Песня для атмосферы: Placebo - Running up that hill
Прошла неделя с той грандиозной попойки его матери, и Бомгю немного пришел в себя после произошедшего. Сора, пройдя два скандала, увернувшись от трех фарфоровых чашек и четырежды вызвав полицию, все-таки добилась того, чтобы ее сестра согласилась лечь в клинику. Деньги, которые женщина откладывала на ремонт второго этажа, придется потратить на лечение и полный рехаб сестры. Бомгю старался не контактировать с матерью, которая обвиняла его во всем и снова давила на жалость. Он перевез еще небольшую часть вещей в дом тети и смог наконец почувствовать хоть какой-то покой и безопасность. Парень получил поддержку от друзей, а Субин еще и отдельно устроил им двоим вечером киномарафон милых дорам и комедий, дабы отвлечь его. Бомгю ценит эту заботу, но все равно стыдится того, что ему требуется так много внимания и помощи со стороны людей. А еще он заметил, что скучает по Енджуну. За эту неделю они виделись несколько раз в репетиционной и утром перед школой, но ничего особенного кроме дежурных «привет-пока» не происходило. Енджун спрашивал, нужна ли помощь, говорил подбадривающие слова, но того ощущения какой-то особенной близости, какая была тогда ночью в парке, больше не было. Бомгю подумал, что парень отдалился, но на самом деле он и не приближался особо. Да, они узнали друг друга получше, нашли какие-то точки соприкосновения, однако чего-то большего, чего возможно хотелось бы Бомгю, пока не было. И именно поэтому он с таким рвением бежал на репетиторство, если эти иногда неловкие из-за смущения и взглядов Марии занятия можно было так назвать. Парень закончил позже остальных, так как оставался на дополнительные занятия у учителя Кана, поэтому, когда он пришел в дом семьи Чхве, то Мария уже переоделась из школьной формы в повседневную одежду. Енджуна дома не было, как и его брата, которого Бомгю и правда очень хотел увидеть из любопытства и желания познакомиться. Заниматься они начали сразу же. Через полчаса девушка попросила перерыв. - Брат немного мне рассказал, что у вас с ним общие друзья в какой-то рок-группе, - начала она с улыбкой, катая ручку пальцами, пока парень отмечал пройденные вопросы, - Ты тоже играешь? - Нет, - сухо ответил Бомгю, стараясь не пропустить темы в списке. - А как ты познакомился тогда с ними? Ну, с группой этой. - Ее создал мой двоюродный брат. Я знаю его и его лучшего друга с детства, - ответил он, закрывая маркер, и мельком глянул на собеседницу, - Еще одного парня знаю с музыкального кружка. Я плох в музыке, поэтому бросил, а он продолжил, но мы дружим до сих пор. Мария улыбнулась шире и мазнула глазами по запястьям парня и ладоням, которые перелистывают тетрадь. Это красиво, но так явно пялиться нельзя. Заметит. Поймет. - Такая дружба на вес золота, - подметила девушка и вздохнула, будто чем-то разочаровываясь. Бомгю только кивнул ей в ответ, а она, проследив за его профилем, придумала еще вопрос, - А в вашей компании есть девушки? Джунэ? Чеен? И эта, ну третья… Мина. Бомгю усмехнулся и повернулся к Марии лицом, снова воруя у нее сердце и сбивая дыхание. - Они никак не связаны с группой. С Джунэ мы ходили в один детский сад, но не особо дружили. Нас потом познакомила Мина, - он сделал паузу, уплывая в воспоминания. Как бы там ни было, Мина была тоже для него не чужим человеком. Чаще они проводили совместное время в школе, но и их редкие вылазки в старый кинотеатр на ночные сеансы или посиделки на берегу были жемчужинами в копилке памяти, - Я встретил ее уже в школе. Она сама подсела ко мне на скамейке и спросила, почему я не играю с остальными мальчиками. Мне тогда знатно прилетело мячом в нос, и все прозвали меня «растяпой». Тогда Мина позвала играть с собой и своими друзьями. И мы начали дружить. С Чеен мы познакомились позже, так как она приезжая. Мария только кивала и завороженно смотрела в глаза парня перед собой. Они настолько насыщенного темного цвета, что в них будто тонешь и вязнешь, а длинные ресницы, обрамляющие их, делали их еще ярче и выразительнее. - Прекрасно, - протянула девушка, и Бомгю показалось, что она это сказала совсем не о его дружбе с девочками из школы. Занятие продолжилось, но парень стал замечать, что его подопечная часто отвлекается и смотрит не на хитрые формулы различных химических реакций, а на него самого. В голове проскользнула страшная, но почему-то кажущаяся верной мысль о том, что Мария просто влюблена в него. А страшно не потому, что Бомгю очень плох в отношениях, а потому, что он так же бессовестно, быстро и вроде как тайно влюблен в ее старшего брата, ради которого и наведался сюда. Конечно, он помнил об уговоре с девушкой, но вероятность встретить Чхве Енджуна была более веской причиной, чтобы не придумывать отмазку, дабы пропустить занятия с одноклассницей. Мария влюблена. Бомгю тоже, но не в нее. И ему от этого безумно неловко. Однако, нужно продолжать заниматься с девушкой, потому что а) таков был уговор с ней, иначе парню не светит положительная отметка по литературе в этом году, и б) Чхве Енджун со своей самой красивой в мире улыбкой и огненными волосами. 2:0 не в пользу юного репетитора по химии.***
