V. Исповедь

Три месяца спустя Царство Польское, Варшава —Тебе нужно выйти замуж. Александр думал, как и когда произнести эту фразу весь день и так и не нашёл подходящего момента. Он понимал, что когда бы не сказал это, слова его все равно лягут тенью, и не хотел говорить их и портить свидание. Сюзанна расчесывала волосы, сидя перед трюмо в легком пеньюаре, - такая воздушная, красивая, светлая. Рука с черепаховым гребнем замерла в воздухе на секунду и вновь повторила плавное движение по волосам, но уже медленнее. Девушка развернулась к нему. Улыбка на лице ее тут же растаяла. Конечно, она знает прекрасно, что от него предложения руки и сердца никогда поступить ей не может. Но чтобы он заговорил с ней о ком-то другом? —Вы хотите…чтобы я вышла замуж? Я не понимаю. Зачем?- ее голос, обычно веселый и нежный стал тихим и даже немножечко строгим. —Тебе нужно думать о будущем, мое солнце. Я не смогу быть с тобой всегда. Ты должна быть защищена…а без мужа это будет трудно устроить… — Я Вам надоела… —Нет! Нет! Я люблю тебя...- он взял ее за руку и, подняв со стула, пересадил к себе на колени. - Но ты ведь знаешь, что я не смогу дать тебе то, что по-настоящему необходимо…- он будто несколько извиняюще улыбнулся.- Я женат. —Но от чего вы решили, что мне от ВАС что-то нужно? Сюзанна не смотрит на него, став разом печальной. Молчит. Александр не может не радоваться, что его слова ее огорчили. Значит, у неё к нему чувства…сильные чувства. Он с некоторым удивлением прислушивается к себе самому и находит, что ему тоже больно, от того что он говорит. Он не хочет отдавать ее никому. Он хочет, чтобы эта девочка принадлежала ему…всегда. Целиком. Смешно думать так о проститутке и досадовать при мысли, что придётся разделить ее с кем-то другим. —Я не хочу замуж. Я принадлежу Вам. О Боже! Она отвечает, как ангел! —Но, вдруг, со мной что-то случится…- он видит страх в карих глазах и прикладывает палец к губам ее, не давая перебить себя.-Просто подумай. Как ты будешь жить? Я не хочу, чтобы нужда заставила тебя снова выйти на улицу. Люди жестоки. У тебя нет профессии, ты не сможешь найти честной работы. Должен быть кто-то, кто о тебе позаботится. Он повторяет все эти странные аргументы и видит, что они не производят на Сюзанну ровно никакого впечатления. Кроме разочарования. Она думает, что он хочет отделаться от неё…. — Я всем Вам обязана…- она соскользнула с его колен, встав.- Вы вольны мной распоряжаться, как захотите. Если вы хотите отдать меня замуж - я подчинюсь и пойду за того, за кого мне прикажите. О, эта гордость! Он видит, что он ее оскорбил. Как знакомо-надменно приподнялся подбородок, как холодно сразу же смотрят глаза. Серьезная и возмущённая она кажется ему безумно прекрасной. Польская кровь! Да, Злата, ты совершенно такая же… —Я обещаю, что твой муж будет достоин тебя. Он будет порядочен, молод и уважаем в Варшаве. Он не сказал «я обещаю, что он будет красив», потому что красивого мужа для Сюзанны он совсем не хотел. Впрочем, ему самому вот-вот исполнится сорок два…на его фоне скоро любой молодой человек будет лучше! —Так Вы уже выбрали!- она вспыхнула.- И что же, ему известно…кто я? —Он знает, что я тебе покровительствую. Этого достаточно. Я устрою вам встречу. Ты увидишь сама его и обещаю, если он тебе не понравится.. Сюзанна, ни сказав ни слова, вдруг, вышла из комнаты. Александр обнаружил ее в гостиной,спрятавшейся за занавеской у окна. Девушка стояла, закрыв глаза и тяжело дыша, стараясь побороть слёзы. Когда он попытался обнять ее нежно за плечи, то почувствовал, как те напряглись. Она готова была почти ими дернуть… —От чего Вы так поступаете? Что-то случилось? —Мы поговорим об этом потом. Я обещаю, что не стану принуждать тебя, если ты не захочешь..