солнце заплетало мне косички

Очередной будний день в городе Нокфелл, на удивление, задался совсем не таким, как обычно. Настроение большей части учителей было хорошим, и этим бестиям не хотелось свернуть бошки бедным детям. Ученики же в честь такого события вели себя нормально. Водитель школьного автобуса сегодня почему-то даже не попытался сбить парочку гнусных бабушек, которые, после похода на местную почту, собирались у подъездов, дабы обсудить местных проституток да наркоманов. Солнце светило неприлично ярко, из-за чего в глаза бросался блестящий перелив пока ещё белого слоя снега. Ослепительные лучики также отражались в окнах практически каждого здания этого тихого городка, заставляя всех прохожих забавно щуриться.

      Солнце светило и попадало на двух подростков, сидящих неприлично близко друг к другу.

      В старшей школе Нокфелла, в одном из многочисленных кабинетов, где как всегда стоял галдёж, создаваемый толпой подростков, находились главные участники почти любой заварухи в этом наскучившем всем здании. Знакомьтесь! Салли, Ларри, Эш и Тодд. Ох, эту легендарную четверку знал каждый третий, если не второй, ученик этого "прекрасного заведения". Эшли каждый мог назвать душой любой компании, прекрасной, жизнерадостной и отзывчивой девушкой. Тодда знали как гения, главного умника или просто хорошего, прекрасного человека, который способен взломать пентагон калькулятором и объяснить все теоремы в этом мире. Салли была известна тихим, спокойным характером, но при всей своей внешней безмятежности она имела стальные нервы и часть гениальности Тодда. Ларри же знали как главного любителя тяжелой музыки, творца, и вообще, он художник и он так видит! С науками, как и с большей половиной предметов, шатен не особо сильно ладил. Однако, несмотря на это, с ним можно было поговорить почти обо всем на свете и при этом не заметить, как за разговором пройдет не один час, а порой и целый день.

Последние двое ребят имели друг о друге отдельное мнение.

      Салли считала Джонсона невероятно прекрасным, добрым, весёлым, красивым, смелым, талантливым и умным человеком, который всегда может поддержать и выслушать. С ним чувствуешь себя как за каменной стеной, так, словно вы не в этом мире. Будто есть только вы двое, и большего для счастья не требовалось. Можно было всю жизнь смотреть на то, как Ларри, сидя за мольбертом, уверенно водит кистью по сначала белому холсту, который позже превращается в то, что не грех показывать в музеях. Можно было бесконечно слушать его звонкий смех и голос. Прекрасный, завораживающий голос, в котором изредка прослушивалась хрипотца из-за всех тех сигарет, что скурил парень. Находясь рядом с ним, Фишер чувствовала что-то особенное, то, чего не замечает, когда остается наедине с Тоддом или Эшли. Нет, и их Сал очень любила, ведь они были ее лучшими друзьями, за которых она будет стоять горой, но… Ларри был… особенным. Да, именно так. Только с ним голубоглазая чувствовала тепло, которое медленно разливалось по всему телу. Она не могла перестать улыбаться, когда Ларри был рядом, и ей хотелось всю жизнь провести вместе с этим парнем. И, желательно, в обнимку. Салли много раз думала об этом, размышляла о том, что, возможно, считает его больше, чем просто другом. Но в итоге каждая такая мысль сводилась к тому, что это просто сильная привязанность.

Но в глубине души она прекрасно понимала, что это не просто привязанность.

      Ларри был самого лучшего мнения о своей голубоглазой подруге. Она была тем самым человеком, который не побоится ничего, который доведет все до конца, который горой будет стоять за своих друзей и сдержит каждое свое обещание, чего бы ей это не стоило. В его глазах Салли была самым прекрасным и самым красивым человеком на всем белом свете, и ничто его мнения не изменит. Не исказило бы его и знание о том, что же на самом деле кроется под протезом девушки. Ларри всем, чем только можно, верил, что под ним прячется что-то, что он полюбит так же сильно, как и всю Сал. Так же сильно, как он любил её характер, её движения, по которым он уже может многое определить. Её невероятно красивые и изящные руки, ногти, что всегда были аккуратно покрыты черным лаком. Её прекрасные лазурные глаза, в которых хотелось утонуть и ни о чем не жалеть, и её такие же прекрасные голубые, мягкие волосы, что так и манили трогать и гладить. Джонсон уже не мог отрицать, что по уши влюблен в это маленькое чудо, не мог спорить с тем, что краснеет, когда встречается с ней взглядом. Не потому, что просто боится этого вне зависимости от человека. Он не мог врать как минимум самому себе. Как же сильно ему хотелось крепко обнять Салли, уткнуться лицом в её плечо, полностью открыться и рассказать о всем, что так гложет. А после этого провести остаток дня за просмотром глупого, старого фильма и болтать ни о чем всю ночь в обнимку.

