Сумасшедшая

Саёри обернулась, и Саске остолбенел — настолько непривычно серьёзным казалось её выражение лица. Да и отозвалась она без привычных шуток и ужимок. Неужели он угадал? Стараясь не выдавать своего смятения, Учиха подошёл ближе, и Саёри предложила ему стоявшую рядом банку чая: — У тебя, наверное, после сна в горле пересохло. — Но ты же сама из неё пила. — Значит, будет непрямой поцелуй. — Знать не желаю такие слова. Учиха действительно не отказался бы сейчас чего-нибудь выпить. Чай был не таким холодным, как он надеялся, но горьковатый напиток всё равно помог успокоиться. В банке было не меньше половины, но Саске осушил её до дна. Он посмотрел на Мию, но та не обиделась и глядела на него с улыбкой. Парень поставил банку на стол рядом и вздохнул. В классе кроме них с Саёри никого не было. Из окна доносился надоедливый стрёкот цикад. Если разговор серьёзный, лучше с ним не тянуть. Учиха встал рядом с Хачибаной и опёрся на оконную раму. Только сейчас всё воспринималось по-другому. Не первый раз они с Саёри оказывались так близко, что он мог дотянуться до неё рукой, но сейчас впервые рядом никого не было, а значит, никто не мог ему помешать. Саске посмотрел искоса на Саёри — со стороны она казалось такой беззащитной. О чём она, одна из самых популярных девочек в школе, думала, когда решила поговорить с ним тут наедине? Она уверена, что он ей ничего не сделает? Или как раз наоборот? Наоборот... Неужели всё идёт к этому? Хачибана всё никак не хотела начинать разговор, и мысли поглотили Учиху целиком. — Слушай, тебе сегодня больше никуда не нужно? — Нет. — Ну, знаешь, сейчас же такое время, может, тебя кто-то из парней звал? Сейчас же каникулы, это такой шанс с кем-то пообщаться. У Саске плохо получалось ходить вокруг да около, но спрашивать девушку прямо он постеснялся. Учиха казалось, она тут же заподозрит его в ревности. Трудно сказать, догадалась об этом Саёри или нет, но, подняв указательный палец, произнесла: — Если честно, несколько ребят предлагали мне встретиться после школы. Такэминэ из двенадцатого, а ещё Накаути и Кумагай. Учиха не был с ними знаком, но даже он знал, что по всем троим сохнут девчонки. На переменах он то и дело слышал, как одноклассницы упоминали их имена. Лицо, мозги, фигура, даже неплохие манеры — всё, на что могли клюнуть девчонки, у них было. Саске даже на секунду задумался, чем из перечисленного может похвастаться он сам, но тут же бросил эту глупость. — Ну так давай договорим скорей, ты же потом к кому-то из них пойдёшь? — Нет, я всем отказала. — Всем троим? Ну и зачем? — Не понимаешь? — спросила Саёри, посмотрев ему прямо в глаза. Саске тут же потерял дар речи. — Не понимаешь? — повторила она, всё так же пристально смотря на него. Саске хотел, но не мог отвернуться от её чудесных глаз, аккуратных бровей и носика, от тонких, нежных губ. Казалось бы, он давно привык к Саёри, но сейчас, присмотревшись к ней, не мог не отметить, как она красива. Сердце забилось чаще, а лицо залилось краской. — Саске, я тебе нравлюсь? — смущённо спросила Хачибана. Видимо от неуверенности, она коснулась рукой своих губ. И что ей ответить? Сердце забилось как сумасшедшее, мешая собраться с мыслями. Это, что же, признание в любви? Саске ведь не послышалось? Саёри спросила, нравится ли она ему? «Ну, и как ответить? Что я-то думаю?» Парень продолжал молчать, и Саёри растерянно спросила: — Наверное, не нравлюсь? «Ещё чего! Конечно, нравишься! Я бы только с тобой и общался...» — хотел сказать Саске, но не мог выдавить из себя ни звука. Что же он, перенервничал? Парень сделал глубокий вдох и не спеша, плавно выдохнул, но по нему уже градом бежал холодный пот. Конечно, в классе душновато, но не до такой же степени. Саске попробовал хотя бы улыбнуться, чтобы разрядить обстановку, но мышцы его не слушались. Он снова попытался ответить Саёри, но смог только промычать. Язык совершенно не хотел шевелиться. Саске ведь только что выпил чая, а горло уже горело. Да что же с ним творится? — Ура, сработало! — радостно произнесла Саёри и толкнула Саске на пол. Он не смог даже пошевелиться и грохнулся как бревно. Учиха попробовал подняться и спросить Саёри, что происходит, но это оказалось ему не под силу. Он едва чувствовал руки. Ноги его не слушались, а сердце продолжало колотиться как бешеное. Учиха ощущал себя так, будто его выдернули из глубокого сна — словно ватное, тело отказывалось подчиняться. Как если бы он пробежал со всей дури кросс и грохнулся на землю, истратив все силы без остатка. И пока он лежал, обессиленный и ничего не соображающий, Хачибана ласково шепнула ему на ухо: — Саске, повернись ко мне. Надеясь, что сейчас-то ему помогут, он послушно повернулся и тут же по всему телу разнеслась резкая боль от удара. К горлу тут же подступила рвота, но Учиха сдержался, из последних сил упёршись рукой в пол. Он не мог выдавить из себя слов и только стонал. Совершенно растерянный, Саске силился понять что же случилось. Его только что крепко приложили, но кто и за что? Разыскивая обидчика, его взгляд остановился на Саёри, с ухмылкой сжимающей в руке металлическую биту. — Саске, ты как, ещё живой? Вижу, живой. Вот и славно. «Мне так влепила... Саёри? Как? С чего вдруг?» Саске хотел спросить её, но рот совершенно онемел. — А