Роза Х

Автор       Короткое и твердое — «мы можем увидеться? Прямо сейчас», выбило землю из-под ног Тимура. Не веря своим ушам, он еще раз взглянул на дисплей. Нет, точно она. На часах было уже неприличное время для приличных девочек (или пытающихся таковыми казаться), поэтому Тимур поинтересовался, все ли в порядке. — Более чем. — Спокойно и уверенно.       После того, как Тимур скинул сообщением адрес, время просто остановилось. Долбанные фары машин двигались еле-еле по ночным дорогам, ребя в глазах красно-желтым светом, но цифры на часах… Ооо! Они просто перестали меняться. Повисшие в воздухе минуты приходилось забивать густым табачным дымом. Стук в дверь наконец-то разбил это невыносимое ожидание, когда дно пепельницы почти заполнилось серой сожжённой трухой после нескольких сигарет.       Вики держала в руках себя и все свои мысли всю дорогу. В лифте слушала как громко бьёт по вискам пульс, вгоняя в опьянительный транс. И стоило только двери апартаментов распахнуться, всё, что она ещё едва ли могла ставить под сомнение 5 минут назад, полетело в тартарары, как только взгляд встретился с темными, манящими очами парня. «Ну вот, мои черти, мы снова дома».       Лишь одно это мгновение толкает Вики прямиком в мужские руки. И тело пробивает острым разрядом тока, когда она сама, нагло и требовательно впивается в мягкие губы парня поцелуем. Пьянеет ещё больше от горького привкуса на влажном языке.       За спиной бахнула дверь. И в голове вырубило последние предохранители. — И тебе привет. — Тимур подхватывает девушку, и та ловко обвивает талию парня своими ногами. Руки смело сжимают упругие ягодицы, едва ли до этого прикрытые подолом лёгкого платья. Под пальцами ощущается лишь теплая кожа и никакого белья. Эта мысль тут же увеличивает уровень желания в геометрической прогрессии. С трудом Тим отрывается мягких губ Вики, животно сглатывает, смотря на красивый вырез наряда. Губы сами тянутся к такой соблазнительной ложбинке меж аккуратных грудей. — Ты в этом ходила на собеседование? Они просто обязаны были тебя взять.       Невесомая ткань платья даже на долю не могла сдержать тот жар, который исходил от женского тела. Вики пылала. Манила своим огнём, как мотылька. И голос ее убийственным пламенем обжигает слух: — Плевать на них. Я хочу, чтобы ты меня взял.       И взял бы. Такую бешенную, необузданную, с огнем в глазах. Но этот секс с порога казался каким-то сомнительным.       Плюхнувшись в кресло вместе с ворававшейся блондинкой на руках, вопрошающе Тимур осмотрел девушку. Она поерзала на его коленях, поудобнее усаживаясь. Или нарочно перетирая в крошку остатки холодного до какого-то момента разума. Черт дери этот голый зад в опасной близости от возведенного за секунды к готовности члена! — Прекращай. — Крепко Тимур прижал женские ягодицы к себе, в попытке утихомирить пыл блондинки.       А у самого сердце грохочет так, что в голове разносится гулкий звон гонга. И внутри воет безумное желание. И уже нет клетки, в которой можно это все удержать. Вики сама распахнула все двери и выломала стальные прутья благоразумия, оказавшись на пороге этих апартаментов. Так внезапно и настойчиво, что невольно напрашивались некоторые вопросы. — Хочешь, чтобы я прекратила?       Отстраняется, упираясь ладошками в подлокотники. Грудь её тяжело вздымается в своем неглубоком декольте. Вики пыталась напоминать своему организму, что вдыхать воздух все же нужно. В этой комнате он был особенно приятным. С терпкими мотивами дорогих духов вперемешку с запахом еле уловимого мужского пота и едва витающим воспоминанием о выкуренной крепкой сигарете. Одурманенное этой смесью ароматов, всё ее дремлющее до селе нутро, животное, дикое, вероломно, без шанса на усмирение, лезло наружу. — Но, знай, я не хочу прекращать. — Едва ли молвит, будто кто-то их может услышать. Прикрывает глаза, ресницы подрагивают. Губами, как выстрелом, припадает к мужскому виску, щеке, скуле. Чувствует, как каждое касание к нему, рикошетит в ее собственное сознание. И это сладкое самоубийство все сильнее тянет за собой. — Свалилась как снег на голову, — скребущим голосом еле выдавливает Тимур, откинув голову на спинку кресла. Каждый тяжелый вдох застревает в самом начале глотки, когда губы Вики сладко оставляют теплые и влажные отпечатки на его шее. До безумия доводит, до потери пульса. — И душу из меня с порога вытянула. — Хочешь поговорить о душе, Тимур? Или найдешь языку другое применение?       