Гроза

      Тропики нагрянули в Амстердам под излет августа. Погоду штормило – неделю то лило так, что Амстел подтапливал ближайшие дома, то парило так, что даже Астрид, которая не видела солнца вот уже три года, чувствовала его жар от не остывающих за ночь улиц.       Крыша в доме 34 по Вестмарктканал со стихией не справлялась, и чердак населили многочисленные тазики и банки. Дроп, одуревающий от жары и влажности, был подвергнут страшному – бритью триммером почти под ноль – и теперь обиженно прятался под креслом. Астрид не чувствовала ни духоты, ни влажности, но волосы ее никак не ложились, а Каспер на чем свет стоит клял «проклятое старье без кондиционера» и распахивал настежь высокие окна.       Когда Астрид проснулась, за окном снова клубилось. Посвистывал ветер, где-то за развевающейся шторой вспыхивали молнии. Закрыть окно не удалось – длинная ручка отломилась, а, несмотря на сохранившуюся силу, росточка теперь не хватало. Иногда быть двухметровым мужиком все же полезнее.       Каспера не было. Чаще он работал ночами, просыпаясь и засыпая порой вместе с Астрид. Временами – не приходил домой сутки. Работа обязывала, но Астрид казалось, что Каспер иногда избегает ее… избегает то, что убило Леона.       Ванны не приносили Астрид столько удовольствия, сколько при жизни. Но когда выдавалась тихая ночь, ей нравилось заполнить большую ванную (которую она оттащила к самому окну!) горячей водой, взбить пену, насыпать пахучих солей, и лежать в свете фонарей с книжкой. Нравилось расчесывать мокрые волосы, покрывать тело лосьоном, задумчиво полчаса перебирать вешалки, чтобы вновь натянуть уютные домашние шортики и зачесать буклю на голове.       В зеркало смотреть все также не нравилось.       Если не шла есть сама – как сегодня, в эту страшную мерзость на улице – готовила Касперу ужино-завтрак. Тот старался забить холодильник пивом, консервами и китайской лапшой, но терпение Астрид от его нездорового образа жизни быстро лопнуло. Готовила она из рук вон плохо – большую часть взрослой жизни на салатах, витаминах и йогуртах, да и попробовать больше не могла. Она варганила на глаз то, что, как ей казалось, невозможно испортить и досолить можно позже – овощи, крупы, отварные куриные грудки, смузи из сельдерея и тыквы. Каспер бубнил, что в больнице и тот так не кормят, но ел. И тогда Астрид милостиво приносила ему купленный тортик-мороженое.       Сегодня кулинарная пытка не заладилась – стоило Астрид выкрутить конфорку, как где-то сзади оглушительно лопнула лампочка, свет моргнул и погас во всем доме, отчетливо запахло паленым. Хотя в этот раз явно сгорела не каша.       Астрид опасливо высунулась в коридор. Ей свет вовсе не был нужен, но она включала его, даже оставаясь одна. Он придавал дому жизнь и разгонял страшные тени по углам. Вот и сейчас, хотя она отчетливо видела все, она кралась на цыпочках, стараясь не шаркать мохнатыми тапочками, к щитку с пробками.       Астрид уже не боялась свечей и зажигалок, но проверять, что будет, сунь она руки в искрящиеся и плавящиеся провода, ей не хотелось. Страх ворочался, ныл, тянул живот. Хотя все говорили ей – Зверь, Астрид плохо различала, где страх ее собственный, а где темное нечеловеческое безумие. Она застыла, борясь с собой, обхватив плечи руками, ни в силах сделать шаг ни вперед, ни назад.       - Представляешь, видел только что, как в соседний дом молния попала. Эй, ты чего? Тебя током ударило?       Каспер, мокрый от дождя и долгой езды на велосипеде, бросил рюкзак и схватил Астрид за плечи. Потом его взгляд упал на щиток, и, убедившись, что обгоревшие куски от Астрид не отваливаются и она не заикается, он отодвинул ее и вернулся на улицу – выключить центральный щиток и позвонить электрикам.       Астрид сидела на лестнице, слушая как голосом Аннеке Каспер мило то ли воркует, то ли ругается с коммунальными службами, которые в силу загруженности придут не раньше послезавтра.       - Жалко, - говорит, вернувшись и заперев дверь, - ты огнем дышать не умеешь. А то бы сейчас и воду вскипятили, и курицу дожарили.       - Извини, - улыбнулась Астрид. – Могу сделать так, что тебе по всему дому горящие куры будут мерещиться.       - Вот спасибо. Это я и без тебя могу. Где там водка?       Мокрую одежду, что Каспер терял по дороге к холодильнику, Астрид подобрала и развесила на сушилке. Дроп радостно тявкал у ног Каспера, жалуясь на злодейку Астрид и клянча консервированную селедку. Одной ногой придерживая холодильник, другой отпихивая Дропа, Каспер, зажав в зубах позавчерашний сухарь, метал на стол рыбу и масло, а также мгновенно запотевшую бутылку. Кивком предложил стопку и Астрид, но она помотала головой, подавая ему сухие штаны и полотенце.       - Футболки все влажные, могу дать халат, - конечно, у Астрид был трехлетний запас футболок Леона, но их предлагать Касперу она никогда не решалась.       - В пекло, и без него жарко, дышать нечем. Хочешь?       Хлеб, масло и рыба, простая вода в стакане и водка в стопке выглядели чрезвычайно аппетитно, а еще аппетитнее тот, кто с упоением все это трескал. Голод напомнил о том, что и Астрид сегодня не ела, и она поспешно отвернулась.       - Он еще спрашивает. Ты ешь, не буду тебя смущать.       Помянув доброй памятью продукты, что погибнут в неработающем холодильнике, и рост Леона, который доставал все с любых полок без лестницы, Астрид полезла на табуретку за свечами. Простые икеевские чайные свечки – раньше бы она купила с отдушкой, но мужики, что Каспер, что Дроп, от них страдали, а ей было, в общем-то, все равно. Астрид раскидала их по кухне и примыкающей гостиной, где их не сбили бы ветер, шторы и скачущий Дроп. Прошла по кругу с длинной свечной зажигалкой, стоя посреди комнаты на минуту крепко зажмурилась, давая глазам вновь привыкнуть к свету. Каспер сидел с непроницаемым лицом, глядя на все это, подперев голову ладонью. Астрид украдкой вздохнула и плюхнулась на диван, кинув тапочку в коридор, за которой незамедлительно сорвался Дроп, спотыкаясь и скользя коготками по вощеному полу.       Старый диван прогнулся. Каспер опустился рядом, почти плечом к плечу, тасуя в руках старую засаленную колоду. От него пахло дождем, селедкой и вызовом.       - Хотел поработать, но раз света нет, проведем эксперимент.       Своей холодной кожей, сверхъестественной гиперчувствительностью Астрид ощущала жар его тела. Чувство сводило с ума и дразнило, но отодвинуться, не обижая и не пугая очередным рассказом про свое безумие Астрид боялась. Боялась спугнуть проклюнувшееся дружелюбие.       - Какой?       Каспер стал раздавать – карту ей на колено, себе, снова ей. Едва приподнял уголок своих, и хитро ей улыбнулся.       - Давай, мухлюй вовсю.       - Что, в смысле?       - Ты говорила, что можешь чуть ли не сквозь стены видеть, будущее пронзать. Отыграй хотя б свою двадцатку для начала, о всемогущий Дракула.       Астрид нахмурилась и заглянула в свои карты. Правда в том, что помимо того, что опасно жечь витэ в такой близости от него, Астрид присквернейше играла в карты, а мухлевала еще хуже, что даже силы Нострадамуса бы ей в этом не помогли.       Она аккуратно походила. И еще. И еще. Каспер отбивал ее карты не глядя, и все суровее хмурился.       - Ты даже не стараешься.       - Ты откуда знаешь?       - Я видел твое лицо, когда ты видишь или делаешь… что-то эдакое.       Астрид схватилась за щеку. Вопрос рвался с губ, но ей совсем не хотелось знать, какое у нее в такие мгновения лицо.       - Такая вот я хреновая гадалка, доволен?       - Нет, - он обернулся, серьезно глядя ей в лицо. Карты поползли с его колен, разлетаясь по полу. – Я недоволен. Ты постоянно твердишь, как вокруг все ужасно и плохо, но даже в таких мелочах совсем не стараешься.       У Астрид внутри все заклокотало. Конечно, в чем-то он прав – за три года, что прошли с ее Обращения, добиться можно было и большего, но говорить, что она вовсе не старается… Она схватила отбой – половина отбитых Каспером карты была не в масть. Карты сжались у нее в кулаке, и Каспер резко накрыл ее руку своей. Тогда она замахнулась на него подушкой, и он перехватил второе запястье.       - Ты совсем ничего не замечаешь. Как раньше.       От его прикосновения, от близости, запаха полезли клыки, во рту стало тесно. Астрид стиснула челюсти:       - Отпусти.       - Вырвись, ты же сильнее меня.       - Зачем? – его ладони переместились на плечи и потянули ее на себя. Астрид снова зажмурилась, мотнула головой, отгоняя переполняющие ее чувства и голод. – Зачем ты дразнишь, неужели совсем не боишься?       - Боюсь, что сошел с ума от того, сколько ты меня дразнишь, - Каспер проводит рукой по ее лицу, по приоткрывшимся губам, краешкам острых клыков. Поворачивает лицо к себе. – Ты не выходила три дня. Грозы боишься. Понятно, что я сейчас кажусь вкуснее селедки.       - Ты Мерля наслушался, что ли? – свой собственный голос кажется Астрид чужим, низким и хриплым. Вот уже не Каспер тянет ее на себя, а она обнимает его коленями, вжимает в спинку дивана. Бликуют свечи, отражаются в глазах Каспера. Отражается в них и она – и сама боится и любуется своим отражением. – Оттолкни меня… вдруг я не остановлюсь, вдруг ты умрешь?       - Отличный, значит, был предсмертный бред.       Астрид не слушает. Кончиком носа проводит от ключицы до уха, обратно. Его руки сжимают ее голые ноги, лезут под майку. Когда клыки ее вонзаются в плоть – крепко сжимают ее, прижимая к себе.       Он был одуряюще сладкий и терпкий, как гранатовый сок, как давнее, запрятанное желание. Азартно табачный, грейпфрутово горчащий от страха. Вожделение и голод боролись в Астрид с собственным страхом и отвращением к себе, и она делает глубокий глоток.       В крови появляется привкус. Нет – он забивает всю ее сладость. Холодный, липкий и жгущий, как глоток одеколона. Один лишь раз Астрид пробовала такое – когда Ансельм наглядно ей показал, почему не следует пить мертвецов.       Астрид в ужасе отрывается от Каспера, с испугом глядя ему в одурманенные Поцелуем глаза.       - Ты умираешь.       Очнувшись, Каспер хватается за шею и с шипением отдергивает руку от ранки.       - Подумаешь, умираю, с чего ты взяла…       - Ты умираешь! Ты… ты знал и молчал? Да как же ты можешь!       Каспер аккуратно, отстраненно спихивает Астрид с себя и поднимается, потирая шею.       - А что ты сделаешь? Ничего не поделать, всех не спасти. Болит, зараза, это всегда так? Но было неплохо, будем считать, эксперимент уда…       Подушка, потом тапок, ворох карт, полотенце прилетели ему прямо в лицо, отправив его обратно на диван. Пока он собирал себя с промятых подушек, Астрид сбежала по лестнице, с мясом вырвала дверной замок и очутилась на улице.       - Астрид, вернись!       Прямо так, как была, в шортах, майке, босая, Астрид закрыла уши руками и побежала по улице.       Лишь бы не видел, как по лицу бегут кровавые дорожки слез.       Гром грянул где-то прямо над головой, и Астрид чуть не впечаталась в стену. Замедляясь, пошатываясь под хлынувшим ливнем, тяжело опустилась за большим желтым баком, чтобы точно не заметили с улицы. Кошки, кравшиеся по козырьку к помойке, и те с шипением разбежались от Астрид, и она разрыдалась еще горше.       - Астрид!       Она услышала его между раскатами грома и сжалась, но он стоял босиком, в одних домашних штанах, озираясь и стирая с лица воду. В последний момент повернулся на мяв кошек и заметил ее, промокшую и грязную, как будто со съемок фильма Тарантино.       - Астрид, пойдем домой. Иди сюда.       Гром гремит выстрелами, старым ржавым корытом, так страшно и громко, что не было сил даже протянуть руку. Каспер сгреб ее в охапку, ведь продрогший от дождя, но с безумно стучащим сердцем. Стало так стыдно, всхлипы стали сильнее, оставляя и на нем стекающие под дождем кровавые разводы.       - Ты чего такая тяжелая-то, господи. Все, не бойся, почти дошли.       В распахнутую дверь нанесло воды, и Дроп испуганно тявкал на грозу и здоровенную лужу у входа. Каспер аккуратно опустил Астрид и подпер дверь стулом, под нос говоря, что кроме электриков, теперь нужен и плотник. Астрид так и стояла в углу, не шевелясь, только шмыгая, пока ей в лицо не прилетело большое махровое полотенце и толстый-толстый халат. Каспер сам вытер ей лицо и отвернулся, пока она стаскивала погибшие мокрые шорты. Усадил с ногами на диван, заварил чай, посадил под бок Дропа.       Каспер, как и Аннеке, явно не знал, что же сделать, чтобы ревущая женщина наконец успокоилась.       - Ну ладно тебе. Ничего я не умираю, я просто невкусный.       Астрид послала ему тяжелый взгляд из-за дымящейся кружки.       - Мы то, что мы едим. Это все русская водка да селедка тухлая. Уверен, после «Moet Chandon» и устриц будет совсем другое дело.       Астрид поставила кружку прямо на лакированную поверхность (за что Каспера нещадно пилила) и схватила его за капюшон накинутой худи.       - Да точно говорю, тебе показалось…       - Давай залижу.       Каспер на мгновение оторопел. Даже немного отодвинулся, пока Астрид наклонялась над затянувшимися ранками.       - Это как мама говорит «давай подую, чтобы не болело»?       Его дыхание становится прерывистым и с минуту, пока Астрид водит языком по его шее, говорить он не может. Но стоит ей отстраниться, как хрипло бормочет:       - Как интересно…       - Что?       - Кхм. А Мерль говорил…       - Что?       Каспер откашливается и поправляет на Астрид халат, соскальзывая с дивана.       - Ничего-ничего. Это эксперимент на следующий раз. Я за пледом, скоро вернусь.       И оставляет Астрид наедине с ворохом пошлых вопросов и неприличный мыслей.