***
Отдых и покой по жизни являлись для Юнчин чем-то далеким и недосягаемым. В юности все ее существование направлялось на бесконечную работу в попытках выкарабкаться из нищеты и безызвестности. Оно стоило того: разница спустя годы огромна. Но и обретя успех, ключевым винтиком в системе которого продолжал оставался Чиун Хак с его необычными дарованиями, надежности почвы под ногами Юнчин не ощущала. Положение оставалось шатким. Кому-то может показаться, что мир музыки и ее исполнителей — это нечто творческое и романтичное; на деле же это был агрессивный муравейник, где тебя могли сожрать в любой момент, а конкуренция достигала чудовищного размаха. Одна ошибка могла стоить всего, а Чиун Хак мог как сиять на сцене, так и все погубить. В трудах — как на войне. Юнчин денно и нощно сражалась за положение себя и своих подопечных. Особенно прибавлял ей усердия застарелый, почти забытый под волнами яркого велюра, страх все потерять: кто поднялся из грязи в князи, тот ни за что не вернется назад. Неудивительно, что дни, когда Юнчин расслаблялась и не появлялась на пороге офиса, можно было пересчитать по пальцам одной руки. С одной стороны, с ее количеством денег, нажитых кровью и потом, можно было отдохнуть с просто потрясающим размахом. С другой же, время на это приходило разве что во сне. Чего не скажешь о Чиуне, который наслаждался жизнью в любую свободную минуту. А их у него было предостаточно. Редчайший выходной, появившийся из острой необходимости очистить голову и привести себя в порядок, выдался на холодный зимний день. Тогда в Сеуле действительно ударили морозы и Юнчин укутала себя в несколько слоев теплой одежды, поверх которых был надет шерстяной джемпер с вышитыми северными оленями. Нечастый выбор для нее. Будь рядом хоть кто-то, она бы в жизни себе не позволила подобное. Но сегодня лишь одиночество составляло компанию; момент, когда можно и немного сбавить тягу к изыскам. Но сколь нуждался в тепле верх, столь проще был низ: лишь короткая тяжелая юбка едва прикрывала обнаженные ноги. Юнчин этого более чем хватало. Завершали этот почти домашний образ обруч с рожками — все же на носу маячили праздники, — да пара утепленных сапожек, высотой под стать юбке. Простота, да и только! По меркам расходов Юнчин стоил этот наряд всего ничего, да и использовался крайне редко. После череды слишком уж непростых дел в студии, выдавшихся на последнюю неделю, Юнчин физически нуждалась в отдыхе, и теперь, получив для него удивительно реальную возможность, слабо понимала, чего хочет и хочет ли вообще. Неусыпный труд настолько стал частью ее жизни, что она не представляла себя свободной от него, а фантазии хватало лишь на то, чтобы пить дорогое вино и смотреть в окно на до боли поднаторевший Сеул. Невероятно полезная трата драгоценного свободного времени. Нет уж, так дело не пойдет! С громким смешком, словно признаваясь самой себе в непонимании того, как отдыхать и, самое главное, зачем, Юнчин стянула свитер и откинула его на ближайший стул. Следом полетели и остальные три с половиной слоя безвкусной, но теплой одежды. А там и юбка с сапожками. Оставшись в неглиже и глянув на себя в зеркало, Юнчин улыбнулась. Что ж, по крайней мере она все еще хороша собой. Не хуже, чем в те времена, когда приходилось играть на желаниях людей, способных продвинуть тебя повыше практически даром и всего за ночь. В конце концов, в карьере все методы хороши. Позволив немного полюбоваться собственным телом, Юнчин направилась в душ и с наслаждением позволила горячей воде окатить нежную кожу. Это не могло смыть тяжесть размышлений, безустанно терзавших разум, но принести временное облегчение вполне. В такие моменты Юнчин даже чувствовала себя живой и могла ощутить дыхание свободы хоть на миг. Приняв душ скорее ради удовольствия, чем