Незнакомец на мосту

Тот день стал поворотным в жизни Уёна. Как сейчас, он помнит жуткий ливень, прогнавший всех людей с улиц. Он, как на зло, оставил зонтик дома и бежал по мосту, накрывшись плащом, как вдруг увидел силуэт за парапетом. Он стоял на самом краю балки и держался за опору. Сначала Уён решил, что это обман зрения, но подойдя ближе, он увидел худого омегу, один вид которого привёл Уёна в ужас. - Подожди! Стой! - Уён быстро схватил незнакомца за локоть, вцепившись в него так, будто это он сам падал, и лишь эта рука могла спасти его. Омега даже не дёрнулся. Он только повернулся и посмотрел на Уёна пустым, бесцветным взглядом, в котором было столько боли, что его передернуло. - Скажи, как тебе помочь? Прошу тебя, не надо... Скажи мне, я все сделаю... Уён был альтруистом. Он был добрым, сочувствующим, трепетным, чувствительным, дружелюбным и, как говорил Сан, неприспособленным к жизни в этом безумном, жестоком мире. Пройти мимо незнакомца означало предать все, во что Уён так свято верил - в честность, справедливость и взаимопомощь. - Верни мне сына... - послышалось от незнакомого омеги, а потом он согнулся и закричал так, что, казалось, земля развернется, а с небес падут ангелы... Ведь ни один родитель в мире не заслуживает пережить смерть своего дитя... - Сан! Сан, помоги! - крикнул Уён с порога, аккуратно придерживая незнакомца за талию. - Малыш, почему ты не позвонил? Я бы... - альфа осекся, выйдя в прихожую и тут же кинулся к омегам, - Боже правый, что произошло? - он перехватил обессиленного незнакомца и повёл его в ванну на первом этаже, давая возможность мужу привести себя в порядок, но Уён только скинул с себя мокрый плащ и тут же последовал за ними, прихватив из комода перед лестницей полотенце, чистую футболку и свободные домашние штаны. Стоило Уёну зайти в помещение, как незнакомец тут же протянул к нему руки. - Не оставляй меня. Умоляю, только не оставляй, - Уёну снова стало страшно. Это были глаза не человека, а смерти. Красные, болезненные, словно чумные, но сам незнакомец был невероятно хорош собой. Вот так ломается человек, превращаясь из бытия в ничто, в оболочку, фантик. - Что ты, милый, все хорошо, все хорошо, тише, - Уён тут же отложил вещи и взял ледяные ладони омеги в свои, опускаясь перед ним на колени, - Я здесь, я с тобой и никуда не денусь. - Меня зовут Сонхва, - прохрипел незнакомец, сжав ладони Уёна и преданно посмотрел на своего спасителя. Мог ли он найти слова, чтобы отблагодарить омегу за то, что не дал ему сделать тот самый отчаянный шаг? Не мог. Не было в мире таких слов, которые бы выразили всю глубину признательности Сонхва, а простого "спасибо" он считал недостаточно. Сан, стоящий почти у самой двери, не задавал вопросов. Он был готов оказать любую помощь, но Сонхва смотрел на него с такой враждебностью и недоверием, что Уён попросил мужа приготовить чай и разогреть что-нибудь поесть, а сам закрыл дверь и снова сел на пол перед омегой. Сонхва молчал. Он не думал, не анализировал, не пытался понять, что ему делать дальше. Он молчал и пытался жить. Но получалось плохо, поэтому он снова заплакал, поднимая руки. - Я не могу...не могу сам... - Я все сделаю, - сердце Уёна сжалось и пока он раздевал омегу, думал о том, какими силами можно собрать воедино сломанного человека? Как подарить ему надежду и веру в то, что этот мир ещё не до конца сошёл с ума? Что в этом мире возможно чудо? Для Сонхва оно было больше невозможно. Он лишь обрывками фраз смог объяснить Уёну, что случилось, а потом всю дорогу просто плакал. Привести чужака в свой дом для любого другого было бы абсурдные, но у Уёна необъятное, огромное сердце, где хватит места любому. И сейчас оно всецело принадлежало Сонхва. Даже оказавшись раздетым полностью, омега не закрывался, не стеснялся и в нем не было ни капли смущения. Он продолжал молчать и держать Уёна за руку, видимо ища опоры после того, как 2 часа стоял на высоте 35 метров и всматривался в темноту, которая поглощала его. Он и сам был темнотой, пока крепкие руки Уёна не выдернули его на свет, разогнав тени и сняв удавку с его шеи. Сонхва не знал, надолго ли все это, но Уёну он пообещал ночь и длинный рассказ о том, что же с ним произошло. - Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? - для Уёна не было ничего сложного