Ее горящий взгляд за секунды начал остывать. Даже холодеть. Гореть было куда приятнее. POV Тимур       Внезапно даже захотелось поежиться от пробирающего ледяного взора. — Давай поговорим, Тимур. — Она выпрямилась, нервно поправила вырез на груди. Моментально превращалась в статую — холодную, без эмоций и чувств. Я чертов придурок, вдруг решивший не подлить масла в огонь, а затушить весь пыл своими тупыми вопросами и сомнениями! Вики снимает мою ладонь со своей талии и встает с моих колен. Из-под пальцев ускользает тепло её тела. — Вик, — но девушка отдергивает свою руку, когда я пытаюсь ухватить за нее. Зло вливает в себя остатки теплого виски из стакана на столике. Морщится. Не от алкоголя, больше похоже на обиду. Тишину разбивает звон стеклянной посуды о столешницу. — Все повторяется, Тимур. Как под гребанную копирку, ты видишь? — Ядовитый смешок с привкусом боли и разочарования на грани истерического хохота вырывается из её груди, — как в тот проклятый день, когда я сдохла в твоей комнате, в том доме. Ты ведь тоже хотел поговорить. — Ее глаза заблестели, а я снова почувствовал себя тем самым снайпером-самоубийцей, который покончит со своей жизнью следом за жертвой. Её слова ржавыми ножами вскрывали мои воспалённые раны, возвращая в тот ненавистный день.— Я лишь хотела любить тебя. Сколько смогу. — Тяжело сглатывает, а в моей глотке пересыхает от её тягучего прямого взгляда, — А теперь не могу перестать. — Переходя на шепот молвит, обнажая свою душу передо мной без раздумий. Каждое признание с её губ всё больше скидывает амуницию с трепещущего сердца, так долго державшего оборону. — Пыталась не любить никого, любить другого. Не чувствовать ничего пыталась. Я даже пыталась ненавидеть тебя любить. А ты как сердце клеймил, — на моей щеке кожа горит под ее подрагивающими пальцами. Пытаюсь поймать её поцелуй, но женские губы нежно касаются моей щеки, — проклятый кареглазый мальчик. — Последним, что мой слух ещё может воспринимать ясно, было обволакивающее своим невероятным откровением и уверенностью, — я люблю тебя. Только тебя, Тимур Гаязов.       И больше не хочу слышать ничего. В этих словах заключена вся истина моей жизни. Я на это «люблю» с ее губ готов молиться. Храм в его честь воздвигнуть или отправить душу в ад, лишь бы слышать как мантру раз за разом.       Сердце долбит в грудную клетку. Рвется из груди, кости готово выломать, лишь бы отдаться ей, а не сидеть внутри меня. Не слышу шороха постельного на кровати, на край которой я сел. Вики устроилась между моих ног, негромко цокнув каблуками. На ней все еще были туфли. Отчаянно пытаюсь хоть немного вернуться в реальность. А она такова — мы, наконец-то, вдвоем, сюда никто не зайдет и не помешает, не заставит сдерживаться и думать. Только чувствовать.       Шепчу на татарском, что люблю. Раз за разом. Как в бреду. Знаю, что она кайфует от этого. А меня уносит, когда она так соблазнительно прикусывает свои губы, уже предвкушая дальнейшее.       Руками провожу от колен выше к бедрам. Должен узнать, неужели Вики явилась ко мне без белья. Ее жаждующий, но покорный взгляд взирает на меня сверху. Теперь не торопит меня, а полностью повинуется каждому моему движению. Хотя, даётся ей это тоже не просто — нетерпеливо переминается с ноги на ногу, глухо стукнув острыми каблучками по полу. Мои ладони юркают под короткий подол платья. Пальцы аж сводит от желания. Какой-то немек на трусы там все же был — пара тонких полосок чувствовались на нежной женской коже. Но я не хотел торопиться. Слишком много мы потеряли, что теперь нужно наверстать. И эта пытка казалась только слаще с каждой минутой. — Ну-ка, — Вики чуть наклоняется ко мне. Жадно шиплю и припадаю к открытой части груди, опасно и, наверняка, нарочно подставленной мне. Тонкие пальцы копошатся за моей шеей, нервно перебирая крупные звенья. Сумрак в комнате не дает девушке быстро справиться со своей задачей, — Черт, не вижу. — Забей, — начинаю давиться каждой буквой, перебивая их поцелуями.       Она сдаётся, вцепляется в мои плечи и оставляет свои попытки бороться хоть с чем-то, кроме этой томительной для нас игры. Сладкий сдавленный стон слетает с её губ и рассеивается в сумраке комнаты. Слух обострен. Кажется, что я слышу, как в венах шумит ее кровь. Несется, как горная река. Хочу еще больше ее звуков. Бесстыдных, громких. — Ты в курсе, — медленно тяну за края пояса. Предвкушаю, как ребёнок, развязывающий подарочный бант на долгожданном презенте, — что ты вынудила меня принять проклятый целибат.       Кажется, такие платья называются «на запах». Кусок теперь бесформенной ткани держится лишь на её плечиках. Жадно я осматриваю желанное тело. Нет, лапаю его одним взглядом. На Вики красивое бельё. Чёрное, изящное. Кружевное, сука. Полупрозрачное. Каждую складочку и линию под ним видно. И всё это как для быка красная тряпка. Губы покалывает от дикого соблазна прикоснуться к каждому миллиметру её кожи. Резко тяну за бёдра к себе. Целую подтянутый живот. Жадно и голодно. Смакую гладкость её кожи. Нежнее всех шелков и бархата. Глубоко втягиваю ноздрями её запах. Сегодня эта девочка пахла особенно. Она источала аромат нежности, преданности, любви. Она пахла моими желаниями. Самыми запретными, но и самыми осуществимыми именно сейчас. — Скажешь, что никого не тр@хал столько лет? — Со всеми своими бесами смотрит мне в глаза. Скидывает на пол платье и усаживается на мои колени. Тянет футболку и время своими вопросами. Принимает все правила нашей игры. — Тр@хал. — Почти рычу, грубо и бесчувственно, так же как и делал все эти годы лишь для животного удовлетворения. Хрупкая на вид ручонка в моих волосах жестко сжимается в кулак. Вики зло морщится. Бесится, зная, что отдавался в чужие руки, а теперь еще и говорю об этом вслух. А мне каково? — Ты тоже была не в монастыре. Так что 1:1, не злись. — Кидаю её на лопатки в объятия свежей постели. Два глухих стука об пол разносятся контрольными выстрелами. — Но тебя ведь я не буду ТР@Х@ТЬ.       