штука-то сработала. Я просто заказала её по сети, даже толком не разбиралась — это какой-то быстродействующий анестетик. Похоже, обычно им девушек спаивают — подмешивают в бокал, ну или ещё как. «Анестетик? Значит, он был в том чае?» Саске потянулся пальцем ко рту, надеясь вызвать рвоту, но тут же закричал от боли — Саёри со всего размаха влепила битой ему по руке. Корчась, Саске повалился на спину. — Саске, ты же у нас правша? — приветливо поинтересовалась Саёри, снова подняв биту. — Ну как, сломалась рука? Если нет, давай ещё разок ударим. Увидев, как она замахивается, Саске закрылся руками и сжался. Саёри расплылась в зловещей улыбке. — Значит, ещё шевелится? Ну давай ещё разок. — И последовал новый удар. — Пока работает? Тогда ещё разок. И снова удар. — Ух ты, ещё не всё? Давай ещё разочек. После четвёртого удара она точно сломала ему кости. Всё плыло перед глазами. Не в силах не то что мыслить, но даже отдышаться, Учиха трясся на полу. — Ладно, теперь и эти надо сломать. Саёри ненадолго затихла, о чём-то задумавшись, но вот уже бита обрушилась на его правую ногу. Похоже, девушка просто выбирала, с какой ноги начать, а теперь внимательно изучала результат, не обращая внимания на стоны Учихи. — Хм, сломалась или нет? Сломалась или нет? — Залепив ему для верности ещё раз пять, Саёри довольно выдохнула и наконец-то опустила биту. — Ну, теперь ты точно не убежишь. Пока хватит. Я даже вспотела, — пожаловалась Хачибана. Вытерев пот со лба, она ещё раз внимательно осмотрела Саске. Парень уже перестал извиваться на полу и теперь только тихонько стонал и то и дело вздрагивал. — Кстати говоря, биту я одолжила у наших бейсболистов. На складе их столько валялось, ну я и взяла одну. Не волнуйся, потом я её верну. Хотя ребята они не очень ответственные, сразу не хватятся. В её голосе, таком же весёлом, как и всегда, не чувствовалось ни злости, ни отчаяния. Всё это казалось каким-то наваждением, но боль была настоящей. Упёршись левой рукой и оторвавшись от пола, Учиха повернулся к Саёри. От боли и выпитой им дряни ни один мускул не хотел работать как надо. Тело от ударов колотило так, что даже выступили слёзы, но сейчас было не до стеснения: он был обязан заглянуть ей в глаза, и впервые в жизни посмотрел на неё с настоящей злостью. — Т-ты ч-чего?.. — Хочешь меня послушать? — З-зачем ты так? — Если хочешь, то помолчи. — З-за что? Сацуки размахнулась битой и врезала Учихе по лицу, отчего тот снова грохнулся на пол. Ощутив во рту вкус крови, парень сплюнул на пол. — Саске, кто тут сейчас самый главный? Я. Я самая главная. Так что не надо со мной спорить. Всё ясно? Если ясно, то лежи тихо. Саёри оставила его и подошла к дверям класса. Нельзя, чтобы им сейчас помешали. Закрыв на замок двери у доски, она направилась ко вторым в конце класса, и уже поднесла руку к двери, как та вдруг распахнулась. Перед ней стояла Юри. — Намикава... — Здравствуй, Саёри. Хороший был триместр. Но надеюсь, после каникул будет даже лучше. Вела она себя как обычно, держала в руке портфель и, по всей видимости, уже собиралась идти домой. — А тебе здесь что-то нужно? — Саёри плавно отвела биту в сторону, чтобы Юри её не заметила. Наверняка сейчас она паниковала, но, не подавая виду, улыбнулась нежданной гостье. Хачибане всегда это удавалось, что бы ни происходило у неё на душе. — Скажи, а господин Учиха сюда не заглядывал? — Саске? — Да. Несколько человек мне сказали, что он шёл куда-то сюда. Похоже, она успела дойти до его класса, а не найдя там своего господина, принялась прочёсывать всю школу, пока не оказалась здесь. Учиха слышал их разговор, но, как ни силился позвать на помощь, вместо криков у него выходил только едва слышный хрип. Он хотел было доползти до ближайшего стула и повалить его на пол, но тело напрочь онемело от боли. В кабинете всё так же стояла темень, и из коридора Юри, конечно же, ничего не видела. Саёри чуть напрягла руку с битой и сейчас легонько ей помахивала, как ни в чём не бывало. — А, Саске недавно ушёл. — И куда он направился? — Домой, наверное. Ты в его шкафчик для обуви не заглядывала? Она на месте? — Нет, её не было. Похоже, пока он спал, Хачибана заблаговременно стащила его обувь. Она как следует всё продумала и заранее раздобыла анестетик, биту и ключи от кабинета. — Ну тогда он точно ушёл. Мне тут ещё прибраться надо — я учителю пообещала, чтобы он дал мне ключ. — А что вы тут делали вдвоём? — Никому не скажешь? — Конечно. — Я предложила Саске встречаться. — И как? — Согласился. — Понятно. — В ответе Юри Учихе послышалась нотка разочарования. — Искренне поздравляю, — ответила Юри после продолжительной паузы. — Спасибо, Намикава. — Что ж, я пойду. Если потороплюсь, наверное, ещё успею догнать моего господина. И Юри ушла. Проводив её взглядом и убедившись, что рядом никого нет, Саёри закрыла дверь на замок. Не обращая на Учиху внимания, она прошла к открытому окну, в которое дул ветерок. С улицы доносился только назойливый стрёкот цикад. Даже закричи Саске сейчас во весь голос, едва ли его кто-то услышит — почти все ребята уже разошлись. — Ну вот и ушла Намикава. Ты как, расстроился? — с улыбкой спросила Саёри оскалившегося Саске. — Знаешь, я ведь уже убила целых пять человек. Берёшь проволоку и вот так затягиваешь вокруг головы. Совсем