Не верь, Не бойся, Не проси

      Когда я подошла к дальнему столику, Пчёлкин разговаривал со своим товарищем, который гладил голую коленку Инги. Она, довольная и счастливая, прижималась к нему и неторопливо гладила грудь, чуть просовывая ловкие пальцы в промежутки между пуговицами рубашки. Друг выглядел более мужественно, чем Пчёлкин. Широкоплечий брюнет снова первым заметил моё присутствие и указал на меня пальцем.       Виктор Павлович повернул голову и, усмехнувшись, оглядел меня, одетую в простейшие вещи — блузка и свободные брюки, лёгкая куртка. Одежда далеко не соответствовала моей второй работе. Пчёлкин на прощание пожал руку другу и, надев плащ, приблизился ко мне.       — Пойдём, — сказал он и, обняв мои плечи громоздкой рукой, повёл к выходу. — Сначала даже не узнал. Выглядишь, как прилежная школьница. Но так даже интереснее, что ли, — последнюю фразу прошептал на ухо.       Его намёки сильнее напрягли меня. Я шла, стараясь не смотреть на него. Понимала, что веду себя крайне странно, потому у людей, берущих деньги за ночь, совсем другое поведение. Они более развязные. Прям как Инга.       Мы спокойно вышли из клуба, и он, убрав свою руку, вытащил из кармана пачку сигарет. Я перевела взгляд на несущиеся по дороге машины. Яркий свет фар выхватывал из темноты влажную поверхность дороги. Осенняя прохлада ночи гладила моё лицо, и жар потихоньку отступал. Запах сигарет защекотал ноздри.       — Я, конечно, не люблю болтливых баб. Но ты что-то подозрительно тихая.       — А что говорить? — спросила я, опять-таки не глядя на него.       — Не знаю. Могла бы спросить что-то.       — Мне кажется, всё давно известно.       Его пальцы крепко сжали мой подбородок и заставили повернуть голову к нему.       — Ты не смотришь на меня. Я что настолько страшный? — усмехнулся он, а сердце предательски затрепетало от волнения.       — Нет. Я п-просто…       — Вообще не умеешь врать? — вопрос застал меня врасплох.       — Умею, — тихо ответила я.       — Не верю, — сказал он, выкинув бычок в сторону, и заправил мою прядь за ухо. — Но мы с тобой не в карты будем играть. Да ведь, рыжуль? Пошли-ка.       Пчёлкин приобнял за талию и повёл к ряду припаркованных машин.       — Но вы же выпили, — напомнила я. Садиться в машину с подвыпившим водителем — так себе идея.       — Очевидные вещи говоришь, солнце.       Подведя меня к машине, он открыл дверь передо мной.       — Нельзя садиться за руль пьяным. Это опасно!       — Не в первый раз. И видишь — до сих пор живой. Так что не нервируй меня и быстро садись в тачку.       Хоть он и говорил спокойным тоном, стальные нотки раздражения всё равно проскакивали в голосе. Меньше всего на свете я хотела злить его, поэтому послушно села на пассажирское сидение. Пока я наблюдала, как Виктор Павлович обходит машину, колючий холодок растекался вдоль позвоночника. Я прикусила нижнюю губу и отвернулась к окну.       — Трусиха, — забравшись в салон, произнёс он, и я почувствовала, как его пальцы зацепили одну прядку волос. — Рыжулька, — насмешливо протянул.       Я начала подозревать, что он обращается этим нелепым прозвищем, потому что просто-напросто забыл имя. Его ладонь легла на бедро, а я машинально накрыла ее своей и легонько сжала. Страх того, что всё может произойти в машине, охватил меня. А чего ещё можно ждать от подвыпившего человека? Он тогда не побрезговал раздевалкой.       — Может поедем? — аккуратно спросила я, выдавив из себя подобие улыбки.        — Уже не боишься ехать с пьяным водителем? — усмехнулся Пчёлкин.       В следующий момент послышался визг шин отъезжающей от клуба машины. Я испугано вжалась в сидение. Выехав на дорогу, Пчёлкин принялся обгонять едущие перед нами машины, одну из которых чуть не задел. Мне очень хотелось схватить его руку и просить сбросить скорость. Но я, предвидя его ехидные замечания, продолжала неподвижно сидеть и глядеть на мелькавшие огни столицы.       