От чертового воздержания уже гудели все внутренности. Что говорить про то, что и так было видно невооружённым глазом. Но в этот раз не хотелось вытрахаться, как обычно. Хотелось безмерно наслаждаться каждым мгновением. Отдать ей обратно всё, чего однажды я самолично и вероломно лишил. Любить. Вернуть каждый поцелуй, каждое прикосновение. Бросить к её ногам всё, что было во мне только для неё.       Я замер. Всё ещё до конца не верил в происходящее. Ласкал её тело взглядом. Красивое. Совершенное. Весь доступный свет очерчивал её аппетитную фигуру на тёмных простынях. А я был абсолютно против, чтобы кто-то ещё хоть мыслью касался моей Вики. Даже дурацкое белье. Куски ткани, хоть и утонченные, не украшали её тело. Очень даже наоборот. Без её плавных изгибов это были бы невзрачные лоскуты. — Как я скучал по тебе, — накрываю поцелуем то место, где только что была тонкая лямка бюстгальтера. — Ты даже не представляешь. — Через полупрозрачную ткань губами задеваю затвердевший сосок. Тяну кружева и оголяю грудь. Втягиваю губами поочерёдно набухшие вершинки округлостей. Упиваюсь этой музыкой из самых глубин её горла. Чуть ли не трясёт от возбуждения, будто я никогда и не был с женщиной. Хреново, но ещё держусь, чтобы не налажать раньше времени. — Взаимно, — голос дергается и срывается на стон. Все её горячее тело прижимается ко мне, оплавляя кожу в местах касаний. Горит сама и меня поджигает, рассыпаясь искрами в полуночном сумраке.       Стонет. Ещё тихо, даже капризно. Плавится в моих руках, как свеча. Моя идеальная восковая скульптура. Вся сложена для меня. Созданная всеми своими изгибами под меня. И только.       Безумное желание просыпается внутри. Эгоистичное, собственническое. Хочу, чтобы только мои прикосновения были на её теле. Везде. Стирая напрочь все другие.       Вики нетерпеливо ерзает и сжимает ноги, сковывая меня между них. Томится под моими губами. Взгляд у неё как патока — сладкий и тягучий. Следит за маршрутом моих рук, ползущих от набухшей груди вниз по телу. Сглатывает остатки влаги в пересохшей рту и приподнимает бёдра чтобы мне легче было стянуть тонкие трусики.       В голове все пульсирует. В обеих. Воздух накален и даже искрится вокруг. Стоит только почувствовать ее сильнее — вокруг всё взорвется.       Ошибался, говоря о своей зависимости. Она — наркота. Тяжёлая, но легальная. А я, предвкушая летальный исход от передоза, буду упиваться ей до потери сознания, растворюсь без остатка. И этим кайфом я хочу делиться с ней. Под небеса на своих руках вознести и окунуть с головой в экстаз.       Широченными зрачками, как два колодца, гипнотизирует меня. Я забыл всё, что ещё волновало меня с её внезапным появлением. Забыл всех, с кем хоть раз ложился в кровать или брал где попало. Как чертовы листовки у входа в метро ей-богу. Мне кажется, я даже забыл своё имя. И хотел теперь только одного — слышать его с этих губ.       С этих пылких и чувственных губ. Обрисовываю их чёткий контур двумя пальцами. Приоткрытый рот так и напрашивается на всякие откровенные глупости. Вики буквально крадёт эту мысль из моей головы и начинает заигрывать с моими пальцами языком. В голове бьют яркие вспышки от картинки перед глазами. Окажись эти губы так же туго сомкнуты вокруг моего члена, я бы кончил моментально. Возбуждённая плоть чуть ли не лопается от напряжения и несправедливости. Понимая, как действует на меня, Вики втягивает щеки, сильнее всасывая пальцы. С совершенно порочным и похотливым взглядом мне в глаза. Без слов просит коснуться её. — Оо, ч-ч-черт, — капкан из ее ног в судороге зажимает мою руку, накрывшую чертовски гладкий бугорок.       Съедая ее рваный выдох, жадно накрываю поцелуем рот. Влажный и горячий. Как и вся она внутри.       Нависаю над ней, такой хрупкой в моих руках. Пальцы в ней продолжают свои уверенные движения. Всё моё нутро жадно просит её голоса. Сбитого и пылающегося в агонии. Заполнить им всю комнату. И всё сознание. Кормить этими откровенными звуками моих демонов. Напрасно пытаюсь думать, что это она сейчас в моей власти. Нет, вся власть в руках этой растрёпанной девчонки. Я весь принадлежу ей. Уже давно. — Прекрати изводить и меня, и себя, Тииии… — не договаривает, выдыхая палящий воздух открытыми губами. Выгибается навстречу моим поцелуям, скользящим все ниже, к самой возбужденной точке ее тела.       Рваные звуки с её губ вводят меня в транс. Заставляют делать то, о чем я даже не думал с другими в постели. — Иди уже ко мне, — не своим голосом зовет и цепляет ногтями увесистую цепь на шее. Та сдается в этот раз почти сразу, щелкнув слабой застежкой под массивным круглым кулоном. — Так вот в чем у этой дряни секрет. Надеюсь, с ремнем таких сюрпризов не будет? — Смеется и впивается в мои губы, на которых был ее собственный сок. Это был отчетливый вкус победы. Не сравнимый ни с чем. Гребаный триумф всей жизни.       