Право сильного

Конечности затекли от долгого «отдыха». Цири привыкла неподвижно лежать, словно пластиковая кукла в игрушечной постели, привыкла терпеть фоновую боль, привыкла быть используемой. И сейчас она сидела смирно. Холод приносил избавление. Недолгое, едва уловимое, но избавление было ей так необходимо... Цири не двигалась, почти не дышала, пока охотник стоял за ее спиной. Его длинные бледные пальцы скользили по коже пленницы, прыгали от одного синяка к другому. Он не бил ее, но синяки все же появлялись, ядовитыми цветами распускались на бледной коже. Касания Кагыра не были аккуратными, и зачастую за ними следовала лишь боль. Мазь, которую он использовал для обработки следов, пахла странно. Чем-то сладким и терпким одновременно. Она холодила кожу, уносила боль и на краткий миг дарила Цирилле покой. Давно забытое ощущение. Будто окунула ноги в прохладную горную реку и пугаешь мальков, будто впереди лишь ясное светлое будущее, и никто не взял тебя в рабство, никто не поит тебя снотворным каждую ночь. – Так ведь лучше, правда? Он на самом деле не желал знать ее мнение, но ведьмачка все равно кивнула в ответ. Если не отвечать на вопросы – ее накажут, это известно. Цири попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла, и не стала поднимать взгляд к зеркалу, расположенному ровно напротив кровати. Там ведь она увидит Кагыра, ублюдка, что не даёт спать ночами. Капитанская каюта пропиталась запахом пота и мази, помогающей унять боль. Запах весьма неуютный. Они задержались на этой планете, на маленьком цинтроподобном камне, дрейфующем по просторам вселенной. Охотник уходил на много-много часов, возвращался уставшим, недолго спал, насиловал пленницу, кормил, одевал, и цикл повторялся. Цири не знала, сколько дней прошло и как считать дни в космосе. А спрашивать... Чем реже она слышала его голос, тем лучше. Перемена ночи и дня здесь проходила весьма условно. Ведьмачка заметила, что небо слегка светлеет в какой-то момент времени, но не заметила цикличности этого события. Каждый раз оно светлело с разным промежутком во времени, и Цири осознала, что виной тому не свет ближайшей звезды. Что-то происходит в атмосфере, какие-то вспышки, и о природе их оставалось лишь гадать. «Мы здесь слишком долго», – думалось Цирилле в одиночестве. И все же у этой задержки были и плюсы, огромные плюсы. Пленница понимала, что бежать нужно прямо сейчас. Из огромного окна в спальне охотника она пару раз видела, как Кагыр бродит снаружи, около озера. Он снимал шлем, и черные кудри мягко подрагивали на ветру. Воздух, ветер… Выходит, атмосфера тут дружелюбна, скафандр не нужен... А это означало, что Цири не умрет, едва переступив порог корабля. Впрочем, ещё пара недель подобного существования, и мгновенная смерть не покажется такой уж жестокой судьбой. Нужно действовать, нужно решаться. Цири сжала и разжала пальцы, смотря за тем, как краснеют костяшки на них. Она недоедает, болеет. Чахнет в руках этого чудовища. Цирилла давно заметила, что устает быстрее, чем обычно, что у нее часто болит голова, идёт кровь из носа. То, чем он поит ее, что подмешивает в еду - убивает. И это означало лишь, что Кагыра мало заботила долгосрочная перспектива их «отношений». – Я скоро отправлюсь обратно, – произнес охотник, закрывая крышку мази неизвестного происхождения. – Этот потомок... Живчик. Вынул из меня всю душу. Прячется не пойми где, а местные ему помогают, – Кагыр тяжело вздохнул, пытаясь подавить внезапно разгоревшийся гнев. – Но я не привык сдаваться без боя. «Надеюсь, он будет прятаться ещё