не сложно! Так даже я могу прикончить рослого парня. Правда, перед этим его нужно как-то обездвижить. Проволоку, кстати, я тоже заказала по сети. Сейчас там что угодно можно найти. Я тебе её потом покажу, и как правильно затягивать — тоже. Работать, кстати, надо в перчатках, иначе шрамы останутся. Зато можно не сомневаться, что человек умрёт. Так... Тут она остановилась и, о чём-то задумавшись, коснулась указательным пальцем виска. После чего, виновато улыбнувшись, продолжила: — Вот вроде бы решила, что буду рассказывать, но так волнуюсь — всё вылетело из головы. Я тогда пойду по порядку, чтобы ты всё понял. И, прокашлявшись, она начала: — Когда я училась во втором классе, к нам по соседству переехал студент из глубинки. Я каталась на велике и упала на землю, а он подошёл ко мне, утешил, вытер платком слёзы и поинтересовался, не сильно ли я ушиблась. Мне он сразу показался таким хорошим. Мы с ним потом часто виделись. Да чего там, когда я узнала его адрес, я сама стала к нему ходить. Он казался мне таким одиноким: в вузе он ни с кем не мог подружиться. А я сразу нашла с ним общий язык и стала его первым другом. Где мы только потом ни бывали и чего ни делали! Он, кстати, хоть и спортсмен, но совершенно не умел плавать. Но если я звала его в бассейн, он всегда с радостью шёл со мной. А когда я вдруг стала тонуть, он тут же бросился ко мне. В итоге нас обоих вытащил из воды какой-то мужчина. Мы с ним чуть не пропали! — А в седьмом классе он меня изнасиловал. Мне тогда нравился один мальчик в школе. Всегда такой весёлый, и бегал очень быстро. Мне он так нравился. Но я же раньше всего стеснялась и не то что признаться в любви, даже просто поговорить бы с ним не смогла. Я не знала, как мне быть, и решила посоветоваться с моим другом. Маме с папой я стеснялась сказать, а вот он был мне как брат, ему я могла сказать почти обо всём. И вот, когда я пришла, он меня изнасиловал. Мне было так больно, так страшно, я всё плакала и плакала, но он не останавливался. Братик уже потом рассказал, что на работе, куда он только устроился, его чем-то сильно обидели и он тогда был весь на взводе. И хотя мне было больно, очень больно, я постаралась его понять. А что мне оставалось? Тут Саёри широко улыбнулась. Она вела себя совсем как обычно, и, видимо, давно готовилась к этому вечеру. Саске боролся со своим оцепеневшим телом и пытался хоть что-то ей ответить, но изо рта вырывалось только тяжёлое дыхание. Хачибана молча постукивала битой по полу, будто пыталась вспомнить, что было дальше, пока, наконец, не заговорила вновь: — Знаешь, он не любил оглядываться назад, о чём-то жалеть. «Если человек живёт прошлым, считай — он пропал», — его слова. Какую бы глупость он ни сделал, мой дорогой братик тут же о ней забывал. Представляешь? Он мигом забывал всё плохое. Тут же! Как бил меня, пинал, таскал за волосы, как изнасиловал — он всё забывал. А однажды разбил мне нос, а потом сам и спрашивает: «Милая моя, кто тебя так?», «Бедняжка ты моя, бедняжка, кто же так страшно с тобой поступил?» Сам бил, сам же и утешал. Странный, да? И я с ним такой же стала, рассмеялась от его утешений. Правда, только про себя — мышцы меня почему-то не слушались. Видимо, перегорело у меня что-то в голове, какой-то тонкий проводок. А как её починить я не знала, вот и пришлось жить так. Только дальше было хуже и хуже. Как-то я ему сказала, что мама будет ругаться, если заметит синяки, и нет, он не перестал меня бить, а просто стал пинать со всей силы в живот. Но хуже было, когда он что-то соображал. Он жутко не любил предохраняться, и когда я ему об этом напомнила, он снова бросил меня на пол и стал бить ногами. А когда успокоился, снова меня утешал, и во мне ещё раз что-то надломилось. Но я не знала, как себя починить, и всё оставалось по-старому. На мгновение в ее глазах блеснули слёзы — и тут же пропали. А улыбка и вовсе не сходила с лица. Следом замедлился и ритм, который она выстукивала битой по полу. Саске никак не мог понять: искренне она говорит или притворяется, врёт или говорит как есть. Пока было даже неясно, к чему она завела этот разговор. И тут прозвенел звонок. Доносившийся из динамиков голос попросил всех оставшихся в школе ребят поскорее идти домой. Скоро здесь останутся только те, кто занимаются в секциях и кружках. Казалось, будто тьма в кабинете сгущается по мере того как пустеет школа. Не желая ей уступать, Саске, тяжело дыша, продолжал бороться со своим онемевшим телом. — А уже в этом году он как-то повернулся ко мне, весь такой серьёзный, и говорит: «Хочу тебе признаться, я секретный агент». Якобы он тайно работает на правительство и делает всё, что ему скажут. Я, конечно, не поверила и спросила, чего это он вдруг решил мне признаться, а он отвечает: «Я просто запамятовал». Ну я и подумала — вот шутник! Он же никогда не смеётся, когда шутит. Но уже утром стало ясно: всё серьёзно. В новостях говорили о девочке из средней школы — новой жертве уличного маньяка. И он вдруг показал на неё пальцем и говорит: «Смотри, моя милая, с виду она обычный человек, но на самом деле это тварь из другого измерения». А после ещё и похвалился: «Это я от неё избавился». Я тут же всё поняла. Когда долго знаешь человека, понимаешь его почти без слов. Мы ведь с тобой тогда только