Утренние выговоры — Чрезмерно заботливые друзья — Каллиграфия — Начало занятий.
— Задержание ещё до начала занятий — это, должно быть, наш новый рекорд, — возвестил Джеймс с оттенком гордости. Был первый официальный день учебы, и троица сидела на скамейке за длинным столом в Большом зале. Сейчас они поглощали еду, как животные, так как прибыли на завтрак довольно поздно. О произведении искусства, которое они создали накануне вечером, уже говорили в школе. Первым, кто его увидел, стал Кингсли Бруствер, мальчик на год старше Сириуса и его друзей; он и братья Пруэтт общались достаточно близко до того, как те закончили школу. Кингсли, прибыв в кампус с наступлением темноты — намного позже того, как все остальные успели отметиться, из-за задержки рейса из Норвегии, где он провел летние каникулы со своей семьей, - опубликовал фотографию статуи в своем Instagram, который до этого вели Гидеон и Фабиан Пруэтт, а также разместил её на официальной странице студентов Хогвартса в Facebook с подписью "Король джунглей ставит Слизерин на колени #гордыевыпускникигриффиндора", что привело троицу в безумный восторг, несмотря на то, что Ремус указал, что у змей нет коленей. К утру пост увидели все студенты. Однако, к сожалению, студенты были не единственными, кто смог лицезреть работу трио, и Сириус был разбужен за целый час до звона будильника щипком и резкой трёпкой от очень сердитой профессор МакГонагалл, главы их факультета. — Вставайте, — приказала она голосом, в котором были слышны убийственные нотки. — Это мужское общежитие, мэм, — начал было спорить Сириус, но Макгонагалл щелкнула пальцами в дюйме от его лица и предостерегающе указала на пол, с явным ожиданием того, что он будет стоять там прямо сейчас. — Вставайте, — повторила она. Затем повернувшись к Джеймсу и Питеру, она хлопнула в ладоши над их головами, заставив проснуться. — Вы, все трое! Поднимайтесь! Сейчас же! Джеймс попытался оправдаться: "У вас есть только косвенные улики, мэм", пока МакГонагалл услужливо не возвестила, что на глиняном пенисе, который они прикрепили к статуе, были выгравированы инициалы Питера, и что если они не хотят, чтобы вся вина легла на него одного, то должны немедленно явиться в её кабинет. Конечно, они не могли допустить, чтобы на Питера легла вся вина, если хотели в ближайшем будущем принудить его к другим более сомнительным шалостям, поэтому со стонами вывалились из постелей. — Одевайтесь, я буду ждать снаружи, так что без шуток, вам ясно? — Она подошла к двери и открыла её, но, прежде чем выйти, остановилась и вполоборота произнесла: — Ремус, дорогой, если я вас разбудила, то приношу свои извинения. К сожалению, вас заселили в комнату, полную идиотов, — а затем захлопнула за собой дверь. — Нечестно, — заныл Питер, натягивая брюки. — В первую очередь, это была идея Ремуса! — Да, но чтобы это доказать, нужны отпечатки пальцев, — сказал Джеймс, застёгивая пуговицы на рубашке. — Умно с твоей стороны, Люпин, сохранять свои руки чистыми. Ремус, который, в свою очередь, даже не пошевелился из-под кучи одеял с галактическим принтом, поднял голову, встретившись взглядом с Джеймсом, и имел наглость подмигнуть, прямо перед тем, как снова зарыться в свою постель и сонным голосом пробормотать: — Закройте за собой дверь как можно потише, хорошо? Мы же не хотим сейчас разбудить весь этаж, правда? И теперь, более часа спустя, после длительной встрёпки и получения наказания в виде задержки после уроков в течение последующих двух недель, назначенного каждому из них, все трое сидели здесь. — Еще раз, почему мы не должны толкать Ремуса под автобус? — спросил Питер в третий раз. — Я ни