долго», – подумала Цири, но промолчала. Она взглянула в зеркало перед собой и встретилась взглядом с Кагыром. Голубые глаза смеялись над ней. Он смотрел на пленницу так, как скульптор любуется лучшим из своих творений. Все эти синяки, проступающие кости, загнанный вид – вот его работа, его искусство. И несмотря на деланную нежность, Цирилла понимала: ублюдку нравится все, что происходит с ней. Нравится ее болезненный вид, синяки, разбросанные по хрупкому телу, загнанный взгляд… Он сломал ее и создал заново, создал ту, о ком мечтал. – Можно, однажды ты возьмёшь меня с собой? – спросила она, стараясь звучать максимально наивно. – Подышать этим воздухом. – Он насыщен кислородом, у тебя может закружится голова, – ответил охотник, поцеловав ее в макушку. Главное – не упасть в обморок от резких изменений. Цири прикусила губу, заставив себя смолчать снова. Если не показывать охотнику зубы, существовать здесь можно более-менее сносно, останется лишь потерпеть его прикосновения. Охотник предпочитал накачивать ее снотворным перед тем, как начать трахать. Утром Цири тошнило, у нее кружилась голова, аппетит пропадал, но... Она хотя бы не помнила, что происходит ночью. Не знала, откуда синяки на теле, почему так больно в груди. – Я боюсь забеременеть, – сказала она несколько ночей назад, и охотник тихо рассмеялся, услышав. – Не хочешь носить под сердцем моих детей? – спросил он, расправив пальцы и убрав назад непослушный черный локон. – Шучу. Не бойся, мне не нужны дети от такой, как ты. Рабы заводят детей с рабами, господа с господами, – он пропел старую нильфгаардскую песенку и отвернулся к стене, точно этого короткого разговора и не было. Цири предполагала, что охотникам вообще нельзя заводить семью. Их работа – бороздить космос, бесконечно появляться то в одном конце вселенной, то в другом, на дом нет времени. На жену, на детей, собачку. Все это для кого-то другого. У ведьмачки же могла бы быть семья, несмотря на ремесло, которым она занималась на родной планете. «Будет», – убеждала себя Цирилла. «Нужно лишь найти выход отсюда». Охотник отошёл от нее, бросив в сторону девушки длинный белый халат. Если сбегать отсюда, нужны вещи получше, покрепче. Недавно ублюдок сознался, что "тряпки" Цириллы он спрессовал и выбросил в космос, где они будут целую вечность плыть по бездонной пустоте. Подобное должно произойти и с ней, ведь правда? Ведьмачку будут таскать за собой, как домашнее животное, а после выкинут в космос ее бездыханный труп. И никто ведь не отомстит за ее бесславную смерть. – Так вот, – продолжил он, отвернувшись от зеркала. – Сегодня я снова уйду. Ненадолго. Думаю, я уже взял след, – говорил Кагыр, смотря в окно. – Кажется, ублюдок где-то здесь, рядом с кораблем. – Эта планета ведь населена? – спросила пленница, и тут же вспомнила маленькую карту на бортовой доске. – Я ведь только что сказал тебе, что его прячут местные, – рассмеялся Кагыр, – Ты все забываешь… Глупышка. На Церере четыре крупных города и несколько отдельно стоящих хибарок, – скучающе ответил охотник. – Но местные не так просты. Он будто пытался оправдаться перед ней за свою некомпетентность. Цири давно заметила, что Кагыр весьма болезненно реагировал на любые выражения слабости. Слабости с его стороны. Он должен быть самым умным, самым сильным, самым успешным... И если Цири выказывала хоть намек на превосходство, если хоть одна искра силы воли загоралась в ее глазах, пленитель свирепел. Может, потому он так любит трахать ее во сне? Чтобы не получить насмешку. Легко властвовать над тем, кто не