Если вы думаете, что Субин работает в кофейне каждый день, то да - почти каждый. На смену ему пару раз в неделю приходит сестра хозяйки, которая стоит тут чисто для вида и даже не удосуживается улыбнуться клиенту. Спасибо, что хотя бы здоровается. Сам парень работает исправно, чтобы точно нареканий не было и платили достойно. Он все еще хочет продвигать The Seekers и все еще хочет в будущем переехать в Сеул. Поэтому Субин терпеливо помогает дотошной, но милой и любезной старушке выбрать пирожные к приезду ее внука. Женщина уже успела пожаловаться на плохое зрение и быстро приходящую к ней усталость, из-за которых она последние года два перестала готовить свой фирменный пирог к приезду своего «внучка». Субин вытащил понравившуюся выпечку из прохладной витрины и упаковал ее в симпатичные коробочки из крафтовой бумаги, обвязывая их пудровой лентой как подарки. Увлеченный упаковкой и шумной болтовней старушки парень не заметил, что зашел кто-то еще. Получив свой заказ, женщина сотню раз еще отблагодарила Субина и только потом покинула кафе немного хромающей походкой. Парень же все-таки заметил боковым зрением клиента, подходящего ближе, и повернулся, чтобы поприветствовать. Однако его язык его предал в ту же секунду, решив атрофироваться от сильного и не совсем приятного удивления. - Доброго утречка. Можно мне флэт уайт? Без сахара. Субин до сих пор не может понять, почему жизнь над ним так прикалывается. Даниэль стоит перед ним, слегка облокотившись на стойку у кассы и с интересом глядя на бариста в коричневом фартуке и приоткрытыми кукольно-милыми губами, которые явно собирались что-то сказать, но он своим появлением сбил к чертям слаженную систему дежурных фраз. И, конечно же, безмерно доволен этим. На самом деле, Субин не относится к этой версии Чхве как-то по-особенному. Проще говоря, он был уже готов и позабыть о нем, если бы не тот факт, что он начал маячить ярко-розовым пятном не только в некоторых эпизодах жизни, но и на внутренней стороне век. Но Субин этим делиться, естественно и несомненно, не будет, потому что все, что происходит в его личном Вегасе – остается в Вегасе. Даже если это чужие вишневые губы. - И вам доброго утра. Ожидайте десять минут, - дружелюбие в его голосе явно хромало на обе отсутствующие у него ноги, однако количество денег на карте напрямую зависело от него. Субин очень терпеливый, даже сейчас. Он отходит к аппарату, становясь к Даниэлю спиной, ощущая, как его буквально лапают взглядом. Как и в первую их встречу. - Не делай вид, что совсем не помнишь меня, - слова почти физически касаются его спины, скрытой белой свободной футболкой. Субин немного ежится, стараясь делать вид, что он стена и его не ебет. Даниэль это замечает, а на его лице рождается его бессменная коварная ухмылка, - Это плохо игнорировать клиента. Я могу написать в книгу жалоб о твоем непрофессионализме. - Извините, но вы мешаете мне выполнять ваш же заказ, - максимально вежливо выдавливает из себя бариста, взбивая горячее молоко до легкой пенки. - Какой занятой, - с усмешкой тянет тот, - И давай на ты. Ты знаешь моего брата, а я уже немножко, но знаю тебя. Субинни. Собственное имя, сказанное этим мурчащим голосом, мажет по ушам как растопленный тягучий молочный шоколад. Омерзительно сладкий, но ужасно манящий. Субин готов зарядить себе смачного такого леща, дабы протрезветь и перестать терзать несчастное молоко мерно жужжащим капучинатором. Его пугает одна только мысль о том, что его интересует и в какой-то постельно-ебательной степени привлекает Даниэль. И ладно бы он был низеньким и миниатюрным как девчонки, которых Субин все еще обожает. Но Даниэль высокий и без труда смотрит ему прямо в глаза, а косые мышцы пресса нагло бросаются в глаза, сверкая своей рельефностью из-под кроп-топа и напоминая «Чхве Субин, наш хозяин – парень. Уйми свой хуй!». И все это в издевательском тоне чужого голоса. - Может хотя бы более формальную форму моего имени оставим? – наконец произносит