Там, где мы были молоды (in the place where we were young)

~~~ Впервые они встречаются совершенно случайно. Вайнона очень спешит; она должна была встретиться с другом в том крошечном французском кафе в паре кварталов от книжной лавки и уже задерживается на десять минут (привычка, которую она считает приобретённой ещё в материнской утробе – Вайнона родилась на три дня позже срока и теперь по-модному всегда и везде опаздывает). В одной руке она держит учебник, а в другой – сломанный коммуникатор, не сводя с него глаз, чтобы не выронить ни одну из запчастей. В общем, неудивительно, что она слишком быстро поворачивает за угол и с кем-то сталкивается. Она умудряется не выронить коммуникатор, но книга выпадает из её рук и жёстко приземляется, а Вайнона морщится, представляя как попало согнутые страницы. Она наклоняется, чтобы поднять учебник, одновременно открывая рот для извинений, но чужая рука её опережает. – Мне так жаль! Ох, ваша бедная книга, – молодая женщина разглаживает страницы и бережно передаёт учебник обратно в руки Вайноны, глядя на неё с извиняющейся улыбкой. Она ошеломляюще хорошенькая, с тонкими чертами лица и огромными глазами, и Вайнона на мгновение не в состоянии найти подходящие слова. – О нет, это была моя вина, – отвечает она тише, чем собиралась, но женщина лишь ласково кивает и обходит её, продолжая свой путь. Вайнона оглядывается через плечо и видит, как уверенно и беззаботно та шагает вдоль по улице. Позже Вайнона не может вспомнить, во что была одета та женщина и какие именно слова она сказала. Всё, что она помнит, – это её глаза, тёплые и яркие. ~~~ Вайнона снова видит её на следующий день в другом кафе, которое также часто посещает. Она не может сдержаться и украдкой поглядывает на женщину, пока делает заказ. Тёмные волосы той собраны в небрежно-замысловатый пучок на затылке, чёлка изящно ниспадает по бокам лица. Одета она в белый реглан, расклешённые джинсы и чёрные замшевые балетки, и всё это прекрасно сочетается с её тонкой фигуркой. Женщина пьёт кофе и внимательно читает детскую книгу. Вайнона считает, что это очаровательное зрелище. Она берёт со стойки латте и маффин и колеблется, на мгновение задумавшись, прежде чем подойти к столу незнакомки. Та поднимает глаза, замечая движение рядом, и на её лице мелькает узнавание, от чего в животе Вайноны начинают порхать бабочки. – Это место занято? – спрашивает она, указывая на стул напротив женщины, которая тут же качает головой и предлагает ей сесть. – Простите за беспокойство. На днях я столкнулась с вами и просто хотела представиться, как положено. Я Вайнона, – говорит она, протягивая руку. Женщина улыбается и пожимает ей руку, откладывая книгу. – Никаких проблем. Я Аманда, – отвечает она, и Вайнона до глубины души согрета её улыбкой. – Итак, вы кадет? Каково ваше направление? – заметив форму Вайноны, интересуется она. Вайнона усмехается, заправляя волосы за ухо, и начинает отвечать. ~~~ Вайноне требуется две недели, чтобы набраться храбрости и поцеловать Аманду. Когда она это делает, они находятся в маленькой квартире-студии Аманды, которая жарит оладьи по старинке и объясняет тонкости игры в прятки. Вайнона прерывает её на полуслове, нежно взяв за подбородок и прижимаясь к губам поцелуем, который кричит о сдерживаемом желании и потребности, испытываемых ею с тех самых пор, как они столкнулись на улице. Долгих несколько секунд Аманда совершенно неподвижна, и Вайнона отстраняется. Её сердце уже начинает крошиться на кусочки, но Аманда лишь смотрит на неё, ищет что-то в её глазах – ответ, который Вайнона знает, но не может выразить словами. А потом Аманда целует её, скользит рукой по шее и вплетает пальцы в непослушные блондинистые локоны. Вайнона обнимает её за тонкую талию и привлекает к себе, упиваясь ощущением мягкой груди Аманды, прижатой к её собственной. Об оладьях напрочь позабыто, пока запах гари не пропитывает кухню. Они разрывают