Сумасшествие, а не семья!

Бубнёж учителя химии отдавался в голове Мёрвина. Он сидел возле окна, излюбленное место. Хоть Нэйт и шарил в таком, но сами реакции и вот эти изучения с составами выматывали до усрачки! Учитель громко постучал по поверхности доски, привлекая внимание заскучавших учеников. Нэйтан никогда не понимал их, в чём смысл оканчивать школу и идти на учителя, возвращаясь в тоже самое место, снова и снова. Так же и с этим учителем. Этот сморщенный суровый старик у доски, раньше был ассистентом своего профессора в университете, а тот решив посвятить свою жизнь свободе и наукам так и остался. Буквально остался, он вернулся в школу и сначала обучал старшеклассников, давая подготовительные к экзаменам, а затем вовсе остался «на постоянную основу». Ни детей, ни жены, ни большой зарплаты, только кучка туполобых учеников перед ним. Ну, и конечно есть чем хвастаться. Все же химик получил звание профессора и успел за всю жизнь два раза чем-то наградиться. Нэйт уже не помнит, чего там старик мямлил, но это и не важно. — Пс-с-ст, Нэйт! Кто-то позвал его с сзади. Как раз оборачиваясь, Мёрвин ловит маленький кусок свернутой бумажки с, видимо, посланием. Оглядевшись Мёрв натыкается взглядом на очередного придурка класса, Майкла Шуберта. Уродило же такого мозгоёба получить фамилию «Шуберт», сам бы Шуберт застыдился увидев с кем он делится своей фамилией. Развернув записку, Мёрвин прочитал одними губами корявый почерк одноклассника: «Пидорок го пообщаемся на обеде И без выебанов к моей матери, я хочу предложить сделку если ты ни откажешься.». М-да, ему бы грамматику подтянуть. Мёрвин медленно обернулся с нечитаемым выражением лица, будто он уже готов вмазать по этой смазливой рожице. Все на него будто смеясь глядели, все разговаривали и перешёптывались, как и все обычные дети выбешивая этим учителя. — Осман! — только слышится сзади, как в него прилетает кусок мела. — Какого черта?!— только и успевает вскочить возмущённый Нэйт, как профессор успевает сказать быстрее: — В кабинет зауча! Сейчас же! *** Глупые-глупые-глупые школьники! Тупые идиоты. Грязные дегенераты и вонючки. Только секс в голове и настоящий синдром долбоебизма! Майкл — вот кто во всем виноват! Ебнутый на всю голову ребёнок, ни мозгов, ни сил, чтобы хоть как-то сравнивать себя с Мёрвином. Только попробуй взять его за шкирку, как сразу в штаны описается! Настоящее хуйло. Вот бы его отравить! Подсыпать цианида или заставить сожрать обеденный бургер с сигаретными бычками, а может лучше прямо посреди холла заставить его ли- Этот бесконечный поток, Мёрвин мог продолжать сколько угодно, разъярённо дыша через нос и сжимая свой бедный потрёпанный портфель в руках. Но не тут-то было. Папашу Мёрвина всё же вызвали к директору, вырвав его прямо с работы. Мёрв не знал, что тот предпримет: начнёт осуждать своего сына, начнёт спорить и говорить с директором на повышенных тонах или вовсе не явится, но устроит взболомучку дома. Нэйт был бы рад и домашнему аресту, но это же Салим, бывший гвардейский солдат. Попробуй тут как-то поспорь с ним… бывает, конечно, любит вспоминать и включать в себе олдскул, да как начнёт на всех орать или вовсе заставит все каникулы делать генеральную уборку. Но что делать Осману, когда он уже слышит его голос в помещении и сердце делает кульбит, а дыхание вовсе сбивается, из-за чего темнеет в глазах. Салиму хоть бы хны. С совершенно спокойным лицом и со скромной улыбкой здоровается с секретаршей и ему сообщают, чтобы тот чуть подождал, на что тот кивает и поворачивается обратно к сыну, засовывая свои руки в карманы офисной одежды. Никогда бы Нэйтан ещё не подумал, что будет бояться вызова папки. Ну, да, были пару раз, но в этом… будто