брюнет, заливая двойной эспрессо в чашку. - Не-а. Она мне не нравится, - безапелляционно заявляет Даниэль, постукивая пальцами по столешнице, - Я хочу посмотреть, как ты делаешь мой кофе. - Я стою спиной. - А я и не заметил. - Ну вот я тебе и говорю. - Вредный, - у Субина на эту характеристику проносится в голове едкое «да кто бы, блять, говорил», но он стойко молчит, - Я бы мог встать рядом. - Посетителям запрещено находиться за кассой. Тут камеры, - строго отвечает бариста. Осталось только добавить горячее взбитое молоко. И написать емкое «иди нахуй». Но это лирика. - Даже не знаю, что тебя волнует сильнее: я или камеры, - задумчиво произносит Даниэль и отрывается от чужой широкой спины, чтобы просто поразглядывать скромный интерьер провинциальной кофейни, - А вообще желания клиента – закон. Следовательно, любая моя плебейская хотелка должна быть исполнена, потому что я плачу деньги за твои услуги. Таков чудесный мир капитализма, Субинни. - И какие же у тебя желания? – Субин разворачивается и приносит кофе. Как только блюдце с белой чашкой опускается на столешницу, Даниэль близко наклоняется к парню и четко произносит, обдавая холодом мятного дыхания стремительно краснеющую от этого контакта щеку: - Ты. Голый. Варишь мне кофе на моей же кухне после того, как грубо трахнул в душе. Сердце Субина берет разгон и подпрыгивает, чтобы сильнее удариться об кафельный пол кофейни. Его тело передергивает в ненормальной, но очень короткой судороге, заставляющей вдохнуть насквозь пропитанный резкой мятой и бойким свежим парфюмом воздух, от которого задыхаешься и чувствуешь тупую боль в легких. А Даниэль беззаботно подмигивает, одаривая парня настолько развратной и такой очаровывающей улыбкой, что любые мысли и сомнения вылетают из головы со свистом. У него кислотно-розовые волосы, да и сам он как яд, отравляющий, но почему-то безумно желанный. Голубые джинсы и укороченная легкая кожанка, которая едва ли длиннее белого с какой-то красной надписью кроп-топа, сидят на нем так, словно весь мир чертов подиум, а эти вещи – творения великого кутюрье. Его уши увешаны холодным серым металлом совершенно разных сережек: от безобидного прокола мочки до сложного индастриала. И вишенкой на этом безбашенно-ярком торте становится сережка пирсинга, сияющая над чужим пупком. Именно она тогда такой незначительной мелочью сверкнула в отблеске уличного фонаря. Даниэль не собирается отстраняться, улыбаясь и внимательно следя за чужой сменой настроения. Он видит розовеющие щеки и темнеющую радужку блестящих карих глаз, которые смотрят смущенно и растерянно. Идеальный эффект. Даниэль поднимает чашку между их лицами и отпивает кофе. Фарфор касается его губ, а с другой стороны – Субина, который тут же их поджимает, отстраняясь от горячей посуды. Зрительный контакт не прерывается, будто сдерживаемый не просто невидимыми нитями какого-то особенного для них двоих притяжения, а целыми цепями. Даниэль допивает обжигающий кофе невероятно быстро, хотя Субину казалось, что чужой кадык не перестанет дергаться от жадных глотков, как и взгляд льдисто-голубых глаз из-за кромки чашки не прекратит прожигать насквозь, и, словно по сценарию, розовый демон облизывает свои яркие полные губы, убирая преграду в виде чашки. - А еще я люблю глотать что-нибудь горячее, - негромко, но достаточно четко произносит Даниэль, внимательно наблюдая за растерянностью парня и его попытками переключить внимание на что-то другое, - До встречи, Субинни. Субин не может выговорить ни слова, будто это он сейчас выпил кипятка, а не Даниэль, который просто исчезает за прозрачной дверью как зыбкий мираж, оставляющий тебя посреди огромной пустыни непонимания. Он опускает взгляд на чашку на столе и смотрит на глянцевый бледно-персиковый след от блеска для губ. В голове Субина промелькнула странная и неуместная, но почему-то будоражащая мысль, что этим ярким сочного цвета губам никакая помада не нужна. В штанах стояка нет. Но ощущение, что его сейчас словесно трахнули определенно присутствует.***