к чему не клоню, не подумайте, просто если бы это сделал я, я бы уже был под колесами чьей-то машины. — Пойми, это не по правилам этикета — сдавать нового соседа по комнате, чтобы его оставляли две недели после уроков за идею, которую он только предложил, а не организовал, — ответил Джеймс, практически вдыхая в себя яичницу-болтунью. — Кроме того, этот чувак — просто самородок. Мы должны наладить с ним отношения, если хотим воспользоваться его умом в будущем. — Помяни черта, — сказал Сириус, кивнув в сторону входа в Большой зал, где только что появился Ремус, выглядящий отвратительно отдохнувшим и свежим, словно только вышел из душа. У Сириуса, считавшего свои волосы предметом гордости, времени хватило только на то, чтобы собрать их в свободный пучок на макушке. Был первый день в школе, а он даже элементарно не воспользовался кондиционером для волос, и вот объявился Ремус с влажными кудрями, и Сириус сам начал задаваться вопросом, почему они не бросили их нового соседа под автобус. — Должно быть, выспался. Он выглядит хорошо и прилично в первый день занятий, а глядя на нас, можно было бы подумать, что сейчас середина октября или типа того, — сказал Питер, озвучив мысли самого Сириуса. — Говори за себя, я всегда прекрасен первого сентября, — сказал Джеймс, допивая стакан апельсинового сока. — Возможно, ты прав, но Ремус прекрасен первого сентября за столом Лили Эванс, — напомнил ему Сириус, и эти слова заставили Джеймса побледнеть. Все трое направили взгляд на скамейку, где сидела сияющая Лили Эванс. Ремус подошел к ней, обнял одной рукой и поцеловал в лоб. — Всё ещё думаешь, что нам не следует бросать его под автобус? — поинтересовался Питер. — Я останусь при своём, — ответил Джеймс, и Сириус задался вопросом, хотел ли он сжать челюсти, когда это утверждал. Джеймс резко поднялся на ноги, запихнул в рот кусочек тоста и собрал за собой грязную посуду. — Мне пора, — сказал он с набитым ртом. — Опаздываю на английский. Адьёс, амигос. Джеймс поспешно ушел, и Питер повернулся к Сириусу. — А как ты думаешь, мы должны были дать ему выйти сухим из воды? — обратился к нему Питер. Он знал, что Сириус в таких ситуациях чаще всего доверялся интуиции Джеймса, даже если был отчасти не согласен. — Я думаю, — сказал Сириус, рассеянно помешивая овсянку, — что теперь, благодаря Ремусу у нас есть преимущество в битве со слизеринцами, и в качестве хоть толики благодарности, мы должны дать ему уйти от наказания. Питер поджал губы, но все же, сдавшись, пожал плечами. — Хорошо, — отступил он, поднимаясь на ноги. — Но если вы, ребята, попытаетесь повесить на меня вину хоть за что-нибудь в этом году, я запомню. — Он взвалил рюкзак на плечи. — До встречи на биологии? — Да, увидимся, — сказал Сириус, и затем остался сидеть в одиночестве. Он наблюдал за Ремусом и Лили через холл. Лили оживленно о чем-то говорила, а Ремус смеялся над её словами. Рядом с ними сидели Марлин Маккиннон и Доркас Медоуз, гриффиндорские девочки, вечно крутившиеся вокруг Лили. Прежде чем Сириус успел бы передумать, он встал, выкинул остатки недоеденного завтрака и незванно подошел к их столику. Лили замолкла, когда заметила стоявшего рядом Сириуса. Все теперь смотрели на него, но он устремил свой взгляд только на Ремуса. — Сегодня утром в кабинете МакГонагалл нам тебя не хватало, — сказал он, и уголок рта Ремуса слегка дернулся в улыбке. — Ха! — произнесла Лили. — Тебя правда уже вызывала к себе МакГонагалл, Блэк? Еще до официального начала семестра. Просто невероятно. Хотя, неудивительно. Эта шутка была очень грубой. — Грубой, правда? — переспросил Сириус. — Что ты думаешь, Ремус? Лично тебе это