- он поцеловал ее в шею, крепко обняв. - А сейчас тебе надо готовиться. Мы встретимся прямо в театре,- он решил дать ей время успокоиться и побыть одной. -Экипаж будет в пять. Странно. Ещё недавно Александр не мог представить себе, чтобы появиться на людях с Сюзанной. Он обеспечил ее всем необходимым для комфортной жизни, но все равно ощущал, будто бы девушка живет с ним словно заложница. Без него она не ходила гулять, ни с кем не знакомилась, почти ничего себе не покупала, хотя он давал ей наличные деньги. Она даже стула в гостиной не могла переставить без его одобрения! Он сам нанял прислугу, учителей, экипаж, приставил охрану, покупал ей драгоценности, одежду, и делал другие подарки. Ни на одну из своих прежних любовниц, ни на одну женщину он не тратил ещё столько денег. Но это выглядело так искусственно…словно он обставляет кукольный домик. Появляясь в Варшаве сначала нечасто, один раз в два месяца и заходя к ней на пару-тройку часов, Александр чувствовал, что вся жизнь Сюзанны проходит как будто бы в ожидании встречи. Он стал ездить чаще, беспокоясь о ней, и одновременно испытывая радость от осознания, что в этом мире ещё все же есть место, где так страстно его ждут. Они начали выходить вдвоём на прогулку, сначала поблизости, в парк, где часами гуляли, держась за руки, по тенистым аллеям, усыпанным кленовыми листьями. Говорили о всяческой ерунде, обсуждая самые простые вопросы- где и чтобы поужинать, что почитать,что за погода и какие сны видели накануне. Александр радовался этим бесхитростным разговорам и в них отдыхал. Пожалуй вот так же легко он чувствовал себя только в Грузино. У Алексея. Где тело его наслаждалось одновременно с душой. Иногда он вспоминал эти «свидания». Всегда с теплотой хотя и с тревогой. Он совершал большой грех, разделяя с мужчиной постель и в этом находя к тому же огромное наслаждение. И все же, вполне этот грех признавая, он полагал, что этим делал этим зло только себе. А значит, вина его не столь ужасна, как может показаться вначале. Позже их с Сюзанной выходы стали значительнее. Александр повёз ее за город, кататься на лодке и лошадях. Чувство, что никто не следит за ним, что его не узнают в лицо, давало невиданное ощущение свободы. В России он не мог сходить на свидание, не будучи не замеченным. Свидание…Александр с изумлением вспоминал их знакомство с Сюзанной и думал, что вот так вот впервые начинает «с конца». Обычно за женщиной, даже самого низкого сорта, сначала ухаживаешь, и только потом ложишься в постель. Теперь же он дарит подарки, цветы и водит на свидание проститутку, от которой все интимные услуги давно получил. И чем дальше, тем больше в сердце его вырастала странная нежность, и хоть Александр не рискнул бы назвать это словом «любовь»….но то, что у него было к Сюзанне выходило за рамки его понимания. Он хотел чтобы она была счастлива. Чтобы ей прежде всего было с ним хорошо. Он чувствовал ответственность за ее жизнь и за те чувства, что она питает к нему. Постепенно, сам осмелев, он начал выводить ее на люди - в центр города, в ресторан. О его «польской любовнице» прошёл слух в том числе и в России, но ему было плевать. Сегодня он собирался совершить новую дерзость - появиться с ней в опере, где будет его брат и польская знать. Он долго уговаривал Сюзанну решиться, уверяя, что никто не знает правды о ней и,наконец, уговорил. Он хотел «показать» ее, но совсем не как раньше, чтобы женщиной «похвалиться», как хвалился Нарышкиной, нет. Это было что-то другое…Он хотел, чтобы Сюзанну приняли в польский свет. *** —Разве она не ангел? Я хочу жениться на ней, Саша. —Что?- Александр понял, что прослушал, что говорит ему брат, ища взглядом в фойе театра Сюзанну,которая уже заметно опаздывала. —Я только что представил тебе дочь князя Грудзинского. Жанетту. Я хочу жениться на ней. Ах, да. Эта красивая полька, в желтом платье, но с ужасно несчастным лицом. На этот раз не увлечение. Константин настроен серьезно. Александр такой решительности брата в личной жизни теперь удивлён. —А как же твоя госпожа Фридерикс?