Прохладный воздух как балованный котенок спрыгивает с подоконника в комнату и щекочет пятки в тонких белых носках. Он играется с легкими волосинками на чужой макушке и холодит кончик носа, которым Бомгю забавно шмыгает, пока читает конспект о второй мировой и ее итогах. Он сонно хлопает ресницами, все медленнее и медленнее передвигаясь глазами по строчкам. Сегодня Мария сказала, что не может заниматься, но убедила его, что завтра точно принесет эссе по какому-то там автору двадцатого века, чьего имени парень просто не запомнил, поэтому до вечера у него еще уйма свободного времени. Телефон глухо завибрировал, оповещая о новом сообщении. Бомгю лениво потянулся за ним, чтобы посмотреть, неужели он понадобился кому-то кроме системы оповещений. «че делаешь? хочешь погонять?» Он удивился, что Кай все-таки выполз в парк впервые за последний месяц точно. Оно и понятно, он взвалил на себя столько обязанностей, что непонятно, как у него хватает сил бить по барабанам. Бомгю ответил согласием, предложив встретиться на набережной, когда друг написал, что на скейт-площадке сейчас тусуется народ. Лишние уши не нужны, а обсудить есть что. Бомгю закрыл тетрадь и швырнул ее на письменный стол. Как же заебала эта школа. Он потянулся, вставая на носочки, чувствуя, как приятно ноют мышцы, и простонал скрипучим голосом. Так долго лежал и читал, что все затекло. Быстро переодевшись в легкий синий лонгслив и в свои любимые свободные мягкие шорты, которых в шкафу теперь просто куча разных цветов и тканей, Бомгю схватил скейт и помчался на выход. - Я кататься с Каем, тетя Сора! – выкрикнул парень, спешно надевая кеды с разного цвета шнурками на каждом. - С Каем? А ну-ка стой! – спохватилась женщина и, бросив вязание под любимый сериал, подбежала к кухонному столу с бумажным пакетом, прихваченным из ящика рядом с плитой, - Возьми печенья с цукатами. Я сегодня только приготовила. - Тетя, спасибо, но нам будет некогда там есть. Мы кататься идем. - Цыц! Я для того старалась? К тому же Кай любит покушать, - набив полный пакет ароматной выпечки, Сора принесла его Бомгю, - Уж я помню, как они с Субинни прибегали к нам на обед, когда в школе учились, - парень с благодарностью принял печенья, поклонившись, - Жаль, что теперь они такие взрослые и занятые… Так, беги давай. А то остынут! Бомгю взлетел на скейт на ходу и стал отталкиваться ногой, разгоняясь. Пакет захрустел от потоков воздуха, которые гудели и шуршали в ушах, только коснувшись щек. Солнце ярко светит огромной белой кляксой, бессовестно распластавшейся на небе, словно оно здесь единственный хозяин. Бомгю щурится от разъедающих ярких лучей и летит вместе с пылью, ароматом печенья с цукатами и запахом поздневесенних цветов навстречу блестящей морской глади. Парень скатывался то с возвышенностей, то поднимался на них, минуя маленький прибрежный частный сектор. Выехав на более оживленную улицу, он был более аккуратен на тротуаре из-за большего количества людей. Оставался один квартал, чтобы выехать на набережную, сквозь небольшие, но уже достаточно заметные потоки туристов. Брусчатка ритмично заклацала под колесами скейта, хоть и не была сильно ребристой. Бомгю увидел темную фигуру с белой макушкой, балансирующую на своей бордово-черной доске. Иногда Чхве невольно ассоциировал друзей с временами года. Субин был для него весной. Спокойной, только что проснувшейся природой, которая очень редко могла разбушеваться майскими грозами и ливнем, но только для того, чтобы потом подарить тебе самую яркую радугу. Тэхен – зима. Он не был жестоким и холодным, наоборот: парень был похож на ту яркую и беззаботную зиму в детстве, которая увлекала игрой в снежки, сказками на ночь под вьюгу за окном и необыкновенными фантазиями, рождаемыми морозными узорами на стеклах продрогших окон. С ним было по-детски спокойно, и ты временно становился ребенком. Кай для Бомгю стал летом. Шумное, яркое, горячее и ужасно беспорядочное. Но ночью оно иное, ибо самые насыщенно черные ночи именно летом. Они были как времена самых искренних и жарких исповедей, которые лето бережно запирало в шкатулки и прятало от посторонних глаз, чтобы наутро за золотым блеском солнца и запахом печеного асфальта никто не заметил сотни болей и страхов, что оно успело собрать. - Что-то ты плелся долго… - протянул Кай, перекатываясь с одной пары колес на другую. - Я летел на всех парах. Как ты написал, так я сразу подорвался, - Бомгю зашуршал, разворачивая немного помявшийся пакет с печеньем. Руки вспотели держать его всю дорогу, и теперь их холодил соленый ветер с моря, - Тетя передала печенюх своих. Угостить решила. - О, заебок! – старший подхватил презент и подкатил к парапету, чтобы потом ловко запрыгнуть на него, усесться и перекинуть ноги на противоположную сторону. Бомгю повторил за ним. Теперь они сидели на нагретом солнцем камне и смотрели на плещущееся у кромки песчаного пляжа море. Эта часть была почти дикой, туристы сюда не захаживали. Местные гуляли по этой части набережной и пляжа тоже не часто, а просто проходили здесь по своим делам, чтобы скрасить свой путь хотя бы приятным пейзажем. Кай