You are my firebird.

выступающие вены на руках, так прекрасно заметные в красном проявочном свете. совершенные. не могу оторвать взгляд от твоих рук, на протяжении многих месяцев закалявшихся тяжелой работой в ангарах. уставшие, немного натертые, сильные и изящные. ловлю себя на мысли, что так хочу целовать их. расстегнутый китель на груди и по форме майка под ним. а лучше бы ничего не было. делаю глоток водки и включаю проигрыватель. — знаешь, что это? — Чайковский…. как беззащитный птенчик смотришь на меня, подняв и чуть нахмурив брови, пока я ловлю тебя, чтобы спьяну ты не разбил себе нос. смотрю в ответ и взгляд не могу отвести. в груди будто горячая жар-птица расправляет крылья, задевая мягкими перьями самое нутро. — ляжешь тут — а как же вы, товарищ лейтенант? «я бы был счастлив лечь рядом» — я на полу. не развалюсь, не переживай. — будете охранять мой сон? — смотришь насмешливо, но с испугом и надеждой. — ага, чтобы волки не украли. укрываю посапывающего тебя одеялом, роскошь в местных краях. стелю себе рядом жесткий шерстяной плед, укрываюсь его кусочком. последнее, что вижу перед тем, как отключиться — твое плечо, выглядывающее из-под одеяла. с утра спросонья неловко ныряешь в рукава гимнастерки. рассматриваю украдкой с пола, пока ты думаешь, что я все еще сплю. откуда ты свалился на меня, чудо? за что ты мне такой? улыбаюсь уголками губ. *** сократить расстояние до твоих губ до опасного. последние сантиметры преодолеть молниеносно, как будто ныряя в глубокое лесное озеро. нет сомнений, что ты ответишь, не оттолкнешь (хотя и мог бы ударить). но ты смелый, не боишься. следующий ход за тобой, и вот уже губы со вкусом черники целуют меня так же крепко, а рука упрямо хватает за рукав кителя, не планируя отпускать. гремит гром и начинается дождь, долгожданный в духоте дня. так вовремя охлаждая твои щеки, которые уже успели разгореться до мини теплостанции. одной ладонью глажу твою напряженную спину, а второй — скольжу от венки на шее до острых скул, веду пальцами по ним как по границе реальности. кажется, что это все сон, и сейчас я очнусь один, в холодной квартирке на жесткой низкой кровати. но под спиной оказывается мягкая трава. дождь не останавливается, я ложусь, притягивая тебя. смотрю, не моргая, в растопленный шоколад твоих глаз. — Роман…, — нежно, тягуче шепчешь, словно пробуя на вкус. осмеливаешься и тянешь руку коснуться щеки. впервые за несколько дней ты зовешь меня по имени. улыбаюсь и закрываю глаза. *** мое сердце переполнено тобой. я хочу всего тебя. использую шанс, пока во всем корпусе выбило пробки. знаю, где тебя искать. всегда знаю, где ты. ледяное озеро, дыхание перехватывает от холода. вся форма остается на берегу, а мы, как дети смеясь и хватая друг друга за руки, гребем дальше от берега. туда, где никто не найдет. я так хочу остаться с тобой. ты явно знаешь, куда плыть. большой булыжник колет спину водорослями. наконец можно не оглядываться, не бояться и не прятаться. — я так соскучился по тебе... жадно притягиваю тебя к себе и не могу напиться твоим поцелуем. тем, как ты дышишь, как подрагиваешь, как всхлипываешь «я тоже». веду рукой вниз, не собираюсь останавливаться или медлить. — как же ты хочешь меня, мальчик мой…, — не могу не подразнить немножко тебя, чуть прикусывая раскрасневшееся ушко зубами, ощущая мурашки, которые бегут от шеи до груди и вниз. так прекрасно обхватить твое горячее желание пальцами. — товарищ лейтенант…, — шепчешь из последних сил, жмурясь и выдыхая. я крепко держу тебя одной рукой за талию, словно боюсь, что ты отпрянешь. но ты лишь крепче прижимаешься к моим бедрам. вода вокруг нас, кажется, уже начинается нагреваться. целую в шею, прямо в пульсирующую венку. растворяюсь и забываюсь, зная лишь одно — ты рядом. *** боевая тревога прорывается как молния среди ночного неба. уже через минуту и тринадцать секунд я выруливаю на взлетную полосу. знаю, что ты в штабе, хотя бы за это спокойно. в разгон, и истребитель взмывает, привычно придавливая силой