- он улыбнулся.-Как же малютка Фифи? Ей известны эти намерения? Он имел в виду, конечно же, многолетнюю любовницу и сожительницу Кости Жозефину Фридерикс, с которой тот жил скоро уже как пятнадцать лет. —Ты же понимаешь прекрасно…что это все…невозможно. -Тот нахмурился.- Я дал ей все, что я мог. А Жанетта… Лицо Константина приобрело несвойственное ему мечтательно-нежное выражение. Александр хотел даже был по-доброму его подколоть, когда увидел …ее. Да, он не узнал Сюзанну с первого взгляда. Девушка, вошедшая в фойе театра, набросив на плечи полупрозрачную шаль, была она...и словно не она.. На Сюзанне было небесно-голубое шёлковое платье с открытыми плечами, невероятно идущее к ее золотисто-каштановым волосам. Слитое с ней в верхней части, словно вторая кожа, оно спускалось от середины талии вниз мягким клешем, повторяя каждый изгиб стройного стана. Кожа девушки будто светилась, то ли чем-то напудренная, то ли играя так в свете ламп. Нежный, мягкий, аккуратный профиль казался особенно утонченным благодаря сложной причёске, украшенной заколкой в виде букета роз. И нить жемчуга, того самого жемчуга на длинной шее... И как Сюзанна вошла! Без прежней робости, легко и с достоинством, без лишней скромности и с поднятой головой. Константин проследил за его взглядом, и глаза его расширились от удивления. —Бог мой…вот это пассаж!- а потом он, вдруг, спохватился.- Саша..ты что же..с ума сошёл? Зачем ты привёл свою девчонку сюда? Да ещё и так разодетую…- он усмехнулся.- Должно быть без одежды ей ещё лучше.. Но увидев, что Александр и не думает тут улыбаться, притих. —Ее зовут Злата. Хмелевская. Она круглая сирота. Ее отец, польский барон, погиб на войне. Хорошенько запомни. И ты видишь ее в первый раз. Оставив Костю переваривать эту информацию, он подошёл к Сюзанне, как и задумывалось, и поздоровался с ней, взяв руку в тонкой шелковой перчатке. Она ответила ему с безупречной невозмутимостью, едва заметно лишь сделав книксен и склонив в приветствии голову. Александр бы мог поразиться ее актерским способностям, если бы не знал, где именно она могла их прежде тренировать. Он «представил» ее Константину и нескольким из подошедших господ. На Сюзанну смотрели с лёгким недоумением, любопытством. Конечно же, они решили, что им представляют любовницу их царя. А Сюзанна... ее поведение, манеры отыграны были до того идеально, что он и сам готов был поверить, что перед ним едва ли не княжна. Во время спектакля Александр сидел в ложе отдельной, но по соседству, вместе с братом, князем Зайончеком и Николаем Новосильцевым. Последний то и дело бросал на Сюзанну ошалелые взгляды, и, наконец, произнес, обдав сидящих рядом с ним крепко пахнущим алкоголем дыханием: «До чего ж она на молодую Елизавету Алексеевну похожа…» Александр сделал вид, что не услышал этой реплики, но поморщился невольно. От того, что тот опять был в его присутствии нетрезвым, во-первых, и во-вторых, что напомнил присутствующим, хоть и невольно, о его семейном положении женатого мужчины. Несомненно, что Новосильцев, прожженный ловелас и волокита, не прочь был бы приударить за Сюзанной. Александр сделал его своим представителем при сейме, решив поставить на это место человека, которого бы Адам Чарторыйским прекрасно знал и с которым был в прошлом дружен. Но линия эта не прошла. Когда-то блиставший недюжинным умом в их компании,в Негласном комитете, с годами Новосильцев все больше опускался - он все сильнее пил и в пьянстве и разврате делался ожесточенным и странным. Он позволял себе скандальные высказывания, мог нагрубить, и Александр сам не знал, почему до сих пор не отставил его от дел. Даже в прошлом известный своей жестокостью Константин не так давно сказал про Новосильцева: «он "голова", но,по-моему, редкостный мерзавец. Такие пойдут по головам друзей, родных, не вздрогнув. Я бы держал его на расстоянии от любых дел.» Потом был антракт, и они снова