познакомились? — обратилась она к Учихе, но тот в ответ мог только посмотреть на неё. Довольная тем, что он всё ещё не шевелится, девушка продолжила: — Не знаю, так просто получилось, или он давно порывался это сделать, но мой братик убил человека и выдумал эту историю, чтобы себя оправдать. Но он стал жить в этой выдумке, превратился в секретного агента, а люди, которых он убил, — в пришельцев из другого измерения. Видимо, он не считал убийства чем-то плохим, ведь всё плохое он мигом забывал. Я думала его остановить, ведь это же кошмар — убивать людей. Но я не могла взять его силой и поэтому просто пошла за ним. Думала, вызову полицию, и они схватят его с поличным. У меня в телефоне есть камера, так что и доказательства будут. Но знаешь, тут-то и случилось самое интересное. Хачибана что-то вспомнила и расхохоталась, прикрывая рот рукой, но глаза её неподвижно смотрели куда-то вдаль. Со стороны это смотрелось жутковато. Возможно, впервые в жизни Учиха увидел её настоящую. — В ту ночь он поймал мужика лет пятидесяти, который шёл с работы. Когда я подобралась поближе, братик уже напрочь сломал ему нос, а сопли всё так же стекали по лицу. Жуткое зрелище! А сколько он всего говорил: «Не убивайте», «Вам деньги нужны? Я всё отдам, что хотите сделаю», «Боже, боже мой». Вроде взрослый человек, а разрыдался, как ребёнок, и всё повторял эти слова. А под конец прижался к ногам братика и, похрипывая, завыл от отчаяния. Меня будто током ударило: что-то прямо пронеслись по спине и вырвалось наружу. Словами не описать, какое чувство. Когда опомнилась, я уже во всю щёлкала мужика на телефон, пока память не закончилась. Но мне было мало, и я достала плёночную мыльницу, которую захватила на всякий случай, и стала снимать на неё. Как же было круто! Наверное, это и называется «показать своё истинное лицо»? То, что ты всеми силами скрывал от других, всё, без остатка, выползает наружу. Я снимала того мужика, пока он не сдох. И тут я поняла, что хочу ещё. Хочу ещё и ещё на это смотреть. А значит, мне надо, чтобы братик не бросал свою работу. События наконец-то складывались в единую картину, но хоть Учиха и понимал, что произошло, объяснить это он всё равно никак не мог. Саёри заметила его растерянность и просияла: — Вот-вот, как раз такие лица, которое люди ото всех скрывают. Вот на них я и хотела посмотреть, потому и стала помогать своему братику. Он ведь у меня хорошо дерётся, но убивать совсем не умеет. Иногда он не добивал своих жертв и уходил домой. Он же не проверяет, живы они или нет: как ему показалось, так он и считает. Ну и тогда я заканчивала за него работу. А куда деваться? Я брала проволоку и затягивала её во-о-от так вокруг головы. Только тянуть надо не плавно, а резко — раз, и всё. Тогда человек быстро умрёт. Как же это просто! А ещё я обходила место убийства, чтобы убрать все улики. Он ведь внимателен, только когда ему хорошо, а тут мигом заводится и уже ничего не замечает перед собой. С ним столько хлопот! Вроде бы сам всё начал, а потом стал жаловаться, что хочет завязать. Пришлось придумать, как заставить его убивать дальше. — По-го-да... — еле слышно прохрипел Саске. Саёри выпучила глаза и захлопала в ладоши. — Умница! Ты догадался, в какие дни он убивал! Это из-за меня братик думал, что от него требуют расправы. А ты молодец, раз сам догадался. И когда я тебе подсказала, сразу побежал на место. Заметив, как смутился Саске, Саёри объяснила: — Помнишь тот ночной звонок? Это была я. Она подстроила встречу в парке и чуть не отправила его на тот свет. — Ты же пытался распутать наше дело и так мучился, что я решила помочь. А то бы все каникулы пропали, а я их так ждала. Ты, в принципе, правильно думал, но дело не только в погоде. Вы бы так с братиком никогда и не встретились. Это же скука смертная — убивать только потому, что шёл дождь. Моя задумка была хитрей. — Ве-ро-ят-ность... дож-дя. Хачибана побледнела и ответила ему совершенно монотонно: — Надо же, так ты всё понял. Ну хоть кто-то догадался. А ты, оказывается, умный мальчик. — Не я... Она. Саёри догадалась, о ком речь, и нахмурила брови. — Фу, как обидно. Нет, мерзко. Если Намикава всё поняла, то получается, и у меня с головой проблемы. Раз эта чокнутая разгадала мой план, то и я, видимо, ничем не лучше. Как же это мерзко и отвратительно, — чуть не плевалась Саёри. После она схватила биту и рассмеялась, заметив, как сразу напрягся Саске. — Да не бойся! Пока ты слушаешься, бить не буду. — Так ты помо-гала Ки-ёси... — Саёри снова врезала ему по лицу. — Не открывай рот, когда не просят. Говорила ведь: главная тут я. Я, понимаешь? — Подчеркнув свою важность и взглянув на стонущего на полу Саске, она продолжила: — Конечно, это были мы с Киёси, а кто же ещё? Ты меня, кстати, удивил, когда стал искать маньяка. Мне казалось, он тебя совсем не волнует. Наверное, дело в Монике? Месть за мёртвую одноклассницу! Какой же ты простак! Учиха пристально смотрел на расхохотавшуюся Саёри. Он так надеялся, что её рассказ был о ком-то другом, но она сама призналась, что помогала Киёси Какуре. Юри правильно думала: преступников было двое. Помешанный юноша, убивавший из чувства долга, и хладнокровная девушка, заметавшая следы. — Моника, кстати, так дико удивилась, и ещё спрашивала: «За что?», «Зачем