Поцелуи старшего брата

      Оба хромые, обмазанные уже засохшей кровью и покрытые синяками, братья зашли домой и еле сняли обувь, отбросив куда-то в угол. Сил на то, чтобы по-человечески поставить ее на полку не было. С трудом они доковыляли до кровати и, тяжело пыхтя, улеглись, громко выдохнув. Тянущая боль от полученных ран давала о себе знать и при определенном положении вспыхивала с новой силой. — Черт бы побрал этих свастонов и этого Майки. Не человек, а чудовище какое-то. Уложил нас обоих, да ещё и Казутору шлепнул, — недовольно высказался Чомэ.       Эти мысли крутились у него в голове все то время, что они добирались до дома, но решился озвучить их только сейчас. Все же дома рядом с братом было спокойнее. — Ты прав. Я думал, мы его уделаем, — задумчиво произнес Чонбо, а затем посмотрел на младшего. — Как ты? — Он мне в нос хорошенько прописал ногой. Как думаешь, как я себя чувствую? — из ушей младшего чуть ли не пар шел, казалось, он закипал, как чайник. Его жутко раздражало, чем все обернулось. — У тебя там кровь немного течет, — старший приподнялся, достал из прикроватной тумбочки платок и перекись, которые заранее приготовил перед выходом, потому что знал, что его братец точно пострадает. Намочил тряпку и поднес к носу Чомэ.       Тот зашипел и потянулся было убрать его руку, но все же притих под строгим взглядом Чонбо, помня, что его лучше не злить. В конце концов, младшему всегда была приятна забота брата, просто признаваться в этом самому себе он не хотел. А уж брату даже спасибо никогда не говорил, хотя был крайне счастлив.       Сколько Чомэ помнил себя, старший всегда находился рядом и помогал, как мог. В детстве защищал от всяких придурков, решивших поиздеваться над маленьким ребенком. Отдавал свои игрушки, когда младший плакал, крепко обнимал и гладил по голове, когда ему было плохо. Даже конфеты свои всегда отдавал ему, зная, как он любит сладости.       Немного позже, когда они выросли, Чомэ полюбил чипсы с сыром. Очень часто покупал их себе сам, но когда не имел денег, старший брат всегда выручал. После всего этого парень точно мог сказать, что круче него никого не было на свете. — Не больно? — обеспокоенно спросил Чонбо, стирая остатки крови этой же тряпочкой, уже изрядно испачкавшейся. — Все нормально, можешь убрать. Старший кивнул и вслепую кинул платок куда-то в направлении тумбочки. — Ты даже не представляешь, как мне жарко, — начал ворчать Чомэ, спешно снимая куртку с логотипом Вальгаллы и расстегивая черную плотную кофту. — И зачем ты меня так укутал? — Чтобы тебе не было холодно… ну или особо сильно больно. — Я весь вспотел. Она же, блин, чертовски теплая, — он снял и эту вещь, положив ее на пол. Парень знал, что брат сейчас внимательно проследил за его рукой и недовольно сморщил лицо, потому что не любил, когда что-либо валялось по квартире. Но тот ничего не сказал — они оба были настолько уставшие, что не имели сил на какие-то лишние телодвижения.       Эту кофту его и правда заставил надеть Чонбо, аргументируя тем, что так будет лучше. И сколько бы Чомэ не упирался, переспорить брата у него не выходило и пришлось согласиться. Ну а что тут поделаешь, если старший так опекает младшего, волнуясь за его здоровье? Правильно, просто слушаться и не перечить.       Но разве младший так умел? Всю свою жизнь он только и делал, что специально доводил Чонбо до бешенства, а потом смотрел на его реакцию. И чем злее становился брат — тем довольнее Чомэ.       Парень устало вытянулся на кровати и потянулся так, как дети делают с утра. Его черная футболка, которую он снова стащил у брата, задралась, открывая Чонбо вид на живот, покрытый яркими синяками. Старший недовольно нахмурился — он в принципе не любил, когда тот получал какие-либо ранения, но в их положении этого невозможно было избежать. Как только кожа еле-еле заживала, происходили новые драки и жестокие побои, и снова здравствуй синяк.       