из необходимости, Юнчин накинула на мокрое тело белый шерстяной халат и босиком направилась в прихожую. Но немного не дойдя, остановилась, обнаружив нечто весьма неожиданное. — Чиун?! Трюкач собственной персоной ухитрился объявиться в самый неожиданный момент и во всем своем великолепии. Не далее, как сегодня утром он объявил о своем желании во главе целой армии поклонниц снять домик подальше от студии и как следует отметить недавний успех. Юнчин на это лишь махнула рукой и присоединяться совершенно не собиралась. А потому искренне изумилась, обнаружив Чиуна у себя в пентхаусе. Чтобы он отказался от своих планов… — Судя по твоему лицу, Юн, сюрприз удался! — Чиун ухмыльнулся. В руке он держал бутылку алкоголя, а еще несколько стояли рядом на столике. — Ты решил потратить свое свободное время на меня? Действительно необычно, — Юнчин придирчиво осмотрела своего айдола с ног до головы. Что ж, день становится интереснее. — Прекрасно выглядишь, Юн. Даже лучше, чем в последнем наряде на той самой деловой встрече, — Чиун нескромным взглядом обвел голые ноги Юнчин и тело, виднеющееся в прорехе слегка распахнутого халата. Без всякой стыдливости Юнчин уселась в кресло, закинула ногу на ногу, гордо подняла голову и положила руки на колено. Ее губы изогнулись в усмешке. — Встрече, явиться на которую ты счел ниже своего достоинства. А впрочем, толку от нее все равно оказалось немного. — Да ладно тебе, — Чиун примирительно поднял руку, — я хорошо помню, что ты совершенно не умеешь пользоваться свободным временем, Юн. А потому решил сегодня пожертвовать собой и помочь тебе. — Тебе, случаем, не холодно? — будто бы проигнорировав сказанное, невзначай поинтересовалась Юнчин, кивнув на оголенный торс Чиуна, ибо выглядел он в лучших традициях своих выступлений. Или, возможно, переоделся пока она находилась в душе. — Твоя забота — счастье для меня, но ничуть, — едва ли не сияя, Чиун подскочил поближе и протянул бутылку. Юнчин скептически посмотрела на подношение, но затем благосклонно приняла его, откупорила и осушила половину содержимого за один залп. Сама бы она едва ли смогла придумать нормальное времяпровождение для собственного выходного. Обычно они заканчивались возвращением к работе спустя пару часов или сном длиной в целый день. А вот с Чиуном все становилось гораздо интереснее. В конце концов, что еще нужно ей для отдыха? Лишь алкоголь и горячее мужское тело. — Какая великая жертва. Тебе не жаль тех девиц? — воздух вскоре начал казаться жарким. — Им давно пора уяснить одно простое правило: это я определяю, что делать, когда и с кем, а они не имеют никакого значения. Если повезет, я уделю им время. Если нет, что же, значит так тому и быть, — отмахнулся Чиун. — Зачем мне они, когда есть ты, Юн? Трюкач медленно присел на одно колено, осторожно взял в руки стопу Юнчин, поднес к лицу и медленно провел языком от пальцев до пятки. Затем поднял голову, облизнул губы и устремился руками вдоль женской голени, изучая каждый дюйм обнаженной кожи. Вид, открывшийся из-под прикрытых от удовольствия глаз, только усилил нарастающее напряжение внизу живота продюсера. Вот так, Чиун. Именно здесь тебе самое место. Юнчин резко подалась вперед, сжав в кулаке прядь волос Чиуна, и потянула того на себя: айдол хищно обнажил зубы, но покорно смирился с положением. Как будто у него был другой выбор. Женщина медленно склонила голову набок, обворожительно улыбнулась и широко развела ноги, давая небольшую подсказку своему подопечному. Чиун чересчур угодливо кивнул и припал губами к открывшемуся лону, вынуждая Юнчин застонать громче обычного и потянуться к алкоголю. Чиун, к неудовольствию женщины, последовал ее примеру. Опустошив остатки очередной бутылки, он умело закинул ноги Юнчин себе на плечи, осыпал короткими поцелуями