тебе это?» Ну что за вопросы? Надо же быть такой тупой. Ясно же, что мне это нравится. Ну, я ей так и сказала, а она завела песню: «Умоляю, умоляю, умоляю, только не убивай, только не убивай». Какие она корчила рожи! Мне так понравилось, что я даже слила их в сеть. Там столько людей понимает, какие крутые это фотки. Им так понравилось. В глубине души всем хочется на такое поглазеть. Саске вспомнилась фотография, которую ему показала Юри. В глазах Моники было тогда не только отчаяние, что её вот-вот не станет, но и шок от того, что её предал знакомый человек. На пару с маньяком с ней хотела расправиться девочка, с которой она училась. — Знаешь, я просто разрывалась, когда свела вас вместе. Это же случилось так неожиданно, я вообще не знала, что мне делать. Хорошо, конечно, что я не вмешалась и просто наблюдала со стороны, но это же так безответственно. Я ведь сама решила выяснить, кто мне дороже — сидела в сторонке и всё как следует взвешивала. Помочь ему или, всё-таки, тебе? Кого убить, а кого пока оставить? Я так отчаянно думала, кто же мне важнее, и ты, хоть и совсем чуть-чуть, вырвался вперёд, вот я и бросила своего братика. Жалко, конечно, но мы уже и так здорово оторвались, да и рано или поздно нас бы наверняка поймали. Братик об этом даже не задумывался, вот я и решила, что ты мне важнее. «Важнее». Вот, похоже, о чём она говорила, когда заглянула к нему домой: «Иначе, когда придёт время, ты запутаешься, что для тебя важнее», — сказала тогда она, а потом выбрала Саске и сдала Киёси. — Если подумать, наверное, я не хотела, чтобы братик тебя убил, поэтому я его и бросила. Мне самой хотелось загнать тебя в угол. С ним всё было бы проще, но вот мы остались с тобой наедине, и я понимаю, что поступила правильно. Это же так чудесно, так романтично, ведь правда, Саске? Саёри приветливо ему улыбнулась, но парень не мог ответить ей даже презрительной ухмылкой. Сколько ни пытался он подняться, руки и ноги его не слушались. Про себя Саёри и, похоже, от души над ним потешалась. — Ты такой сильный. Я не думала, что ты сам с ним справишься. Но тебе даже помогать не пришлось. Наверное, ты в маму такой? Ну и Намикаву, конечно, я тоже совсем не ждала. Умеет она выпрыгнуть в самый неожиданный момент. Положив биту на плечо, свободной рукой Саёри стала шарить в лежавшей рядом спортивной сумке. Она достала фотоаппарат, включила его и продолжила: — Но какой же он, всё-таки, молодец, так вовремя сдох. Не зря я ему столько раз повторяла: «Если попадёшься полиции, тебе конец». Просто умница: помер и ничего про меня не сказал. Ух, ну я готова! Вооружившись камерой и неизменно улыбаясь, Саёри подошла к нему. — Ну что, давай начнём? Саске явно не понял, о чём речь, и девушка угрожающе замахнулась битой. Парень сжался и повернулся набок, и Саёри засадила ему по лицу, чтобы он, наконец, выпрямился. Учиха захрипел и развалился на полу, весь подбородок залило кровью. — Не шали. Не надо прятать от меня лицо, а то как я тебя сфотографирую? Волоча за собой перепачканную биту, Саёри снова подошла к нему. — Давай, посмотри на меня. Покажи своё личико. Даже не пытаясь схватиться за свой разбитый нос, Учиха повернулся к ней. Саёри смотрела на него в упор, расплывшись в широченной улыбке. — Вот, таким я тебя и представляла. Вот это рожа, просто супер. Как же здорово смотреть, как ты, весь такой крутой, ломаешься. Всё-таки правильно я тебя поняла. — По-ня-ла? — Это как-то само собой получилось. Когда мы попали в один класс, все шептались, какой ты страшный, а мне казалось, что тебе просто одиноко. Ну я и решила с тобой заговорить, посмотреть, какой ты. Вот, просто, из-за такой мелочи. Ты же явно хороший мальчик и только притворяешься хулиганом. Но потом мне стало любопытно: какое же лицо прячет ото всех этот вечно серьёзный Саске? Как он смеётся? Как плачет? Мне захотелось посмотреть на твои эмоции. Но больше всего я ждала вот этой рожи. Когда ты узнаешь правду и потеряешься, не зная, куда себя деть. Как ты будешь ломаться, что поползёт из тебя наружу? Скорее бы это узнать. Саске вспомнил их первую встречу. Ничего не стесняясь, Саёри лезла с вопросами и напрашивалась к нему в компанию, но что-то неуловимое мешало злиться на эту бесстыжую девчонку. И Учиха уже знал, что именно. Поэтому и пришёл к ней ничуть не раздумывая. — Саске, ты же меня любишь? —Захихикала, будто издеваясь над ним, Хачибана. — Ты что, решил, что я влюбилась? Что я к тебе неравнодушна, а то и втрескалась по уши? Здорово же я притворялась! Всё ведь из-за фотки. Я же понимаю, ты мальчик упёртый, с тобой нельзя, как со всеми. Сколько бы братик тебя не молотил, ты бы так ему и скалился. Ну вот я и решила, что самый обалденный способ тебя сломать — это сначала войти в доверие. Ведь если хочешь что-то сломать, надо сначала построить. Если ты в меня втюрился, это просто успех! Не зря я столько мучилась! Саёри заметила его нахмуренное лицо и рассмеялась как сумасшедшая. Но это никак не мешало ей фотографировать — наверное, за то время, что она таскалась с Киёси, для неё это стало просто рутиной. Раз за разом она слепила Саске вспышкой, сохраняя его эмоции на память. — У нас с тобой все воспоминания связаны со школой, так что снимать я решила здесь. Конечно, можно было пойти к тебе домой, но я заходила