Игра на сопротивление

      — Есть киношный поцелуй, а есть — театральный. Так вот, театральный — это когда в щеку, а полное впечатление, что в губы.       Таня чуть кривится и отводит взгляд в надежде, что никто не заметит так не вовремя вспыхнувших от смущения щек. Ведь только она знает (рассуждающий так умно в этот момент партнер, черт бы его побрал, не в счет), как закрывая руками ее лицо, он губами как будто случайно (но ее не обмануть) мажет мимо щеки, припечатываясь к ее губам и сжимая крепко — не вырваться. Но Таня и не хочет вырываться, только у нее ноги ватные, и она боится, что не сможет откатать несколько секунд назад начавшийся номер.       Потом все как в тумане: шаги, дорожки, поддержки, беговые глаза в глаза… Финальная поза. У Тани до сих пор губы жжет от не случившегося поцелуя в конце, так хотелось ответить ему тем же, но у нее в последний момент хватает благоразумия и выдержки спустить свои желания на тормозах.       А после зал взрывается аплодисментами, и поздравления с Днем рождения, и Леша, с этими огромными розами — такими неуместными, — обнимает ее, и их дети, улыбающиеся так чисто и искренне, что хочется взвыть, потому что все, о чем она сейчас думает, — это Иван, отпустивший ее руку и так тактично отъехавший в сторону. Конечно, ведь он же лишний на этом семейном празднике.       Отличные оценки, яркие улыбки, чуть наигранная радость. Все пошловатые шутки об их с Ваней поцелуе Таня в очередной раз пропустила мимо ушей; хотелось только прижаться к нему поближе, чтобы ощущать его твердое плечо и не видеть эти чертовы розы.       Иван галантно взял цветы на себя, когда пришло время уходить со съемочной площадки во внутренние помещения ледовой арены. Колесников как будто намеренно не смотрит в ее сторону, не касается, всем видом показывает, что между ними ничего не происходит, а Таня не понимает, как он может так умело притворяться, и ей хочется вопить все сильнее от странного чувства где-то между ребрами, что рвет изнутри.       Когда все репортеры остались позади, а подчеркнуто отчужденная тишина стала невыносимой, Таня наугад толкнула первую попавшуюся дверь и затащила Ивана за собой, не обращая внимания на то, как шапки роз ударяются о косяк, плача алыми лепестками. Закрывает дверь и подпирает спиной — пластик приятно холодит кожу, — и смотрит на него, смотрит-смотрит, как будто боится, что он растает.       А Иван наконец бросает эти дурацкие цветы, в два шага сокращает расстояние и целует — страстно, глубоко, напористо, — зарываясь пальцами в волосы, покусывая губы, целует скулы, шею, плечи, а Таня млеет и цепляется за его широкую спину. «Он сегодня такой красивый» — глупая мысль где-то на задворках ускользающего сознания.       Ваня отпускает ее, чуть запыхавшись, и проводит большим пальцем по лицу, очерчивая линию скулы. Таня только улыбается и ластится, как кошка, потому что ей просто тепло рядом с ним. Но когда мысли приходят в норму и спадает удушающий дурман, мир приобретает четкие очертания.       — Зачем ты так? — спрашивает она, а он только смотрит на нее этим заботливым взглядом и улыбается как мальчишка.       — О чем ты?       — Ты прекрасно знаешь, о чем я, — разрывает зрительный контакт, чтобы сохранить последние силы на сопротивление. — Я же просила хотя бы не перед камерой, там же…       — Муж? — бросает чересчур резко, и Таня дергается — он знает, на что надавить. — Прости. Вот увидишь, никто ничего не заметит.       — Я понимаю… Но дело в том, что я сама знаю, что было на самом деле…       — Тебе легче, когда это просто происходит за закрытыми дверьми?       Таня морщится, не зная, что ответить. Они впервые говорят так откровенно о том, что между ними происходит. Все началось с того самого номера про Коко Шанель, когда Авербух так невзначай кинул идею на начало, а Макс прикатил этот злополучный стол. Все шутили, смеялись, а Таня из последних сил скрывала пробирающую ее дрожь от двусмысленности поз, близкого дыхания партнера и его губ в нескольких миллиметрах от ее. И вроде бы до последнего все было лишь игрой, но на одной из репетиций, когда они в очередной раз приехали ночью на каток, чтобы потренироваться пока никого не было, губы Ивана нашли ее, а дальше все потеряло какое-либо значение, кроме его сжигающих прикосновений. И Таня понимала, что у них у обоих семьи, дети, любимые супруги, но вот только что-то каждый раз заставляло ее сердце сжиматься и отвечать ему на его требовательные поцелуи.       