стояли рядом друг с другом. Говорили по-польски и по-французски. Пили шампанское и ели крошечные пирожки из слоеного теста. Александр ловил себя на желании прикоснуться к Сюзанне. Пальцем убрать крошку с ее губ, поправить на плечах шаль, обнять за талию и дотронуться до руки… Руки! Взгляд его зацепился за прикрытую жемчужным браслетом татуировку на узком запястье. Перчатка! Зачем же она сняла ее? Но,кажется, никто не заметил... Никто не разглядывал ее руки…смотрели скорее на ее декольте. Да, Александр видел, как на нее смотрят мужчины. Как смотрит даже его брат и, вдруг, заревновал. Ему захотелось взять ее за руку и увести со словами «ну все, посмотрели? Оставьте теперь, она только моя!» Он вспомнил о своих планах на вечер и пришёл в ужас, что действительно собирается кому-то ее «передать». И кто-то будет целовать и ласкать его нежный цветок? Он сам на себя разозлился. Нет-нет, ему нужно сделать то, что решил! —Сын князя Вилича ещё не женат? - тихо спросил он Константина, во время второй части представления, сидя в ложе. —Влад? Нет, насколько мне известно. А что? —Вы с ним на короткой ноге. Я хочу, чтобы ты поговорил с ними по поводу Сюзанны. Это достойная, хотя и не богатая семья. Пусть Влад женится на ней…-и увидев лицо Константина добавил. -Не сейчас. Через год. —Саша…ты с ума сошёл? Ты как себе это представляешь? Она проститутка! —Была. Об этом им ни к чему знать. Скажи, что я дам за ней большое приданое. Скажи им…что она моя дальняя родственница. —Все теперь думают и не напрасно, что ты с ней спишь! Зачем это? —Я хочу обеспечить ей будущее!-с лёгким раздражением произнес он.- Найти приличного мужа. —Ни один приличный мужчина из высшего общества на такое не пойдёт. Даже за деньги. Тем более Виличи. —Тогда скажи…что это приказ. Мой приказ!- отрезал он. Константин явно хотел бы сказать что-то ещё, но передумал и, напряжённо закусив губу, сделал вид,что смотрит спектакль. После окончания представления, когда все зрители вышли, Александр подошёл к князю Виличу, который был здесь со старшим сыном и женой. Старинный польский род, восходивший едва не к 15 веку, имел все, кроме денег. Князь Казимир, дед Влада, был советником короля Станислава Понятовского в период гражданской войны между шляхтой, и смог остаться в стороне от кровавых разборок, сохранив честь и уважение обеих сторон. Но, увы, состояние его как и многих других знатных князей за годы сумятиц оказалось растеряно. Влад, двадцатитрехлетний молодой человек невысокого роста, черноволосый,чуть полноватый, но с довольно приятным лицом смотрел на Сюзанну, как и другие мужчины сегодня - с любопытством и интересом. Константин, с тревогой наблюдавший за этой сценой «знакомства», отозвал Александра в гардеробе, взяв крепко за локоть. Лицо его покраснело, как бывало всегда, когда брат его злился. —Послушай, если ты так хочешь устроить судьбу этой девушки, то я могу предложить тебе другую кандидатуру! У меня есть один человек…офицер! Глядишь, дослужится до генерала! Знаешь, какой человек? Превосходный! За деньги женится хоть на козе! И лицом, я скажу тебе, его Бог не обидел…Мой человек! Совершенно надежный! —Твой человек?- Александр усмехнулся.-Небось какой-нибудь пьяница… —Ну почему сразу пьяница! Саша!- он стал очень серьёзен.- Не лезь ты к шляхтичам с этой затеей! Ну ты бы ее ещё за кого-то из Чарторыйских просватал! О, не к ночи ведь будет помянут…гляди! Александр обернулся и увидел его…Адам Чарторыйский набрасывал на плечи молодой девушки в синем, закрытом полностью платье, меховую накидку. —Ну ты гляди…не соизволили даже подойти поздороваться с императором..черти..