Представь океан и выдыхай

Небольшой дом стоял на окраине рядом с заброшенной строительной площадкой и в темноте напоминал уставшего от жизни монстра. Который так задолбался, что уже не сверкал глазницами. Старший брат Ли их вез, ориентируясь по старенькому навигатору, который, по всей видимости, не знал об обновлениях. Ибо очень жалел, что на прошлой неделе раздолбал свой телефон, а купить новый сразу не было возможности. Маминых переводов достаточно было для выживания, но на всё, что сверху — нужно было заработать. Пакета с продуктами, который он держал в руках, должно было хватить на пару дней, но наличие еды сейчас волновало меньше всего. Сынён говорил, что с ногой "ничего страшного", но передвигался страшно хромая, держась за его шею как утопающий, а таким лицом можно было детей малых на Фестивале духов пугать. Ключ, как и говорил Цзыфань, нашелся под окном, в выемке кирпичной облицовки. Электричество, водоснабжение — считай, цивилизация, хотя, судя по парящей в воздухе пыли и запаху затхлости, здесь явно давно никого не было. На первом этаже Ибо обнаружил гостиную со старым диваном, столом и маленькой ванной комнатой. На втором были две спальни. На кроватях белья не было, но оно лежало в деревянном комоде. Ибо решил его вообще не доставать. Неизвестно кто на этих простынях ещё спал. Помог лечь на одну из кроватей Сынёну, принес ему бутылку покупной воды, заставил сделать несколько глотков и укрыл всеми одеялами, что нашел. Потому что дома было холодно, а обогреватель только один. Спасибо, что вообще был. Во второй спальне в таком же комоде вместе с бельем он обнаружил тетрадку. Обычная школьная тетрадка. С рисунками. Карандаш, шариковая ручка. Можно было подумать, что их рисовал начинающий художник. Ибо даже улыбнулся, смотря на смешную морду спящего кота, который, свесив лапу с луны, мешал на ночном небе звезды. Тетрадь отвлекала, и Ибо с любопытством замечал, как следующие рисунки становятся лучше, пока не наткнулся на анатомические изображения человека с подробными подписями. Такие он видел в конспектах Сынёна и у Сяо Чжаня. Получается, что и эта тетрадь Лаобана. Он переворачивал лист один за другим, остановился на темных перечеркнутых фигурах деревьев. Вместо листьев — сотня одних и тех же повторяющихся иероглифов. "Не хочу". Не хочу, не хочу, не хочу. Большие и маленькие. Четкие и перечеркнутые до дырок на бумаге. Одна страница, другая, третья. Вспомнился разговор с Сяо Чжанем. Неприятный и колючий. Листья и деревья. И ведь действительно не хотел. Точно не хотел. Но ведь мог и не делать, так? Ибо долистал до конца и замер. На весь тетрадный разворот был нарисован человек, внутри которого бушевали волны разных форм и размеров, плавали рыбы, цветы и медузы. Выдохнул. Положил тетрадь на место. Сходил и проверил Сынёна. Тот беспокойно спал, норовя сбросить одеяло. Накрыл снова. Вернулся в другую спальню. Упал на кровать, пытаясь собрать воедино размытые мысли. Сяо Чжань не смог дать отпор отцу и струсил, а он не смог противостоять своей ненависти. Один неверно выбитый блок — и башня падает, накрывая всех, кто стоит рядом. Значит, нужно брать ответственность на себя. Если согласится Сынён, то можно сказать, что убил он. Но ложь же всегда ложь. Ибо тихо рассмеялся. Он не заметил, как уснул, а проснулся от какого-то стука. В первую минуту всё не мог догнать, куда его занесло, а потом воспоминания накрыли с головой. Значит, всё было правда, и ничего не приснилось. Зрачок труп, а они вроде как в бегах. — Откройте, общественная безопасность Китая! Рванув к окну, он увидел сине-белый автомобиль патрульной службы. — Пиздец, — прошептал. И как далеко они убегут с раненой ногой? Горло так пересохло, что он разом выхлебал полбутылки воды. В дверь продолжали настойчиво стучать, а Ибо хотелось молиться всем богам, чтобы те отвадили полицию от этой чертовой двери. Стук прекратился, и он услышал шорох шин по гравию. Рядом с полицейским автомобилем припарковался