владеет собственным телом и разумом. Что он любил, так это – восхищение. Охотнику нужно было льстить. – Почему ты так думаешь? – спросила ведьмачка, понимая, что расстроит ублюдка, если не выкажет интерес. – Оборудование барахлит. Сигнал то усиливается, то пропадает в одно мгновение, и сигнал теряется. У них должны стоять заглушки, и близко, близко ко мне. – Заглушки? Но разве Нильфгаард их не запретил? – Запретил, милая, - улыбнулся Кагыр, словно хваля Цириллу за то, как та хорошо выучена. Того и гляди бросит хрустящую косточку. – Поэтому-то я и вызвал отряд для проверки земной породы. Эти глушилки... Я уверен, они где-то внизу, в туннелях. Как и этот Потомок. Сидит в полной темноте и дрожит от страха. Цири видела, как мокрый розовый язык мужчины прошёлся по его нижней губе. Кагыр словно слизывал вкус одному ему видимой крови. Он действительно был охотником. От макушки до пят. Этот человек, это существо, прикинувшееся человеком... Цири плотнее сжала губы. «А может, он - собака? Собака, пытающаяся выслужиться перед своим хозяином, перед Нильфгаардом, подарившем ему теплую конуру?». Ведьмачка вспомнила Цинтру, королеву, холодный ветер, касающийся лица. А она была а глазах Калантэ собакой, прибившейся к хозяйке за миску каши? Помнит ли она о Цири, когда ее больше нет рядом? Сейчас уже неважно… И все же что-то болезненно сжалось в груди, когда Ласточка представила, что королева забыла о ее существовании. Осиротев, она бралась за любую работу, вызвалась добровольно служить в ведьмачьем корпусе, несмотря на все сплетни и страхи. Неужели ее жертва может быть забыта за пару месяцев? – Люблю таких, – небрежно обронил охотник, выводя Цириллу из транса. – Каких «таких»? – тихо спросила пленница. – Живучих, – поспешил Кагыр. – Люблю, когда они прячутся, когда цепляются за свободу изо всех сил. Люблю отбирать у них что-то важное, что-то, что им еще нужно… Охотник на мгновение замер. Его взгляд всегда был почти осязаемым, его хотелось сбросить с кожи, подобно жаркому одеялу в летнюю ночь. Цири не поднимала глаз, но знала, что он смотрит на нее через зеркало, следит за выражением лица. Да, да, он показательно нежн, замазывает эти синяки, и все же... Ведьмачка знала, что ублюдок любуется собственным шедевром. Он – садист, и удовольствие ему приносят лишь чужие страдания. «Больной», – в очередной раз подумалось пленнице. Кагыр мягко погладил ее шею и тут же ушел в другую часть комнаты, дальше от кровати и окна. Он принялся потягиваться, глядя в начищенную до блеска стену каюты. Наклон вправо, наклон влево, каждое его движение было небрежным лишь с виду. Цири, наученная многими годами тренировок, понимала, что охотник растягивает мышцы перед скорым отдыхом. Но ведь, он и без того задержался на корабле дольше положенного, зачем медлить? – Большинство из них уже находятся на социальном дне, когда я забираю их на корабль. Живут в грязи и жрут объедки. В Нильфгаарде им живется на порядок лучше, чем так. – Может, у этой Лары не такие уж хорошие гены, раз так складывается судьба ее потомков? – Очевидно, неплохие, раз в них заинтересована могущественнейшая во вселенной Империя, – усмехнулся охотник. – А ты? – он обернулся слишком резко, и Цири вздрогнула от неожиданности. – Какие гены у тебя, Ласточка? Они ведь уже говорили об этом однажды. Цири четко помнила, как охотник выспрашивал ее о родителях и доме, она помнила, как рассказала ему про приют и школу для ведьмаков, про то, что осиротела слишком рано. Удивительно, но Кагыр даже не высмеял ее за пережитое. Понять его поведение было