Чонбо подумывал над тем, чтобы уйти из Вальгаллы, но его братишка этого не хотел. Поэтому ему пришлось остаться, ведь приглядывать за ним, кроме него, там больше некому. Да и он бы не смог доверить Чомэ кому-либо. А Ханме с Кисаки — особенно. — Не парься, не болит, — младший заметил его напряженный взгляд и, поняв, что сейчас тот снова будет загоняться, сразу решил все это прекратить. — И ты не виноват. Нас обоих хорошенько так отмудохали. Улыбнись, братец. — Нифига не смешно, идиот. А вдруг тебе этот Майки отбил что-нибудь? — Чонбо с трудом принял сидячее положение и придвинулся ближе, — дай посмотрю. — Не надо!       Чомэ выставил руки, мешая брату, но тот просто грозно посмотрел и дал щелбан. Парень потер покрасневшее место на лбу и тихо огрызнулся на него, хотя и понимал, что смысла злиться нет. Просто таков уж был у младшего характер — бесился с любого тычка.       Чонбо крепко схватил футболку, чтобы брат не оттолкнул его и выше задрал ткань, рассматривая поврежденную кожу. Благо, все было не так плохо — никаких глубоких ран или страшных синюшных гематом он не увидел. Просто обычные синяки и ссадины, которые быстро пройдут и не оставят никакого напоминания о себе, в отличие от старого маленького шрама на груди, полученного еще несколько месяцев назад.       Старший аккуратно дотронулся до синяков, не желая сделать брату еще больнее, и наблюдал за его реакцией. В глазах Чомэ отражалась изнеможденность, перекрывающая все остальные чувства, но мягкие прикосновения чужих рук дарили успокоение не только измученному телу, но и душе. Он расслабился, сконцентрировавшись на подушечках пальцев, любовно проходящих по каждой ссадине. Ладони старшего Курейджи были такими теплыми и заботливыми, плавно гладящими искалеченную кожу, что младший чуть ли не мурлыкал, впадая в дрему. Удобная кровать, присутствие родного брата рядом и его искренняя ласка смаривали Чомэ.       Чонбо смотрел на братишку, на его короткие трепещущие ресницы, разглаживающуюся складку между светлыми, практически не видными бровями, покрасневший и слегка опухший нос, и чувствовал глубокий прилив нежности. Когда парень увидел, как просто откинули младшего, словно тот был пушинкой, то испугался не на шутку, но не успел ничего сделать и в следующее мгновение сам потерял сознание. Брат был для него самым дорогим человеком, которого он пообещал всегда защищать и выручать из проблем. Если бы тогда с ним случилось что-то серьезное, парень бы этого себе не простил.       Он снял с себя куртку, наклонился, и немного покопошившись, навис над Чомэ, оперевшись на расставленные локти. Так ему было лучше видно каждую черточку родного лица, каждый светлый шрам и волосок, каждую несовершенность, которая придавала младшему своеобразную красоту. Ведомый своими высвобождающимися из глубин души чувствами Чонбо осторожно, боясь навредить, прикоснулся губами к мелкой царапине на щеке. Мелкими поцелуями, осыпающимися на Чомэ, он хотел забрать всю его боль себе. Уж лучше она перейдет ему и будет мучить только его, а не братишку. — Чонбо, мне уже не пять лет, когда я просил так делать. Это странно, — Чомэ приоткрыл глаза, и его сонный взгляд устремился прямо на старшего. Если бы у него были силы, он бы оттолкнул брата, хотя и знал, что тот ничего с ним плохого не сделает. Просто то, что сейчас между ними происходило, казалось чем-то непонятным. Таким, чего между братьями быть не может. — Ну и что, боль от возраста не зависит. Я не хочу, чтобы ты страдал, — тихо сказал Чонбо и проложил касаться губами его лица, находясь в непозволительной близости от губ младшего.       