черно-серый пикап. Из которого кто-то вышел. Сяо Чжань. Ещё более высокий, чем Ибо его помнил. Ещё более… красивый? Вот же сволочь. Светло-бежевый плащ с голубой худи смотрелся на нем, как на крутом хмыре, которого щелкают для пафосных журналов, чтобы обклеивать ими тусклые стены. Сяо Чжань подошел к патрульным и несколько минут их в чем-то убеждал, размашисто жестикулируя. Те зачем-то ещё несколько раз обошли дом, постояли и уехали. — Ибо, надеюсь, что мне ты откроешь, — крикнул Сяо Чжань за дверью. Зашибись, он ещё и в курсе, что я здесь, простонал про себя Ибо. Но открыл. Тот замер, словно не решаясь переступать, и пялился куда-то в область шеи. Отметины, точно. Багрово-фиолетовые пятна, которые оставил ему Зрачок. Провел по шее рукой, двинул бровями. — Ибо, — сказал зачем-то Сяо Чжань и замолчал. И у него тоже язык отсох и отвалился. На редкость заразная болезнь. Отошел в сторону, чтобы и тот переступил порог наконец-то. — Ты здесь… зачем? — Ориентировки на тебя по всему городу, — вздохнул Сяо Чжань. — Из плюсов, без твоего имени. — Сынён? — Пока нет, но это дело времени. Да, и Цзыфань рассказал, как ты его спас. — Соврал он мне, значит. — Про меня? Он и не знал. У меня были свои… дела. А тут убит сын начальника управления полиции, а один из подозреваемых очень похож на некого Ван Ибо. Я об этом ещё ночью узнал из своих источников. — И какие дела? — спросил, хотя знал, что не скажет. Бесила эта мутотень. Если про дела нельзя говорить, то может быть они и не такие хорошие, так? Сяо Чжань ответил тяжелым взглядом. — Расскажу, когда будет возможность. Думал вывезти вас отсюда в более спокойное место, но начальник управления полиции Ци в бешеной ярости, перекрыл все входы и выходы из города. Патрульных привлек свет в доме, который обычно не горел. Пришлось сказать, что сейчас я остановился в доме, который принадлежит моей семье, но, скорее всего, они ещё приедут с проверкой. — С проверкой? — нахмурился Ибо — Да, чтобы убедиться, что здесь именно я, а не скрывающиеся преступники. — Значит, нам нужно выбираться? — Значит, нужно переждать. Пока побуду здесь. Мне все равно надо было сейчас переждать эти дни. Как-то складно всё у этого Сяо Чжаня, прищурился Ибо. И патрульные с проверкой, чтобы причина была в доме остановиться. — Ты же не против? — прозвучал закономерный вопрос. Видимо, у Ибо всё на лице написано было. — А ты… продолжаешь учиться на врача? — Да, в следующем году, если всё сложится, буду заниматься практикой. Есть в Пекине одна клиника, в которой я бы хотел работать… — Отлично. Тогда я буду не против, только если посмотришь ногу Сынёна. — А что с ней? — помрачнел Сяо Чжань. — Стреляли в нее, вот что. И вид у Сынёна неважный. Сяо Чжань сказал "паршиво", "я сейчас" и вернулся в пикап. Ибо видел из окна, как он долго копался в небольшой дорожной аптечке, словно в ней на самом деле черная дыра. Зачем-то мелькнуло дурацкое, нравлюсь ли я ему ещё? Вот же он придурок. Самое время, ага. В итоге Сяо Чжань всё равно забрал аптечку домой. Вытащил из нее два пинцета, бинты, бумажные упаковки, кажется с иглами и шприцами и несколько ампул. Попросил набрать воды в большую кастрюлю. И надолго ушел в ванную комнату. Сынён валялся с температурой. Теперь стало понятно, почему друг не собирался просыпаться. Ибо сделал попытку его разбудить, но тот только с трудом разлепил глаза. — Ты совсем не в порядке, но здесь есть Сяо Чжань. Ты разрешишь ему посмотреть твою ногу? — шептал Ибо на ухо, бухнувшись на пол коленями. Сынён тихо застонал, потом вяло кивнул. — Можно, — просипел он. Сяо Чжань раздвинул шторы, которые до этого Ибо и не замечал, параллельно включая небольшую лампу, осторожно приподнял штанину не такую бордовую, как в первый раз — успели переодеться, но все равно передернуло. — Приподними осторожно, а я разбинтую, — сказал Сяо Чжань. И технично размотал этот длинный белый носок, пока Ибо придерживал ногу за пятку. Смотреть на рваное по краям отверстие было стремно