показалось грубым? На этот раз его уголки его рта определенно дернулись. Не прерывая зрительный контакт с Сириусом, он произнёс: — Ну, я могу только догадываться, какого масштаба шутки в этом месте, но я подумал, что это было несколько умно. Ну, знаете, для школьной шалости. — Думаешь, можно было придумать получше? — поинтересовался Сириус. — Я просто думаю, что если вы собираетесь, как ты выразился прошлой ночью, "отпиздить всех слизеринцев", то вам придется подумать о чём-то большем, чем о юморе, связанном с пенисом. Это детский уровень. — Люди любят юмор, связанный с пенисом. Это всегда беспроигрышный вариант. — Но в этом нет уникальности. — Что ж, тогда почему бы тебе не дать нам несколько идей, раз ты такой умный? — Не смей втягивать Ремуса в вашу дурацкую битву пранков, — вмешалась Лили, указывая вилкой на Сириуса и бросая в его сторону несколько крошек. — Он прекрасно обойдется без того, чтобы вы трое втягивали его в неприятности. — Затем, обращаясь к Ремусу, она сказала: — Обещай мне, что ты не будешь ввязываться в эту пранковскую хрень. Ремус ласково улыбнулся Лили, шутливо дернул ее за волосы, собранные в конский хвост, и произнес: — И в мыслях не было. — Я серьезно, они каждый год попадают в неприятности, но выходят из них, потому что они из богатеньких семей. Не позволяй им обмануть тебя, думая, что никаких последствий не будет. — Шмубудет, — сказал Сириус автоматически, даже не осознавая, что говорит. — И лично мне нравится думать, что мы не сталкиваемся с какими-либо серьезными последствиями благодаря нашему природному остроумию и обаянию. — Да, и я уверена, что тот факт, согласно которому тридцать два процента от ежегодных пожертвований, что получает эта школа, поступает от семьи Блэков, не имеет к этому никакого отношения, — надменно произнесла Лили, на что Сириус пожал плечами. — Хватит вам, детишки, — сказал Ремус. Он повернулся к Лили: — Мне нужно идти. Я должен заскочить в свою комнату перед занятиями. — Хорошо, но ты не съел весь свой завтрак. Ты наелся? — спросила Лили. Ремус издал смешок. — Да, всё в порядке. — Ты измерял уровень сахара в крови? Я не видела, что ты это делал. — Я измерил его перед тем, как спуститься вниз, расслабься, мам, — сказал Ремус, укладывая свою миску с размокшими хлопьями на тарелку, где лежала половина куска джема на тосте. Сириус не понимал, что Лили была напряжена, пока она заметно не расслабилась. — Ладно. Прости. Старые привычки, ты понимаешь. — Я понимаю, но я в порядке. Увидимся позже, дорогая. — В библиотеке в четыре? — В библиотеке в четыре. И приятно было познакомиться с вами, — обратился Ремус к Марлен и Доркас. Затем он посмотрел на Сириуса, наклонился к нему и произнес тихо: так, чтобы только он смог услышать: — До скорой встречи, Король джунглей. Он подмигнул, и Сириус был ошеломлен внезапным трепетом, возникшим в животе. На короткую секунду он почувствовал себя так же глупо, как и накануне, стоя перед Ремусом с громоздкой коробкой в руках. Ему не нравилось, что он снова испытывал это чувство. Момент прошел, но Ремус к тому времени уже успел исчезнуть. Сириус повернулся обратно к столу и заметил, что Лили пристально смотрела на него. — Что? — поинтересовался он, потому что, хотя обычно Сириус заслуживал пристального взгляда Лили Эванс, на этот раз он действительно не знал, с чем этот жест был связан. — Я знаю, что идея со статуей принадлежит Ремусу, — сказала она. — Это он тебе сказал? — Нет, но в этом не было необходимости. Вы трое недостаточно умны, чтобы догадаться использовать собственную статую в розыгрыше. — Хорошо, — признался Сириус, пожимая плечами. — Ты поймала нас. Это