Машина заехала в знакомый район и спустя некоторое время остановилась около многоэтажек.       — Вот видишь, — заглушив мотор, сказал он и взглянул на меня. — Правильно говорят — кому суждено повеситься, тот не утонет.       Он вышел на улицу, и я последовала его примеру. Ночной ветерок проник под тонкую ткань куртки и лизнул нагретое тело ледяным языком, заставляя кожу покрыться неприятными мурашками. Пчёлкин молча взял мою руку и повлёк за собой, к одному из подъездов.       Семена сомнения в правильности действий, посеянные ещё в клубе, проросли в душе, ветвями обвивая сплошной комок нервов. Я спокойно поднималась по ступенькам, следуя за Пчёлкиным, а сердце отбивало тихими ударами по рёбрам, словно я восходила на огонь инквизиции. Мне было страшно.       Но я старалась думать о хорошем. Например, о том, что все мои действия направлены на решения семейной проблемы. Если выбирать из двух вариантов — обеспечить безопасность родным людям и сохранить чувство собственного достоинства, я очевидно выберу первый вариант.       С какой-то попытки отперев замок, Пчёлкин открыл дверь.       — Прошу, мад… мандмузиль, — заплёлся язык на слове «мадмуазель», и он отмахнулся. — Короче, проходи.       Я шагнула в темноту квартиры и, когда Виктор зашёл следом и включил свет, рассмотрела просторную прихожую. Здесь не было лишних и мешающих вещей, как у нас. Катя, придя с института, всегда разбрасывала обувь на пороге, и я возвращалась с работы и спотыкалась об неё. Сколько бы я не просила её убирать обувь в шкаф, всё равно мой приход домой начинался одинаково.       Как только я повесила куртку, Пчёлкин бесцеремонно прижал меня к себе и прошептал на ухо:       — Можешь выбрать место, где мы с тобой займёмся…       — Мне нужно… в-ванную, — сказала я.       — В ванной хочешь? — игриво сощурив глаза, посмотрел на меня.       — Не-а, это мне в ванную надо. Освежиться хочу. А насчёт… того самого — спальня есть?       — Нет, я на балконе сплю, — усмехнулся он. — Ну, конечно, есть. Ладно, я подожду тебя там, — кивнул в сторону тёмного коридора. — А ванная первая дверь налево. Только давай шустрее.       Когда я вырвалась из его объятий, Пчёлкин легонько подтолкнул в сторону двери и не отказал себе в удовольствии шлёпнуть меня по заднице. Я до боли поджала губы и зашла в ванную, где бесшумно расплакалась.       Я открыла кран, и холодная вода, набранная в ладошки, обожгла лицо. Надоевшие мысли всё равно не хотели покидать меня. Они давили на виски. Где-то в дальнем уголке сознания истошно кричала гордость.       Всё ради благородной цели. Всё ради семьи.       Зеркало напротив усугубило ситуацию. Мне даже в глаза своему отражению совестно было смотреть.       Минуты тянулись, и я пыталась успокоиться, присев на край ванны.       — Ты там уснула?       Голос Виктора заставил вздрогнуть, и я на секунду растерялась.       — Скоро выйду, — быстро ответила я, протирая горящие от солёных слёз щёки.       Послышались удаляющие шаги. Приведя себя в порядок, я вышла и двинулась по тёмному коридору. Я осмотрелась и заметила в полумраке открытой комнаты кровать, на которой сидел Пчёлкин в компании бутылки какого-то алкоголя.       — Ну, и чего встала, как не родная? Иди сюда, — как-то угрюмо сказал он и поманил рукой к себе. Прям как в первый раз.       Медленными шагами зашла в комнату и в сомнении остановилась в метре от кровати.       — Впервые встречаю скромную стриптизёршу. Хоть желание загадывай, — привычной улыбки не было, лишь задумчивость.       