что-то было не так. Мёрвин боялся, что его попросят показать записку, если он начнёт оправдываться. А ему сейчас нужно затишье перед бурей, никаких разборок с семьями и чужими детьми. Так, что он постарается спокойно все выслушать и если Салим будет в хорошем настроении, то может и расскажет правду. — Эй, чемпион? Ты в порядке, как себя чувствуешь? — Салим потрепал сына по плечу, становясь прямо перед ним и немного опускаясь на колени, чтобы посмотреть в глаза. — Да-да, всё в порядке… Просто..? Эм, чувствую себя уставшим, да наверное и ты устал, — Мёрвин встаёт со своего места, уступая ему, — Сядь. — Что? Нет-нет, — только по-доброму смеётся он, — Ты сиди, всё в порядке, — снова улыбается и встаёт с корточек, — Расскажешь? Мёрв наигранно обиженно опустил голову отворачиваясь и избегая взгляда отца. Дверь скрипнула и директор попросил зайти к нему в кабинет, сразу начиная диалог с Салимом: — Всё так же трудитесь, мистер Осман? Как хоть поживаете, не устаёте с ордой подростков? — фальшиво улыбается и смеётся тот. Салим не робеет, хотя так и видит, как мужчина надменно пытается превосходить над ним. А Мёрвин лишь сжимает челюсть, стараясь придать себе вид невиновного и обиженного. Будто старые приятели, они продолжают болтать. Ах да, черта всех стариков поколения Х. Старая добрая лесть, чтобы задобрить или а-ля покорить другого человека своей ”добротой". — Что же Мёрвин-Нэйтан? Может признаешься папе честно или мне поведать? ”Папе". Полный отстой. Мёрвин изо всех сил пытался сыграть актера и поскорей избежать всех разговоров. Пусть плетёт, что хочет. А дома сам всё расскажет. И, господи, как же его заебало, что все зовут его «Мёрвин-Нэйтан», хотя он уже миллион тысячу раз объяснялся, что они могут использовать одну часть его имени-фамилии. Похуй. На отведённый взгляд и упёртое молчание, Салим решает сам взять инициативу: — Мёрвин, ты можешь нам рассказать, что случилось тогда в классе? Хуйня какая-то, вот что случилось. — Ничего особенного, — тихо произносит, изо всех сил хмурится и старается не видеть эти взгляды. — Полагаю, что от тебя, Осман-младший, мы ничего не дождёмся. Поэтому позвольте, мистер Осман, рассказать мне вам, о том что случилось, — он только противно улыбается, упираясь локтями в стол, принимая «уверенную, «лидерскую» позу. И плетёт, хуйло, и плетёт! Оказывается, старикан решил, что Мёрвин весь урок болтал с Майклом, «строил ему глазки» и перекидывались «любовными записочками», а учителю дальше показалось, что он Нэйт стал «расистски» выговариваться в сторону «прекрасного и умного мальчика, сын Хьюго Шуберта, который от возмущения «получил травму». Маразматик, хуйло, психанутый, стукач, расист, так ещё гомофоб и какой фантазёр! А-ху-еть, спа-си-бо па-па-ша! Не, ну, Салим здесь не причём, но это было сильно обидно. А Салим только слушал, иногда хмурясь и кидая нечитаемые взгляды на сына, пока тот всё так же сидел отвернутым. Салиму не хотелось верить в это, но видимо придётся разбираться с этим дома с Мёрвином, а может и серьёзный разговор устроить вместе с остальными членами семьи. — … Что же… это очень… специфично и неприемлемо, со стороны моего сына, говорить такое, как его, Шуберту? — только и говорит иракец, после немного затянувшегося молчания. Мёрв всё также сидел на месте, сжимая задницу и изо всех сил стискивая зубы от неправдивости и обвинений. — Я обязательно поговорю с ним, мистер Уиллиам. Даже не сомневайтесь, мы найдём причину разногласий наших детей. Салим встаёт. Он не хочет продолжать слушать эту грязь, не хочется даже верить в это! Его вырвали прямо с работы, чтобы сообщить, что его сын расист?! Да не в жизни! Осман снова похлопал по плечу своего сына, привлекая внимание и кивком