***

      Сейчас четверо ребят сидели за своими любимыми местами. Тодд и Эш занимали предпоследнюю парту первого ряда. Моррисону, конечно, частенько было неудобно из-за этого, ведь плохое зрение давало о себе знать, но тут на помощь приходила Кэмпбелл со своими глазами-алмазами, и с радостью подсказывала то, что тот не мог разглядеть. Учителя много раз уговаривали парня пересесть поближе, чтобы лучше видеть, но тот наотрез отказывался. Как он мог оставить своих любимых друзей? Да и тем более, отвернись от этих троих детей хотя бы на пару минут, и они 100% натворят таких дел, за которые им потом отдуваться не одну неделю.       Как раз за ними, на последней парте, сидели Ларри и Салли. Вот уж на рассадке этих двоих настаивает практически каждый преподаватель, за исключением пары женщин в возрасте, которых данное зрелище безумно умиляет. Дело в том, что разговоры этой парочки невозможно остановить ни под каким предлогом. Им много раз угрожали и директором, и двойкой в четверти, а то и в году, но тишина с их стороны могла продлиться максимум пару минут.       Любимым их временем в школе была, конечно же, перемена — то время, когда они все наконец-то могли вдоволь наговориться. На ближайшие десять минут, разумеется. Одним из самых любимых занятий Тодда в этот промежуток являлось наблюдение за тем, как Ларри тщетно пытается решить какие-то задания по алгебре, отчего начинает беситься через пару мгновений. Именно этим они сейчас и занимались, поэтому со стороны Моррисона слышались постоянные смешки, а вот со стороны Джонсона — куча отборного мата.       В это время Салли, которая не была любителем наблюдать за этим действом, но желающая занять себя хоть чем-то, начала неспеша оглядывать весь кабинет. Через пару мгновений её взгляд остановился на пряди волос Ларри, что так и манила, буквально кричала всем видом: "Ну же Салли, давай, возьми меня прямо здесь и сейчас!"       Ну разве перед таким можно удержаться? Вот именно, нет!       Поэтому в ту же минуту из этой самой пряди волос темно-каштанового цвета начала вырисовываться маленькая и аккуратная косичка. Всё бы ничего, но также в ней красовалась прядь небесно-голубых волос. Выглядело довольно мило, но, по мнению Сал, сплести локоны друг друга воедино прямо в школе было довольно… смелым решением. Однако она уж точно не пожалеет об этом. Никогда не пожалеет.       И абсолютно точно она убедилась в этом, когда увидела реакцию Джонсона.       Парень наконец удосужился отвлечься от "нереально увлекательного" решения задач по алгебре, которые для него выбрал гений всея мира — Тодд. Ларри слегка повернул голову в сторону Сал, а взгляд его упал на это самое произведение искусства. В миг сердце шатена словно остановилось, по всему телу пробежалась волна еле заметных мурашек, а щеки уже успели покрыться румянцем. Придя в себя лишь через секунд десять, Ларри с осторожностью поднял взгляд на Фишер, заглянув ей прямо в глаза.       — Блять, Сал, это... — речь Джонсона резко оборвалась. Он усердно пытался собрать кучу мыслей воедино и сказать что-то нормальное, чтобы не до конца выдать свое смущение и не показаться глупым маленьким мальчиком, которого впервые взял за руку кто-то помимо мамы.       — Плохо? Я просто не спец, и… Если хочешь, я могу расплести, — речь девушки как всегда звучала спокойно и вполне размеренно, но нотка разочарования все равно была заметна, если хорошо прислушаться. Такому человеку как Ларри, который знал ее вдоль и поперек, это было совершенно несложно.       — Нет, нет!.. Это просто… это лучшее из всего что я когда-либо видел! — теперь мысль была полностью закончена. На лице шатена расцвела милая улыбка, а щеки покраснели ещё больше.       Может быть Салли и носила протез, может быть её эмоции и были скрыты под толщей льда, может быть она изредка и казалась безэмоциональной, но Ларри прекрасно знал, что она сейчас улыбается и точно так же краснеет, смотря в его глаза в ответ.