протянул пакет с печеньем и другу. - Я не буду. Уже ел, - ответил Бомгю. - Наглый и беспросветный пиздеж, - отрезал Хюнин и настойчиво протянул парню выуженное из скрипящей упаковки печенье, - Ты вечно ни черта не жрешь. А сам жалуешься, что как вобла сушенная. Чхве все-таки взял и откусил кусок нехотя пережевывая. Цукаты липли к зубам, но печенье приятно пахло лимонной цедрой и ванилью. - Рассказывай. Только, - Кай сделал паузу, строго глянув на Бомгю, - Говори все сразу и по порядку. Я не хочу из тебя клещами вытягивать. Парень согласно кивнул, доедая свое печенье. Немного страшно и волнительно, хотя он доверяет Хюнину больше, чем кому-либо. Бомгю окончательно проглатывает печенье, чтобы начать. - Сам знаешь, сколько всего за это время произошло, - начал тот издалека, изредка поглядывая на друга, который смотрит в ответ в ожидании, - Но на мою дурную голову свалилось еще кое-что, - Бомгю тяжело вздохнул, прикрывая глаза, - Я, кажется, по уши влюбился… И только Кай хотел с задорной ухмылкой назвать имя Марии Чхве, о которой младший рассказывал после своего первого репетиторства с ней, как его опередили немного ошарашивающим ответом: - … в парня. Повисла странная и настораживающая пауза. Кай вытаращил глаза и зачем-то огляделся по сторонам. Бомгю знает, что друг никогда не был ни сильно толерантным, ни лютым гомофобом, потому что испокон веку Хюнин Кай выбирал похуизм относительно вещей, которые его прямо не ебали. Но сейчас младший не был уверен в своих прогнозах по поводу реакции блондина. Он вообще боялся делать какие-либо ставки на этот счет, потому что в любой ситуации его ожидает проигрыш. - В кого? – выдавил из себя Кай, снизив тон голоса. - В парня. - Не тупи, бля, - рыкнул он негромко и нахмурил темные брови, - В кого конкретно? Бомгю тяжело вздохнул, взвешивая все «за» и «против». - Я не знаю, как ты отреагируешь, если я скажу тебе его имя, - аккуратно произнес он и поджал губы, а потом добавил, - Но обещай, что не пизданешь. - Я тебя скорее пиздану и отправлю вплавь, если ты мне прямо сейчас имя своего Ален Делона не назовешь. - Кай! – взвыл Бомгю и затряс ногами от волнения. Они друзья, но несмотря на то, что старший был лучшим советчиком и слушателем в их компании, Чхве иногда тушевался перед его вспыльчивым характером. - Я уже второй десяток как Кай. Даже уже поднадоело. - Камал, - с легкой издевкой голосе произнес Бомгю. - Я тебе реально сейчас пропишу. Выключай быстро Кан Тэхена. - Енджун. - Ты походу перепутал… Что!? До Кая быстро дошло, к чему тут имя их нового вокалиста, но до него не сразу дошел тот факт, что по нему сохнет Бомгю. Это было странно, как минимум. Нет, конечно, Хюнин не слепой, и он замечал, что младший хоть и как бы встречается с девушками, но вкладку с гейским порно всегда держит при себе. Довелось ему просто однажды заглянуть в телефон друга по надобности, а там это… Ну с кем не бывает? Вот он и не задал Бомгю с тех пор никаких вопросов по этому поводу. Но тот факт, что Чхве может влюбиться в парня и испытать к нему чувства, стало неоднозначным открытием. - Мне нравится Енджун. Наш вокалист и одновременно гитарист с красными волосами и кучей побрякушек в ушах и на пальцах, Кай, - повторил Бомгю, набравшись смелости, но продолжая нервно дрыгать ногами, ловя ими морской прохладный воздух, - И я не знаю, что с этим делать. Он натурал и видит во мне не просто друга, а чуть ли не ребенка. - Надо прикурить, - ответил на это старший и достал пачку из кармана джинсов. Сигарета безвольно застряла между чужих губ, а зажигалка чиркнула по ней оранжевым языком пламени. Треск первой затяжки, и Кай выдыхает тонкую струйку дыма. Бомгю его понимает: слишком ошарашивающая новость, которую надо сначала хорошенько обдумать прежде, чем что-то сказать. Но также он понимает, что блондин единственный, кто может дать по-настоящему дельный совет или хотя бы красноречиво и доходчиво прокомментировать произошедшее. Для многих, кто только знакомился с The Seekers, Кай казался хамом без царя в голове. И, конечно же, это оказывалось ошибкой. Он не умел общаться по-другому, так как правильного примера ему не довелось увидеть, и поэтому мат и сарказм просто нужно было перетерпеть, чтобы стать для Кая настоящим другом, которому тот сможет открыться. За этим самым «хамством» скрывается слишком мудрый для своих двадцати лет человек, который по-настоящему умеет слушать и, что важно, слышать. Субин нашел в нем друга, когда пришел в среднюю школу, а после того, как все отвернулись либо просто исчезли из его жизни, то Чхве понял, что он нашел в Кае