Измена. Зловещее, змеиное слово. Как клеймо на всю жизнь. Татьяна никогда не думала, что ей придется примерить его на себя. Только не по своей воле. Она же взрослая, благоразумная, замужняя женщина, счастливая мать и любимая жена. Но вот жизнь внесла свои коррективы, и теперь ей кажется, что именно так и должно все было быть. Потому что она не может избавиться от чувства правильности происходящего вокруг, несмотря на то, что острый коготь вины вонзается в нее каждую ночь, когда она ложится в постель к мужу. Он не заслуживает такого отношения, но она бессильна перед этими чувствами. Кто бы знал, что олимпийская чемпионка может быть такой слабой.       Таня не знала, когда это началось, когда она впервые посмотрела на Ивана не только как на неумелого партнера, с которым ей придется провозиться несколько месяцев ради шоу, а как на мужчину, под чьим взглядом она вновь чувствовала себя девчонкой, втюрившейся в мальчика из параллели на три класса старше. И неважно, что он младше ее на два года. И Татьяна морщилась по началу и неловко поводила плечами от этих странных комментариев судей о том, что они «невероятно красивая пара», что у нее «горят глаза», и что «ей очень повезло». Да, он красив, статен, но…       Но в какой-то момент они стали чаще встречаться взглядами, прикасаться, держать друг друга за руку, даже когда это было не особо нужно. Может, это случилось в тот момент, когда он впервые переплел их пальцы и крепко сжал ее ладонь, как бы говоря: «Не бойся. У нас все получится». А может, когда она в очередной раз неприятно упала после неудавшегося элемента, и Иван так нежно и аккуратно поднял ее на руки, виновато заглядывая в глаза и спрашивая о ее самочувствии, даже не пытаясь скрыть неподдельной тревоги.       Иногда ей казалось, что Илья — тот еще прохвост, и все видел изначально, но тогда зачем так жестоко подставлять ее, испытывать на прочность, заставлять бороться с самой собой… Тем более когда шансов на победу практически не было.       Они ничего не говорили о чувствах — уже не маленькие, — только когда оставались одни, Иван обнимал ее крепче привычного или целовал сразу в губы, если на репетиции они провели слишком много времени рядом. Близко. Ваня вообще был странным, но чувство защищенности рядом с ним от этого все равно никуда не пропадало. В последнее время Таня поняла, что может в любой момент написать ему, и он ответит, поддержит, найдет нужные слова. С ним было легко забывать о проблемах, чувстве усталости и жизненных неурядицах. Леша не переставал удивляться, как она находит столько сил на тренировки, но не объяснишь же ему, что она дорожит каждой минутой, проведенной с Иваном рядом, и не важно, как много и долго она до этого работала.       То, что произошло той ночью на репетиции, больше не повторялось, и хотя Таня боялась даже вспоминать об этом, она чувствовала, что им не миновать друг друга. Когда-нибудь они снова сорвутся. Тонкая нить выдержки, которая еще сдерживает их, вновь лопнет, и у нее не хватит сил противиться ему, если он снова решит обладать ею. Потому что ей казалось, что она уже безнадежно принадлежала ему.       — Да… То есть, нет… Не знаю, Вань.       Таня начала съезжать по двери на пол, резко потеряв возможность удерживать себя на ногах, и Колесников, подхватив ее, усадил на жесткую деревянную скамью, и притянул к себе, обнимая за плечи. Татьяне казалось, что она даже слышит, как в этот момент ненадежная ткань равнодушия расползается по швам, и они снова друг перед другом без намека на защиту.       — Я запуталась, прости меня.       — Не извиняйся, — касается губами ее волос, — это я дурак.       