Просто нет сил отвлекаться на то, чтобы полностью снять штаны с бельём. Вики, как и я, вся горит в нетерпении и желании. Тело то знобит, то кидает в жар от каждого ее прикосновения. Это какая-то мания. Помешательство. Тонкая грань между здравым смыслом и абсолютным сумасшествием.       Безумие берёт верх, как только я касаюсь головкой её влажных складок и вхожу внутрь. По спине пробегает ток от наслаждения в узких стенках этой сладкой девочки. Меня эти мечты проследовали уже не первую неделю, но они явно проигрывали случившейся реальности. Вики была куда горячей, чем я помнил. А я куда возбуждённее, чем ожидал. Каждое долбанное движение скоропостижно подводило меня к позорному званию. Все нервные окончания, сконцентрированные лишь в до ужаса твёрдом члене, коротили, как оголённые провода. Безумно нежно целуя, Вики двигается на встречу мне. Как в танце, завлекая своими бёдрами ближе. Раз. Второй… Чертова темнота на мгновение. И… — Да @лять! — Голова бессильно падает ей на грудь, а я хочу провалиться как минимум на цоколь этого небоскрёба. Гребаный предатель исторгается прямиком на простынь между ног девушки. — Прости, родная. Я… — Тим, Тимур, — её голос вибрирует по всему телу. Лёгкие, но требовательные похлопывания по моему плечу приводят в сознание чуть быстрее, — убирай эту проклятую простынь и не вздумай оставить меня в таком состоянии.       Выдернутая прямиком из-под Вики ткань полетела на пол, звонко брякнув моей цепью напоследок. — Вики, чтоб тебя, — неожиданно, аж в глазах темнеет, стоило только члену оказаться в ее огненной ладошке. В венах просто неслась раскаленная лава, сжигала все внутренности. Рассыпала меня в пепел от накрывающих чувств, которые наполняли каждую клеточку организма. Закусываю до боли свою губу и хмельным взглядом ловлю, как плавно она гладит мою твердеющую плоть в своей нежной руке. Опять меня дико кроет, разгоняя адреналин по артериям. Что она творит со мной. Своими действиями, да даже одним своим присутствием подо мной. Обнаженная, горячая, голодная. Настоящая. Ума не приложу, как все эти годы жил без нее. Противно от того, кем пытался обезболить ту свербящую от одиночества рану внутри. Фальшивками. Самими откровенными подделками.       Потому что не любил их. Запретил себе вообще думать, что возможно испытывать к кому-то настолько сильные чувства. Но вот Вики вихрем врывается в мою жизнь снова и без труда, почти играючи на руинах строит счастье. — Ты моя, — Чертовой копирки не будет, «Виктория» — моя. И только моя.       В этот раз все будет по-другому, я уже это мысленно пообещал сам себе. Потом скажу ей об этом, сразу, как мои губы не будут заняты исследованием ее тела. Вновь, как мальчишку, меня несет на всей скорости в безумное наслаждение. Последние крупицы сознания теряются в ее стонах. Хриплых и громких прямо в мой рот. Ее руки везде на мне. Ногти неистово чертят красные полосы по лопаткам. Их жжет. Или я горю. Как в лихорадке двигаюсь в моей Вике. Цепляю губами ее поцелуи. Мне безумно мало находиться просто в ней. Я хочу быть повсюду для нее — в мыслях, воздухе, желаниях. Как она для меня. В подкорках, в каждой залеченной ее губами раной. Сочный запах мандарин от ее кожи на языке остается вместе с соленной испариной. Безумные серые глаза горят в ночи. Даже если в них был греховный ад, я бы все равно считал его своим раем и был бы в нем самым благочистивым демоном. Слух вместе с комнатой наполнен лишь нами и громкими звуками. Свой же голос не узнаю, каждый раз ловя кайф от содрогания блондинки. Меж лопаток ползет влажная дорожка из пота. На её коже мелкой росой тоже блестят капли. И я схожу с ума оттого, как это красиво. Умираю в раскаленных объятьях и беспорядочных поцелуях с пламенным дыханием. Глохну от ударов наших тел, проносящихся в затуманенном разуме раскатами грома.       Похоже, мы казались для кого-то слишком громкими, и в двери настойчиво постучали. Дважды. Пошли к черту все, у нас тут любовь. И я теперь прикончу любого, кто посмеет мне сказать, что люблю я как-то не так. Неудобно для кого-то. Сотру в порошок, кто хоть подумает заикнуться на этот счет. — Люблю тебя, — как на исповеди шепчет, пока отдается всем грехам на растерзание, двигаясь мне навстречу всем телом, разрешая сильнее проникать. — И…я…тебя, — Сучий телефон в ее сумке просто выбил сознание из пределов кровати.       Не может того быть! Мог ли сейчас ее ненаглядный Макс стоять за дверью? Явно же искал, куда эту пропащую понесло на ночь глядя. Страсть смешалась с яростью и отравила всю кровь в организме мгновенно. Хоть бы там и правда стоял он. Пусть слышит. Пусть он знает, какие сладкие и громкие песни поет она в постели, когда действительно любит. В чью, мать его, честь так надрываются её связки. Надеюсь, этот концерт, услышанный за кулисами, придется ему по душе и этот актер второго плана навсегда сам себя спишет со счетов.       