к тебе всего раз, случайно, да и то мы были не одни. Ну а ещё ты так классно смотришься в школьной форме. Она продолжала, причудливо меняя ракурсы: — Как аккуратно получилось: где всё началось, там и кончится. Обычно события можно выстроить в линию, но если начало и конец сошлись в одной точке, то это же круг? Замкнутый круг наших воспоминаний. Белая вспышка снова и снова освещала мрачную комнату. Учиха щурился от яркого света, его трясло от ног и до плеч, от губ и до кончиков пальцев. Парня разрывало от напряжения, и он жадно глотал воздух, тщетно пытаясь успокоиться. — Мм? Хочешь что-то сказать? Ну давай, говори, бить не буду. Говори-говори, не стесняйся. Хачибана сгорала от любопытства, какие сейчас полетят ругательства или мольбы о пощаде. Она уже напрягла уши и приготовила камеру — этих слов она точно не пропустит! Но парень бросил ей яростный взгляд и только одно ёмкое словечко, в которое вместились все чувства, от которых бурлила кровь: — Дурёха! Даже стёкла задрожали от его громогласной брани. Он не мог подняться — тело его так и не слушалась, но хотя бы рот у него снова работал как надо. И он бросил выпучившей глаза Саёри главное, что у него накипело: — Что же ты молчала?! — О чём молчала? — Если ты так мучилась и не знала, что делать, чего же ты молчала?! Почему не спросила меня? Ты сто раз могла всё рассказать! Зачем держать это в себе? Ты столько всего могла сделать! Но нет, ни слова никому не сказала! — Не начинай, пожалуйста. Расскажи я, что бы изменилось? Дурацкая это идея. — Дура тут только ты! — Крикнул Саске с такой злобой, что Саёри даже взвигнула и задрожала. — Да даже не мне. Любому скажи — уже лучше будет! Ну почему ты молчала?! — Ну сказала бы я, и ничего бы не поменялось! Кого ни спроси — всё было бы так же! Ничего тут не сделаешь! Папу наши дела не волнуют, он только о работе думает. А мать вообще всегда делает так, как ей другие говорят. Говори — не говори, ничего бы не изменилось! — Да у тебя же полно друзей! — Да только с виду! Я этим ни с кем не могла поделиться! — Ну и сказала бы мне! — Да скажи я тебе, ничего бы не изменилось! — Нечего руки опускать! Не попробуешь — не узнаешь! — И ты бы мне помог? Вот рассказала бы я всё, и ты бы помог? — Конечно! — Как? Да что ты вообще можешь? Ну давай, расскажи! — Я бы тебя спас! — Как?! — Я бы всё выслушал и вместе с тобой что-нибудь придумал! Мы бы нашли какой-нибудь выход! — Да не было никакого выхода! — Ты просто рано сдалась! — Так мне надо было просить о помощи? Просить о помощи? Это ты мне предлагаешь? — Да! С Саске градом катился холодный пот, тело не слушалось, а горло горело, но он даже не думал молчать и, тяжело прокашлявшись, продолжил: — Клянусь, попроси ты меня о помощи, я бы точно помог! Саёри замешкалась, но ответила: «Ну что за глупости? Ну чем бы ты мне помог?» — Глупости? Да на здоровье! Но даже такой дурак, как я, чем-нибудь бы тебе пригодился! Потому что я твой друг! Если тебе тяжело, если у тебя проблемы, я брошусь тебе на помощь! — Ты что... — Ты думала, что поняла меня, да только чёрта с два! И не только меня! Говори, что хочешь, да только все тебя любят! И не потому, что ты крутая актриса, они любят тебя такой, какая ты есть! Да тебе любой бы протянул руку помощи! — Ну зачем... Ты что... Уже поздно... Её плечи дрожали, и Саёри постоянно менялась в лице, не в силах ни засмеяться, ни разозлиться. Похоже, и внутри у неё творился такой же бардак. — Да ты же сама хотела кому-нибудь об этом сказать! Вот и выложила всё мне! Учихе казалось, что Саёри хотела хоть кому-то раскрыть свою тайну, покаяться в том, что сделала. Может, парень увидел то, чего нет, обманулся, но ему хотелось верить, что хотя бы отчасти он оказался прав. — Ты, может, уже сдалась, решила, что уже поздно и всё пропало, да только чушь это всё, дурёха! Да тебе же всего семнадцать лет, чего ты себя хоронишь? Тебе ещё жить и жить! — Хватит обзываться! Я уже сто раз всё обдумала... — Так подумай в сто первый! Подумай ещё раз, ну! Подумай, чего ты на самом деле хочешь! Разве этого? Вот, на самом деле, этого?! Учиха давил на неё, фраза за фразой, но ничего не пытался этим добиться и уж точно не верил, что сможет разбудить в ней милосердие. Нет, он просто не мог молчать — слова так и лезли наружу. Саёри прослезилась и прикрыла один глаз рукой, не сводя другой с парня, который от напряжения искусал губы в кровь. Ей бы снимать Саске, но она спряталась от него за камерой так, что виднелся лишь носик, и тяжело дышала. — Ты молодчина, Саске, — сказала девушка едва слышно. — Хорошо говоришь, так бы и бросилась к тебе за помощью. Ты молодчина. Надо же так отчаянно цепляться за свою жизнь. — Да при чём тут жизнь?! — Дай сказать! — закричала Саёри, и её голос повис в тишине. — У меня всегда легко менялось настроение. Случится что-нибудь плохое — а я уже, раз, и обо всём позабыла. Прямо как мой братик. Есть у меня где-то в душе уголок для всякой гадости. И всё сортируется, как положено: что сжечь, что закопать, а что отложить для переработки. У всего своё место. И твою речь я запомню как ещё одну мольбу о пощаде. Эх, надо было на видео записать. Как же обидно, такой момент пропадёт. Саёри уже успокоилась, когда убрала руку с лица. Легко у неё менялось настроение, не поспоришь. Мгновением раньше она тряслась от его слов, но вот их уже отсортировали и бросили в нужную корзину. — Какой ты стал разговорчивый. Наверное, и шевелиться уже можешь? Саёри замахнулась битой, но Учиха даже не шелохнулся. Похоже, как он ни старался, но подняться не мог. На всякий случай Саёри шибанула его по темени, да так, что Учиха чуть не отключился. От боли казалось, что голова вот-вот лопнет и распиравшая его злость рванёт, как из шланга, наружу. — Похоже, порядок. Ну что, давай потихоньку прощаться? По-моему, бессердечно обнадёживать людей попусту, так что скажу сразу: ты умрёшь. Вот прямо здесь, можешь не сомневаться. Опыта у меня полно, ты такой умелой девочки нигде не найдёшь.