скорости. через сорок одну секунду бортовые датчики как один вспыхивают красным светом. чёрт. *** огни посадочной полосы, ливень в стекло, жесткая посадка, заградительная сеть, резкая остановка, которая сдавливает грудь ремнями безопасности. в шлеме тяжело дышать, в голове гудит, грудь давит, я чувствую, как уплываю. слышу сквозь туман сирену пожарной машины и скорой. а еще мне мерещится твой голос... последнее, что слышу, прежде чем отключиться. *** — ты спас мне жизнь… я никогда этого не забуду.. от пережитого стресса сохнет в горле и дрожат руки. ты смотришь на меня и боишься шевельнуться. в пустом темном ангаре уставшим хищником возвышается самолет, а ты рядом стоишь на стремянке, пробравшись ко мне и снова рискуя всем. — спасибо, что вернулся..., — касаешься моего рукава и крепко сжимаешь, опуская голову, — я ничего так сильно не хотел в жизни, лишь бы ты приземлился живой.... голос приглушен, а мое сердце стучит в ушах. вдыхаю побольше воздуха, но почему-то не дышится. — когда я снижался без двигателя, я понял, что вот он, конец, — мой тихий голос дрогнул и я замолчал на секунду, — я летчик-истребитель, нас готовят к тому, что мы можем погибнуть во время вылета. я думал, что не боюсь этого... но сегодня я испугался. говорить сложно, я беру твою руку, сжимаю в своих ладонях. — я понял, что сейчас не могу умереть. просто не могу. потому что я не хочу потерять тебя. на последней фразе сдаюсь. слезы стекают по щекам и капают с подбородка. стресс и усталость побеждают. утыкаюсь лицом в твои руки, чувствуя где-то на границе сознания, как ты обнимаешь за плечи, закрывая собой от всего мира. *** давно глубокая ночь, ты помогаешь забраться в УАЗик и отвозишь домой. поддерживаешь за талию, пока поднимаемся по лестнице. — вам надо поспать и отдохнуть…, — мнешься на пороге, борясь с желанием попроситься остаться рядом. глаза с надеждой вглядываются в меня. — все что мне надо сейчас — это ты рядом, Сергей. я хочу тебя всего. сейчас. жизнь слишком коротка. притягиваю тебя к себе, стягивая гимнастерку, майку, а ты с меня — летный комбинезон. смерть, оказывается, так страшна, когда есть, что терять. — я не могу тебя потерять, — как мантру, настойчиво повторяю в темноте комнаты, оглаживая твое невероятное тело ладонями. кажется, впервые за эти недели я по-настоящему здесь, с тобой. впервые понимаю, как на самом деле нежна твоя кожа под грубой формой, как изящны ключицы, в кубиках пресса вижу икону, которой хочется поклоняться и покоряться. сливаешься со мной, чувствую каждый твой сантиметр, каждую родинку целую, укладывая бережно поверх одеяла. наконец вижу тебя полностью без одежды. предвкушающего и доверяющего, с прядками челки, разметавшимися по лбу, нетерпеливо мнущего одеяло тонкими пальцами. — Рома…, — вдыхаешь без выдоха, впиваясь в мою спину, пока я устраиваюсь между твоих коленей. закидываешь голову, жмурясь и улыбаясь одновременно, шумно дыша. — я тут, родной, я тут…, — двигаюсь очень медленно, по миллиметру сливаясь с тобой. в голове фонтаны чувств, которые все равно слабее твоего «Ромочка...». я хочу не только твое тело. я хочу твою душу. всего тебя. без преувеличения. без остатка. ты мой жар. ты моя птица. ради тебя я выжил. *** говорят, смерть всегда ходит рядом. особенно близко она подходит к военным. но с ней мы всегда успеем встретиться и отдать ей дань. а пока мы на земле, мы должны жить. наслаждаться каждой секундой. не думать о том, что будет в конце. любить тех, кого можем, сейчас. в Швеции — прекрасная весна. ты смотришь из окна нашей уютной квартиры в тихом пригороде Стокгольма. улыбаешься такой знакомой улыбкой рядового, которого я встретил в воротах части полгода назад. я обнимаю тебя со спины и целую в шею. завтра у тебя пробы в шведскую театральную школу. а я со следующего месяца выхожу на должность военного консультанта в российском посольстве. на подоконнике стоит фигурка самолетика, которая всегда со мной. а рядом — яркая жар-птица с пышными мягкими перьями. которая теперь всегда с нами.