Вика дрожит. Прижимается вспотевшим лбом к моему плечу из последний сил и хватает ртом воздух через раз. Я готов захлебнуться этим дурманящим коклейлем из ее тягучих вздохов и сбитых стонов. Вдыхаю последний раз запах свежих и уже влажных наволочек с ароматом сладко-соленой страсти. В голове уже обратный отчет ведет детонатор, с каждым толчком ведущий к масштабному взрыву. Слух едва улавливает сквозь сердечный грохот голос Вики. Нежный. Хриплю из последних сил, все слова, что хранил в себе эти годы. Вдавливаю свои руки в ее круглые бедра, а себя в нее. «Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой».       Пара рывков. Смачных и глубоких. Перед глазами бьют фейерверки в такт мощным пульсациям. Сердце беспощадно колотиться в области паха, с жаром выбивая из меня все семя прямиком внутрь обмякшей подо мной девушки.       Яркий оргазм отбивает на прочь весь функционал организма не несколько секунд. Не понимаю, чья грудь из нас вздымается сильнее и чье дыхание громче. Все смешанно. Стерты все границы и обращены в полный хаос. Но, черт возьми, все как нельзя на своих местах именно в этот момент. — Вика, я не… — смотрю сверху на эти серые блестящие глаза и розовые щеки. На воспаленно-красные губы от поцелуев и острый подбородок, растертый моей щетиной. Смотрю и не могу поверить до конца, что вернул себе часть своей души, без которой так долго скитался. — Все отлично, Тимур.       Буквально слизываю с ее губ свое имя. Я помешан на том, как она его произносит. — Я в душ. Будь добр, забери доставку. — Я провожал хищным взглядом её обнажённую кошачью поступь в сторону ванной. — Доставку? — Кажется, мозги совсем ссохлись после разрядки. — Я сегодня осталась без ужина, поэтому заказала нам поесть, пока ехала. Надеюсь, ты не против. И голодный.       Облизнулся вслед белоснежной фигуре, скрывшейся за дверью. Ещё какой голодный. И теперь мне придётся знатно так потратить времени, чтобы насытить свой изголодавшийся организм. И всё равно не уверен, что наесться получится. POV Вики       Из пропущенных на телефоне только светился номер, очевидно, курьера. И эта мысль меня даже успокоила — либо Макс и правда понял, что разговаривать я с ним вряд ли буду, либо напился до таких чертей, что просто уснул. В любом случае, отсутствие его попыток со мной связаться только облегчили мысли в моей голове.       В холодильнике нашла охлажденную бутылку виски. Почти полную. Хорошо, что успела приехать до того, как Тимур умудрился тоже залить глаза. Сегодня все мужики, к которым я имею отношение, ищут утешение на дне стакана? Интересно, что заставило Тимура пить в одиночестве, глядя на этот охренительный вид с высоты птичьего полета? Город внизу только ожил, кажется. Куда-то тянулась медленная вереница машин, мелькая яркими фарами. Далеко мигали рекламные щиты и вывески. Столица горела, как новогодняя гирлянда. Красивая и волшебная. Хотелось загадать желание, как в детстве. «Дай, пожалуйста, этой глупой девочке хоть немного мозгов и удачи».       Дверь из ванной мягко открылась, и мне пришлось оставить до следующего раза все свои желания об обретении благоразумия на оставшуюся жизнь.       Почему-то Тимур решил не вытираться до конца. На плечах и груди поблескивали остатки воды. Влажное полотенце он повязал на такие же, подозреваю, влажные бедра и выглядел в этом своем скудном одеянии крайне волнующе. Как в несчастном пубертате, весь низ опять свело в абсолютно похотливом желании. По-лисьи он ухмыльнулся, поймав мой осязаемый взгляд. — Сначала мы поедим. — Быстро откручиваю крышку с бутылки и лью в два стакана, таращась в них так, будто интереснее ничего нет в этой комнате. — Уговорила.       Разве можно так соблазнительно произнести одно-единственное слово? Тимур усаживается в кресле возле меня и широко закидывает ногу на ногу. Полотенце все еще прикрывает все причинные места, но ни капли не сдерживает невыносимые для половозрелой девушки грязные фантазии. Чертова голова просто идет кругом оттого, как я его хочу. Как самая конченная нимфоманка. До какого-то умопомрачения. «Кого я там уговорила?»       Ведомая внезапной хваткой мужских рук на своей талии, плюхаюсь парню на колени, совсем не как грациозная лань. Но, черт возьми, как же все равно. Желудок, кстати, совершенно спокойно переносил отсутствие еды в организме. Но все внутренности просто распирало на части от невозможного сладостного чувства. И этот аппетит, с которым я ввалилась сюда, становился только больше с каждой минутой.       В темных глазах, как ночное небо, отражались яркие искры. Разноцветные, манящие. Сплетающиеся, как звезды, в целые галактики. И этот космос меня просто поглощает. Может, там и черти жгли свой костёр, но даже в этом случае, я готова была лишь подкинуть дров, чтобы огонь вспыхнул ещё сильнее.       