Химическая связь

Шприц в его руках приносит практически физическую боль, хотя игла по-прежнему не коснулась моей кожи. Он снова с ними. Гидра вновь завербовала Зимнего Солдата. Я не готова признавать такую действительность, это убивает. — Тогда ты не против, если я окажу некоторое сопротивление? — хриплю и выплёскиваю из себя разряд энергии, который сбивает Баки с ног, но он удачно приземляется на одно колено, проскальзывая. Я вытираю кровь из носа тыльной стороной ладони и стараюсь выпрямиться, чтобы не выглядеть настолько жалкой, в любом случае у меня ещё оставались последние остатки сил. Барнс же поднимает шприц с земли, проверяя целостность и я слышу злобную усмешку из-под маски. — Даже с полными силами ты ни разу меня не одолела, что изменилось сейчас? — он выгибает бровь, давая мне время на ответ. — А может быть я просто тебя жалела и не хотела покалечить? — нагло вру, чтобы выиграть больше времени на восстановление. Я чувствую, как клетки сил внутри меня регенерируют, находят выходы из бесконечных лабиринтов, чтобы наконец встретить друг друга. Отступаю на два шага назад, не разрывая зрительного контакта. Я не вижу всё лицо мужчины, только глаза и брови, но цепляюсь и за это в надежде, что всё происходящие жалкий розыгрыш, проверка моей готовности и уже сейчас из-за деревьев выйдет Нат, Стив, Брюс и Тони, который толкнёт лучшую мотивационную речь о трудности нашего супергеройского пути. Я так отчаянно цепляюсь за эти мысли, за последние капли надежды, но чуда не происходит. Зимний солдат оценивает каждое слово, сорвавшееся с моих губ, каждое движение, как охотник, который наблюдает за своей жертвой перед своим нападением. — Как они смогли найти тебя? — он никак не реагирует на мой вопрос, игнорируя, — Мы месяцами пытались сделать это, но ничего не выходило. Стив всё это время не находил себе места. — Заткнись. — Ты ведь помнишь своего лучшего друга, Баки? — продолжаю давить, стараясь хотя бы так всколыхнуть завербованный мозг, но я слишком далеко от него нахожусь, чтобы распространить собственные силы и задействовать его память, — А меня, меня ты тоже предпочёл забыть? Не успеваю закончить слово, как Барнс делает выпад вперёд, намереваясь обездвижить меня, но я ловко уворачиваюсь, в сантиметрах от его бионики. Мужчина не останавливается, срывается с места и делает лже-движение, которое, как мне казалось в эту секунду, не мог бы предугадать никто. Солдат валит меня с ног на землю, больно вдавливая в землю и трава не приятно жжёт щёку, оставляя свои следы от этого прикосновения. Он не церемониться, больно сжимает кисти и я слышу щелчок, не понимая, чем именно он скрепил мои руки, но вся моя внутренняя энергия, как по щелчку пальцев – исчезает. — Что ты сделал? — паника накатывает постепенно, лишая меня воздуха, осязания, я жалобно вьюсь под телом Барнса, который без всяких усилий сдерживает эти жалкие попытки выбраться, — Баки, прошу тебя, вернись ко мне! Удар чего-то тяжелого по моей голове отправляет меня в черноту.

***

— Солдат, ты меня слышишь? Женский голос из пустоты заставляет откликнуться, но не физически. Стараюсь сделать любые движения, приподнять пальцы или открыть глаза, но тело не откликается. Где я? Солдат. Снова это слово, к кому она обращается? Я не знаю никаких солдат, я простой химик, делю квартплату напополам со своей подругой, работаю в маленькой компании… Или нет? Кажется я точно была на том собеседовании, меня даже приняли на работу и отправили в бухгалтерию за всеми документами. Но почему я не помню как выглядел офис? Тот день был очень странным, хотя начинался весьма обычно, тогда почему я назвала его странным? Солдат, назовите свой номер. Номер? Да, точно, я пролила кофе на грудь Капитана Америки, а после нашего разговора дала свой номер для связи. Но почему Стивен Роджерс вообще со мной разговаривал? Воспоминания начинают заполонять пробелы в памяти слишком быстро, я теряю воздух, пытаюсь сделать вдох, но ничего не получается. В глаза больно бьёт желтый свет, хочу прикрыть лицо, но рука не поднимается, тогда я сильнее давлю, но вновь безуспешно. — Сбой в программе, испытание девятнадцать не дало результатов, вводите препарат. С глаз наконец-то слетает пелена размытия, появляется чёткая картинка: женщина в белом халате сидит напротив, ловко вбивает информацию в планшет который держит в руках. Ещё двое неизвестных мужчин в похожих одеяниях приближаются к капельнице, расположенной рядом с моим креслом и вводят в неё прозрачную