовут, — тоже улыбнулась она, и нотки игривости в её голосе мне очень не понравились.       — Витя, — ухмыльнувшись, представился он.       Получается, для меня он до сих пор был Виктором Павловичем, а для Кати сразу же Витей. Я недовольно нахмурилась, наблюдая за их взаимными взглядами и улыбочками.       — Катя, — тихо протянула я, давая хорошо понять, что она здесь лишняя.       — Поняла, — сказала она и упорхнула из кухни.       — Не хмурься так, солнце. Тебе не идёт.       Я растерялась от его слов и с неловкостью отвела взгляд в сторону. Он внезапно встал на ноги, собираясь уйти.       — Короче я свяжусь с тобой и передам деньги. Главное — не теряйся.       — Вы же не договорили.       — Ты что-то путаешь. Я всё, что надо, сказал.       Спорить с ним я не стала, хотя прекрасно слышала сказанное им «но».       — А пирог?       — В следующий раз.