Чомэ понял, что брат нисколько не сомневался в том, что делал и все прекрасно понимал. Осознавал, что изначально осторожные прикосновения переходили в более раскрепощенные, а поцелуи приобретали интимную окраску. Тяжелое дыхание опаляло младшему щеку и вызывало табун мурашек в районе поясницы. Одно небольшое движение головой и их губы точно сомкнутся. Чомэ знал, что хотел этого все больше и больше с каждой секундой, но боялся.       Он пребывал в нерешительности и судорожно обдумывал уставшим мозгом, стоит ли это делать. — Ты слишком громко думаешь, прекрати. Я помогу тебе, — Чонбо нежно взглянул на парня и на пробу прикусил его нижнюю губу.       Он старался не сминать ее сильно, ведь мелкие ранки все еще немного кровили. Словно извиняясь за укус, провел по ним языком, слизывая выступившие алые капли. — Ну, знаешь ли, не каждый день твой родной брат тебя целует, — Чомэ пытался вести себя увереннее, но беглый, растерянный взгляд выдавал его полностью, обнажая волнение такого рода, которого он ранее не испытывал. — И тебе это нравится? — Ещё как нравится, — старший улыбнулся и, сжав парня в своих руках, коротко поцеловал его, задержавшись на губах.       Он не хотел пугать брата, поэтому попробовал начать с этого. Посмотрел тому в глаза и, не увидев никакого отторжения — только непонимание и смущение, понял, что все делает правильно. Снова прильнул к нему, обхватив губами и втянув в более глубокий, чувственный поцелуй, которым он хотел передать свою сильную привязанность, выходящую за рамки братской.       Чомэ прикрыл глаза, пытаясь понять свои ощущения. С одной стороны, так приятно чужой язык хозяйничал у него во рту, оглаживая десна, и так хорошо сильные руки гладили грудь, остро воспринимающую такие ласки. Младший буквально сам подставлялся под горячие ладони, громко дыша в поцелуй. Он неумело отвечал, двигая губами и пытаясь повторять за Чонбо. Устроил свои руки у него на плечах и неосознанно прижимал к себе.       Их поцелуй с каждым мгновением перерастал в более страстный, полный неприкрытого желания. Старшему кружил голову запах брата — немного потный, но, в целом, сладкий, напоминающий что-то съедобное, привкус железа у него во рту, жар его тела, только поднимающийся от такого тесного контакта. Да и вообще весь брат полностью вызывал одновременно столько эмоций, что Чонбо растерялся бы, если бы у него спросили, как он относится к младшему.       Старший, расцеловывая каждый доступный участок кожи, перешел на его живот, желая губами прикоснуться к синякам. Кожа в тех местах была сейчас особо чувствительна, из-за чего тело Чомэ отозвалось даже на каждый выдох, разносящий импульсы по телу.       Чонбо поднялся немного выше — в то место, где находился шрам. Языком провел от самого начала до конца, прочувствовав рубцованную, жестковатую кожу, и закончил это действо простым прикосновением губ. Затем вобрал в рот розовый сосок и втянул его, вызвав этим ответную реакцию Чомэ — неожиданный стон вырвался из его горла. Если бы Чонбо знал, что так будет, то уже давно бы сделал нечто подобное, ведь слышать такое — услада для ушей. — Мне кажется, ты далеко заходишь, — выдал младший, настолько постеснявшись того, что только что произошло. Хотя умом понимал, что не хотел бы быстрого завершения всего. — А я так не думаю. Я еще даже не начинал ничего.       Чонбо прикусил сосок, посильнее втянув его, а пальцами сжал другой и повел подушечками по кругу. От такого Чомэ всхлипнул и дернулся, прижавшись тазом к телу брата. Эрекция, что оставалась не особо заметной до этого момента, дала о себе знать, и старший ухмыльнулся. — Вот теперь я могу зайти далеко. Если ты захочешь, конечно же.       