Snow Leopard

      Зарываясь пушистыми лапами в снег, который с каждым пройденным метром все уменьшался и уменьшался в количестве, Тэхён шел по направлению к себе домой, даже не надеясь, что альфа сзади отстанет от него. Нет, один раз он честно решил отстоять свою позицию.       Выйдя снова на ту самую поляну, старший развернулся и грозно зарычал на самца, давая понять, что не желает его видеть, а когда тот с провинившимся, но уверенным шагом стал приближаться, то Тэ вообще чуть ли не озверел от подобного. Ну ни в какие рамки! Шерсть на спине встала дыбом, омега пригнулся к земле и яростно зашипел, выпуская когти. Он давал понять, что не хочет, чтобы Гук приближался.       Гук и не приблизился, но победу праздновать было рано. Альфа сел на траву, подгибая под себя длинный пятнистый хвост и располагая передние и задние лапы близко друг к другу. Затем он так проникновенно мяукнул, вроде и жалобно, но в то же время спокойно и коротко. При этом все время он смотрел прямо в расширившиеся в недовольстве и агрессии черные зрачки Тэхёна. Было очевидно, что он его не боялся, но в то же время понимал свою ошибку, которую тут же хотел исправить.       Ким последний раз ругнулся, надеясь, что Чонгук не настолько бестолковый, что даст ему личное пространство, а потом резко сиганул в сторону дома, не слыша шагов за спиной. Неужели действительно послушался и оставил его в покое? Странно. Учитывая то, что альфа нашел истинного по одному лишь запаху в огромном лесу, наполненном разными ароматами, что не оставил и догнал в горах, что послушно следовал сзади все это время, было странно. Хотя… Может быть, агрессия Тэхёна дала ему понять, что не стоит пока приближаться к нему? Другого объяснения Тэ найти не мог.       Огромными прыжками он пролетел расстояние от кромки леса до двери своего домика, почти даже не запыхавшись, ведь в нем бурлил адреналин. Серебристый хищник промчался по зеленым злаковым травам небольшого поля и захлопнул отведенную специально для ирбисов дверь сзади дома. Для людей был обычный дверной проем в парадной части строения, но его запирали изнутри. В жилища ирбисов никогда никто не пробирался, тут особо-то и брать нечего было, ценных вещей тут не оставляли, когда уезжали, но все же каждый барс знал, что есть специально отведенная дверца, надежно спрятанная за кустами или в подвале. Все семьи делали по-разному, но смысл оставался один и тот же: впускать только своих.       Он зашел внутрь и встал на особый коврик, чтобы не пачкать пол. Сначала нужно было вылизаться хорошенько, чтобы шерсть к следующему обращению была чистая и гладкая, без всяких застрявших хвоинок и частичек земли. Свое немаленькое тело он вылизывал порядка получаса, если не больше, ведь надо было тщательно пройти каждую лапу, на каждой лапе пройтись между пальцами, дотянуться до спины, подняв по-кошачьи одну лапку, пройтись под хвостом, а также на животе и дальше. Да-да! Все должно быть чисто и опрятно, это в порядке вещей. Такая интимная гигиена занимала продолжительное время, но стоила затраченных сил: после подобной процедуры каждый барс ощущал себя, будто сходил в душ. Да, мыла и мочалки нет, но это удел людей, а для кошек и собственный язык — отличное средство.       После того, как он привел себя в порядок, омега перевоплотился, оставив на свободе только хвост и уши, и накинул на себя белье, голубые джинсы и просторную белую футболку, которые оставил при выходе на прогулку. «Нет, ну надо же, каков нахал! Прибежал за мной через столько дней, а что не через месяц? Конечно! Бегай там себе, с кем хочешь, а потом возвращайся к Тэхёну, Тэхён все стерпит, Тэхён дождется. Щас! У меня тоже гордость есть!» — все никак не мог успокоиться мысленно Тэ, заваривая чайник со свежими чайными листьями и веточками сушеной мелиссы и душицы для успокоения. «Предатель, это ты дал ему мой адрес?» — напечатал гневное послание Сокджину, когда решился включить телефон. Он даже не уточнил, про кого говорил, ведь мышонок и так поймет прекрасно.       