была его идея, но мы сделали всю работу, так что значит, что мы взяли на себя ответственность за то, к чему даже не были причастны. Ты действительно злишься, что у него не возникло из-за этого неприятностей? — Нет, идиот, — сказала Лили, закатывая глаза. — Я злюсь, что... — она вздохнула. — Слушай, я знаю, что Ремус умён, и я искренне верю, хоть и часто жалею об этом, что и вы, ребята, иногда умеете пользоваться своим серым веществом, но у него просто нет такой роскоши, как позволить себе попасть в беду, понимаешь? Он не такой, как вы, он не сможет спрятаться за фамилией мамы и папы. У него нет бесконечных попыток, как у вас, ребята; у него есть ровно один шанс, и если он лишится его из-за вас, то я обещаю, что надеру. Ваши. Жопы. Ясно? Сириус, которому, откровенно говоря, успели порядком надоесть разглагольствования в столь ранний час, скрестил руки на груди и стиснул зубы. — У меня сложилось впечатление, что Ремус — вполне взрослый человек, способный сам принимать решения. — Не говори мне, что не догадываешься, какими манипуляторами вы трое можете быть. — За сегодняшнее утро ты успела сделать множество предположений и обвинений, Эванс, и должен сказать, я не в восторге. Джеймс может находить всё, что ты делаешь, вплоть до того, как ты срёшь, супер очаровательным, но со мной это не работает. — Марлен и Доркас обе ахнули, словно не веря своим ушам, но взгляд Лили лишь стал жёстче. — Знаешь, я не понимаю, почему ты считаешь нас такими неугомонными монстрами. Ты осознаешь, что мы с Джеймсом лучшие в классе, и это включая тот факт, что Джеймс заваливает английский. Мы не идиоты. — Вот что делает тебя опасным, — сказала Лили. — Ты умён, но безрассуден. Это отвратительное сочетание само по себе, но человек с таким характером — просто ядовит для Ремуса. — Почему ты так одержима Ремусом? Я понимаю, что он твой друг, но ему шестнадцать, а не шесть. Пора перерезать пуповину, Эванс, чёрт возьми. Лили хлопнула ладонями по столу, напугав Сириуса с Марлин и Доркас в дополнение. Она встала на ноги, схватила свою сумку и грубо перебросила её через плечо. — Если ты о том, что я беспокоюсь, чтобы он ел достаточно, — строго сказала она, складывая тарелки с громким стуком, — так это потому, что в нашей совместной истории было время, когда вопрос не был связан с тем, что я не могла "перерезать пуповину". — Она бросила столовые приборы на свою посуду так резко, что они отскочили, и ей пришлось снова их поднимать. — Он диабетик, и с этим бывали проблемы, так что прошу простить меня за беспокойство о моём лучшем друге. Лили выскочила из-за стола и в гневе протиснулась мимо Сириуса. Она остановилась, чтобы повернуться к нему и предупредить: — Просто помни, что я сказала, Блэк. Причините ему хоть малейший вред, и я съем вас вместе с дерьмом. Без колебаний, без вопросов. Когда она вылетела из Большого зала, Сириус повернулся к Марлин и Доркас, которые смотрели на него с одинаковым выражением изумления на лицах. — Ну, — заключил он, засовывая руки в карманы. — Счастливого первого дня занятий, дамы. — Он развернулся на каблуках и направился к двери.***