в том, чтобы шагнуть в ванну вместе с Сонхва, согреть его, помыть, просто побыть рядом, и, увидев едва заметный кивок, он разделся до нижнего белья и включил горячий душ, устанавливая его на держателе так, чтобы вода не хлестала сверху, а только поливала плечи и спину омеги. - Прости меня, - послышался тихий, шелестящий голос Сонхва. - Не нужно просить прощения, ты не сделал ничего плохого, - омега бережно водил мягкой губкой по чужому телу, смывая не только грязь, но и тяжесть сегодняшнего вечера. Уён не знал, каких Богов благодарить, но мысленно благодарил всех, известных ему, за то, что часть дороги была перекрыта и ему пришлось идти через мост. Даже и думать не хотелось, что бы произошло, не найди он Сонхва. Омега не хотел умирать, Уён знал это наверняка. Ему нужна была помощь. Только и всего. - Ты святой... - опять послышалось от Сонхва, который немного стал приходит в себя. - Нет-нет, что ты. Я не святой... Повернись пожалуйста, я смою гель и погрею тебя ещё немного. И только Уён потянулся за душем, как Сонхва судорожно и порывисто раскрыл руки и вдруг обнял омегу, прижимая к себе и пряча лицо у того в изгибе шеи. - Хороший мой, ты такой ласковый, такой милый, красивый... - Уён поглаживал влажные волосы омеги и покачивал его, словно маленького ребёнка, в своих объятиях. К сожалению, Уёну и его супругу не суждено было познать радость родительства, пара была бесплодна, и поэтому сейчас, именно в этот момент, инстинкты дали о себе знать. Заботиться, оберегать, защищать, холить, лелеять, любить - вот, что было нужно Сонхва и Уён был готов дать ему это с избытком. После душа, переодетый в чистое, Сонхва сидел на кухне, за столом, а Уён бережно вытирал его взлохмаченные влажные волосы полотенцем, чтобы омега не простудился. Сан накрывал на стол, то и дело улыбаясь мужу и омеге, рассказывая что-то совершенно пространное, легкое, незамысловатое и забавное. Уён был ему благодарен. Каким бы альфа ни был, порой, жестким и бескомпромиссным, в самые критические и трудные моменты на него можно было рассчитывать. - Кушай, это вкусно, - Уён опустился на стул рядом с Сонхва, потому что тот опять забеспокоился и занервничал, когда омега хотел присесть рядом с мужем напротив, а Сан устроился с другой стороны, чуть подальше. Альфа привык безоговорочно доверять супругу и его интуиции, и сейчас не пытался ни на чем настоять или проявлять жесткость. Он дал омегам максимальную свободу, а сам тихо наблюдал. Незнакомец не вызывал у него подозрений или отторжения. Сану было безумно жаль Сонхва. Худой, бледный, под глазами синяки, плечи опущены, и он бы и рад был помочь, но понимал, что соваться в омежье "царство" не стоит. В конце концов, Уён сам попросит, если что-то будет нужно. Сначала Сонхва просто водил палочками по рису. Даже не перемешивал, а будто пытался отделить рисинки от овощей. Но потом начал спокойно есть и впервые за последние 2 часа поднял голову. - Я не сумасшедший. Я просто... - в его глазах заблестели слезы и он всхлипнул, положив палочки на стол. - Здесь ты в безопасности, Сонхва. Никто не считает тебя сумасшедшим. Мы просто хотим понять, как сделать так, чтобы тебе стало легче, - произнес Сан, стараясь говорить как можно тише. Они с мужем не раз встречали необычных людей с особенностями, травмированных, напуганных, переживших кризисные и стрессовые ситуации и пытавшихся начать жить заново. Поэтому проблем с восприятием не возникло. Да и вообще, Сан не оценивал человека отдельно от его личности. Здесь все было в тандеме и Сонхва ему казался совершенно нормальным. Омега же в свою очередь рассматривал эту интересную пару, которая вот так просто пустила непонятно кого в свой дом, не задала ни одного вопроса, не позвонила в полицию или, что еще хуже, в дурдом. Его приняли как друга, как близкого человека, и это у него возникали вопросы, насколько, теоретически, высока вероятность того, что он уже умер и это рай? Тем не менее, здесь все было даже более, чем настоящим, поэтому Сонхва успокоился и начал есть, кидая восхищенные взгляды на Уёна. - У меня была идеальная жизнь, - начал Сонхва, устраиваясь с ногами на кровати и заботливо укутанный пледом. После ужина Сан сделал вкусный чай и ребята переместились в спальню. Уён устроился на небольшой табуретке возле кровати, чтобы быть ближе к