самого близкого и верного человека. Они нашли друг в друге опору и поддержку, но именно Хюнин стал в их дуэте тем самым психологом и философом. Таким он стал и для Бомгю, и даже для Тэхена, с которым они с самого начала собачатся. Каю жалуются все, но Кай не жалуется никому. Все знают, как ему тяжело приходится из-за проблем в семье, но все также очень хорошо запомнили, что спрашивать у Кая об этом, а тем более жалеть его и предлагать помощь – запрещено. Вы будете обложены всеми размерами и цветами фаллических предметов. Это не потому, что он злой. Он просто не хочет снова стать обузой. - Он натуральнее самого натурального меха на плечах сестер Кардашьян, - Бомгю даже сначала не понял, что Кай начал говорить, потому что это произошло очень неожиданно, - Конечно, я не ручаюсь за это, но вероятнее всего это так, - старший крепко затягивается и немного щурится, выдыхая дым, - Одно мне непонятно: ты на заботу купился или на модельный ебальник? - Все вместе, - удрученно отвечает Бомгю и берет еще одно печенье, чтобы зажевать волнение и нарастающую грусть. - Хуево, че сказать, – Кай крутит сигарету между пальцами и смотрит на гребни маленьких волн, - Енджун очень быстро и ловко располагает к себе, что даже Субин что-то растаял перед ним. Я бы не кидался к нему в объятия, хрен знает, может у него за пазухой нож лежит. Это, конечно, утрировано и вся хуйня, но люди просто так незнакомцам не помогают, а тем более не тратят целую ночь, чтобы успокоить. - Он из-за меня получил от материных алкоголиков. Накормил, глаз не смыкал, отвез к тете. Почему он такой? Не может же он оказаться говном каким-то? – Бомгю поворачивается к курящему Каю, который только цокает в ответ, и ждет его слов. - Либо ему пиздец как надо стать рок-звездой, что маловероятно, - младший вопросительно смотрит, - Ты тачку его видел? Ты на ней катался даже. Нужна ли какая-то колхозная группка челу, рассекающему на новеньком спортивном «порше»? Очень сомневаюсь. Бомгю грустно вздыхает и подтягивает колени к груди. Ему стало как-то холодно от слов друга, а улыбка Енджуна, которая горела в памяти все эти дни, начала казаться фальшивой. - Либо он от чего-то бежит, - Кай затянулся в последний раз и выкинул бычок прямо на песок под ногами, - Хотя мы все от чего-то бежим, но Енджун… Он так старается нам понравится, такой какой-то хороший, что ли? Знаешь, на кого он похож? Бомгю снова посмотрел на друга, щурящегося из-за солнца. Светлые вьющиеся волосы трепет морской ветер, а светило целует чужие немного загоревшие щеки. - На каторжника, - слова вроде прозвучали просто, словно фраза из сказки на ночь, но смысл их булыжником давил на сознание, - Он будто грехи отмаливает. Возможно, у меня уже крышу продувает, но для него переезд будто чистилище. Енджун на прошлой репетиции такую фразу вкинул интересную. Мы что-то пиздели о школьных годах, мол они как прошлая жизнь и все такое, а он так о переезде сказал, а после добавил что-то вроде «как последний шанс все исправить и начать заново». Я тогда сказал, что мы ничего не начинаем, а продолжаем тянуть за собой все, что когда-либо начали даже закончив. Он только кивнул и улыбнулся. Енджун показался ужасно чужим, будто дикий оцелот, забредший в лежанку с домашними кошками. Бомгю попросил сигарету, получая не только ее, но и осуждающий взгляд с басовитым ворчанием. Дым будто пытался разорвать забывшие о нем горло и легкие, но парень подавил дикий кашель, давясь слезами. На пляж опустились несколько крикливых чаек и стали ковыряться в песке, но охотничий пес, гуляющий со своими хозяевами рядом, быстро разогнал говорливых птиц, словно сплетниц со школьной скамейки. - Но это не меняет моих чувств к нему, - прохрипел Бомгю, держа белобокого маленького убийцу в своих тонких пальцах, - Когда я вижу Енджуна, то прекращаю мыслить здраво. У меня все сносит, а бошку тем более, - он затягивается сигаретой уже увереннее. Привыкает, - Я знаю, что ты думаешь. «Маленький ты дурак, Бомгю». И будешь прав. Кай невесело ухмыляется и комкает пустую упаковку из-под печенья, которую они уже съели не глядя. - Ты не дурак. Ты просто никогда не видел такого повышенного внимания от парней подобного рода? Вида? – старший забавно скривил лицо, подбирая слово, - В общем не суть. Ты меня понял, - он сделал небольшую паузу, косясь на хрупкую фигуру друга, - Я не говорю тебе резко перестать сохнуть по нему, но ты в объятия так быстро не бросайся. Доверяй, но аккуратно. Не нужно тебе вдобавок ко всему разбитое сердце. Бомгю разбивал сердца, но ему – никто. Возможно, Енджун будет первым, и парень