Разумеется, оказывается так, что из всех занятий, что ему предстояли, его первым занятием в этот день должен был стать углублённый английский с профессором МакГонагалл. И как только Сириус зашел в класс, он наткнулся на выразительный взгляд главы факультета: взгляд, конкуренцию которому мог составить только взгляд Лили Эванс. — Профессор, — пробормотал он. — Надеюсь, вам удалось держаться подальше от неприятностей с тех пор, как мы с вами виделись в последний раз, — горделиво сказала она. — Мы с вами виделись меньше часа назад, — попытался защититься Сириус. — С моей стороны было бы глупо утверждать, что вы не способны сотворить что-то за данный промежуток времени. Присаживайтесь. Нахмурившись, Сириус протиснулся мимо неё и осмотрел положение свободных мест. Он с неудовольствием обнаружил, что осталось только два незанятых стула. Один из них находился в середине класса, прямо рядом с Барти Краучем, который, Сириус был в этом почти уверен, вел неонацистский блог, и к тому же плевался, когда говорил. Другой стоял в дальнем углу, конечно же, рядом с Ремусом Люпином. Этот день уже не может быть ещё более захватывающим, мрачно подумал Сириус, поправляя сумку и направляясь к месту рядом с Ремусом. — Странно видеть тебя здесь, — сказал Ремус, когда Сириус, плюхнувшись на шаткое сиденье, начал рыться в своей сумке в поисках чистого блокнота и ручки. — Углублённый английский, да? Сириус поднял глаза: — Что это должно означать? — Что что должно означать? — "Углублённый английский, да?" Разве мы не похожи на тех, кто изучает углублённый английский? — Ну, честно говоря, Джеймса или Питера здесь что-то не видно, не так ли? Сириус должен был признать справедливость данного наблюдения. — Оценки у Пита не очень, — сказал он, открывая свой блокнот и записывая дату в углу. — Но Джеймс лучший в классе, — он ухмыльнулся, глядя на свою запись. — Ну, сразу после меня. — Понял. Признаю ошибку. Ты хорошо владеешь английским языком и, по-видимому, увлекаешься каллиграфией. — А? — спросил Сириус, поглядев на Ремуса, который в ответ кивнул в сторону его блокнота, где Сириус прописал дату, остановившись на середине. Витиеватым и изящным почерком было выведено: "Первое сентября, Две тыс". — О, ты об этом? — заметил Сириус. — Это пустяки, мой друг. Любой ребенок, получивший образование в Древнейшем доме Блэков, пишет именно так. — А что, если у тебя просто ужасный от природы почерк? Сириус покачал головой. — Поверь мне, они знают, как ударить линейкой по твоим костяшкам пальцев так, чтобы ты никогда не забыл, как держать в руках ручку. — Черт, — выразился Ремус, хоть в его голосе не было слышно особого удивления. — Тебе ещё и влетало поверх? Из-за того, что ты левша? Сириус улыбнулся, удивившись тому, что Ремус заметил этот факт, и ответил: — Немного, но это просто потому, что я быстро учусь. Моему брату, например, так и не удалось понять, как убрать левый наклон из его письма, поэтому его переучили в правшу. — Это очень самоотверженно, — заметил Ремус. — Я почти уверен, что мой почерк не улучшился с третьего класса. — В качестве доказательства он продемонстрировал свой ежедневник, в котором делал заметки; и они действительно оказались написаны крайне неразборчивым почерком. — У этого есть и светлая сторона, — сказал Сириус, морщась в попытке прочитать невнятные каракули Ремуса. — По крайней мере, никто никогда не станет у тебя списывать, глядя из-за плеча. Ремус засмеялся. — Да, никто и никогда не сможет это прочесть. Учителя всегда требуют, чтобы я сдавал свои работы в печатном виде. Я бы попросил тебя научить меня каллиграфии, но предпочту остаться без синяков на костяшках пальцев. Он сказал это с непринужденным видом, но Сириус успел давно заметить таинственные белые шрамы по всему лицу Ремуса и сейчас задался вопросом, не были ли они тоже когда-то последствиями учебных неудач. — Кстати, спасибо, — сказал Ремус. — За что? — спросил у него Сириус, застигнутый врасплох резкой сменой темы. Ремус бросил взгляд на дальнюю часть кабинета, где Макгонагалл горячо обсуждала что-то с девушкой, которая была на год старше Сириуса; он знал, что её зовут Алиса. — За то, что не сказал МакГонагалл о