- пробормотал Константин. -Наверняка ведь нас видели. Александр меньше всего сейчас говорить хотел с Адамом и потому когда Константин, уже возмущённый, крикнул по-французски едва не на весь гардероб «князь Адам!»,он едва не стукнул с досады его. Чарторыйский обернулся и посмотрел в их сторону. Воспитание не позволяло ему проигнорировать обращение, хотя Александр был бы этому рад. Они стояли, глядя друг на друга,с разных концов зала, ожидая, кто первым теперь подойдёт. Спутница Адама что-то сказала ему, тот кивнул и направился в сторону Александра. —А это та самая Анна Сапега, из-за которой якобы была та дуэль..- прошептал Константин. - Женился! Да она ему в дочери ведь годится! Анна Сапега, высокая блондинка с фарфоровой кожей и голубыми глазами, была очень красива, но красота ее была до того совершенной, что казалась как будто бы неживой. В глаза Александру бросалось так же «интересное положение» девушки - заметно выпирающий животик под строгим платьем. Значит, Адам станет отцом… Почему-то при мысли об этом ему стало совсем неприятно. Адам вежливо и холодно поздоровался, при чем сперва с Константином, а только потом с Александром. Хоть в мелочи, но пытается его уколоть… Взгляд Чарторыйского скользнул и задержался на спрятавшейся за плечом Александра и заметно оробевшей Сюзанне. Девушка смотрела на строго возвышающегося перед ней мужчину с испугом и не сразу смогла даже протянуть в приветствии руку, которую тот церемонно и едва заметно пожал, держа за кончики пальцев. Обмен любезностями был настолько формален, что ощущался почти как неловкость. Адам представил жену, ответил на вопрос Константина о состоянии здоровья. Можно было заметить, что левая рука его не очень хорошо двигалась и от того движения выглядели механическими и как будто бы скованными. Александр произнес едва пару слов, стараясь не встречаться с ним взглядом, и когда жена его, несомненно, из вежливости и неведения изволила пригласить их завтра на ужин, то быстро соврал о том, что утром отбывает в Россию. Зато Константин (уж не назло ли?) сказал, что для него посетить их имение будет «особенной» честью. Странное, горькое послевкусие от этой встречи. Словно заходишь в старую детскую комнату и решаешь, что делать со своими игрушками. Ты не можешь уже играть в них, но рука не поднимается их выбросить. С ними связаны счастливые воспоминания, но теперь, с высоты лет, они причиняют тебе только боль. Ты чувствуешь, как многое изменилось… —Кто был этот странный человек, который подошёл к нам в гардеробе?- после долгого молчания спросила Сюзанна, когда они уже вдвоём ехали с Александром в карете. —Он князь и представитель старинного польского дворянского рода. Когда-то он был мой близкий друг. —В детстве нам часто читали страшный рассказ про трансильванского графа, вампира. Дракула, кажется…вот таким я себе его представляла его. Как этот вот князь…- задумчиво произнесла Сюзанна. Это сравнение показалось Александру забавным. А ведь Сюзанна права. В облике Адама, его манере держаться, ему всегда виделось как будто бы что-то потустороннее, торжественное и мистическое. И сегодня в глаза особенно бросилось, как тот постарел. За каких-то три года! Ему ведь почти пятьдесят! —Как ты находишь того молодого человека, с семьей которого мы говорили? - Александр осторожно заговорил с ней о Виличе.- Его отец уважаемый в Варшаве человек. Сюзанна в ответ на это только пожала плечами и отвернулась к окну. Она стащила перчатку и стало нервно крутить ту в руках. —Мне безразлично, кто он и каков. Я выйду за любого, за кого Вы прикажите. Если он ей прикажет! Как он ей может приказать? Он хотел бы сделать ее своей на веки, и только голос совести говорит, что он должен поступить правильно. А правильно - значит, не думать о себе...думать о ней и о ее будущем. Будущем...Но пока ещё Сюзанна только его... Он обнял девушку за талию и притянул к себе, целуя в губы, шею, открытые плечи и вырез на груди, ощутив прилив страсти, который нашёптывал ему сладостные мысли весь вечер. Нет, даже выйдя замуж, она останется его любовницей...