пожалеет, что вообще связался тогда со своей красноволосой бессонницей. Чайки крикливо проносятся над головами. А Кай снова предупреждает: - Не хочется из себя строить умного и важного, хуя бумажного, но я еще таковым побуду. Подростковая влюбленность быстро становится первой любовью, а она сука непростая – становится клеймом и памятью на всю жизнь. По первой любви мы судим о наших следующих, сравниваем, выбираем... Это потому, что нами тогда управляла страсть, которая до предела идеализировала нашего первого возлюбленного. Можно назвать это гормонами, - Кай постукивает по камню, - Но это слишком примитивно, ведь страсть – это не просто всплеск адреналинов и эндорфинов всяких, - он задумчиво посмотрел на всплески волн, - Для тебя это ново. «Ты хочешь любви, в которой можно раствориться. Ты хочешь страсти, приключений и немножко опасности.» - Откуда? – Бомгю поворачивается, зная, что вряд ли Кай это ввернул без опоры на какой-то фильм. Любит он их, а особо интересные запоминает наизусть. - Ты только не охуевай, но это «Дневники вампира». - Что? – младший скривился, глядя на закатывающиеся глаза друга, - Как тебя угораздило смотреть эти розовые сопли? Даже Мина сказала, что это не сериал, а херня какая-то. - Попрошу не выражаться, - Кай поднял палец вверх и ухмыльнулся, - Я этот сериал смотрел с Соджи. У нас тогда случился просто охуенный секс под Placebo. Было облачно поебать, что там на экране, но песня классная. Бомгю скривился, думая, что заниматься сексом под подростковый сериал с печальным саундтреком как минимум извращение, но довольное лицо Хюнина, озаренное светом воспоминаний перебило весь негатив. А о словах киношного героя, возможно, стоило задуматься. Солнце катилось к закату.***
Когда Енджун неосторожно задел мизинцем натянутую до предела струну своей гитары с шипением в микрофон, то все поняли, что пора отдохнуть. Вредный сосед, у которого есть не менее вредная собака, наведался в репетиционную с замечанием, что уже двенадцатый час ночи и пора бы закругляться. Конечно, Каю пришлось засунуть куда подальше свой коронный посыл нахуй, но съязвить, что вашу собаку сраную тоже в три ночи на протяжении часа слышно и ничего же! В итоге все сидели уставшие, а некоторые раненые своим же инструментом. Бомгю не было, сегодня он зарылся с головой в учебу. Перемотав палец Енджуна, который по словам его хозяина должен «вот прямщас пройдет, не надо никаких пластырей», а по факту начал сильно сочиться кровью и распух, Кай сел на диван рядом с Тэхеном. - Че там в интернете, блогер? – спросил он, заглянув младшему через руку, который красиво оформлял историю с объявлением, что The Seekers появятся на музыкальном фестивале в Мокпо. - Вообще-то я не блогер, а ваш смм-специалист, которому вы не платите, - горделиво произнес он, но естественно без негативной мысли. Просто в шутку. - Вот важный – хуй бумажный! Ты сам напросился помогать, - рявкнул Кай, пихая парня в бок, - Ты смотри, может тебе еще и отсосать в подарок! - А ты так сильно хочешь? – спросил тот, скривившись. - Господи, когда же вы уже потрахаетесь? – риторически спросил Субин, вызывая смех у Енджуна. И только Кай хотел снова сказать что-нибудь язвительное, но уже в сторону лучшего друга, как его опередил младший. - Сразу после вас, парни, - миленько протянул он и широко улыбнулся. Маленькая пубертатная язва, живущая в нем, иногда просыпалась и работала в полную силу, - Вы так часто шутите про нас двоих, что у меня закрадываются подозрения будто вы проецируете свои желания на нас. Кай сначала удивленно оглядел Тэхена, а потом, громко хохотнув, посмотрел поочередно на замолчавших парней, у которых на лицах застыл немой шок. - А что? – продолжил Кан, нажимая на кнопку опубликовать, - Это элементарная психология. То, чего мы страстно желаем, обычно крутится у нас в мыслях и диалогах с другими людьми. - Ой-ой, попизди, - со смешком ответил Субин, решивший подкрутить струны на гитаре, - Защищается психологией сидит. Уроки, небось, на завтра не сделал, но умничаешь. - Э! Тут только я его стебу. Ты обычно защищаешь, - в шутку возмутился Кай и снова ткнул младшего для профилактики. - Оу, кто-то ревнует, - поиграв бровями, промурчал Енджун и улыбнулся. - Я тебе сейчас твой палец до конца отрежу, - ответил барабанщик. Субин захихикал в ответ на эту перебранку, но вот Тэхен явно сдаваться не собирался. У него азарт начал зашкаливать, да и проиграть старшим в этом бестолковом и смешном споре он не мог. - Знаете, люди видят мир через призму своего сознания. Мы с Каем друзья, и так нас видят все кроме вас