объятия и, хихикая, выключают плиту. Следующий поцелуй выходит более нежным и многообещающим. А после этого Вайноне не нужно много времени, чтобы влюбиться в Аманду. Звук голоса Аманды способен успокоить её даже после самого напряжённого дня, и неважно, о чём та говорит. Порой Аманда смотрит на неё, сочувственно напевает с закрытым ртом и уводит в постель, где они обнимаются, где Аманда гладит её по волосам и рассказывает волшебные сказки, пока ей не становится лучше. Вайнона благодарит её нежными поцелуями, дарит их каждому участочку кожи, до которого может дотянуться, а больше всего – запястьям. Каким бы клише это ни казалось, но даже следы духов Аманды вызывают её образ в памяти, и заставляют губы Вайноны гореть, словно она только что поцеловала подругу в шею. Она воображает, как утыкается носом в волосы Аманды, такие длинные, волнистые и красивые, когда они распущены, и вдыхает клубничный аромат её шампуня. Она вспоминает, с каким извиняющимся видом Аманда каждый раз брызгается духами, как будто кто-то будет ругать её за настолько приятный запах. Это крайне необычная черта, корни которой, как подозревает Вайнона, уходят в более глубокую проблему. Но их отношения только начинаются, и она не хочет давить, поэтому не задаёт вопросов. Улыбка Аманды превращает её внутренности в тёплый пудинг, что, по мнению Вайноны, должно быть довольно противным ощущением, если судить по данному описанию, но других подходящих слов просто нет. Вайноне хочется вечно греться в тепле этой улыбки, и она готова на всё, чтобы удержать её. Она шутит, ласково гладит Аманду по щеке и радует маленькими подарками, просто ради того, чтобы увидеть, как светится её лицо. Вайнона постоянно думает о ней. Похоже, она не может выбросить эту женщину из головы даже на самое короткое время. Порой она задаётся вопросом, не мешает ли это всё учёбе, но быстрая проверка оценок показывает, что у неё всё лучше, чем когда-либо. Даже присутствие Аманды в мыслях обнадёживает её, поддерживает по-своему, ненавязчиво, помогая Вайноне учиться и получать высокие баллы. Спустя всего лишь шесть недель после того, как Вайнона столкнулась с ней на улице, она решает, что абсолютно и безвозвратно влюблена в Аманду. ~~~ Через четыре месяца после начала отношений Аманда приходит в комнату Вайноны в общежитии и говорит ей, что всё кончено. Сначала Вайнона ничего не понимает. Ей требуется немало времени, чтобы постичь, что именно пытается ей сказать Аманда, и когда это происходит, она ощущает лишь мучительную боль. В её разуме туман от шока, но Аманда со всей серьёзностью прорывается сквозь её молчание. – Я встретила кое-кого, – говорит она почти печально. Вайнона понимает, что ей нелегко об этом говорить, что она не хочет причинять боль. – Я… Он совершенно не похож ни на кого из тех, кого я когда-либо знала раньше. Мне так жаль, Винни, мне так жаль, но… Я люблю его, – говорит она, и на глазах обеих – слёзы. – Я люблю его и хочу иметь шанс быть с ним. Прошу тебя, Винни, прости меня, – бормочет она едва ли не шёпотом, едва ли не всхлипывая. Вайнона не в состоянии ни говорить, ни дышать; весь её мир перевернулся вверх тормашками. Она – вихрь боли, ей хочется кричать, плакать и швырять вещи, но она любит Аманду, любит её так неистово сильно, поэтому не поступит с нею так. Она хотела провести всю свою жизнь с этой женщиной, всё ещё хочет, но любовь иногда бывает забавной штукой, и нужно знать, когда отпустить. Поэтому она делает глубокий вдох и открывает рот. – Как его зовут? – тихо и спокойно спрашивает она, тщательно следя за тем, чтобы в речи не было даже намёка на что-то, что может быть неверно истолковано как гнев или угроза, потому что это не то, чего она желает. – Сарек, – отвечает Аманда, а затем улыбается сквозь слёзы. – Он вулканский посол, – объясняет она, и Вайнона прикусывает язык, чтобы не завопить о несправедливости всего этого. Она сглатывает немножко выступившей