он не может сейчас от неё отказаться… Презрев благоразумие и приличие, Александр начал расстёгивать крючки на платье Сюзанны,и,стараясь уложить ее на сиденье кареты, стал поднимать юбку, желая утвердить свои права прямо тут. Сюзанна, сперва была покорна его поцелуям,но когда его ласки стали слишком настойчивы и очевидны, начала отталкивать и говорить «нет!» Ее сопротивление он принял за игру и попытался сломить его, желая овладеть ей немедленно. Девушка вырывалась и извивалась под ним, тем самым возбуждая только сильнее, и, наверное, в какой-то момент он сделал ей больно, потому что она внезапно агрессивно и сильно укусила его за запястье. Он вскрикнул от неожиданности, отпустил ее, и Сюзанна переметнулась на противоположное сиденье, забившись от него в самый угол. —Не трогайте меня! Иначе я выпрыгну из кареты!- она схватилась за ручку двери. Александр впервые видел ее настолько рассерженной и растерялся. Он сам подобное поведение себе позволил впервые, и в секунду его охватил ужаснейший стыд. Он ведёт себя с Сюзанной, будто она его вещь..Любимая, ужасно дорогая...но все же его собственность. Которой он волен распоряжаться, отдать ли замуж, оставить ли при себе...овладеть ей, поиграть, когда захочется и вновь отложить на полку...он теперь ведь едва ее не изнасиловал! Он в ужасе и отвращении к себе, закрыл лицо руками и охваченный раскаянием, как минуту назад страстью, вдруг, рухнул перед нею на колени и стал целовать руки , все повторяя, «прости...прости...» —Не надо...встаньте! Что вы! - теперь она перепугалась и стала поднимать его, а он обнимал ее колени, уткнувшись лицом в холодный, пахнущий духами шёлк и не понимал, что за кошмарный ужас с ним происходит. К счастью, карета, приехав по адресу, притормозила. Александр был не уверен, насколько он теперь имеет право подниматься и у неё ночевать, но Сюзанна, взяв его за руку, сама за собой потянула… Подумалось, что дом этот она не считает своим, и его в нем видит хозяином. А он жестокий...он ужасный...она ведь даже и не знает, какой же он негодяй. Если б она знала, она бы не любила...любить его таким могла одна Катиш...Любить и ненавидеть. Голову Александра пронзила головная боль, которая, сжав металлическим обручем лоб и глаза, заставила ухватить за перила на лестнице. На несколько секунд он потерялся как будто во времени и пространстве и не узнавал даже Сюзанну, которая, поднявшись на пролёт вверх, в недоумении окликнула его. В подъезде почему-то не было света. Лестница шла довольно круто наверх и по стенам ползли зловещие тени. В какой-то момент Александру почудилось, что одна из них принадлежит человеку…Она дёрнулась и бросилась как будто вперёд и сердце от страха застыло. —Alex… —Я здесь…- он быстро вбежал наверх, перескакивая через ступеньки. И был почти что уверен, что слышал внизу где-то шаги. Они наконец-то в квартире. Закрылась в безопасности дверь. Сюзанна прошла через гостиную, устало на ходу снимая перчатки, следом туфли, нитку жемчуга с шеи, как будто бы все эти аксессуары и обувь теснили ее. Александр подошёл к окну. На улице пошёл сильный дождь. Каким-то чудом они под него не попали..а вот одинокой мужской фигуре, вышедшей из-за угла и прыгнувшая в подъехавшую кибитку повезло меньше. Шпион? Ждал его здесь? —Если Вы ещё хотите меня, то вот она я… Александр обернулся на женский голос. Сюзанна стояла посредине гостиной с распущенными волосами. Он стремительно шагнул к ней и обнял за талию, зарывшись носом в копну пушистых волос. Боже, она даже пахла невероятно - как сладкий миндаль. Но может ли он надеяться…? Сюзанна отстранила его и прошла в спальню. На пороге она улыбнулась и кивнула ему, как будто бы говоря «да, вам можно войти сюда..» Он раздевал ее, на этот раз неспешно и медленно, как будто бы в полусне - еле живой от желания и одновременно от всего отстранённый. В какой-то момент она осталась перед ним совсем голой, а он был все ещё невыносимо одет, и как будто бы забыл о себе и о том, что между ними ещё оставалась его одежда. Он пришёл в