и страшно. — Не тошнит? — спросил Сяо Чжань. — Если будет плохо, скажи. Ибо неопределенно кивнул головой, а тот опять начал тревожить Сынёна: — Дело серьезное. Либо мы на все плюем и везем тебя в больницу, а все огнестрельные тут же передаются органам общественной безопасности. Либо… я попробую в этих условиях извлечь пулю. Кость, кажется, целая, но все равно будет очень больно. Есть нужные антибиотики, противошоковое... Рана не грязная, ты ее уже обработал, но давай мы все сделаем правильно. — Я согласен, Лаобан. Пробуй. Не хочу в полицию. Так и сделали. Только Ибо задали самое сложное — крепко держать ногу Сынёна, пока "почти врач" колупался в ней своими пинцетами, перетянув предварительно жгутом. Слушать стоны друга и держать. И он держал. Мысленно всех слал нахуй, но держал. Спасало разве что наблюдение за длинными, ловкими пальцами Сяо Чжаня. Даже, когда весь лоб у того покрылся испариной от напряжения, тот продолжал работать в своем ритме. Когда извлек кусок металла, то радостно вскрикнул, но потом принялся ворчать, почему пули не дезинфицируют, когда решают отправить их в тело. А то было бы проще. Зашил так же быстро и аккуратно. Точно. Врач. После операции они оба упали на небольшой диван в гостиной и долго молчали. Молчали, пока Ибо, вскипятив воду в чайнике, заварил обоим своей быстролапши. Молчали, пока ковыряли её палочками. Молчали, пока оба по очереди не сходили проверить Сынёна. И спать легли молча — один занял диван в гостиной, другой — кровать в свободной спальне. Следующий день прошел так же муторно. Сяо Чжань весь день просидел у Сынёна, перебинтовывал, следил за температурой, поил. Ибо взял на себя несложную готовку и уборку — самостоятельная жизнь много чему научила. Стоял в дверном проеме немой статуей, смотря как проворно, но осторожно Сяо Чжань управляется с его другом. На третий день Сяо Чжань в конце концов разрезал тишину. — Я подрабатывал медбратом, когда учился, — сказал он, когда Ибо давился яйцами, что отварил на завтрак. — Хотел проверить, мое ли это. Справлюсь ли я. Оказалось, мое. Ибо не выдержал, рассказал про полицейский колледж, о котором до этого и не думал, а сейчас подумал. О лейтенанте Чжоу, и как тот помогал ему всё это время. Затем вспомнились все разом. Мама. Сынён. Из глаз полилось, и Ибо прорвало. Захотелось поделиться всем, что есть. И тем, что на душе стремно тоже от того, что без его участия не обошлось, и он виноват, что нарывался. Рассказал о том, как ненавидит всех этих тварей, о том, как сожгли их склад. Сяо Чжань слушал, хмурился, но не перебивал. И смотрел так пристально, что до мурашек. А потом протянул ладонь. — Возьми меня за руку. — Чего? — удивился и, кажется, покраснел. — Если хочешь... возьми за руку. Тебе надо почувствовать, что ты сейчас не один. — Это какие-то медицинские приколы? Сяо Чжань медленно покачал головой. — Я хочу, чтобы ты почувствовал, что не один. Ладно, подумал Ибо. Рука, ладонь. Чего в них такого? И у меня рука, ладонь. Вот, держи, давай свою. Не взял руку, а заграбастал. Само так вышло. Схватил, пересчитал целые костяшки. Сяо Чжань внимательно рассматривал его покоцанные. Баш на баш получилось. — Я же тебе нравился, да? — спросил Ибо как можно нейтральнее. Как будто ему совсем похер. Абсолютно. — Да ты и сейчас тоже нравишься, — без заминки ответил Сяо Чжань, хотя явно не ожидал такого вопроса. — Но ведь у меня нет шансов, да? Ибо замер на месте, потерявшись в пространстве. Блядь, да он и сам не знал ответ на этот вопрос. — Когда я узнал о тебе и твоей семье, то шансов не было. Ноль процентов. Но сейчас я не уверен. — И сколько процентов ты можешь мне дать? — Не знаю, — честно ответил Ибо. — Допустим, у тебя толком и выбора не было, да и родителей не выбирают, но у меня всё равно громадное ощущение, что ты много где проебался. Но ты мне помогал, много. Да и я сам… хорош. — Буду рад, если ты мне дашь даже один. И только сейчас. — Звучит как развод. И что это нам даст? — Как