крови и кивает в знак понимания. – Ты счастлива с ним? – и это всё, что она действительно хочет знать. – Да, – таков мягкий ответ, звучащий без малейшего колебания или сомнения, и это последний удар. Вайнона кивает, быстро моргая и сдерживая слёзы. – Ладно, – бормочет она, видя облегчение, озаряющее лицо Аманды. – Ладно. Я… Я люблю тебя, – шепчет она, а Аманда слегка хмурится, делая шаг вперёд и обнимая её. Вайнона не может сдержаться и не обнять её крепко в ответ, боясь осознания того, что это последний раз, когда будет прижимать её к себе. – Ох, милая, мне так жаль, – Аманда обнимает её ещё минутку, а затем отстраняется, коснувшись последним поцелуем щеки. – Спасибо тебе, – и исчезает за дверью. После этого Вайнона почти не видит Аманду. ~~~ Год спустя Вайнона знакомится с Джорджем. Они мгновенно находят общий язык, и нет, это совершенно не похоже на то, как было с Амандой, но это самое близкое к чему-то подобному, и поэтому она может обойтись тем, что есть. Джордж милый и добрый, и любит её, и она тоже начинает по-своему любить его в ответ. Это ни в коем случае не сказка о любви; это обычная история с обычным развитием сюжета, включающим кольцо и преклонённое колено. Она соглашается и становится Вайноной Кирк незадолго до своего первого настоящего назначения в космос. Она охвачена волнением от ощущения себя новобрачной на звёздном корабле и счастлива впервые за долгое, долгое время. Они женаты всего лишь год, когда Вайнона рожает их первого ребёнка, мальчика по имени Джордж Сэмюэль Кирк. Он приносит в её жизнь свет, о существовании которого она не подозревала. Она узнаёт, что материнская любовь – одна из самых могущественных сил во вселенной, и она едва может вынести мысль о том, что может потерять его. Два года спустя они с Джорджем решают завести ещё одного ребёнка, чтобы тот составил компанию первенцу. Вайнона молится и надеется на рождение девочки, и она совершенно уверена, что если у неё появится дочь, то она назовёт её Амандой. Однажды утром она просыпается на корабле, ребёнок пинается ножками в животе, а Джордж принимает душ. Через двенадцать часов у неё рождается ещё один сын, а муж погибает. ~~~ Она не гордится годами после смерти мужа и рождения Джима. Она настолько поглощена своим горем и попытками наладить свою жизнь, что мальчики оказываются отодвинуты на задний план, чтобы она могла сосредоточиться на карьере. Она покидает их на месяцы, а иногда и на годы, оставляя со своим вторым мужем, которого с таким же успехом могла бы выбрать наобум, несмотря на все оправдания, которые она выдумала, чтобы выйти за него замуж. Джордж-младший пытается сбежать из дому в четырнадцатилетнем возрасте, а её Джимми разбивает машину и едва не убивает себя в двенадцать. Она осознаёт, что что-то не так, и, как только избавляется от Фрэнка и его постоянной жестокости к детям, всё, что остаётся делать – это пытаться всё исправить. Вайнона совершенно не готова отказаться от карьеры, от жизни среди звёзд, и поэтому она решает отправить мальчиков на Тарсус IV, где они будут жить с братом Джорджа и его семейством. Год спустя сыновья возвращаются к ней сломленными, травмированными и умирающими от голода. Это тот самый тревожный звонок, в котором она нуждалась, как бы ей сильно ни хотелось, чтобы до этого не дошло. Она уходит в отставку из Звёздного флота, устраивается на работу в хозяйственный магазин в Риверсайде и полностью посвящает себя воспитанию мальчиков. Поначалу им это не нравится, ведь они обижены на неё за то, что была с ними слишком мало, а теперь слишком поздно. Это больно, но она этого заслуживает и поэтому упорно трудится, чтобы вернуть их доверие и любовь. Она воспитывает их правильно: домашняя еда, работа на ферме, объятия и поцелуи перед сном. Джордж-младший – юный гений, но как только ему исполняется восемнадцать, он сбегает из Риверсайда куда подальше. Вайнона немного расстроена и надеется, что с ним всё