От меня живыми не уходят. Ты как следует намучаешься, помотаешься на грани, а вот потом уже умрёшь. Ты уж помучайся как следует, ладно? — И что, нравится тебе это? — Угу, — промурчала Саёри. Она прислонила биту к стене и натянула кожаные перчатки, в каких обычно работают с тонкой металлической проволокой, а следом нащупала в сумке её саму и положила моток на стол. Где-то вдалеке послышался гром, по стеклу побежали мелкие капли дождя — погода окончательно испортилась. — Хорошо, что я зонтик взяла, — прошептала Саёри, взглянув на окно. Учиха не думал, как отбиться от девушки или сбежать, он хотел лишь её остановить, чего бы это ему ни стоило. Но для начала надо подняться на ноги, а они всё так же не слушались, хоть и пролетело столько времени. Да и сам он их почти не чувствовал, будто нервы не пропускали сигналы, что туда, что обратно. С лба в глаза стекал холодный пот, а он даже не мог его вытереть. «Что же делать? Что же делать?!» — Ну, пора. Саёри не стала спрашивать, готов он или нет. Не снимая перчаток, она покрепче сжала биту в руках. Взявшись поудобнее и как следует прицелившись, она со всего размаха ударила Учиху по голове, будто это был мячик. Саске завыл, в глазах на мгновенье потемнело. Левая барабанная перепонка явно лопнула. Парень ударился затылком об пол, дыхание опять сбилось. Изо всех сил он старался не отключаться. Когда столько колотят битой, никакого здоровья не хватит. Учиха чувствовал, как слабеет, и тут по спине пробежал холодок. А ведь Саёри, скорее всего, даже не думала, что она будет делать потом. Она составила чёткий план, как его убить, но что будет после, её вообще не волновало. Это был акт отчаяния, прямой путь к саморазрушению. Вот почему она действовала так решительно. — И-и-и ещё! Саёри уже занесла биту над Саске, как вдруг раздался чей-то голос: — Надеюсь, не помешала? Через окно к ним в кабинет запрыгнула Намикава. Саёри не успела ни вскрикнуть, ни пошевелиться, а Юри уже подлетела к ней и сбила с ног. От неожиданности Саёри потеряла равновесие, и вот они уже вдвоём катались по полу. — Ах ты дрянь! — заорала от ярости Саёри, на что Юри молча съездила ей локтем по лицу и добавила коленкой в живот. И как только убедилась, что девушка валяется на полу, тут же бросилась к Саске. — Господин, простите, я опоздала. У меня был план, как к вам попасть, но пришлось идти в обход. Саске не спрашивал, как она добралась до окна. Он уже успел убедиться, что ей хватит и сил, и смелости забраться по стене. Один раз она уже проделала такой трюк. Намикава нашла открытый класс, выбралась через окно на карниз и вдоль стены добралась сюда. Вот только теперь ей пришлось ещё хуже, ведь за окном не только хлестал дождь, но и не было никаких строительных лесов, и всё-таки она справилась. — И ты ведь поняла, что я здесь. — Это всё связь из прошлой жизни, — ответила Юри и тут же добавила, — ну а кроме того, подозрительно, что вы согласились с ней встречаться, но не ушли вместе. На мой взгляд, вы бы себе такого не позволили, да и Хачибана бы этого не допустила. — А значит, я остался в кабинете? — Ну а ещё я никак не могла отделаться от мысли, что у Киёси Какуры была сообщница, которая его, по всей видимости, предала. Она-то вам и сообщила, где его искать в ту ночь. Мне показалось, она не просто хотела вас использовать, что есть и другая причина. Я даже сомневалась, не слишком ли я всё усложняю, но, как видите, всё так и вышло. Я и подумать не могла, что это она. Когда ребята поймали Киёси, Юри обыскала его, но не нашла при нём камеры. В статьях тоже не было ни слова о фотографиях жертв, а значит, их не нашли и при обыске дома. Тогда оставалось два варианта: либо маньяк всё уничтожил, либо на свободе остался его сообщник. Да и загадочный телефонный звонок косвенно подтверждал последнюю версию. Учиха опёрся на плечо Юри и попробовал подняться, но тут же её остановил — Саёри уже приходила в себя. — Зови кого-нибудь на помощь, я её задержку. — Нет, давайте я... Разговор прервал с грохотом упавший стол. Сжав дрожащие кулаки и слизав выступившую на губах кровь, на них свирепо смотрела Саёри. — Зачем ты пришла? Мы же только остались вдвоём, я хотела красиво попрощаться, а ты всё испортила! — Я верный самурай моего господина. Мой долг — защищать его от любой угрозы. — Самурай? То ты ему слуга, то раба, то самурай. И как ты всё успеваешь? Знаешь, я уже давно думаю: странная ты. Сумасшедшая. Мозги у тебя набекрень. — Кто бы говорил. — И я такая же? — рассмеялась Хачибана. — Меня не волнует, о чём ты думаешь, что тебя тревожит и раздражает, какие у тебя были