минимум, почувствовать, что мы нужны тому, кто нам нравится. — Хитрый какой. Ничего я такого не говорил. Мне вообще сволочи не нравятся, проворчал Ибо про себя. Но тогда он соврет сам себе. Потому что нравится. Блядь. — Да ты дал мне целый процент! — не унимался раззадоренный Сяо Чжань. Ибо в ответ шлепнул его по руке. Тот откликнулся тем же. Они возились друг с другом на диване, как младшеклассники на спортивных матах на уроке физкультуры. Тихонько ржали и подначивали. И сразу стало как-то спокойнее. От голоса Сяо Чжаня, от его близкого присутствия. Словно на одной волне, как с Сынёном. Но если того хотелось беречь, то здесь… наверное, нырнуть? Но никто не переходил границ. Смотрели друг на друга, как канат перетягивали. Ты на этой стороне, а я на той. Пока Ибо не вжался своими губами в того так внезапно и стремительно, что охнули оба. — Ибо, что ты творишь? — заворчал Сяо Чжань, прерывая его порыв. — Ты против? — Нет, но... Уверен? Как же один процент? — Если ты видишь один процент неба, то это тоже небо. И оплел Сяо Чжаня руками и ногами. Пальцы лезли в мягкие волосы, рисовали волны. На затылке, у самой шеи те оказались жесткими и кололись, но там было ещё кайфовее. Сяо Чжань тоже прикрыл глаза, запрокидывая голову. Захотелось присосаться к его шее, трогать ее языком. Так и сделал. Тот коротко выдохнул и полез прохладными ладонями под футболку. Ибо стянул ее со спины, бросил на пол и тут же пожалел об этом. Темные пятна расцвели на животе и показывать их не хотелось. "Расцвели" он всё-таки сказал вслух. — Мне они не нравятся. Потому что тебе было больно. Но… мне не противно. Они же часть тебя. И действительно цветут. Как цветы. Цветы, значит, ага. Незабудки. Ибо лег на спину — смотри какой букет. Сяо Чжань потер ладони друг о друга, едва касаясь, водил пальцем по контуру. Ибо пялился на него. — Клетки крови теряют кислород, отсюда и этот пурпурный цвет, а сама кровь… она сворачивается, но ты же помнишь, что человек — это океан. И все сгустки он втянет в себя обратно, как будто ничего не было. На "океане" он посмотрел прямо в глаза, как бы спрашивал: ты еще держишь это в памяти? Да как тут забудешь, отвечал тоже глазами Ибо, я же не кузнечик. Я же сам… океан. — Втянет в себя, — повторил, потому что вкусно звучало. В школе рассказывали, что воды двух самых крупных океанов, даже соприкасаясь, не смешиваются из-за разной плотности, солености и чего-то там. Но может ли человек-океан втянуть в себя другого? Так, чтобы по-настоящему. Со своими проблемами, прошлым и прочей хуетой. Может или нет? — Если ты хочешь, я могу это сделать. Втянуть тебя в себя, — прозвучало над ухом. И от изменившегося тембра голоса внутри что-то окончательно сдохло. Охранная система, которая включает голову, напоминая, что они до сих пор в реальном мире, отправилась к прасистемам. Предохранители, осветив на прощание всё вокруг, погасли вместе с ней. Его океан решил устроить шторм и пригнал всю кровь вниз, в окаменевший разом член. Голова звенела от пустоты. Ибо расстегнул джинсы, спустил их на бедра — мол, давай. Втягивай. И всё. Ибо размазало по всей поверхности, окончательно смыло вниз, только пальцы всё так же держались за колючий затылок. В какой-то момент он попробовал вынырнуть и увидел наполненные кипятком глаза. Сяо Чжань тоже это чувствовал, да. Чувствовал и останавливался, когда эта адски кайфовая дрожь внутри становилась невыносимой. Замедлялся, выжидал, чтобы та остыла, чтобы снова продолжить. Чтобы Ибо опять умирал от желания вытолкнуть дрожь из себя, окончательно увязнув в этом почти болезненном состоянии. Но вдруг всё встало на паузу, а потом теплая рука провела по члену. Вверх, вниз. И ещё раз. Ибо выгнулся, глубоко застонал и сжался сладким спазмом, выплескиваясь на грудь. А потом ещё долго смотрел на слишком красивые, чуть припухшие губы Сяо Чжаня. Хотелось вечно водить ладонями по его лицу, сбросив с него одежду. — А ты? — Если ты хочешь… То мы можем поменяться. В душе. Он