Пчёлкин поставил бутылку на пол и, с трудом встав с кровати, приблизился ко мне. Осмотрел меня, и горячая рука нежно коснулась шеи. Я затаила дыхание, чувствуя, как сжался желудок. В следующее мгновение рука больно сжала затылок, и я не успела понять, как его губы накрывают мои и неистово и жадно начинают целовать. Раздвинул губы и проник внутрь языком. Горький привкус алкоголя взбодрил меня, и я без малейшего желания ответила на поцелуй, обнимая за шею.       Он отстранился и, резко стянув блузку с моего тела, снова прижался. Пока его губы проводили путь от шеи до плеча, пальцы ловким движением расстегнули застёжку бюстгальтера и стянули бретельки, тем самым оголяя небольшую грудь. К моим щекам прилила кровь. Я сильнее прижалась к нему, чтобы скрыть обнажённую часть тела. Но, видимо, у него другие планы по этому поводу, горячая ладонь накрыла правую грудь, болезненно сжимая её.       От этого подкатил противный ком в горле, и я сжала челюсть, стараясь не расплакаться.       Через несколько секунд я лишилась брюк, и Виктор Павлович неуклюже из-за выпитого алкоголя приподнял за бедра и уложил меня на постель, затем отстранился.       — Чёт, рыжуль, ты совсем не раздела меня, — расстегнув рубашку, ехидно произнёс он. — Но мы люди не гордые, можем и сами.       Он отбросил рубашку, и его руки принялись расстёгивать ремень. Я, проглатывая ком в горле, отвела взгляд на потолок и прикрыла грудь.       «За такие деньги не грех полежать и на потолок попялиться».       Пронеслись слова Инги в голове. Но легче от этого не стало, наоборот — стало противно от себя.       — Может перестанешь стесняться, а то уже начинает раздражать, — резко прижав мои руки к постели, проговорил Пчёлкин. — Или цену набиваешь?       Я опасливо взглянула в его глаза, отчего спазм сжал горло. Его руки отпустили запястья и, до боли сжав бёдра, потянул за них к себе ближе. Тепло его тела я ощущала обнажённой кожей и затаивала дыхание, борясь с внутренним трепетом.       Жесткие губы скользнули по щекам к губам — но это был не поцелуй, и перешли на шею. Вдруг я не выдержала, из глаз побежали слёзы от страха при мысли о предстоящем.       Я не могу…       — Не надо! — простонала я, уперевшись руками в плечи.       — Что случилось? — спросил он.       — Я так не могу, — ответила я и попыталась его оттолкнуть. — Отпустите, пожалуйста!       — Да, ты издеваешься? В смысле «не могу»?       Когда Пчёлкин чуть приподнялся, я вылезла из-под него и, прикрывая наготу, принялась искать разбросанные вещи в темноте.       — Тогда нахер согласилась? — недовольно задал вопрос он и присел на кровати. На этот вопрос я не могла сразу ответить, поэтому промолчала. Мне было очень стыдно перед ним.       — Эй, ты слышишь?       Я надела вещи и, шмыгнув носом, посмотрела на него.       — Простите, пожалуйста. Мне просто деньги нужны. Я думала, что смогу, но… не смогла. Только не увольняйте.       — Жестоко поступаешь, рыжая. Меня так с времён восьмого класса девки не отшивали, — Пчёлкин достал бутылку, что оставил у кровати. — Ты чё? Кому-то задолжала?       — Не я, — быстро ответила и поспешила в прихожую, где забрала куртку.       — Да подожди ты! Такая быстрая, когда не надо, — на ходу застёгивая штаны, сказал он.       В свете люстры я смогла рассмотреть его наполовину голое тело. Широкие плечи и потянутый торс. Глаза опустились ниже, и я торопливо отвела взгляд.       — Ты чей-то долг гасишь? За кого?       — Это долгая история. Я лучше пойду, — дрожащими руками я повернула замок входной двери.       Я выбежала из подъезда и направилась в сторону дома. Надо было пройти всего несколько улиц, но этого хватило, чтобы сильно замёрзнуть. Пока я шла вдоль этих улиц, из моих глаз лились горькие слёзы отчаянья. Ничего не изменилось. Я до сих пор должна большую сумму денег, а ещё к списку проблем добавился Виктор Павлович, что являлся моим прямым начальником. Если я лишусь работы, то сяду на мель вместе с Катькой.       Этого допустить никак нельзя. Мне придётся найти деньги.