себя, когда она сама отошла и легла на спину, на кровать. Боже, почему лицо ее показалось ему таким грустным? Он подошёл и взял с тумбочки нитку жемчуга, чтобы снова надеть ей на шею. Вот так, пусть на ней будет лишь жемчуг… Расправив крупные бусины на шее, он покрыл ту поцелуями, спускаясь ниже, и лаская высокую грудь. Он желал целовать каждый дюйм этой атласной кожи, каждый изгиб, и слышал, как Сюзанна все чаще вздыхает в ответ на прикосновение его губ. Он не помнил уже, когда желал физической близости так отчаянно сильно. Но это чувство одновременно было и новым , ведь в нем был не столько голод плоти и так часто отравлявшая жизнь ему похоть, а какая-то всеобъемлющая душу и тело, нежная страсть. Помутнение, затмившее его разум в карете рассеялось, словно чёрный туман и теперь за ним открылось нечто иное…светлое и прекрасное. Сюзанна всегда, с самого первого раза была так старательна для него…теперь ей не нужно было стараться. Не нужно делать вообще ничего. Он готов был рухнуть на колени к ее ногам и любить ее всю, отдавая себя целиком на откуп лишь ее удовольствию. Уложив девушку на постель, он и правда опустился на пол рядом с кроватью, раздвинув ей колени и расположив чуть согнутые ноги у себя на плечах. Придвинулся ближе и припал ртом к самому нежному месту. Она тихо застонала, выгнулась и в ответ на движения его языка очень быстро стала горячей и мокрой. Он не торопился и позволил ей сполна насладиться этой приятной хотя все же трудоёмной для него лаской. Он хотел доставить ей самое большое удовольствие, заставить ее тело петь и отдаваться ему. Доставляя прежним любовницам наслаждение в постели, он всегда делал это ради себя самого. Ради чувства СВОЕГО превосходства, в чем не желал признаваться себе. Сюзанна смотрела на него и в темноте глаза ее и повлажневшая кожа тускло мерцали. Она протянула к нему руки, призывая к себе. Он быстро разделся и лёг на нее, проникнув в разгоряченное тело. Тело, которым до него обладало так много мужчин, но которое, он был уверен, теперь только ему одному принадлежало. Не взирая на всю возвышенность в этот момент его чувства, он все равно так же думал о том, что едва ли сможет любить ее сегодня, как хотел бы, несколько раз, чтобы удовлетворить полностью. Когда-то ( ещё не так уж давно?) ему ничего не стоило заняться любовью иногда и по пять раз за ночь. Теперь он не всегда может и одного...Но мысль об этом уже не вызывала в нем ярости и раздражения на себя. Только тихую грусть. Теперь, когда он так хотел посвятить себя всего этой любви, он сожалел, что так бездумно растратил свой темперамент. Он надорвал его, стремясь всегда найти услаждения для тела, а не для души. Теперь тело мстит и подводит его. Он чувствовал ладони девушки у себя на спине и на пояснице, чувствовал, как судорожно ее пальцы вцепляются в кожу и через мгновение легкий вскрик и сжавшееся вокруг его плоти лоно, заставили обо всем прочем забыть. Никаких ухищрений. Никаких будоражащих воображение поз. Все так просто. И ему было так хорошо от того только, что хорошо было ей. Потом он просто лежал рядом, перебирая бусины жемчуга, рассыпанные у неё груди и не понимал, почему одновременно с ощущением счастья он чувствует глубокую печаль? Сюзанна тоже грустила. Он видел это по застывшим, словно бриллианты, слезам в широко раскрытых глазах. Она все понимала. Может быть, даже жалела уже, что встретила его и впустила так далеко в свою жизнь. Он сделал ее, как и прочих, кого он любил, только несчастной. —Прости меня... Она отвела руку, ласкающую ее за бедро и повернулась спиной. В этот момент он,вдруг, понял, что она больше не та. Она теперь и навсегда для него не проститутка, которую он привёз для утехи из Вены. Проститутка бы никогда себе не позволила...отвернуться и его оттолкнуть. С ним была женщина. Женщина, которая любила его. И которую, Александр теперь совершенно чувствовал это, он тоже любит.