здесь довольно сносный и есть водонагреватель. — Зовешь, как на свидание. — Да, а ещё не забывай, что тут рядом Сынён спит, а там лучше звукоизоляция. — О, это точно аргумент, — согласился Ибо, чувствуя, как краснеют уши. — Я был громким? Сяо Чжань чуть прикрыл глаза, коварно улыбаясь. — Ну.. я слышал каждый твой вдох. И выдох. И стон. — Ты издеваешься? — зашипел на него Ибо. — Ну сейчас дождешься. Как и обещал, тот дождался. Потому что нехер его дразнить. Пусть и скомканный, как покрывало, которое только что месили ноги, но опыт у него в этом деле был. Немного помешал восторг, который он не мог никак унять. Видеть голым Сяо Чжаня, трогать голого Сяо Чжаня, впиваться пальцами в его задницу. Чувствовать такого живого, горячего. Впитывать жадно, втягивать, чтобы точно завязнуть. Чтобы слиться. Океан с океаном. Через два дня к дому подъехал лейтенант Чжоу. Он был без формы в обычной одежде, но Ибо сразу его узнал. — Можете возвращаться, — сказал он. — Монах дал признательные показания, что убил Зрачка по неосторожности. Пытается избежать наказания за торговлю наркотиками. На пистолете не нашли никаких отпечатков пальцев, кроме них двоих, вот и решили воспользоваться. — Потому что я был в медицинских перчатках, — сказал Сынён, который к этому времени почти оклемался, только ещё сильно хромал. — С практики шел и забыл их снять, так уже к ним привык. Потом в карман их сунул. — Везет же тебе на медиков, Ибо, — с улыбкой выдохнул лейтенант Чжоу. — Да, и я перевожусь в Пекин. Подумай о колледже. Будет приятно работать с таким сотрудником, как ты. Так, может быть, вас довезти? *** Ибо открыл пошире окно, решив медленно и с кайфом докурить последнюю сигарету. На улице невыносимо пахло весной, но для выпускного класса это означало только одно — грядет единый государственный экзамен. И сдать ему было нужно обязательно. Сынён грыз свой медицинский гранит и планировал со следующего года перевестись в Пекин. "У них оборудование огонь, у нас такого нет, хочу попробовать". Хотя они оба понимали истинные причины. Убийство рано или поздно может снова всплыть на поверхность, а оставаться в городе, где убил человека, было нельзя. Да и "та-самая-с-параллели" все ещё ждала Сынёна в этом городе. Поэтому и Ибо тоже надо было быть в столице. Ещё было трудно себе признаться в том, что он скучал по будущему пекинскому врачу. Последний раз он видел Сяо Чжаня почти пять месяцев назад. Он уехал в Пекин через пару дней, как они с Сынёном вернулись домой. Теперь Ибо приходил на крышу соседней общаги один. Смотрел в открытое пространство, на далекий и будто ненастоящий город, считал белеющие спутниковые антенны. Думал, что за этим городом ещё полно места. Где-то должно быть и для него. Возможно, и для их одного процента. Который может стать целым небом. Соседи врубили телевизор на всю громкость, видимо, надеясь, что звук выбесит тараканов, и те разбегутся прочь. "Начальник отдела полиции, комиссар первого класса Чжан Ци вскоре пойдет под суд за взятку в 15 миллионов юаней. По версии следствия, он получил взятку от главы гонконгского преступного сообщества "Вошинво". За эти деньги начальник отдела полиции должен был не чинить препятствий для противозаконной торговли запрещенными наркотическими средствами. По данным CCTV, комиссар первого класса Чжан Ци свою вину не признает — с его слов, показания сотрудникам государственной безопасности против него дали бывшие полицейские, чтобы избежать реальных сроков лишения свободы по другим обвинениям". Ибо чуть не упал с подоконника обратно в комнату. Про взятку уже слышал весь город, но следствие затягивало дело, приостанавливало его и возбуждало вновь. И вот наконец, грёбаный начальник отдела полиции пойдет под суд. И только некоторые знали, что дата передачи взятки совпадала с последним днем, когда Сяо Чжань был в городе. Если одно зло побеждает второе, то его называют добром, подумал Ибо. Оставалось надеяться, что больше злом Сяо Чжаню быть не придется.