Воссоединение

- Отец? - Да, мальчик? - Найдется минутка для меня? - Загрей теребит складку хитона над поясом. Его отец вздыхает. Загрей надувает губы. - Как видишь, здесь целая очередь, я не могу сейчас отвлекаться. - Они все мертвы, у них впереди целая вечность. - У нас тоже. Загрей наклоняет голову. - Но если хочешь, ты можешь сесть со мной. - З-здесь? У всех на виду? - Я царь, а ты мой принц. Никто не станет вмешиваться, - Аид откидывается на спинку кресла, освобождая место между собой и столом. Нервно сглотнув, Загрей оглядывается. Танатос снова ворчит на своего брата, и мысль о том, что они могут увидеть, что-то пробуждает в нем. - Если тебе неинтересно, я могу... Загрей спешит к столу, протискивается между его ножками и пытается вскарабкаться. Секунду Аид наблюдает за ним, потом подхватывает и поднимает. - Отец, - скулит Загрей, зарываясь лицом ему в шею, пока задирает на нем хитон. Вздыхает, когда чувствует его рукой. - Повернись. - Что? - Ты мог бы по крайней мере притвориться, что слушаешь. Приходится извернуться, но вскоре Загрей опирается руками о столешницу, стоя коленями на сиденье кресла, пока Аид направляет головку члена к его входу. - Не так быстро. Загрей фыркает и бросает взгляд через плечо. Он собирается откинуться назад, когда массивная рука обнимает его поперек живота. - Пожалуйста. Отец игнорирует его и очень медленно входит полностью. - Вот так. Тебе удобно? Загрей приподнимается, голову тянет вниз от давления на сфинктер. - Да, очень хорошо. Заманчиво было бы позволить мальчику опереться о стол и трахнуть себя. Но Аид занят. Он притягивает Загрея к себе, его стон эхом разносится по Дому. - Сиди спокойно, мальчик. - Что? Я думал, мы собирались трахаться. - Я сказал, что ты можешь сесть со мной. Итак, тебе удобно? Следующая тень приближается, пока Загрей вытягивает ноги и упирается ступнями в столешницу. - Ты серьезно? - Что? Так удобнее, - произносит он и опускает хитон, чтобы прикрыться. Это скрывает его член, но оставляет на виду растянутую задницу. Он расправляет отцовскую бороду на груди, просовывает лицо между прядей. - Зачем ты это делаешь? - Потому что я очаровательный. Все в Доме так говорят. - Им приходится с тобой соглашаться, иначе будут наказаны. - Значит, ты думаешь, что я милый? - Цыц. Он спит. Ему тепло, и он заполнен, и иногда он чувствует, как рука поглаживает выпуклость на его животе. Только услышав знакомый голос, он шевелится, его тело тоже просыпается, начиная от задницы и члена и заканчивая пальцами на руках и ногах. Наверное, так чувствует себя Гипнос, когда его будят. Это приятно. - Принц помогает вам с бумажной работой? - непринужденно спрашивает Танатос. - Так было задумано. Танатос поднимается повыше, поднимая бровь. - Я уверен, что он старался изо всех сил, Владыка Аид. - Ммм... - Загрей зевает, потягивается, охает, когда чувствует, как смещается член у него внутри. - О, привет, Тан. - Мой принц. - Хм, мне нравится, когда ты так меня называешь. - Я вижу, - отвечает тот, глядя туда, где соединяются их тела. - Благодарю за отчет, Танатос. Ты свободен. Он удаляется в том же направлении, куда Гипнос удалился вздремнуть. - Ты не закончил с работой? - Еще нет. Но у меня есть время на перерыв. Загрей нетерпеливо ерзает. - Ну так вперед. - Я работал, пока ты спал. Думаю, пора бы тебе самому поработать. Недавно ты был в настроении. - Но отец... - Или я могу вернуться к работе. Изрядно поворчав, он все-таки становится на колени, наклоняясь вперед. Его спина покраснела, румянец доходит до самой