моем участии в розыгрыше. Сириус легко пожал плечами, будто то, что Ремус избежал наказания, не было предметом спора во время завтрака этим утром. — Ты же по сути ничего не сделал. Ты был вдохновителем этой идеи, но именно мы стали теми, кто в конечном счёте воплотил её в жизнь. — Да, я знаю, но я не должен был так уеблански вести себя. Я так и не научился, не знаю, сосуществовать с другими людьми? Так что моей защитной реакцией по умолчанию являются сарказм или уклонение. В этом нет ничего личного, просто говорю это на случай, если вы так подумали. Лили вроде как единственная, с кем я тесно общаюсь, так что всё это... — Он сделал выразительные жесты руками, возможно, пытаясь так обозначить всё, что хотел сказать, но не знал, как. — Люди обычно спрашивают меня, как меня зовут, видят мое лицо, видят, как я себя веду, и теряют ко мне всякий интерес, так что вы, ребята, хотите, типа, вести со мной разговоры? Это бесконечно озадачивает, честно говоря, и, что уж тут, немного пугает. — Если это правда, то во время этого разговора прямо сейчас ты, должно быть, срёшься в штаны, да? — О да, но это нормально, я всегда волнуюсь в первые дни, поэтому позаботился о том, чтобы взять запасную пару. — Он улыбнулся Сириусу, и тот не мог не улыбнуться в ответ. — У нас с Лили был приятный разговор после того, как ты ушел, — сказал Сириус, отведя взгляд. — О, да? Ну, учитывая, как Лили отзывается о вас троих, я осмелюсь предположить, что это был сарказм. — Я думал, сарказм — это твоя защитная реакция, поэтому должен предполагать, что ты свободно владеешь им. — Да, но у меня есть еще одна реакция — это непреодолимая неуверенность в себе, так что. — Подловил. Ну, да, я говорил саркастично. Похоже, мисс Эванс осведомлена о твоём участии в том действе, которое вследствие несомненно войдет в историю как одно из легендарнейших розыгрышей, когда-либо проведенных в истории Хогвартса, и она... гм, скажем так, недовольна. — Недовольна? Ты уверен, что не имеешь в виду "пиздецки зла?" — Именно это я и имел в виду, просто постарался деликатно завуалировать. Но не волнуйся, она, похоже, не злилась на тебя. Хотя она, видимо, на полном серьёзе думает, что Джеймс, Пит и я выполняем миссию по вовлечению тебя в подростковую преступность самыми ужасными способами и собираемся сделать так, чтобы тебя выкинули из школы или что-то в этом роде. О, и она сказала мне, что ты диабетик, что никак не повлияет на моё к тебе отношение, но я подумал, что это что-то личное, чем ты захотел бы поделиться скорее по собственному желанию, и еще я немного зол на Лили за то, что она кричала на меня, поэтому я подумал, что брошу её под автобус. — Справедливо. Это справедливо. — Ремус покачал головой, потирая переносицу с закрытыми глазами. — Да, извини за всё это. Лили замечательная, но она бывает чересчур заботлива. И не спрашивай, потому что я не собираюсь вдаваться в подробности за две минуты до звонка. Просто поверь мне, её беспокойство не всегда было беспричинным, поэтому постарайся не держать на неё зла. — У меня были такие подозрения. — И ещё, как бы там ни было, я не вижу в вас тех ужасных подростков-монстров из социальной рекламы о давлении со стороны сверстников, и я вполне способен делать свой собственный выбор и формировать своё собственное мнение, и одно из этих мнений заключается в том, что я могу считать тебя и твоих друзей довольно интересными людьми, а одно из моих решений - в том, что, если вы не против, я хотел бы попробовать стать вашим другом. — Это могло бы сделать совместное проживание в комнате немного более терпимым. Если бы мы были друзьями, имею в виду. — Ты просто озвучил мои