сложно. Он то насмехался над каждым словом своей пленницы, то слушал внимательно и учтиво. Переменчивое настроение. Охотник вел игру, и Цири не успела узнать все правила. Она понимала лишь, что следует быть осторожной, но не всегда могла уступить самой себе. Даже усталость не притупляла чувство гнева, и гроздья его то и дело лопались от сока. – Я ничего о них не помню, – ответила Цири, но солгала. – Как грустно, – он изобразил грустный голос, продолжая тянуть руки вверх, разминая оголенные мышцы. – Они умерли или просто бросили тебя? – Я не помню, – повторила ведьмачка в надежде, что за ее ответом не потянутся издевки. – Косвенно в этом можешь быть виновата и ты сама, знаешь? Девочек никогда не ценят, – он цокнул языком. – А зря. Если бы твои родители были умнее, могли бы устроить тебя в бордель и получать пожизненный процент. Я видел такие на других планетах. – А твои родители были умными? – спросила Цирилла, не выдержав. – Они получают хоть какой-то процент за то, что ты служишь поисковым псом? Следовало сдержаться, умерить пыл и промолчать, опустив глаза к полу, но Цири в очередной раз не смогла справиться с собственным нравом. Это приносило ей проблемы и раньше, и до пленения, и после, но учиться на ошибках – тяжело. Ведьмачка не двигалась, словно дикий зверь, услышавший хищника и замерший в надежде на спасение. Кагыр засмеялся. Цири уже приходилось слышать этот смех, и в нем она отчетливо различала раздражение. Прикрытое раздражение... Неплохой знак. Не настроен ругаться сейчас, избавление, пусть и на краткое время. Ведьмачка потупила взор, всем видом пытаясь показать, как ей стыдно за сказанное. Охотник заметил и смягчился ещё сильнее. – Оу, – он вновь засмеялся. – Кто-то устал. – Я не хотела тебя обидеть, просто... – Просто устала, я знаю, Ласточка, – он говорил с ней, как с ребенком. – Уставшая ты иногда забываешь с кем говоришь. Тебе нужно поесть и лечь спать. Нет, не нужно. Цири не стала бы возражать вслух, но про себя решила, что Кагыр вновь не прав. Решила она всего на мгновение, пока осознание не пришло окончательно. «Поесть и лечь спать», – его слова эхом прошлись под коркой черепа. Он снова даст ей снотворное, верно? Такое, что вырубит на целый день, и к возвращению охотника из рейда Цири либо будет спать, либо только-только очнётся от наркотического забвения. «Это – шанс», – поняла ведьмачка. Если сюда скоро прибудет нильфгаардский отряд, что не даст Кагыру так просто покинуть эту планету, лучшее время для побега – сегодня же. Погоня не начнется немедленно, охотник займется своей работой, а Цирилла успеет улизнуть. Цири заметила, что Кагыр на мгновение взглянул на датчик на своей руке. Стрелки на какой-то таблице пошли вверх, нарисованное сердечко забилось быстрее, и красные буквы сложились в предупреждение. Цирилла с ужасом поняла, что на маленьком экранчике рядом изображена ее миниатюра... Кагыр заметил, что у нее участился пульс. И что это за эмоция отразилась на его лице? Неужели он расстроен? Брови слегка наклонены, уголки глаз опустились на долю мгновения. В голубых глазах читалась досада. Заботится о ее здоровье?