будет в порядке, но она спокойна, зная, что тот ведёт достойный и здоровый образ жизни. Джимми же, с другой стороны, похоже, не особо амбициозен. Он много пьёт, влезает в потасовки и сводит её с ума; но каждый раз, когда он получает травмы, она ухаживает за ним, и каждый раз, когда он болеет, она поёт ему колыбельные. А потом однажды утром он сообщает ей, что уезжает, чтобы вступить в Звёздный флот, даже не спросив разрешения. Она озадаченно моргает и провожает его, переживая о безопасности сына сильнее, чем когда-либо раньше. Вайнона не понаслышке знает, насколько опасно может быть в Звёздном флоте; она не желает такой судьбы своему малышу. Но не успевает она опомниться, как Джимми спасает Землю, становится крутым капитаном и мелькает во всех новостях. Внезапно все начинают твердить о Джеймсе Т. Кирке, его наследии и героизме в крови, а она смеётся, улыбается и крепко-крепко обнимает его, когда видит в следующий раз. А потом он приезжает домой с другом. ~~~ Она стоит у кухонной раковины и любуется в окно проплывающими мимо облаками, когда видит приземляющийся шаттл. Джим позвонил три дня назад и сказал, что хотел бы приехать в гости и что привезёт с собой друга, поэтому нет никакой неожиданности, но она так счастлива увидеть его снова, что кажется, будто прошли годы с момента их последней встречи. Вайнона выбегает из дома и спешит по ступенькам, чтобы сжать сына в крепких объятиях. Закрывая глаза, она наслаждается звуками его смеха у своего уха и здоровой силой его рук. Отпустив его, она поворачивается, чтобы поприветствовать высокого мужчину рядом с ним. Тот стройный и грациозный, а она заглядывает ему в глаза и понимает. – Ты, должно быть, Спок, – говорит она, вскидывая руку в вулканском салюте. Спок кивает и возвращает жест. – Миссис Кирк, – спокойным голосом здоровается он, а она насмешливо кривит губы. – О господи, зови меня Вайноной. Обращение «Миссис Кирк» заставляет меня чувствовать себя старой, – весело говорит она, бросая свирепый взгляд на Джима, когда тот открывает рот. – Даже не начинай, Джимми. Я знаю, где ты спишь, – угрожает она, проводя их в дом. Она не упускает из виду, как Джим направляет Спока вперёд, нежно кладя руку ему на поясницу. ~~~ Она не претендует на звания эксперта по вулканцам, но за время службы в Звёздном флоте кое-что о них узнала. Вулканцы совершенно точно не шутят. Или, по крайней мере, все, кроме Спока. Вайнона несколько раз подлавливает его, когда он отвечает Джиму в стиле, который стороннему наблюдателю показался бы прохладным, бесстрастным интеллектуализмом. Но едва заметный блеск в его глазах во время ответа и лёгкий изгиб губ дают ей наводку. Вулканцы также склонны избегать прикосновений, особенно при взаимодействии с людьми, из-за того, что те источают массу эмоций. Но Спок, похоже, не возражает, когда Джим хлопает его по плечу или берёт за руку, чтобы отвести куда-то, или, в одном памятном случае, когда он в шутку обнял вулканца за плечи. Фактически, если бы Вайнона не знала лучше, она бы сказала, что тот прильнул к контакту. Разумеется, когда дело касается её сына, Вайнона всё прекрасно понимает, и она видит ясно как день, что Джим влюблён по уши. Это написано на его лице всякий раз, когда Спок находится с ним в одной комнате, а даже если того нет поблизости, она может со всей уверенностью заявить, что мысли её сына – со Споком. От узнавания в её животе что-то тревожно скручивается, ведь Джим смотрит на Спока так же, как она сама смотрела на Аманду. В свете геноцида вулканцев Вайнона полагает, что Спок, вероятнее всего, будет искать себе в супруги представительницу вулканской расы, а не рискового капитана звёздного корабля. Она может лишь надеяться, что её Джимми не узнает слишком много боли. В последнее утро их визита Вайнона оказывается на кухне наедине со Споком, сидя вместе с ним за столом перед дымящимися чашками чая. Сквозь поднимающийся из чашки пар она наблюдает, как