мысли. Сириус протянул руку. — Тогда друзья. — Является ли наша дружба договорной? Раз мы собираемся пожать друг другу руки? — спросил Ремус, глядя на протянутую руку Сириуса. — Закрепим её официально, — настоял Сириус, и Ремус ухмыльнулся. — Хорошо, — пробормотал он, пожав руку Сириуса. Ладонь Ремуса оказалась на удивление холодной, а его кожа — гладкой, что Сириус тотчас заметил, сравнив со своими грубыми и мозолистыми ладонями. Они обменялись рукопожатиями. — А теперь, студенты, прошу всех успокоиться, — раздался голос МакГонагалл, когда они оба опустили руки по швам. — Успокойтесь и будьте внимательны. Добро пожаловать на курс углублённого английского. Если вы раньше думали, что я была строгой — а я знаю, что вы так думали, — так как я уже говорила вам раньше: учителя не глухи к сплетням, — то вам следует повысить свои ожидания в отношении этого курса. — Профессор взяла паузу, а затем в том же строгом тоне продолжила. — Это смешанный класс, как для третьекурсников, так и для четверокурсников, и четверокурсники расскажут младшим из вас, - возможно, они сделают это с неподобающим количеством ругательств, - насколько высокими будут мои требования по отношению к вам. Я ожидаю, чтобы вы прикладывали все усилия к изучению. Я ожидаю, что вы будете выполнять свои задания в срок, и если у меня будут какие-либо основания подозревать, что вы не выполнили задания, я имею право отстранить вас от обсуждения в классе и не допускать вас к участию в совместной работе в течение дня. — Глазами она оглядела класс. — Хорошо, теперь я даю вам всем ровно шестьдесят секунд, чтобы найти себе партнера. Сделайте это сейчас. Неожиданность этого поручения застала класс врасплох, и возникло безумие, когда все начали суматошно объединяться в пару. Сириус посмотрел на Ремуса, который тут же поймал его взгляд. Сириус вопрошающе наклонил голову, и Ремус кивнул в ответ. — А сейчас возвратитесь на места! Прошу тишины! Каждый нашел партнера? Хорошо. Этот партнер станет вашим партнером на протяжении всего этого курса. В будущем будет проведён ряд мероприятий, где потребуется совместная работа с вашим партнером вне занятий, поэтому убедитесь, что вы согласовали свои расписания. Я не хочу, чтобы вы пришли ко мне через три недели и начали жаловаться, что не смогли найти время для совместной работы. Если вам нужен новый партнер, я бы хотела, чтобы вы обратились ко мне как можно скорее. Если вы придёте ко мне в середине семестра и скажете, что у вас ничего не получается, я буду раздражена, так что, если бы вы могли избежать обычной школьной драмы, было бы замечательно. — Она взяла паузу. — Теперь перейдем к нашей первой теме. Мы начинаем с поэмы "Беовульф". Кто может рассказать мне что-нибудь об этом произведении? Сириус наклонился к Ремусу и пробормотал: — Знаешь, если бы кто-то сказал мне, когда я вошел в этот класс, что мы с тобой станем партнерами на весь этот семестр, это бы подпортило мне настроение. — Мистер Блэк! — раздался резкий голос МакГонагалл. — Вы действительно станете испытывать мое терпение сейчас, когда тонкий лед, по которому вы идёте, уже начал раскалываться? По классу разбежались смешки, и Сириус выпрямился, закатив глаза. — Извините, мэм. — В ваших же интересах, чтобы эти глаза не закатывались при мне, — предупредила МакГонагалл, прежде чем обратиться к ученику в первом ряду. Сириус уже успел принять хмурый вид, даже не слушая, что они обсуждают, но справа от него раздался голос. Он отважился бросить взгляд в сторону Ремуса, и тот сказал с самодовольной улыбкой: — Тогда хорошо, что мы теперь друзья, а? И Сириус поймал себя на том, что тоже невольно улыбнулся.