Нет, нет, это маловероятно. Цири плотно сжала губы, решив, что Кагора расстроило то, что Ласточка чем-то испугана или взволнованна, если верить пульсу. Но почему это трогает его? – У тебя в крови мало железа, – скучающе произнес мужчина, листая графики. – Но это неудивительно, у всех вас, мусорных крыс, мало железа, кальция, магния... Это, кстати, сказывается на мозговой активности. – Ты хочешь пойти в душ? – спросила Цирилла, вспомнив, что перед душем он снимает этот браслет с руки. – Нет, потом. Когда вернусь, – устало вздохнув, ответил ей охотник. – Мы пообедаем вместе, уложу тебя в кровать и уйду. НЕ всем из нас выпало счастье спать сколько душе угодно. Цири выдавила из себя улыбку. Да уж, счастье… Она пыталась скрыть волнение, и надеялась, что охотник примет его за испуг. Испуг из-за случайно высказанной обиды, страх перед ним, перед его силой. Кагыр накинул на плечи такой же белый халат, и принялся набирать команду на цифровой панели браслета. Цири выучила звуковые сигналы, издаваемые при нажатии разных символов. Они отличались друг от друга не сильно, но все же отличались, если напрячь слух. «Заказывает обед», – поняла она. Если он не пойдет в душ, браслет ей не снять. «Придется выкручиваться без него», – тут же поняла ведьмачка, все равно шанса лучше не предвидится. Цири завязала волосы лентой, врученной ей не так давно. Она поднялась с кровати, демонстративно прихрамывая весьма здоровой ногой. Нужно выглядеть более истощенной, более уставшей, чтобы запудрить ему голову, не дать себя заподозрить. Серая стальная панель привычно выдвинулась из стены, и на ней оказался уже приготовленный обед. Две тарелки с мясом и пюре из баклажанов и картошки, два немного пожухлых яблока и два стакана с водой. Цири не была уверена на сто процентов, но что-то подсказывало ей, что наркотик содержался в воде. Если порции их отличались по размеру, то вода... Стаканы всегда были одинаковыми. Кагыр и не думал скрываться. Он недооценивал ведьмачку, как и всех своих пленников до нее. А зря. Ведь в начале их знакомства она уже показала ему зубки, дала понять, что «просто» не получится. Тщеславие сыграло с охотником злую шутку. Цири тяжело вздохнула, отводя взгляд. Кагыр ей улыбнулся, он уже собирался сесть за столик и начать трапезу, но ведьмачка понимала, что не может ему этого позволить. Ей нужно отвлечь урода, нужно поменять воду местами, чтобы тот не понял обмана. Но что... Что, если он заметит? Что тогда? Цирилла представила свое бездыханное тело, представила, как охотник душит ее собственным поясом и выкидывает в космос. Цена ошибки высока. – Можно мне сменить костюм? – спросила Цири, и охотник вопросительно вскинул бровь, он явно намеревался отказать. – Хочу хорошо выглядеть... Для тебя. Может, какое-нибудь красивое платье? Он улыбнулся шире, услышав последнюю фразу. Настроение тут же изменило тональность. Да. Да, для него можно и нужно выглядеть красивее. Кагыр встал из-за выдвижного стола и направился к шкафу. Наученная горьким опытом Цири знала, что выбрать наряд самой ей не позволят. Ну и что? Сейчас ей не было дела до таких мелочей, как платье и обувь. Ведьмачка протянула вперед дрожащую руку, беглым движением поменяла местами два одинаковых стакана воды, надеясь не издать ни единого звука. «Что, если он проверит камеру? Что, если увидит след стакана на столике? Что тогда?», – тревожность нарастала. Тогда, пожалуй, ей придется умереть? Цирилле не нужно было оборачиваться, ведь перед ней располагалось зеркало, отражавшие каждое движение охотника. Вот он открывает дверцу, вот смотрит на кучу вешалок, держащих едва прикрывающие фигуру платьица. «Интересно, как много девушку носили их до меня», – подумалось Цири. На этот раз Кагыр выбрал синее, словно небо перед грозой. Короткое, яркое, на тонких бретельках. – Тебе удивительно идут холодные оттенки, – заявил он, но Цири понятия не имела о том, как определить холодный цвет или теплый. – Оттеняют бледность кожи и белизну волос. Платье упало на кровать, а