и Бомгю, - он приставил палец к подбородку, рисуя в своей позе задумчивость, - Значит проблема в вашей голове. Ваши мысли полнятся геями. Тут они уже засмеялись все вчетвером от этого абсурда. Однако никто не собирался сдаваться несмотря на усталость, хрипящие голоса и слипающиеся тяжелые веки. - Ты неплохо оправдываешься, Тэхен, - начал Енджун, облокотившись на подлокотник дивана и внимательно глядя на парня, - Но в том и дело, что невиновный не оправдывается. - Переиграл и уничтожил, - подытожил Субин, убирая гитару в футляр. - Только лишь ранил, - объявил весело Кай, - Мы то хотя бы не целовались с мужиками в отличие от некоторых. И тут бы Енджуну громко и выразительно удивиться, а Субину запустить кедом в довольную блондинистую морду, но Хюнину позвонили, и он отвлекся. Разговор был очень быстрым, но настроение парня упало до критически низкой отметки. - Что случилось? – спросил Субин, поднимаясь за другом, который оставил мобильный на диване, а сам пошел к роллету. - Сейчас. Кай вышел из репетиционной. Все тут же забыли о глупом и бессмысленном споре, заметно напрягшись. Тэхен предложил Субину пойти за старшим, но тот отрицательно кивнул и сказал ждать. И ждать долго не пришлось, потому что с улицы послышался пронзительный вой, и все трое рванули на улицу, с грохотом подняв роллет. Около красной и немного побитой «супры» стоит Кай и держит за темные дреды подвывающего Хычоля. - Господи, Хюнин Кай. Что за характер, блять? – процедил Субин и повернулся к парням, - Не рыпайтесь. Я сам. Следите, чтобы сосед не появился и ментов не вызвал. - Осторожнее, хен, - негромко предупредил Тэхен брюнета, который широкими шагами направился в сторону машины и этих двоих. Завидев басиста, Хычоль завыл еще сильнее за что получил от Кая несильный тычок коленом. Тот что-то пытался донести до него сквозь его вой, но побитому было уже все равно. - Кай, отпусти его! – строго произнес Субин, но не решился вырывать парня из рук друга. Можно легко огрести. - Погоди, этот еблан еще не понял, что людей так опрокидывать нельзя, - процедил блондин и, отпустив чужие волосы, прописал Хычолю в лицо. - Да ты совсем придурок! – вскрикнул Субин и оттащил друга от своей жертвы, а тот, как разъяренный бык готов был еще наподдать горе-организатору. - Сука, - прошипел Хычоль, вытирая кровь, сочащуюся из носа, - Хюнин, ты совсем поехал крышей. Я же сказал, что разберусь. Ну не выступите вы, но контактик ваш этому дяде я дам… - Какому еще «дяде»? – спросил Субин у барабанщика, впиваясь в его плечи, чтобы тот снова не набросился на Хычоля. - Уже неважно, блять! – громыхнул Кай, - Я ж знаю, че ты, пидрила, заднюю дал! Опять «хмурого» или еще какую жесткую поебень решил толкать на фестивале? Да? А нас не зовешь, потому что знаешь, что мы такую хуйню не поддержим?! - Не ори, твою мать, - строго сказал Субин другу, но тот не слышит, а продолжает «копытом бить». Еще чуть-чуть и пойдет пар из ушей, а из головы рога полезут. - Да нет, Хюнин, - Хычоль говорил гундосо. Видимо барабанщик бил старательно, словно по ударным, - Ничего такого. Я не палки в колеса вставляю. Помочь хочу, - он смотрит как побитая собака на музыкантов и тяжело выдыхает через рот, - Вам не надо туда соваться. Честно говорю. Лучше я этого продюсера в клуб к Со отведу, где вы и выступите. Я обязательно вас познакомлю, но не там. Фестиваль – хуйня затея. - Что там? – спокойно спросил Субин, но продолжая держать друга. Знает, что тот не по делу, так для профилактики втащить может. - Ребят, честное слово, я не могу сказать, - теперь оба видели по чужим растерянным глазам, что дела реально плохи, - Не суйтесь туда. Мой вам совет: сидите тихо. Я знаю, что сейчас жестко подвожу, без предупреждения вычеркнув вас из всех списков, но так надо. - В какую хуйню ты, придурок, влез, а? – процедил Кай, глядя, как Хычоль медленно открывает дверь «супры». А у того виноватый взгляд и кровь из носу. Он просит завершить этот разговор, потому что сказал все, что хотел еще до того, как Кай схватил его за волосы. Хычоль исчезает в красном кузове и трогается с места, взвизгнув шинами по асфальту. Свет желтых фар покидает улицу, где тут же воцаряется полумрак из-за блекло светящих фонарей. Субин жестом показывает Енджуну и Тэхену возвращаться в гараж, а сам отпускает Кая. Тот бьет пяткой по мусорному баку и выдавливает из себя расстроенное и протяжное «бля». Они просто хотели выступить. Это был шанс в очередной раз заявить о себе. Тем более, когда на фестиваль решил наведаться важный гость. «Каждый венец славы есть вместе с тем терновый венец».