ее колени и запустил пару пальцев в успевшее стать влажным лоно. На лицо Чиуна упали несколько капель холодного вина. Восприняв это как знак, он начал быстро двигать пальцами внутри продюсера. Стон стал глубже; Юнчин небрежно распахнула халат и обхватила руками грудь, точно напоказ. Ее взгляд, слегка помутневший от числа выпитого алкоголя, был направлен на Чиуна. Тонкие пальцы с длинными красными ногтями принялись ласкать разгоряченное тело, оставляя на коже тонкие алые следы. Юнчин разбавляла свое собственное удовольствие щепоткой боли, рассчитывая получить те самые истинные ощущения, которых действительно жаждала. Чиун извлек пальцы и запустил в лоно язык. Он тщательно вылизывал нежные складки, словно в совершенстве зная, чего хочет Юнчин. И действительно знал, ведь это был далеко не первый и не последний раз близости между ними. Юнчин с нарочитой грубостью оттолкнула Чиуна и повалила на теплый пол. Оказавшись сверху, она втянула его в протяжный поцелуй, а после развернулась спиной, опустившись лоном на лицо. Вновь почувствовав язык Чиуна внутри себя, Юнчин склонилась вперед, стянула с айдола штаны и обхватила ртом его возбужденный член. Она хорошо помнила, как ублажать этого юнца, хотя еще несколько лет назад ей редко удавалось почувствовать свою власть над партнером. Юнчин провела языком от основания до головки члена, спустилась вниз к тестикулам и, затем, вернувшись обратно, попыталась взять целиком. После нескольких не слишком уверенных движений, она поймала нужный ритм и быстро задвигала ртом, не давая передышки ни себе, ни Чиуну. Трюкач громко застонал и до побелевших костяшек пальцев сжал ягодицы Юнчин. В ответ на подобную «ласку» и недостаток кислорода, та, тяжело дыша, выпустила член изо рта и вслепую потянулась за бутылкой. С трудом нащупав холодное стекло, Юнчин в небрежном жесте жадно отпила алкоголь и вздрогнула, когда ледяное вино коснулось горячей кожи груди, прокатившись по линии влажными каплями от подбородка. Дыхание перехватило, но Юнчин лишь азартно улыбнулась и вернулась к тому, что умела так же хорошо, как и растить айдолов под своим крылом. Вскоре вино подошло к концу, а с ним и терпение Чиуна. Он сбросил с себя Юнчин, навалился на нее сверху, прижался всем телом, изогнул губы в своей фирменной улыбке, и проник внутрь. Поначалу он двигался медленно, но постепенно набрал темп, а после слегка приподнялся, давая Юнчин чуть больше свободы. Та же обхватила свою грудь руками и благодарно застонала, терзая кожу ногтями. Спустя несколько десятков толчков Чиун не выдержал и с приглушенным хрипом исторг семя, повалившись рядом с Юнчин. — Кажется, я слишком много выпил, — пробормотал Чиун, слегка придя в себя. Вид его казался таким, словно только что он пробежал на одном дыхании весь Сеул. — А мне кажется, можно было бы выпить еще пару бутылок, — возразила Юнчин, пристально вглядываясь в потолок. — У тебя же есть еще? — Как бы я без них прожила столько лет, — усмехнулась Юнчин. С трудом она поднялась на ноги и направилась к расположенному поодаль шкафчику. Вернулась с увесистой бутылкой в руке. — Лучшее, что могу тебе предложить, Чиун. — Лучшее, что ты можешь мне предложить, Юн, это ты сама, — игриво ответил Чиун. — Надеюсь, ты помнишь, что о нашей связи лучше помалкивать. Может она и очевидна, но все равно опасна станет только в том случае, если у кого-то появятся слишком весомые доказательства, — Юнчин откупорила бутылку. — Великолепно. — Нет лучшего отдыха, чем секс и алкоголь. — Я бы предпочла обойтись без второго, но жизнь сама позаботилась о том, чтобы я полюбила бутылку, — Юнчин поморщилась. — Чего не скажешь об тебе, Чиун. — А что я? — вопросительно уточнил Чиун. — Я просто наслаждаюсь жизнью, и тебе советую попробовать то же самое. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее целиком на работу. Стоит попробовать все виды удовольствий. Или хотя бы часть из них. — Можешь сказать это нашим покровителям. Им очень понравится такой подход. — Да уж. Но без толики риска жизнь не была бы так прекрасна, Юн. Чиун попробовал предложенную продюсером бутылку, довольно рассмеялся и поднял глаза на Юнчин. Остановил взгляд на ее округлых ягодицах. Почувствовав новый прилив возбуждения, он неловко поднялся, встал сзади и вновь вошел. Уже не столь энергично, но все еще с чувством собственной силы; положил руки женщине на плечи и начал неспешно двигаться. — Видимо, на остаток моих запасов алкоголя твоих сил все же хватит, — ухмыльнулась Юнчин. — Ничто не возбуждает меня так, как ты, Юн! — в голосе Чиуна послышались истеричные нотки. Трюкач с упоением имел Юнчин сзади. Его лицо выражало крайнюю сосредоточенность и даже некоторую агрессию. Или одержимость. Чиун рычал и огрызался, его слюна капала Юнчин на спину. Казалось, что Трюкача внезапно подменил дикий зверь. И Юнчин почувствовала не только возбуждение, но и страх, ведь слишком хорошо понимала, как все непросто с ее айдолом. Трахать своего музыкального продюсера и простых фанаток для Чиуна определенно совсем разные вещи. И потому Юнчин испытала облегчение, когда вскоре тот с ревом кончил. Но даже после этого он еще некоторое время продолжал двигаться, прежде чем отпрянуть. — Вот теперь мои полномочия точно все, — Чиун повалился в кресло и накинулся на бутылку. Постепенно его ярость утихла. — Да, выходной в коем веке похож на выходной. Спасибо тебе, Чиун, — Юнчин вяло улыбнулась, старательно делая вид, что ничего странного в его поведении не заметила. Он никогда себе подобного не позволял. Юнчин полагала, что в их близости Чиун просто пытался угодить ей из раза в раз, как покорный любовник. Но только не сегодня. В чисто деловой угодливости проскользнули нотки необузданной страсти и даже плотской потребности. — Без обид, но мне пора. Если я совсем уж забуду об фанатах, они могут наделать лишних проблем, — Чиун вскочил, наскоро оделся и умчался столь быстро, словно от скорости зависела его жизнь. Юнчин направилась в душ, рассчитывая немного прочистить голову. Но теперь ей стала очевидна одна весьма полезная вещь: чтобы не происходило в развращенной богатством и славой душе Чиуна, он зависим от нее и останется верен до самого конца. А пока ей дано управлять им, дела будут идти как и задумано. Даже если Чиун попытается свернуть на иной путь, она знает, как добиться от него послушания. Хорошо, когда тебе дано управлять другими людьми. А выходной определенно удался. Приятно, когда удовольствие и польза сосредоточены в одном занятии. Но интуиция все равно подмечала нечто темное и скрытое от глаз; нечто такое, в чем Юнчин старалась не признаваться даже себе.***
— Юн… — Чиун с досадой пнул дерево. Все неправильно! Не так должна была сложиться их судьба. Это все Сущность! Она распаляла его темные желания и подталкивала к убийствам. Как и страсть к Юнчин. Божество готовило из Чиуна убийцу много лет, а Юн использовало как невольную помощницу и защитницу. Как же он был наивен! Лишь теперь, оказавшись в роли выжившего, Чиун осознал цену своих ошибок. Черт побери, как же он виноват! И как итог, погубил не только всех, кто находился рядом, но и себя самого. И, самое страшное, женщину, открывшую ему путь к столь желанной славе. — Женщины — это не самое лучшее в жизни, уж поверь моему опыту, — раздался голос Дэвида. Тот вновь ухитрился появиться незаметно и, само собой, сиял обнаженными мышцами. — А что же лучшее тогда по твоему мнению? — Чиун кисло посмотрел на нежеланного собеседника. — Я. — С таким простым ответом Дэвид направился куда вглубь чащи Красного леса. Чиун Хак посмотрел ему вслед с крайним недоумением.