И Таня улыбается и жмется к нему чуть ближе, утопая в его тепле. Она знает, что ее будут искать, что скорее всего его тоже, и что поползут ненужные слухи, и Леша будет отшучиваться в комментариях в Инстаграме, хотя она знает, что ему это неприятно. И ей тоже не нравится обманывать, и каждый вечер она решает все прекратить, поставить точку, разорвать порочный круг, но приходит на тренировку, и все начинается заново. И Таня помнит, что у него жена и маленькие дети и что он их очень любит… наверное… но когда он рядом, ей нравится об этом забывать.       — Я, наверное, правда дурак, раз до сих пор не сказал тебе, что влюбился в тебя до мурашек с нашей первой встречи, — он запнулся, почувствовав, как Таня окаменела в его руках, — ну ладно, может быть, не с первой, ну со второй так точно…       Татьяна не сдержалась и прыснула, пряча улыбку где-то в лацкане его пиджака. Он всегда умудрялся даже в самый серьезный момент все перевести в милую шутку.       — Ну вот, так намного лучше, — он заулыбался ей в ответ. — Как будто гора с плеч свалилась, так давно хотел признаться тебе…       — Не надо, Вань, я боюсь этих слов.       — Хотел признаться тебе, что целый день ношу в кармане подарок и все не могу никак отдать.       Татьяна пару секунд смотрит ему в глаза, пытаясь понять, шутит ли он снова, а потом заливисто смеётся и качает головой.       Ваня аккуратно привстаёт и достаёт узкую бархатную коробочку. У Тани замирает сердце, а во взгляде мелькает страх. Но Иван присаживается перед ней на колени и, плавным движением открывая подарок, внимательно следит за её реакцией.       Тонкий браслет из белого золота — аккуратно и лаконично — как она любит.       Таня не может сдержать улыбку и закрывает ладонями лицо; ей хочется плакать и смеяться одновременно. Колесников застегивает браслет на запястье, невесомо касаясь нежной кожи, и оставляет на руке сухой поцелуй, утыкаясь лбом ей куда-то в колени.       «Остановись мгновение» — кричит все внутри неё, и Таня зажмуривает глаза, пытаясь запомнить каждой клеточкой тела это ощущение счастья.       — Я должна идти. Нас будут искать.       Картинка рассыпается вдребезги. Ваня неловко поднимается, опуская взгляд и прикрывая ладонью лицо. Он знает, что Татьяна права, и за эти несколько минут, взятые взаймы у реальной жизни, придётся платить. Платить разочарованием, болью, усталостью, осознанием невозможности происходящего. Его дома ждет семья, а ее — веселый праздник в кругу близких родственников и друзей. Он явно не в их числе.       — Да, конечно, я понимаю, — на выдохе, чтобы она не заметила дрогнувшего голоса. — Я помогу донести цветы до гримерки.       На вечеринке этим же вечером Таня так и не сможет отпустить себя и хоть немного расслабиться. Она постоянно теребит тонкую цепочку браслета на запястье и витает в облаках, думая о всей этой ситуации, из которой они оба не видели выхода. Татьяна только сейчас стала осознавать, что именно сказал ей Иван сегодня на съемках. Своим признанием он все усложнил, и нужно было помешать, не допустить, но Таня ничего не может поделать с собой, ведь губы сами расползаются в улыбке каждый раз, когда она вспоминает его слова. Влю-бил-ся. И пусть она ему ничего не сказала в ответ, но завтра они встретятся снова, и у нее будет шанс исправить свою оплошность. Хотя мысль о том, чтобы разрушить семьи, ранить так много близких любимых людей, приносила невыносимую боль. Но только представив, что с завершением проекта она лишится возможности видеть, касаться, чувствовать его рядом, ей становилось страшно.       Они пленники клеток, решетки которых открываются только по ночам, но с рассветом они вновь запирают себя в них. Их тянет назад груз прошлой жизни и ответственности. Они слишком взрослые, чтобы играть в эти игры. Они слишком мудрые, чтобы ошибаться.       — Ты в порядке? — Алексей обнимает ее со спины, и Татьяна вздрагивает, чувствуя его не те руки на обнаженной коже. — Ты какая-то задумчивая сегодня… — легкий поцелуй в висок. — Красивый браслет. Не видел его раньше…       Таня уже много лет думала, что одержала свою главную победу и что поражения ей больше не страшны.       — Я в порядке, просто немного устала, — вдох-выдох, слезы сейчас не к месту. — Таня Навка подарила. Симпатичный, правда? — и улыбка в конце искренняя-искренняя.       Выбор сделан. Игра окончена.       Чтобы завтра утром начать все вновь.       И она заранее знает, что уже       Проиграла.