жидкость из шприцов. Я опускаю взгляд на свои ладони, понимая, что меня связали приборами неизвестного происхождения, они сдерживали все мои силы на грани их существования, но не использования. Меня успели облачить в непонятное платье серого цвета без рукавов, которое доходило до колен и было больше меня на размеров пять. Комната в неприятно грязно-жёлтых тонах заполнена людьми в халатах, усердно концентрировавшихся на огромных панелях с различными показателями и я ощущала, что сидела в этом кресле не в первый раз, но вспомнить когда был тот самый дебют не могла. Металлическая дверь издаёт пищащий звук и отъезжает в сторону. В проёме появляется мужчина средних лет, резко выбивающейся из толпы из-за нехватки халата на плечах, одетый в классический костюм и смотрящий на всех присутствующих явно с высока. Он снимает очки и трёт переносицу, встречаясь взглядом с женщиной напротив меня, явно ожидая какого-то рапорта. — Господин Пирс, сегодня мы провели тест на новейшей сыворотке из нашей лаборатории, но нам не удалось повлиять на память и внедрить код активации. Разум солдата под номером «Девять» отвергает любые инородные элементы, не подпуская нас к ядру. Девять? Он тяжело выдыхает и на лице разливается неприятная ухмылка. Я пытаюсь выдавить из себя слова, задать вопросы, но не могу даже пошевелиться, только наблюдаю. Пирс неспеша подходит к креслу и ему подносят стул, на который тот сразу же опускается. Он начинает пристально вглядываться в моё лицо, игнорируя всю исходящую от меня злость. Кажется, его это даже забавляло. — Мы долго с ней возимся, вы всегда используете одинаковые алгоритмы, но вспомните, перед вами, пока, живой и понимающий происходящее человек. Методы сломления нужно использовать подобающие данной ситуации, — я ловлю на себе его тяжёлое дыхание. — Хватит поблажек, убрать из рациона амнезию, давайте вспомним о проверенных методах наших предшественников – пытках. Всех можно сломить, она не исключение. Он грубо хватает мой подбородок, поднимает его выше, чтобы рассмотреть свой пойманный трофей, а затем так же грубо бросает, оставляя небольшие синяки своей власти. Через несколько часов меня начинают куда-то вести по блеклому коридору, минуя обычные лабораторные, спускаясь ниже. Мы оказываемся в подвальном помещении, где неприятно отдаёт сыростью и смертью. Я вижу большое число одинаковых прозрачных камер, в четырёх из них находились люди, если их можно было так назвать. Скорее податливые куклы со стеклянными взглядами, устремленными в пустоту. Я тоже стану такой? — Шевелись, девятка, — мужчина в халате толкает меня в плечо, заставляя передвигать ногами быстрее и на одном из пролётов останавливает, грубо разворачивая лицом к пустой камере. — С возвращением домой, подопытная. Трое напарников заливаются смехом, вталкивая меня вовнутрь и как только дверь закрывается, наручники на моих руках раскрепляются, давая мне возможность пошевелить затёкшими конечностями. К моему сожалению, кольца, которые сдерживали мои силы, по-прежнему оставались на запястьях. Ещё три минуты я слышу их удаляющиеся шаги и разговоры, а после остаюсь в полной тишине, которая давит на разум со всех сторон. — Боже, это всё идиотский сон, который должен закончиться, я должна проснуться, прямо сейчас! До боли сжимаю кожу на правой руке, но ничего не меняется, я не просыпаюсь. Тогда я начинаю метаться в этом маленьком пространстве, бьюсь в прозрачные стены, кричу во весь голос, но никаких изменений не следует. Снова. Я сгибаюсь пополам и меня рвёт, после чего я отползаю в противоположный угол этой будки поджимая под себя колени, предотвращая новую паническую атаку. Никогда не страдавшая клаустрофобией я сгорала в топливе собственного ужаса, мечтая лишь о небе, солнце и воздухе, которого становилось всё меньше и меньше. Окружение перед глазами начало сливаться в одно расплывчатое пятно, слёзы мешали всему, но с ними я по-прежнему чувствовала себя живой, потому не предпринимала никаких попыток успокоиться. — Ты? Чёрствый голос застал меня врасплох и я протёрла глаза, пытаясь найти источник звука, но вместо этого увидела Джеймса. Его кисть, ноги и торс были скреплены ремнями, а бионическая рука вытянута перед двумя парнями в халатах, которые ковырялись в ней инструментами. Я оглядываюсь, но не вижу своей камеры, стою в углу знакомых грязно-жёлтых стен, с креслом в центре, где вместо меня в этот раз сидел Баки и с интересом всматривался в мои глаза. Я дотрагиваюсь пальцем до кафеля, ощущая