Пальцами прокладываю маршрут вверх по крепкой шее, задевая ухо и устремляя всю ладонь во взбитую темную макушку. Рука предательски дрожит. Её просто колотит от оживших воспоминаний, вдруг превратившихся в реальность. Оказывается, мне не хватало лишь Тимура, чтобы не чувствовать себя парализованной морально. Мягко пробую вновь на вкус его губы. Нижняя слаще, как ни крути. Настойчивый язык в моем рту говорит лишь о том, что сегодня мы точно будем питаться исключительно плодами любви. — Тим, перезарядка 5 минут. — Хочется глупо смеяться, пока сумасшедшие птички от радости в черепной коробке выкидывают все, что имело отношение к разуму. — За 5 минут можно много чего успеть. — Отстраняется и нервно проводит языком по своим зубам, нарочно изображая максимально непринужденный вид. Сдабривает алкоголем горло и старательно растягивает губы в неестественной улыбке. — Опозориться, например. — Зато я поверила в историю с целибатом. — Отлично, я прирожденный актер! — Тим попытался быстро переключиться на стол, чтобы закрыть, наконец, эту тему, порочащую его, как мужчину. — Что тут у нас? — Почти в голос он рассмеялся, взяв свободной рукой небольшую продолговатую коробочку с прозрачным окошком в картонной крышке и невозможным розовым бантиком из атласной ленты. Второй рукой подтянул меня за талию поближе. — Помнишь, как я приехала к тебе зимой после практики, — я поудобнее уселась на его коленях и принялась развязывать узелок, — и притащила с собой передачку от твоей мамы. Она так переживала, что ты не ел. Да ты и не ел, — смирила улыбчивую физиономию парня наигранным строгим взглядом, — курил только. Она хотела тебя побаловать и передала вместо шоколадных конфет, которые ты не ешь… — Гребанный чак-чак. — Двумя пальцами Тимур подцепил из открытой коробочки крупную ягоду и протянул мне, внимательно наблюдая, как я откусываю половину. — Его я тоже терпеть не мог, кстати. — С аппетитом парень запихнул в рот оставшуюся клубнику и одобрительно покивал в знак удовлетворения десертом. — Вкусная штука, кстати. Я думал, это куда хуже. — Ты что, не пробовал? — Сама уже тяну ему ягоду в белом шоколаде, и вся целиком она оказывается у него во рту. Губами мягко касаясь самых кончиков моих пальцев, парень оставляет в них лишь зеленые стебельки. — А как же ваша песня? — Вик, — возмушенно, его брови двумя дугами взлетают ко лбу. — Ну я не мог же петь про долбанный чак-чак! Ты представляешь этот каламбур? — Больший, чем твое лицо с набитым клубникой ртом?       Еле сдерживаюсь, чтобы просто не расхохотаться от этой картины. — Какая же ты заноза, — шипит уже свободным ртом и тянет меня за затылок к себе, впечатываясь смачно губами в мои.       Сладкий вкус шоколада вяжет рот. И этот десерт мне куда более по душе. Ешь, сколько влезет. Во всех смыслах.       Когда была маленькой, мама прятала от меня сладости. Сестре наказывала не при каком раскладе не учувствовать в совместных поисках со мной. Но я неплохо справлялась без чьей либо помощи. И, обнаружив клад, не могла остановиться ровно до тех пор, пока не доем последнюю конфету. Черт его знает, что это была за невероятная потребность в углеводах, но это было единственным слабым местом у абсолютно не капризной на любой счет маленькой меня.       И теперь история один в один. Я не могу перестать целовать его. Каждый сантиметр его лица, бережно держа его в своих ладонях. Это тепло, которое мои губы вбирали от его кожи просто дурманило сознание. Мне было мало, как с теми проклятыми конфетами. Я дорвалась до желаемого и теперь мне нужно было абсолютно все. — Ты будешь не против, — разрываю наш поцелуй, слизывая его слюну со своих губ, — если этот раунд будет за мной?       Зубами ласково прикусываю надутую на шее вену, налитую быстрой кровью, пробуждающую во мне звериные инстинкты. Под своим языком буквально ощущаю его пульс. Глухой звук из его горла дает понять, что он готов на все. Взлохмаченная голова падает на спинку кресла и черные ресницы опускаются, а мне до ужаса хочется, чтобы он смотрел на все, что сейчас между нами происходит. Поцелуи ползут по его плечам, оставляют влажную дорожку на тонких ключицах, а пальцы трепетно обводят четкую линию подбородка. Мне не хватает всех чувств в долбанном несовершенном организме, чтобы вспомнить и запомнить заново его всего. Отпечатать в своем сознании навечно весь его образ. Даже если однажды память утратит свою силу, я хочу помнить его одного. Со мной.       Своим рукам и губам я сегодня решила не отказывать ни в чем. Цепляла ногтями негустую растительность на груди, а вместе с ней и кожу, тут же компенсируя поцелуями розовеющие следы. И без того опять вспыхнувшее желание подогревалось блуждающими руками Тимура. О, как я обожала эти руки! Только они обладали тем самым незабываемым почерком, так изящно рисующим нежность по моему телу. И вот, они уже тянули прочь с меня халат, накинутый после душа на голое тело.       Голова шла кругом. Как самый крепкий напиток, меня пьянил низкий и хриплый голос парня. Он звучал, как лучшая новость в моей жизни о том, что я навсегда пропала.       Сползаю вниз. Колени холодит пол. Взгляд встречается с плотоядными чёрными глазами, а меня от них будто в вулкан бросает. И нет лучше места, чем у него в ногах, когда он смотрит на меня, как на создательницу всего грёбаного мира. — Вика, — его пальцы свирепо впиваются в подлокотники и он хрипит моё имя, чувствуя себя в моём пылающем рту.       Его кожа покрывается мурашками, мелкими и частыми, вздергивающими каждый волосок на теле. Смакую каждый миллиметр твёрдой плоти, в жадном желании слышать мужские стоны. Грубые, откровенные. Несдержанные.       