Естественно, там были звонки от друзей, были звонки (ну надо же!) от Чонгука, было и много сообщений, но почему-то заходить в них Ким пока не спешил. «Я) Вам стоит поговорить. Думаю, он даст тебе объяснения, Тэ», — пришло почти тут же, как будто Джин ждал сообщения. Хотя, судя по времени суток, друг мог просто отдыхать уже, копаясь в телефоне. Тэхён фыркнул, закатил глаза и положил телефон на гладкую поверхность столешницы любимой бело-салатовой кухни. Самое любимое место в загородном доме — именно эта кухня. Она была такая уютная и домашняя, что настроение Тэхёна само по себе всегда поднималось выше, когда он просто находился здесь. Вот и сейчас он старался успокоиться, чтобы начать настраиваться на разговор. Сразу пошли мысли о том, что же о нем подумает Чонгук, какой Ким мог показаться истеричным в своем решении уехать на природу и не подпускать к себе альфу. Да, он сразу мог начать копаться в себе, даже когда сам понимал, что не виноват.       Чай заварился, на улице уже потемнело окончательно, ведь тут тень шла и от рядом стоящих деревьев.       Вдруг во входную дверь заскреблись, нетрудно догадаться, кто. Налив кружку успокаивающего чая, он решил сначала выпить горячий напиток, а потом уже идти на разборки.       Сначала он не торопясь выпил чай, смотря на темень за кухонным окном, потом в таком же расслабленном темпе вымыл свою посуду, понимая, что находится в выигрышном положении. Тэхён ждал своего непутевого барса неделю. Так что теперь подождать должен и Чонгук. Далее он отправился к зеркалу, чтобы немного расчесать свои волосы, ну, не с петухами же открывать дверь гостю, хоть и не запланированному?       Спокойно Тэхён открыл дверь, сверху вниз смотря на огромного пушистого зверя, что сидел также, как и на поляне, по-кошачьи, и поджимал уши к голове. Тот смиренно ждал приглашения войти внутрь, которого омега пока не давал. Старший посмотрел недовольно, уже больше наигранно, но все также грозно, и произнес: — Я жду от тебя объяснений, надеюсь, ты это понимаешь, — и приоткрыл дверь шире, отступая внутрь прихожей, в которой лежал мягкий бордовый ковер. Этим действием омега не просто давал разрешение войти в его жилище, но также и негласно давал понять, что пропускает альфу в место его отдыха, в место его семьи и его рода, этот жест был довольно особенным в обычаях снежных барсов. Младший зашел, закрыв задней лапой дверь.       Присев на корточки, чтобы достать Чонгуку гостевые тапочки, он хотел предложить подождать здесь и не разносить лапами грязь по дому, пока не принесет одежду альфе, но был сбит с ног и повален на ковер прямо в прихожей. Не оставляя омеге и миллиметра свободного пространства для движений, Чонгук от радости придавил своим телом старшего, начиная по новой вылизывать уже человека. — Чон Чонгук! — воскликнул Тэ. — Ты что творишь?!       Но альфа его не слушал. Собрав все свои силы, а также отплевавшись от слюны и лезшей в лицо длинной шерсти и белых усов альфы, он сказал недовольно: — Послушай, ты не можешь вот так меня вылизывать!       Чонгук остановился лишь для того, чтобы что-то промурлыкать и довольно лизнуть прямо в нос. — Тьфу! Ты совсем своего зверя не контролируешь или считаешь это нормальным? Чонгук, есть нормы приличия, в конце концов, — он выставил указательный палец вверх, его альфа тоже лизнул шершавым языком. Очевидно, он бы не успокоился, пока не пометил омегу своим запахом полностью, но слова Тэхёна заставили его притормозить. — Слушай, если ты не понял, то мы как бы вообще не обозначали, кто мы друг для друга, андерстенд? Ты смылся до этого. И тебе нельзя туда лезть, не-ет! — он хлопнул обнаглевшего альфу по морде, ведь тот уже собрался вынюхивать его живот и ниже. — Господи, ведешь себя, как пёс, ты барс или кто? Возьми себя в руки!       Чонгук улегся полностью, голову положил на бедра омеги и грустно посмотрел на свою пару. Ким поднялся на локтях, думая о том, что же у этого ирбиса в голове, ну совсем себя не контролирует! — Если мы не поговорим, я выставлю тебя за порог. Тебе придется объясниться, иначе так ничего не выйдет, — как маленькому говорил Тэ. — Это прозвучит грубо, но я не смогу с тобой быть, если ты вот так продолжишь бегать к другим омегам без объяснений. Мне тоже надо понимать, в каких мы отношениях, кто я для тебя и… И вообще! Почему я должен разговаривать с твоим ирбисом? Отпусти, я пойду тебе вещи найду, и поговорим по-человечески.       Слава Богу, альфа внял словам старшего, проворчал что-то на своем и слез с омеги, устраиваясь в уголочке около пуфика.