под подушечкой лёгкий холод и понимаю, что вновь вытворила фокус из прошлого, который ранее мне не удавалось повторить. Каким-то неизвестным образом мы снова видели друг друга. — Баки, прошу, ты должен всё вспомнить, сейчас или никогда! Он медленно склоняет голову в бок, внимательно рассматривая меня, видимо не до конца понимая происходящее, при этом Барнс не выглядел удивлённым, скорее это было чем-то новым, выбивающимся из его солдатских будней. — Не выйдет. Его короткий ответ ранит, причиняет ужасающую боль, которая волной раскатывается от макушки до самых концов тела. Я отступаю на шаг врезаясь в стену и сползаю по ней вниз, вновь поджимая под себя колени. — Кто тебе разрешал говорить, солдат? Твоё задание сидеть и не двигаться, — мальчишка в халате усмехается, но быстро каменеет, бледнея на пару тонов, когда Зимний впивается в него своим взглядом, но при этом больше не роняет ни слова, следуя приказу. Закрываю глаза, как в ту же секунду по позвоночнику прокатывает разряд электричества. Ахаю, резко возвращаясь в действительность и хватаюсь за грудь, стараясь втянуть в лёгкие воздух. В камере стояло четверо мужчин в спецовке, у каждого в руках было по одной электрической дубинке, по всей видимости из-за неё я испытала весь болевой спектр эмоций. Неприятный скрежет внизу живота и груди словно предупреждает, что это не закончится ничем хорошим. — Что вам от меня нужно? Зачем вы всё это делаете? — я кричу, вырываясь из поднимающих меня с пола рук. — Твоего подчинения, голубка, нам даже в радость, если ты будешь немного сопротивляться, — неизвестный разливается в мерзкой улыбке и я теряюсь в собственном страхе. — Тогда хоть какое-то веселье от твоей персоны, к тому же, нам разрешено тебя трогать. — Понимаешь о чём толкует мой приятель? — второй крепче сжимает моё бедро, ныряя под платье и я кричу, пинаю его ногами, заставляя держаться от меня дальше, но этого не происходит. Четверо громко смеются, наслаждаясь происходящим случаем, который им выпал. Они закидывают меня в комнату, швыряя на пол и колени больно скользят по бетону, оставляя за собой алые дорожки. — Не трогайте меня, не приближайтесь! — я вскакиваю, но подоспевший хватает мой локоть, тогда не задумываясь наношу удар в горло и бью в колени, высвобождаясь из-под хватки. — Красавица, что за демонстрацию ты нам устроила? Не хорошо так обращаться к своим хозяевам, это очень плохое поведение, к тому же у меня есть это, — он поддевает из кармана маленькую круглую кнопку и крутит её между пальцев. — И вот, что будет, если ты решишь повторить выходку. Слышу щелчок и всё тело пронзает боль. Падаю на колени, опускаясь на бетон и просто каменею. Мышцы натянуты как струны гитары, ток сковывает любые действия, а безмолвный крик остаётся на губах. Эта агония длится вечность, пока смеющийся не отпускает палец и я начинаю терять реальность. — Нет, нет малышка, ты не отключишься, мы все будем это контролировать, потому сделаем тебе один укольчик, который немного взбодрит, но не даст тебе силы для попыток сбежать отсюда, понимаешь? — он больно хватает меня за плечо, вводит жидкость и громким звоном отпечатывает пощёчину. Моя кровь окрашивает пол, — А это за друга и пожалуй я уступлю ему свою очередь. С губ стекает красная струйка, во рту появляется неприятный металлический вкус, который вяжет язык. Получивший от меня удар подходит и осматривает оголённые участки моего тела. Я кривлюсь, вновь стараясь уползти, но движения даются с ужасающим трудом. Словно сон, где ты оказываешься в одном из ночных кошмаров, когда у тебя появляется возможность убежать от преследователя, а тело перестаёт слушаться, всё замедляется, ноги отказываются подчиняться. Я не хочу умирать… Он резко бросается на меня и я с криком уворачиваюсь, но моих сил не хватает, страх заполоняет всё. Мужчина грязно хватает мои плечи и бёдра, кидая меня к столу и сразу же вжимает лицом в горизонтальную поверхность. Мои руки крепко перевязывают за спиной и начинают задирать свисающее платье, больно ударяя по ногам, расставляя их в стороны. — Теперь я покажу тебе, где твоё место, сучка, — чувствую, что он потянулся к ширинке, расстёгивая ремень и спуская штаны ниже. — Нет, не трогай меня! Слёзы стекают по щекам, но я продолжаю сражаться. Вырываюсь, шиплю, но и этого оказывается недостаточно. Осознание не сразу вступает в переговоры с моим разумом, но оно приходит и приносит с собой не лучшие вести. Прошу, Дейзи, скажи мне, что тебе не пришлось пережить подобного.