варианты и почему ты на это решилась. По сравнению с жизнью моего господина, всё это ничего не значит. Я избавлюсь от тебя, Саёри Хачибана. — Ещё посмотрим! Саёри вынула из кармана ножик, и Юри выступила вперёд, защищая парня. Острое лезвие поблёскивало в темноте — хоть и короткое, но до нутра такое достанет. Саёри с улыбкой провела по нему пальцем. Учиха не успел сказать и слова, как без всякого сигнала девушки сорвались на встречу друг другу. Намикава хотела подобраться поближе, но Саёри отмахивалась от неё ножом. Раза два-три лезвие её коснулось, но достало только до одежды — Юри отгораживалась партами и стульями, ловко держа дистанцию. — Судя по хвату, ножом ты никогда не убивала. — И что с того?! — заорала Саёри, решив, что над ней издеваются. Её глаза налились яростью, а Юри всё так же спокойно уворачивалась и ждала шанса, когда она сможет ответить. В её комнате лежали книжки не только об аниме и паранормальщине, но и руководство по самообороне и рукопашному бою. Наверняка она их не только пролистала. — Хватит мне мешать! Хватит, хватит, хватит! Саёри отвлеклась буквально на секунду, но Юри уже сорвалась с места: мигом поднялась со стула на парту, оттолкнулась от неё и пнула соперницу в грудь. Хачибана отбросило с такой силой, что она сбила парты позади себя и распласталась на полу. Юри повалилась рядом, но тут же вскочила и приготовилась драться. Не медля ни секунды, она метнулась к Саёри и протянула к девушке руку. Раздался стрекочущий звук и Саёри резко выгнула спину. Юри просидела с ней секунд десять, после чего, наконец, облегчённо вздохнула. — Что это было? — В ответ Юри показала чёрную пластиковую коробочку, которую держала в руке. — Шокер. Крохотный, но ненадолго вырубить человека может. — И ведь достала же где-то. — Отец подарил на день рождения, для самообороны, чтобы с собой носила. Давно ещё. Он человек суровый — вполне возможно, так и было. Намикава, конечно, не переставала удивлять — она так ловко сбила девушку с ног и, не раздумывая, ударила её шокером. Даже Саске реагировал на опасности на порядок хуже, чем она. Может, Юри специально училась драться? Убедившись, что Саёри не шевелится, Саске протянул руку к Юри. — Прости, без тебя не подняться. — Рада помочь. Юри уже хотела взять его за руку, но вдруг обернулась. Однако было поздно — соперница уже вскочила на ноги и успела схватить нож. — Как?.. Будто смеясь над ней, Саёри очнулась куда раньше, чем рассчитывала Юри и, шагнув в их сторону, произнесла: — Только пошевелись... Угроза поразила её как заклинание, и девушка замерла на месте. С округлившимися глазами и широченной улыбкой Хачибана, не торопясь, шаг за шагом, подступала к ней. Юри стояла совершенно ошеломлённая, она и представить не могла, что её соперница не остановится ни перед чем, лишь бы довершить начатое. Одурманенная повисшим в кабинете запахом смерти, Намикава могла лишь беспомощно смотреть на идущую на неё с ножом Саёри. Может, она и хотела увернуться, но тело не слушалось. С неё катился ледяной пот, казалось, она перестала даже дышать и всё глубже уходила в себя. Саёри бросилась вперёд, но Намикава словно окаменела перед лицом неминуемой гибели. — Юри! Она словно очнулась ото сна, но тут же полетела на пол, и чуть не вскрикнула, когда подняла голову. Лезвие впилось Учихе в живот. Кровь ручьём побежала из раны, и заметив её, Саёри вдавила нож глубже. Она даже не поняла, как Саске отбросил Юри в сторону и сам подставился под удар. Она ничего не замечала перед собой и продолжала давить на рукоять, будто это отменит всё, что с ней приключилось. Девушка вся дрожала, сжав зубы от напряжения и тяжело дыша. Попала? Прикончила её? Теперь-то всё или нет Хачибана уже ничего не соображала. Она подняла голову, будто хотела услышать ответ. Но на неё смотрел Саске. Измученный, вспотевший, с трудом сдерживающий боль. — Ну что, стало тебе легче? — Саске... — Дурочка, — улыбнулся парень. Саёри будто пробудилась ото сна: девушка испуганно выпустила нож из рук и, дрожа, смотрела на свои окровавленные руки. — Нет... Нет, Саске! Не так! Всё должно быть не так! Пожалуйста, поверь мне, я же не хотела, совсем не хотела... Не успела она договорить, как сзади раздался стрёкот. Саёри закатила глаза и повалилась на пол. Бросив шокер в сторону, Юри подхватила Саске. — Господин! Парень уже не мог ей ответить и только улыбнулся залитыми кровью губами. Будто сквозь туман он видел, как девушка аккуратно положила его на пол, сняла рубашку, осмотрела рану, и видимо, решив, что вынимать нож слишком опасно, отчаянно думала, чем ему можно помочь. Её руки дрожали. Всегда такая спокойная, сейчас она паниковала и так торопилась. — Не беспокойтесь! Я обязательно вас вытащу! Вы не умрёте, господин! Не умрёте! — повторяла Юри, сдвигая прочь липшие к лицу волосы. Она больше успокаивала себя, чем его. Учиха уже почти не чувствовал боли и смирился с тем, что это конец, но девушка всеми силами старалась остановить бегущую кровь и сохранить его жизнь. — Вам нельзя умирать. Мы же только встретились, только снова нашли друг друга! Не умирайте, господин! Не умирайте! Она плакала, и со слезами на глазах ещё больше походила на очень маленькую и добрую девочку. Глядя, как Юри не унимается, Учиха наконец-то признался себе: «До чего же она милая»