омеге, Сан разместился на кресле чуть поодаль, а Сонхва поджал под себя ноги и плотнее завернулся в плед. - Мне повезло встретить своего истинного сразу же, еще когда я учился в школе. Для меня истинность не была залогом счастливой и безмятежной жизни, просто все как-то было логично и просто. Мы стали встречаться, а сразу после школы поженились. Я не любил его. Был к нему привязан, уважал его, испытывал симпатию, но не любил. Не было искры. Наш брак был на удивление спокойным и меня это более, чем устраивало. Единственное, что омрачало наше сосуществование это отсутствие наследников. Мы пытались, неоднократно проходили обследования и все было в порядке. Врачи говорили подождать, а он злился. Он обвинял во всем меня и мою неспособность выполнить функцию, для которой создан омега. И что я мог сказать в свое оправдание? Ничего. Я терпел, проглатывал обиды и оскорбления. Он стал изменять, а меня это не трогало. Он стал поднимать на меня руку, но в нашем обществе разводы у истинных не принимаются, поэтому я молчал. А дальше произошло чудо... Но он не поверил, что ребенок от него и продолжал надо мной издеваться до самых родов. Сын родился копия его. Крошечное счастье, которое вмиг изменило все наше бытие. Муж стал мягче, просил у меня прощения, стал образцовым семьянином. Все наладилось. Во всяком случае, так мне казалось... - Сонхва замолчал и посмотрел на потолок, чтобы остановить непрошенные слезы. - Не закрывайся, не надо... - Уён перебрался на кровать и приобнял подрагивающие плечи омеги. Слушать дальше было страшно, но он и представить не мог, насколько страшно было Сонхва рассказывать все это и переживать все эмоции заново. - Знаешь, у всех были какие-то проблемы с детьми, а у нас был идеальный ребенок. Он хорошо кушал, развивался, улыбался, он не кричал по ночам, давая нам выспаться и даже утром лишь тихонько бормотал что-то на своем детском. Лучше бы кричал... Лучше бы он не давал мне ночами спать... Ему было всего полгода... Мне никто не смог ответить на вопрос, почему... - Сонхва закрыл лицо руками и опустил голову, пытаясь сдержать истерику, - Синдром внезапной младенческой смерти... Он просто не проснулся. Его сердце остановилось во сне. А я даже не почувствовал, не понял, не проверил... Я нашел его в кроватке рано утром... - Сонхва больше не в силах был терпеть и взвыл от боли, которая снова накрыла его, ножами разрезая нутро и кромсая душу. К боли нельзя привыкнуть. И воспоминания нельзя убить, как и память. Омега жил с этим последние три месяца, а сегодня решил, что не может больше терпеть и пошел на мост. Ведь его сын ждал его там, по ту сторону. Никто не заслуживает такой участи. Даже заклятым врагам такого не пожелаешь. Потерять смысл жизни, потерять то единственное, ради чего стоит жить. Сонхва потерял. И себя тоже. Тьма сгустилась над ним и грозилась забрать его в свои когтистые лапы. Уён прижал его к себе, сам едва сдерживая слезы. И не было таких слов, которые бы могли сейчас уменьшит силу этой боли, поэтому он просто молчал, позволяя омеге плакать и кричать так громко, как ему было необходимо. - Почему я? Почему именно я? Чем я так прогневил Богов, что они забрали моего мальчика себе? За что? - шептал Сонхва задыхаясь и глотая слезы. Он жался к Уёну, оставляя влажные разводы на его футболке, сжимал ее в кулаках и, казалось, еще немного и он просто умрет от разрыва сердца. Сан, наблюдающий эту сцену, решил, что вот сейчас нужно успокоительное, как минимум для того, чтобы омега мог поспать немного, а дальше уже думать, как ему помочь. Он быстро вышел на кухню и вернулся с таблетками, сел рядом и протянул Сонхва лекарства. - Вот, выпей, пожалуйста... Его поразило, что омега послушно взял таблетки и, закинув их в рот, запил чаем. Сонхва даже не стал сомневаться, как будто он ждал, что его отравят и утром он не проснется больше. Подсознательно он словно искал смерти. Сан не стал это никак комментировать, а лишь остался рядом, положив руку на его спину и поглаживая. Вынести потерю можно, но вот пережить ее и самому остаться живым, для этого требовались силы и воля, которых у Сонхва не было. Они ему помогут, обязательно помогут вернуться к жизни, надо только дотянуть до утра... Сонхва понадобился примерно час на то, чтобы успокоиться и Уён весь этот час не отходил от омеги, но и не навязывался. Он снова сполз на табурет и положил ладони на колени омеги, проводя по ним вперед-назад, словно грея. - Хочешь лечь? - нарушил тишину Уён, заглядывая в глаза Сонхва. - Нет... - тихо отозвался омега и неожиданно притянул Уёна к себе, стаскивая его с табурета и зарываясь носом в его волосы. Что-то изменилось... И это точно было не действие лекарства. Уён на объятие с удовольствием ответил, встав на колени и прижавшись к груди незнакомца. Там громко и гулко билось сердце, словно пытаясь сказать ему что-то. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь барабанящим по крыше дождем и редкими раскатами грома где-то вдалеке. Молчал и Сан, снова устроившийся в кресле и положив ногу на ногу. Альфа достаточно прожил на этом свете, чтобы понять и почувствовать все, что происходит. И он решил ничего не предпринимать, что бы ни произошло сегодня в этой комнате, он даст этому случиться. Шли секунды, минуты, а Сонхва не двигался. Не шевелился и Уён, застывший в руках омеги. Слышно было лишь тиканье часов в гостиной и неровное дыхание. Земля, казалось, остановила свое движение и тоже наблюдала. Сейчас, здесь, был совершенно отдельный мир их троих, отгороженный от всего остального, внешнего мира. Сонхва сделал первый шаг. Он отстранился от омеги и пристально посмотрел ему в глаза, взяв лицо Уёна в свои ладони и большими пальцами проводя по его щекам. Он безмолвно спрашивал разрешение и омега позволил. Уён сам потянулся к губам незнакомца, сначала пробуя их. Он прикасался очень осторожно, невесомо, нежно перебирал их своими. От Сонхва исходила какая-то бешеная энергия и Уён поддался этим чарам. Поцелуй стал глубже, дыхание громче, а незнакомец настойчивее. Сонхва перехватил омегу и опустил к себе на колени, откидываясь на локти и не разрывая поцелуй. Силуэты двух тел освещал единственный фонарь, свет от которого проникал сквозь окна. - Я позволю тебе все... Будь со мной этой ночью... - произнес Сонхва и стянул с себя, а затем с Уёна футболку и отбросил их в сторону. Омега не соврал. Он действительно позволил Уёну все. И выгибался под напором ласкающих его губ, и стонал, сминая простыни под собой, и трогал тело, так призывно извивающееся на себе, и целовал Уёна, проводя языком везде, куда мог дотянуться. Сонхва позволил ему оседлать себя, он позволил ему царапать свою спину и руки, позволил ему все, чего Уён так жаждал и о чем тихо умолял, подаваясь под прикосновения и сжимая в себе омегу... Утро пришло незаметно. Уён не открывая глаз протянул руку, но место рядом с ним, еще теплое, было пустым. Сонхва ушел. Омега всполошился, но стараясь не разбудить мужа, лежащего по другую сторону, соскочил с кровати, на ходу натягивая одежду. Сонхва нигде не было, а на кухне Уён нашел небольшую записку: "Мой милый ангел, мое сокровище, эта ночь стала лучшей в моей жизни. Ты подарил мне жизнь, но я выбрал смерть. Проживи долго и счастливо, молю тебя, живи за нас двоих. Ты лучшее, что было со мной. Ты лучшее во мне..." В новостях сказали, что нашли тело омеги в реке в то же утро. А ровно через неделю на пороге дома Чхве оказалась коробка. Уён не увидел ни адреса отправителя, ни записки, но открыв ее сразу понял, от кого она. Там были вещи Сонхва. Его детские фото, памятные вещи, медали школьных олимпиад, блокноты, незаконченная рукопись, ноты и его смартфон, мягкие игрушки, парфюм, несколько толстовок. Сан не трогал Уёна. В ту ночь он видел намного больше, чем просто вожделение. Он видел любовь. Не было ревности, неприязни, злости, было только наслаждение, эстетика и красота, которая останется в памяти Сана на долгие годы. Такую любовь считают глупостью. Ей не придают должного значения, но для Уёна Сонхва стал воплощением вечности и волшебства - ровно через два месяца Уён узнал, что ждет ребенка. Сонхва оставил после себя не только воспоминания, он оставил и частичку себя. - Я люблю тебя... Я никогда не забуду о тебе... - Уён положил руку на надгробие и опустил голову. Это был последний раз, когда омега приехал сюда, в обитель мертвых. Потому что знал, Сонхва не хочет, чтобы он был здесь. Он хочет, чтобы Уён был счастлив. Сан держал на руках новорожденного малыша. Кроха смотрел на него большими черными глазами, в которых можно было увидеть космос и звезды. "Как Вы назовете сына?" "Сонхва"