Он снял с них обоих мешающиеся футболки и, несмотря на свою педантичность, выкинул их за пределы кровати. Смотря в глаза младшему, положил руки ему на бедра, скрытые под слоем ткани. — Что ты задумал? — с придыханием спросил Чомэ, схватив его за руку. — Сам все почувствуешь… — видя сомнение в глазах напротив, парень бережно поцеловал брата в шею, дав ему почувствовать себя самым желанным и драгоценным, чем кто-либо другой.       Чонбо был с ним крайне аккуратен и хотел чтобы тот ощущал себя хорошо, чтобы плавился в его руках. Не переставая целовать чувствительные места на шее Чомэ, пальцами он медленно опускал штаны вместе с бельем. Сейчас они были ни к чему и только неприятно сдавливали возбуждение младшего.       Чомэ прекрасно понимал, что происходит, но не мог заставить себя прекратить все это безумие. Сколько бы он ни размышлял или пытался это делать, старший брат просто смахивал ненужные мысли, забирая его тело в свое распоряжение.       Вся боль, что они получили сегодня, просто померкла и уступила место чистому обоюдному наслаждению. Чонбо уже снимал ткани с колен, разглядывая то, что перед ним открывалось. Вид такого раскрасневшегося, развратного младшего брата, мысленно просящего о большем, но не признающего своего желания, сносили ему крышу. Он уверен, еще никто не видел Чомэ таким, да и никогда не увидит. Чонбо просто не позволит.       Младший стеснялся своей наготы и всячески старался прикрыться, сводя ноги. Но до боли сильная эрекция просила внимания и терлась о кожу, отчего Чомэ сдерживался, чтобы не застонать. Ему определенно хотелось, чтобы старший до него дотронулся, но предпочитал не показывать этого. Однако не учел, что брат всегда знал, прекрасно видел, что было на уме у младшенького. — Как мило стесняешься. А в повседневной жизни почему таким не бываешь? Обычно набрасываешься на людей, наводя на них ужас… А передо мной такой открытый, — Чонбо развел колени в стороны и устроил голову между ними. — И почему я раньше не додумался до этого? Столько всего упускал… — Что ты там несешь? Тц, не знал, что ты такой извращенец. — в противовес своим словам Чомэ двинул бедрами и коснулся головкой чужой щеки. Тяжело вздохнул и прикрыл глаза от пробежавшего по телу жара. — Я бы на твоем месте не болтал много.       Дразня брата, парень сам дотронулся щекой до члена, вязкая смазка которого моментально размазалась и оставила после себя теплый след. Чонбо хитро поглядывал на брата, потираясь шершавой поверхностью кожи, и с одной стороны придерживал возбужденный орган ладонью. Указательным пальцем он надавил на головку, а затем провел по всей длине, обхватил у самого основания и поцеловал сухими, потрескавшимися губами.       Чомэ не мог оторвать взгляда от него; брат настолько офигенно смотрелся между его ног, что он раздвинул их пошире, открываясь перед ним.       Старший кончиком языка лизнул снова выступивший предэякулят, распаляя Чомэ. А тот, находясь в нетерпении, сжимал простыни руками, чтобы не надавить на голову брата, заставляя взять уже в рот полностью. Поэтому он просто сказал ему: — Давай быстрее… — Не хочу, — как ни в чем не бывало пробубнил Чонбо, сомкнул губы на возбужденной плоти и прикусил нежную кожу. — Ч-черт… Что значит, не хочу? А помочь братику ты не хочешь? — на этих словах старший сильнее сжал зубы, показывая свое недовольство. — Ладно… Поступай, как хочешь, только дай кончить.       Чонбо улыбнулся одними уголками губ и зализал языком места укусов. Обвел им чувствительную головку и под отрывистые стоны младшего вобрал член в рот до середины. Немного времени ему потребовалось, чтобы привыкнуть к его длине и ширине и начать двигать головой. Специфический вкус мужского достоинства наполнял рот, смешиваясь со слюной. Чонбо было непривычно такое ощущать, но что ни сделаешь ради любимого братишки.       