Макс всегда был очень скуп на эмоции в постели и ласках, меня, соответственно, это тоже ограничивало. А вследствие всего, вся наша половая жизнь была крайне консервативной с лёгким налётом скуки. Но я была верна ему всё это время. Сначала, до тех пор, пока не начала бессовестно отдаваться Тимуру в своих самых развязных желаниях. А теперь, воплотив их в жизнь сегодня — назад дороги не было и вовсе. POV Тимур       Комната неслась перед глазами, как на скоростном атракционе. Всю картинку вокруг мазало. Огни улиц, звезды, вспышки перед глазами — были сплошной кашей.       Мелькнула мысль, что не такие уж короткие волосы у Вики, как мне казалось — собрать их в хвост в своей ладони мне удалось с лёгкостью. Вкушая всю картину полностью, я готов был взорваться в от счастья. В прямом и переносном смысле.       Сколько за это время девок стояло вот так же на коленях, ублажая меня, попутно ненавязчиво протягивая руку поближе к моему банковскому счету. А я всё закрывал глаза, не думая, кто в моих ногах берёт в рот так глубоко, что слезы на глазах выступают.       А тут смотрю, как завороженный, неумело вдыхая воздух. И, сук@, не могу налюбоваться, как красиво эти губы опускаются по всей длине члена.       Отогнал от себя свербящую мысль, на ком Вика отрабатывала все эти потрясающие навыки. Опять мерзко в сердце кольнула проклятая ревность, напомнив, что все это время девушка жила полноценной жизнью, даже без моего присутствия в ней.       Но теперь я здесь. Не отступлю и не совершу прошлых ошибок. — Иди ко мне, — аккуратно тяну ее под руки с пола, как нетерпеливый мальчишка, капризно требовавший продолжения этого наслаждения.       Вика слушается, но не торопится. Заставляет ловить ее мимолетные жесты до момента, в который мы снова становимся одним целым. Каждое ее жаркое и откровенное движение на мне пленит полностью сознание. Ее тело в каком-то невероятном танце разбивает последние остатки рассудка.       Томительные скрипучие стоны вкупе с волнительной, будто впервые, близостью обладали какой-то невероятной силой, иначе я не понимаю, как Вике удавалось пробуждать во мне то, о существовании чего я и не знал вовсе.       Жму ее сильнее к себе, всю до того свою и родную. До последнего вздоха. Вкалачиваюсь в её тело, будто вообще только это имеет какой-то смысл. Может и не стены, но черепная коробка точно дрожит от смеси тех звуков, с которыми наши тела сливаются в этой безумной, страстной близости.       С губ вики уже срывались не стоны — вскрики. Блаженные и совершенно бесстыжие. Она уже была близка к своему финалу, как и я. Снова оба мокрые, опьяненные страстью и ослепленные своими чувствами. Весь огромный мир скоропостижно сжимался до размеров сначала комнаты, а потом и вовсе остался только в том тесном промежутке между нами двоими. На секунду время замирает. Чувствую как крепко сжимаются внутри все ее мышцы и вся ее хрупкость в моих руках содрогается. Глубоко целую Вики, так же глубоко, как и вхожу в нее последние несколько раз. Полностью доведенный до иступления организм гонит все силы вниз по животу, сворачивая на ходу все органы. Рвано тяну кислород. Накрывает сумасшедший кайф от умопомрачительных пульсаций, а следом наваливается приятная слабость.       Медленно все окружающее начинает принимать свою обычную форму. Появляются вокруг предметы, запахи и свет. С невероятной теплотой Вика рассматривает меня. Словно не замечая моего прямого взгляда, улыбается и водит своими длинными пальцами по моему лицу. Обычно, такие действия сжимали все мое нутро в один нервный ком — все свои внешние несовершенства я возводил до невероятно омерзительного уровня, подкармливая внутреннего грызущего червяка тем, что я недостаточно хорош. Но тут… я был совершенно спокоен и лишь едва ли дергая уголком губ, упивался этими легкими касаниями. Автор — Вика, — парень прижал к своим губам самые кончики женских пальцев.       Так было непривычно слышать, что ее опять кто-то называет именно так. Но не хотелось поежиться, исправить или просто проигнорировать. С его губ и этим голосом это имя звучало настолько естественно и обыденно, что отпадали все сомнения, что что-то не так. Черт возьми, да оно звучало так, будто он это имя и создал! — Я хотел сказать, — Тим на секунду нахмурился и меж бровей едва ли собралась морщинка. — Я говорил, что хочу тебя любить, но это не так.       Сердце в женской груди сбилось с ритма, пропустив пару ударов. Вики выпрямилась, будто вместо позвоночника у нее в спине натянули упругую тетиву. В темных стальных глазах мгновенно зародился неподдельный испуг. — Что ты там уже успела подумать, алтыным? Я хочу тебя беречь. — Без лишних пауз выпаливает Тимур, прогоняя в шею все возможные варианты, поселившиеся за мгновения в этой светлой голове. Аккуратно он заправил растрёпанные волосы за ухо и внимательно заглянул в самую глубину её глаз, — понимаешь? Беречь. От всего, охранять от проблем. Делать все, чтобы ты чувствовала себя в безопа… — Еще раз так меня напугаешь… — зло щурится и наигранно шипит сквозь зубы, тут же впечатываясь губами в его.       