задницы, когда Аид сдвигает его хитон, чтобы полюбоваться. Он резко шлепает его по ягодице. - Двигайся. У меня не так много времени. - Дай мне минутку, ты здоровенный. - Раньше это не было для тебя проблемой. - Раньше я был готов. - Мне все равно. Двигайся, - он подхватывает Загрея поперек живота и начинает двигать его сам. Он не спешит; несмотря на собственные слова, Аид не хочет навредить ему. По крайней мере, если тот сам не попросит. - Ох, блядь, я-то думал, что ты спешишь, - скулит Загрей, одной рукой цепляясь за отцовские пальцы. - Думаешь, я тебя не знаю? Как ты реагируешь? Стоит мне взять медленный темп, и ты сам будешь двигаться быстрее. - Пошел ты, - Но он выворачивается из хватки. Для этого ему приходится потянуться к спинке кресла, и он на некоторое время замирает так, прежде чем заскользить вниз. - Хороший мальчик. Щеки Загрея розовеют, когда он поворачивает голову. Он расцветает от похвалы, прогибаясь в спине и начиная двигаться как следует. - Блять, - парень скрипит зубами, на ладонях, упирающихся в столешницу, костяшки побелели так же, как на руках Аида, упертых в подлокотники кресла. - Боги, как же хорошо. Он чувствует его внутри, большого и горячего, отцепляет одну из ладоней от столешницы, чтобы прижать к выпуклости на животе. Загрей чувствует, что ему становится все жарче, ступни и щеки горят, пока тени перешептываются. Он знает, что они ничего не скажут, не посмеют, но если бы могли... он так ясно представляет это, их невыразительные голоса, перекрывающие друг друга, как они говорят о нем, таком распутном, что использует своего отца, как игрушку. Загрей откидывается назад, выгибает спину, чтобы выпуклость на животе стала заметнее. Он чувствует, как Аид смотрит через его плечо. - Интересно, насколько его хватит, - задумчиво говорит он сам себе. Он ничего не может с этим поделать. Сама мысль о том, что его используют вот так, говорят он нем так, будто его здесь нет. Загрей кончает, сжимаясь достаточно сильно, чтобы Аид последовал за ним. Он заваливается вперед, прижимаясь лбом к столешнице, пока ладонь гладит его по спине. - Ну все, теперь ступай. - Не думаю, что смогу ходить, - протестует Загрей, но его поднимают и ставят на ноги на пол. Ему приходится прислониться к ножке стола, пока он восстанавливает дыхание. - Иди и поиграй со своими братьями, я уверен, что Танатос будет рад тебя видеть. - Интересная мысль. Персефона навещает родных на Олимпе. В зале почти нет теней. Даже Цербер куда-то запропастился. Но Аид по-прежнему сидит за столом. - Отец? - Загрей. - Могу я... посидеть с тобой? Это первый раз, когда он спрашивает, после... всего. Аид не думал, что он еще когда-нибудь захочет. - Разумеется. На этот раз Загрей карабкается самостоятельно, обнимает его рукой за шею и тянется за поцелуем. Руки его отца, большие и теплые, тянут его лосины вниз. - Почему ты начал носить это? - он ворчит, в конце концов просто разрывая материю. - Не хотел бегать по Преисподней с членом наголо. - Почему нет? Уверен, сжиматели бы оценили. Могу призвать нескольких, показать, на что они способны? - Хм, - Загрей вздыхает, устраивается на коленях у Аида. - Может, в другой раз, - он обнимает его руками за талию и прижимается к груди. Кто-то гладит его по волосам. Это приятно. Но размеры руки в его волосах и члена в его заднице не сочетаются. Он зарывается лицом в отцовскую бороду перед тем как повернуть голову. - Мама?! - Загрей судорожно пытается прикрыться, шлепая ладонью об обнаженному соску. - Я, я просто помогал... - Помогал? - с