Чомэ изнывал от наслаждения, от приятной теплоты чужого рта и двигал бедрами в такт старшему. От такого последний вбирал орган глубже и старательно его обсасывал, желая сделать брату незабываемый первый минет. Хоть опыта в этом у Чонбо не было, но он примерно понимал, что ему нужно делать. Быстрее двигая головой, старший Курейджи пытался не потерять ритм и схватился за крепкие бедра.       От одного вида ласкающего его брата Чомэ хотелось схватить того за волосы и максимально прижать к себе, чтобы на чужом лице выступили небольшие слезинки. Покрасневшие от усилий губы, туго обхватывающие член, притягивали взгляд и вызвали еще большее желание. Хотя, казалось бы, куда еще больше.       Чомэ все же положил руку на бритый затылок и надавил на голову, заставляя принять себя глубже. Старший же, почувствовав усилившийся напор, издал глухой стон, вибрацией пробежавшийся по паху младшего. Головка мягко и приятно упиралась Чонбо в горло, оглаживая его рот изнутри, и он кайфовал от ощущения горячего органа, прикасающегося к влажным стенкам. Немного давился, но не переставал вбирать в себя орган полностью.       Младший находился на грани и не мог поверить, что к этому его подводил собственный брат. Горячий язык выделывал с ним что-то невообразимое, а полость рта, казалось, обжигала и разносила по телу удовольствие, которого он раньше не испытывал.       Чонбо и сам находился в крайне возбужденном состоянии. Его собственный член сдавливала ткань штанов и неприятно терлась о головку. Болезненная эрекция требовала внимания, которого старший ей не уделял, полностью сконцентрировавшись на брате. Он чувствовал, что тот скоро закончит, поэтому ускорился. И буквально через несколько толчков сладостная судорога пробила Чомэ до кончиков пальцев ног, и он излился старшему в рот. Чонбо сжал горло, не пропустив ни одной капли, выпустил член изо рта и поцеловал младшего в бедро.       Немного отдышавшись после сокрушительного оргазма, Чомэ снова посмотрел на брата и уставился на него в удивлении. Большим пальцем приоткрыл его губы и раздвинул их, коснувшись подушечкой языка. — Ты что… все проглотил? — А сам как думаешь? — Чонбо лизнул палец и убрал его изо рта.       Чомэ ничего не мог ответить на это. Он просто замер на полминуты, а затем откинулся на простыни.       Старший хмыкнул и, преодолевая дискомфорт, направился в ванную, желая там самому решить свою проблему. Давить на Чомэ ему не хотелось, но тот, заметив движение, окликнул его. — Чонбо, ты можешь просто попросить у меня помощи. — Я не хочу заставлять тебя что-то делать, поэтому справлюсь сам, — широкая ехидная улыбка осветила на его лицо, — но в следующий раз ты точно никуда не денешься. Не переживай, братец. — Чт…       Младший громко ругался на бессовестного брата и по-глупому обзывал его, все равно понимая, что и правда никуда не денется.       Чонбо закрыл за собой дверь, чтобы брат ничего не слышал, снял давно мешающиеся тряпки, и не смог сдержать вздоха облегчения. Его возбуждение было настолько сильным, что член пульсировал и, казалось, мог взорваться. Широкая ладонь аккуратно легла на орган и сжала его так, как это было необходимо. Чонбо не потребовалось много времени, чтобы довести себя до пика и обильно кончить всего лишь от нескольких грубых, сильных движений рукой.       Давно он уже не испытывал такого удовлетворения от простой дрочки.       Закончив со всеми своими делами, Чонбо вышел из ванной и как только оказался в комнате, то увидел уснувшего брата, который даже не потрудился одеться. Старший тихо посмеялся, вытащил из шкафа чистое белье и, стараясь не потревожить его сон, осторожно одел. Укрыл одеялом и не мог не засмотреться на него.       Чомэ выглядел таким разнеженным и милым, что Чонбо умильно погладил его по коротко стриженной голове и оставил мягкий поцелуй на губах.       Сейчас старший уже и вовсе забыл о всех тех разборках со Свастонами, просто позволив себе любить младшего братишку.