Одна маленькая (едва ли) деталь сегодняшнего вечера все же не давала покоя Тимуру. — Вика, ты же все еще пьешь таблетки? — Да. — С совершенным безразличием к вопросу, блондинка плеснула в стакан на журнальном столике простой воды и сделала несколько глотков. — Ты…ты не хочешь детей? — А ты хочешь? — Судя по ее взгляду, Тимур должен был угадать устраивающий ее ответ.       Только отступившее наслаждение привело на свое место кучу вопросов. Шум душа сбивал все мысли в голове, а вода, теплыми дорожками стекающая по телу, вторила, что до этих волнующих мыслей именно сейчас нет дела. В комнате его ждала Вика, появление которой меняло каждый раз время и сбивало с его привычного хода. Огромное желание прямо сейчас, даже не вытирая воду с уставшего тела, выскочить и начать перекраивать свою жизнь, так и зудело в голове парня.       В комнате слегка посвежело. Вики открыла в окнах вентиляционные отверстия и усмехнулась той мысли, насколько нелепо в небоскребах смотрелись бы форточки. Примерно также нелепо, как она сама пыталась убедить себя, что жизнь без Тимура — тоже жизнь. Он оказался очевидной точкой отсчета. Было что-то до него. И вместо него. Но это все так, бутафория. Есть только «с ним» и никак иначе.       Щелкнувшая дверная ручка из ванной заставила сердце в груди пару раз выдать радостный кульбит и спокойно улечься на свое место, когда Тимур обнял со спины, уложив аккуратные ладони с выступающими нитями вен на ее живот. Маленькое пламя коснулось края сигареты в губах девушки, и табак слабо затлел. — Я не могу не спросить, — начал было Тимур, забирая никотиновую дозу у Вики. — Про Макса? — Опередив конец его вопроса, блондинка сильнее обняла себя свободной мужской рукой, крепче впечатываясь лопатками в голый торс позади. Тим положительно промычал и выпустил белесый дым к высокому потолку. — Не бери в голову. Если бы не случилось сегодняшней ситуации, я бы нашла другой повод, чтобы встретиться с тобой. Поверь.       Удовлетворённый ответом, Тимур довольно хмыкнул, понимая, что большего он все равно не узнает, а доступное не хило бодрило самолюбие и дух. — Давай бросим курить? — Вики смотрела куда-то далеко, где потихоньку засыпал город, и сладко затягивалась крепкой сигаретой, зажатой в его аккуратных пальцах, совершенно противореча своему предложению. — Давай. — Хоть и не видела, но она слышала, как он улыбался. Откинув голову на его плечо, самой захотелось глупо растянуть губы. — Мы бросим курить, — задорно Тимур шипел ей прямо в ухо, а она хихикала, как застенчивая девчонка, — сразу, как ты бросишь Макса.       Женская грудь тяжело поднялась в глубоком вдохе. Всё было и так ясно, что разбираться с этим придётся однозначно. Однако, это не казалось чем-то сложным, ввиду очевидных вещей. Вроде тех самых мурашек, которые несутся вслед тёплому мужскому дыханию по её коже. — Дай мне немного времени, — нежно трётся носом об слегка колючую от щетины скулу и мурчит крайне проникновенным голосом. Даже если им сказать несусветную чушь, Тимур бы всё равно поверил. — Я разберусь с этим. Только сама. — Сама? Худшее слово. — Не важно. Я решу всё аккуратно. Вдвоём мы не ломаем дров. Я не хочу оставлять после себя разруху, понимаешь?       Молча Тимур согласно кивал. Возможно, однажды удастся выкинуть из её лексикона это мерзкое «сама».       Где-то далеко вспышками по затянутому свинцовыми тучами небу носились молнии. С улицы начинало тянуть свежим и влажным воздухом. Вместе с наступлением нового дня, в город твёрдо пробиралась непогода. Пахло переменами. Этот аромат пробирался под кожу Тимура и бешенной дозой адреналина носился по всему организму.       Еле слышное сопение отвернувшейся спиной Вики, изредка перебивали ещё слабые раскаты грома. Кинув взгляд на оттопыренную округлую попку девушки, Тим заботливо набросил на Вики одеяло и ухмыльнулся в темноту. Никаких этих киношных засыпаний на плече в шёлковых простынях. Черт возьми, на их постели сегодня даже не было этой самой простыни! И эти мелочи цепляли сильнее закрученного сюжета мелодрамы.       Сон никак не приходил, и в голову Тимура так и лезла всякая ерунда, о которой раньше он никогда не задумывался. Что-то о доме с садом, где стояли бы качели, на которых веселились их дети. Делом времени было просто переубедить Вику в желании заводить детей. Вроде, она когда-то мечтала о кошке, но родители никак не соглашались. А Тимур бы согласился. Пусть этот наглый комок шерсти ходит по кухне и выпрашивает лакомство, когда они будут вдвоём готовить ужин и планировать совместные выходные. Эти желания маниакально строчили в голове, сшивая их жизни воедино бесповоротно. И вся эта внезапно навалившаяся зрелость сознания, на удивление, ни капли не пугала Тимура, а совсем наоборот — только сильнее будоражила кровь.       И было наплевать на абсолютно всё, что происходило за пределами этих стен, где они были вдвоем. Весь огромный, бурлящий мир с постоянными заботами, переживаниями и суетой сузился до размеров этой комнаты, ставя на вершину пьедестала лишь их двоих. Вновь влюблённых в друг друга и готовых возвести свой собственный мир с самого начала.