он маленькими глотками пьёт свой чай, устремив на него проникновенный взгляд карих глаз. – Надеюсь, я не переступаю границы дозволенного, Спок, – начинает она издалека, привлекая его внимание. Вайнона удивляется его способности всегда сидеть прямо; это было словно второй натурой Аманды. – Но… Мне вечно твердили, что вулканская генетика полностью доминирует над человеческой, – говорит она, ожидая его ответа. – Это верно лишь частично. Вулканские гены имеют тенденцию преобладать над другими генетическими кодами, но они не являются абсолютно доминантными. Определённые физические черты более устойчивы в человеческой ДНК, чем в вулканской, – объясняет Спок, снова делая глоток чая. – Такие черты, как глаза? – предполагает она, наблюдая, как Спок на мгновение застывает. Она видит, как он заставляет себя избавиться от части напряжения, и понимает, что задела его за живое, хотя ей интересно, в чём же причина. – Действительно, глаза вулкано-человеческих гибридов имеют тенденцию походить на человеческие, – отвечает он несколько натянутым тоном. Ей почти хочется сменить тему, но что-то заставляет её продолжать. – Я никогда не встречала твоего отца, но, глядя на тебя прямо сейчас, думаю, что у тебя глаза Аманды, – заявляет она, наблюдая, как удивление и печаль наполняют его взгляд при упоминании имени матери. Это такое странное ощущение – пережить Аманду. – У Аманды были такие красивые глаза, – добавляет она тихо, почти про себя. – Вы знали мою мать? – спрашивает он, а она почти знала, что это случится. В его словах искрит обжигающее любопытство. – Мы познакомились в Сан-Франциско. Она заканчивала университет. Я была на инженерном потоке в Академии. Мы были очень близкими подругами, – подводит итог она, чувствуя, что лучше не вываливать на него всю информацию об их отношениях с его матерью прямо сейчас. Она видит, как в его глазах вспыхивают новые вопросы, готовые уже сорваться с губ, но тут появляется Джим, едва переодевший пижаму и потягивающийся, как кот на солнце. Спок поворачивается к нему, и на его искреннем лице отражается больше, чем за весь приезд, и Вайнона не может этого не заметить. В этих глазах, столь похожих на глаза его матери, сияет любовь. Это вселяет в неё определённую надежду, и когда через несколько часов Вайнона прощается с ними, она уверена, что, по крайней мере, у Джимми есть шанс. ~~~ Она поднимается на чердак и роется в старых коробках с фотографиями и журналами, пока не находит альбом со снимками Аманды, засунутый на самое дно огромного ящика. Вайнона смахивает пыль со страниц, медленно их листая. Каждое фото всё глубже погружает её в давно утраченные воспоминания, и она снова почти что чувствует аромат клубничного шампуня. Она выбирает свою любимую фотографию – маленький карманный снимок, на котором они вдвоём на пляже. Вайнона, обгоревшая до красноты, с блестящей от морской воды кожей, регламентированный Звёздным флотом купальник облегает её юные формы. Аманда стоит рядом с ней в ярко-синем сарафане, который трепещет вокруг её ног на ветру. Она идеально сухая и должным образом намазана солнцезащитным кремом, а под их ногами Вайнона видит пляжное полотенце и романы, которые читала Аманда, в его уголке. Это зрелище – само блаженство и восхитительный хаос, и Вайнона просто не в состоянии положить фотографию обратно в ящик. Она спускается вниз на кухню и некоторое время тратит на то, чтобы в изумлении полюбоваться на холодильник, покрытый фотографиями мгновений её жизни. Вайнона находит местечко в левом верхнем углу и вставляет туда снимок впритык к магниту с изображением Джорджа. Она отступает назад и созерцает коллаж своей жизни. Никогда раньше он не казался законченным, но маленькое пространство, теперь закрытое снимком с пляжа, похоже, заполняет все пустые пробелы. Её сердце капельку болит, пока она стоит там и любуется на фото, но впервые за долгое время Вайнона ощущает в своей душе гармонию.