Цири тут же подскочила с места, словно получив беззвучную команду. Она скинула халат и принялась бегло одеваться под пристальным взглядом охотника. Вдох-выдох, вдох-выдох, все хорошо. Если он и заподозрил что-то, то вида не подал, не дал ведьмачке разочароваться так скоро. Кагыр вернулся к столу, но взгляд его скользил по фигуре пленницы. Послышался тихий стук, так стекло отрывалось от металлической поверхности столика. Охотник поднес стакан к губам и сделал глоток. Затем второй, третий и четвертый, осушил его полностью, как делал всегда. Цирилла замерла в ожидании. «На него может не хватить дозы», – думала она. Он сильнее, больше, мышечнее ее в несколько раз. В ведьмачьей школе они проходили яды и нейролептики, и Цирилла хорошо знала, что доза, рассчитанная на вес нильфгаардского солдата, должна убить ее… Да и кто знает, чем их кормит Нильфгаард? Может быть, у ублюдка под кожей вшит чип, спасающий от яда? Может, датчики подскажут ему, что что-то не так, и Кагыр быстро разберется с проблемой? Цири закусила губу, обернувшись к своему пленителю, она постаралась улыбнуться, но Кагыр словно и не обратил внимания. Ведьмачка круто развернулась на месте, заставив юбку приподняться. – Как я выгляжу? – спросила она, изображая кокетство. – Как самая прелестная дикая ласточка, – ответил Кагыр, жестом указывая на место напротив. – Ты же это хотела услышать, да? А теперь садись. Ешь. Пей. Он делал вид, что утомлен ею, но по глазам охотника Цирилла понимала: тот в восторге. Этого он и ждал. Чтобы Цири, подобно собаке, даже после битья приползала к своему хозяину с лаской, желала нравиться и угождать. Ему не нужна равная или даже приближенная, нет, к черту. Кагыр жаждал иметь рабыню. Подчиняться – его работа, работа в служении Нильфгаарду, раболепном восхвалении… Подчинять – его любимое хобби, и оно не всегда идет хорошо. Охотник ел. Он разрезал ножом слегка твердое мясо, и металл гадко скрипел, касаясь фарфора. Зубы перемалывали пищу, и Цири неотрывно следила за глазами своего похитителя. Она пыталась вспомнить, когда именно начинает клонить в сон ее, но воспоминания затерялись, пропали. Стена страха отделила их в небольшой загон и не давала выхода. Сердце стучало в груди так громко, что Цири не слышала собственные мысли, от них остались лишь обрывки, отдельные слова, Ласточка прикусила губу, нетерпеливо переминаясь ноги с мыса на пятку. Тарелка похитителя опустела, Кагыр встал, не говоря ни единого слова, двинулся в сторону шкафа. На долю секунды Цири заметила, что тот тряхнул головой, словно пытаясь скинуть морок. Стеклянная дверь отворилась. Кнопки вновь зашумели на цифровой панели браслета. Открылось спрятанное от глаз Цири отделение, охотник выудил из его чрева свой костюм. Черная ткань блестела, словно латекс. Нити составляли единое целое, лишь кое-где соединяясь с металлическими панелями, защищавшими суставы и лимфоузлы. – А местные пускают тебя в свои дома добровольно? Они ведь помогают Империи? – спросила Цири, стараясь не выдать волнения, стараясь проверить, как он владеет речью. – Не как на Цинтре? Ей казалось, что план провалился. С тех пор, как охотник опрокинул в себя стакан воды, прошло слишком много времени. Цирилла уже должна была начать шататься, падать к кровати. Кагыр же держался на ногах твердо, будто ничего и не произошло. Взгляд его голубых глаз оставался ясным, ничто не указывало на отравление, и надежда медленно умирала. Может, тогда стоит сбросить маску? Все равно Кагыр увидит на камере, как ведьмачка пыталась отравить его, все равно он поймет