головы, говоря выходить отсюда. По всей видимости, Мёрвин уйдёт сегодня домой пораньше. — Прошу прощения, мистер Уиллиам, но меня и правда ждёт работа, а задерживать ещё и вас я не смею! — все с той же наигранный улыбкой утверждает он. Быстренько распрощавшись, миллион раз пожелав добрых пожеланий и фальшивых улыбок, они наконец покинули территорию школы Сэмюэля. — И ты веришь в него? — только спрашивает Мёрв, когда отец оставляет его на тротуаре у дома, заглядывает в спущенное окно. — Нет, не верю, — после небольшого молчания отвечает тот, — но поговорить нам стоит, хорошо чемпион? — он протягивает кулак, давая Мёрвину стукнуть своим кулаком. Они только скромно улыбаются и расходятся: Мёрвин — домой и отдыхать, а Салим — обратно на работу. *** Чего Колчек совсем не ожидал узнать от друга, так это то, что ему для начала прилетая поработать чертовым «клоуном»-доставщиком в пиццерии. Этот «еблано-гондоново-хуеплетское-существо» Ник Кей сказал, что так просто не расскажет. А он, сука, должен пройтись по «карьерной лестнице», чтобы понять чего стоят такие деньги и с каким трудом. В общем, похуй. Его первая тестировачная неделя начнётся только со следующей. На следующей неделе у него, блядь, будет Хэллоуин. Одновременно хотелось рвать Ника в клочья и метать от безысходности, что согласился на это дерьмо, но с другой стороны его мучила совесть и он правда хотел помочь Салиму, хотя бы немножечко облегчив ему жизнь. Но Джея всё равно это всё взбесило. А ещё больше взбесило, что оказалось Мёрвин явился домой раньше даже детей и Колчеку пришлось тащиться с Эриком на руках и держа за маленькую ручку Рейчел до самого дома. Хотелось ещё больше материться и забить на всё огромный хер, но, сука. Это как с 9/11. Помни, блять. Но Джейсон был бы не собой, если бы снова во второй раз в жизни не включил бы режим «хозяюшки» и снова всем накрыл поза-вчерашних остатков и вымыл посуду. «Хм, а это очень помогает и отвлекает однако… Стоп. Что я щас спизданул?!»: пронеслась мысль. Ох, нет, он не станет за всеми убираться. Просто… просто..? Так, ладно, это правда просто помогает отвлечься. Не больше. Но он снова встречает уставшего Салима и накрывает ему на стол, после чего тот говорит: — Можешь, пожалуйста, позвать Мёрвина ко мне, Джейсон? Нам нужно поговорить. Воу, это звучит немножко угрожающе. Ха, Мёрвин - лошара!! Ни о чем не споря, не расспрашивая тот зовёт его. А Мёрвин приходит, только смотрит исподлобья и челюсть сжата. Ёлки… Ладно, может ему нужна помощь? Его спалили за дрочкой? У него подружка залетела? Он проебал контрольный тест по физике? Так, ну для него это невозможно. Но Салим — чтоб его! — просит оставить их одних и говорит идти к себе. Джейсон не спорит, но подслушать тоже хочется… но, сука, нельзя. Но хочется! Но нельзя!!!… А, да, похуй! Если что-то случится — сразу прибежит вниз, по крайней мере, слух у него более-менее чёткий. В кровати Джейсон только ворочается, на удивление Ник даже не среагировал никак. Мысли мучили, совесть мучила, учеба грузила, работа (не начавшаяся) давила, и хуй тоже ждёт своей разрядки. Давно никого не было, видимо поэтому и трясётся весь Колчек сворачиваясь на постели. За окном только слышны сильные порывы ветра и гулы дальних машин. Из-за «особенностей», Джейсон любит лежать и прислушиваться. Слышать, как капает вода во время дождя, слышать, как его друг размеренно спит на своей кровати, слышать тихие отцовские шаги внизу, а зимой даже специально не спал и глядел в окно. Под уличным фонарем всегда можно было увидеть мелко или густо падающий снег. Дуновение ветра. Скрип половиц дома. Тихие бормотания внизу на кухне. И полное спокойствие. Джейсон любил чувствовать и для него всё было окрыляющим.