улыбкой произносит она. - О, я уверена, что ты был очень полезен. Аид отвлекается на шум и движение. Большой рукой он прижимает сына к себе, другой трет заспанные глаза. - Персефона?! - он прикрывает лицо Загрея рукой. - О, эта тень просто... - Она уже видела меня, - бормочет Загрей. - Как будто я не самый заметный в Преисподней. - Я не хотела пугать вас двоих. Я просто подумала, что это мило. - Что тут может быть милого? Она смеется. - А что, по-твоему, происходит на Олимпе? - Неужто разнузданный инцест? - гадает Загрей. - В основном просто инцест. Ты знал, что мы по крови ближе к Церберу и Гидре, чем к Никте и ее сыновьям? - Что... как? Персефона машет рукой. - Это сложно, - она смотрит на своего мужа. - Ничего не хочешь добавить, царственный дядя Аид? - Ой. Ой! Ты так сопротивлялся, а сам женился на собственной племяннице? - язвит Загрей. - Да ты просто... ох, блять, - он замолкает, когда Аид толкается в него. - Отец. - Как ты собирался меня назвать? - Аид встает, укладывая сына спиной на стол. - Неважно, неважно, просто трахни меня уже. Блять, - он закрывает глаза, когда Аид начинает двигаться. - Загрей, можно мне? - спрашивает Персефона, наклоняясь вперед, чтобы взглянуть. - Мама, - он вздыхает. - Потрогай меня. Она обнимает его щеку, пальцем поглаживает по скуле. - Тебе хорошо? - спрашивает она, другой рукой скользит по его животу. - Он большой, не правда ли, это почти слишком много, но я знаю, что ты сможешь это выдержать. Ты такой хороший мальчик. Загрей хватается за ворот ее платья, притягивает ее к себе. Целовать его так сладко, покорного и отзывчивого, стонущего от удовольствия ей в рот. - Вот так, милый. Ты такой молодец, - ее рука обхватывает его член, разок поглаживает перед тем, как сжать у основания. - Не сейчас, милый, мы еще с тобой не закончили. - Мама... - он извивается под ними. - Нет, дорогой, кто сейчас тебя трахает? Так приятно заполняет тебя, заставляет чувствовать себя так хорошо? - Отец! Аид кладет ладонь на живот сына, обхватывая его за талию. Персефона улыбается ему. Затуманенным взглядом Загрей смотрит, как они целуются, как она что-то шепчет ему на ухо. - Загрей, - произносит Аид. - М? - Ты... молодец. Я горжусь тобой. Он зажмуривается, заливаясь слезами. Он так переполнен ощущениями, что не замечает, как Персефона седлает его, пока головка его члена не начинает проникать в него. - Блять, мама! - Это хорошо, не правда ли? С тобой хорошо, Загрей, мой мальчик, - она наклоняется к нему, стирает слезы с его щек. - Хотел бы кончить в меня? - Пожалуйста, мама, пожалуйста. - Хотел бы? - Персефона целует его, слегка покачивает бедрами. Она зачарованно смотрит на него, когда он начинает кончать, отводит его волосы от лица. - Ты такой красивый сейчас. Такой хороший для нас. Нам так хорошо с тобой. Персефона выпрямляется, откидывается на грудь мужу. Он наклоняется поцеловать ее в шею, ладонью проскальзывает под ее юбку. Загрей чувствует, как его большие пальцы двигаются, помогая ей кончить. - Я так рад, что ты вернулась, любовь моя. Вернулась к нам, где тебе место. Со мной и нашим сыном. - Да, мое место здесь. Она дрожит вокруг него, и Загрей поскуливает от гиперчувствительности, когда она кончает вокруг его обмякающего члена. Мгновением позже он чувствует, как Аид кончает в него, наполняя его обжигающим жаром. - Только посмотри на него, - Персефона обнимает ладонью его щеку. - Давай-ка отнесем его в нашу постель? - Конечно, моя царица, - Аид поднимает ее одной рукой, другой подхватывает их сына. - Пойдем в постель.