и накажет ее за подмену стаканов. Может быть, в последний раз, фатально. – Нет… Они… Они… Слава Империи! – охотник слово сам не ожидал ощутить туман в голове, он не сразу понял, что мысли разбежались, что слова не поймать. – Они… Они меня боятся, боятся Нильфгаард. – Кагыр вскинул бровь, бросив взгляд в сторону Цири. – Почему ты не пьешь? – Я не хочу, – ответила ведьмачка, и голос предательским дрогнул. – Потом. – Пей… Сейчас. Мне нужно отнести тебя. К кровати, – он говорил медленно, выдерживал долгие паузы, и явно обдумывал что-то. – Что-то не так, – вслух произнес Кагыр. – Я… – Что случилось? – Цири поднялась с места, изображая удивление. – Тебе нехорошо? Может, присядешь? – Ты знаешь… Что случилось, – ответил охотник, бросив в сторону пленницы недовольный взгляд. – Ты пыталась отравить меня. На этот раз в его голосе слышался гнев, не замешательство, не удивление. Да, этой дозы мало, непростительно мало, чтобы уложить его ко сну. Цирилла вновь закусила губу, понимая, что так просто ей уйти не удастся. Кагыр смотрел на нее, шевелил губами, но сформулировать фразу не мог. Яд медленно растекался по его телу, и ненадетый костюм не мог впрыснуть в тело антидот. Очевидно, и браслет не работал без команды, не отслеживал самочувствие своего носителя. Уж не потому ли, что Кагыр не хотел, чтобы Нильфгаард получил о нем неприятный отчет? – Сука, – тихо произнес он, понимая, как легко попался, как расслабился в ее присутствии. – Тупая ты сука. Я тебя… Я убью тебя… Цири, – он так редко произносил ее имя, что оно резало слух, слетая с его уст. – Попробуй, ублюдок, – холодно ответила она, хватая со стола стакан. – Попробуй! Ведьмачка действовала по наитию, пользовалась мышечной памятью. Пусть у нее и не получилось усыпить его с помощью яда, пусть чертова вода не сотворила с охотником то же, что каждый раз творит с ней, но она дала пленнице фору, уравняла их силы. Стеклянный стакан лег в руку идеально, холод стекла напоминал рукоятку меча, что вот-вот вонзится в тело чудовища. Цири ударила охотника по голове, когда тот шагнул ей навстречу в слепой ярости. Она целилась ровно в висок, чтобы оглушить, вышибить дух. Не первый раз на нее нападал кто-то более сильный, и не первый раз Цири пользовалась ядом до прямого столкновения. Один удар, второй, третий. Цирилла вкладывала всю свою ярость в этот чертов стакан. Кагыр упал, раздался громкий грохот, и браслет его хранил гробовое молчание. Только датчик с нарисованным на нем сердечком пульсировал все сильнее. Цири принялась пинать поверженного врага в живот, она знала, что может спровоцировать разрывы внутренних органов, и тогда ублюдок захлебнется собственной кровью. За убийство имперского охотника ей грозит смертная казнь, но если он выживет, разве она сможет существовать дальше? «Умер?» – спрашивала она саму себя, смотря в безжизненное лицо Кагыра. Его кожа потеряла цвет, стакан разбился и исполосовал лицо, от уха остались лишь ошметки. Рваные раны усеяли кожу. Во время работы Цири видела зрелище и похуже, но вид искалеченного мучителя отчего-то вызвал у нее рвотный позыв. Остатки стакана выпали из рук, Цири отошла на пару шагов, и окровавленой рукой схватила край костюма. Он подгоняется по фигуре самостоятельно, верно? – Отлично, отлично, – вслух прошептала она, дрожащими руками ища застежку. – Прощай, – бросила девушка, взглянув на охотника сверху вниз. – Прощай, скотина. Умер он или нет – неважно, главное, что Кагыр обезврежен. Теперь нужно лишь разобраться, как получить доступ к двери и бежать, пока есть хоть какие-то силы.