***

      На самом деле, Чонгук очень хорошо понимал, что усложняет сам себе задачу, что копает себе могилу собственноручно, но ничего поделать не мог с тем, что так хотелось оставить на предназначенной паре свой запах, так хотелось дать понять, что теперь Чон полностью его, что вот он, буквально у ног валяется (хоть омега при этом и сам валялся, благодаря ему, но не суть). А еще какой-то малюсенькой своей частью он просто оттягивал серьезный разговор. Тяжело вздохнув, он присел около пуфика у двери и стал ждать, пока Тэхён принесет ему одежду. Он ведь прекрасно понял, когда и в чем накосячил, но искренне полагал, что вылизывание поможет чуть-чуть сбить злость и разочарование в омеге. Ну, надежда умирает последней, как говорится. По запаху он понял, что Тэхён не столько даже зол, сколько именно разочарован в своих ожиданиях. Альфе так было жаль, что в этой ситуации именно он оказался причиной таких эмоций омеги. Он даже когда на поляне ластился котенком, все приговаривал «прости», только, конечно, Тэ его не понимал. А может, понимал, но этого было мало, ведь правильно он сейчас заметил: они даже не обозначили свои отношения еще. Очень плохо все сложилось, что в первый же день, когда они узнали о своей истинности, Ёнсоль рожал. Чонгук хотел бы сделать все красиво, хотел бы пригласить омегу на ряд свиданий, а потом бы официально, как полагается, предложил бы встречаться. Но, видимо, обстоятельства диктуют свои правила и предлагать нужно уже сегодня. Как минимум Чонгук должен рассказать все-все, посвятить омегу-ирбиса во всю ситуацию, что сложилась, не утаивать ни малейшей детали и ответить честно на все вопросы. Оставалось надеяться на лучший исход их беседы. — Вот одежда. Не наследи мне тут, пол чистый, так что жду тебя на кухне че-ло-ве-ком! — Тэхён спустился со второго этажа и положил стопку вещей на галошницу. Потом он указал на проем в стене, который, видимо, вел на кухню, и скрылся в том направлении сам.       Обратившись в человека, Чонгук натянул на себя темные трикотажные штаны, предположительно, отца омеги и небесного цвета домашнюю кофту-фуфайку, а также надел выделенные тапочки. Ничего, сойдет, не в ресторан идти. Обтерев вдруг ставшие влажными ладони о штаны, он вдохнул и выдохнул, настраиваясь на разговор, и ступил на дощатый пол гостиной, через которую надо было пройти на кухню. В гостиной был полумрак, поскольку свет хозяин не включал. Повсюду пахло Тэхёном, что несомненно радовало, ведь посторонних запахов не было. Ну, если не считать запах Чонгука на Киме, но альфа надеялся, что его запах когда-нибудь сможет быть таким же хозяйским в этом доме, как и омежий. — Я уж думал, не увижу тебя в человеческом виде, — фыркнул Тэ, когда альфа зашел на залитую теплым светом уютную кухню. На ней стоял такой домашний омега, что сложил руки на груди в знак недовольства и защиты. — Извини, — потер неловко шею провинившийся, опустив глаза в пол и прижимая пушистые уши к голове. Все же в образе ирбиса инстинкты и эмоции брали верх над человеческим мозгом, хотя он и старался себя максимально контролировать, но только сейчас понимал, что мог чуть перегнуть палку. Сейчас он извинялся за свое поведение в прихожей.       Когда Чонгук начал свой рассказ, Тэхён повернулся, чтобы налить еще кружку чая себе и одну для альфы. Все же, он был гостеприимным хозяином, да и Гук, было видно, переживал. Даже будучи обиженным на него, Тэхён хотел окружить собеседника как можно большим комфортом, такой уж он был человек. Младший рассказывал про своего близкого друга с такой теплотой и нежностью в голосе, что в какой-то момент Тэхёну даже подумалось, а что тот, собственно, забыл в его доме? В который раз он подумал о своей ненужности этому человеку.       Задумавшись, он не заметил, как рассказчик прервал свою речь, подходя к нему со спины, ведь Ким отвернулся к окну, чтобы стоять полубоком к столешнице. Сильные руки заключили его в свои объятия. — Прости меня, Тэ, знаю, как тебе тяжело это слушать все. Я вижу и чувствую тебя. Но послушай дальше, пожалуйста, — просяще. — Я и так слушаю, — еле слышно проговорил тогда омега чуть хриплым голосом.       Дальше он рассказывал о разных случаях, связанных с Ёнсолем, рассказал, как они относятся друг к другу, про мужа и ребенка. Ну и самое страшное, он рассказал во всех подробностях о смерти альфы-ирбиса на глазах у Соля. Слушая это все, Тэхён словно переживал те события самостоятельно. Невольно представился Чонгук, что было бы, если бы Тэ потерял его. Они знакомы всего ничего, но как омега уже привязался к нему. Незаметно для него самого на глаза набежали слезы, ведь он и так был чувствительным и нежным, а тут такая трагичная история. Хоть Чонгук у него и дурачок немножко, не подумал о нем, но все же он был здесь, он живой, а каково этому Ёнсолю! Да и… Чонгука понять можно: столько лет заботиться о нем, как о брате, столько пережить вместе, Соль был уже как часть Гука, вероятно. Конечно, тот побежал к нему без оглядки. Не хотелось сейчас быть эгоистом и думать о том, что Тэхён хотел бы тоже стать частью Чон Чонгука. Он упорно отгонял от себя эти мысли, переключаясь на ситуацию с До.       Альфа за своим рассказом заметил состояние Кима только тогда, когда тот шмыгнул носом. Он развернул опустившего голову омегу к себе лицом, приподнял голову пальчиками за подбородок и увидел мокрые дорожки слез, треугольнички слипшихся ресничек и красный носик. — Эй-эй! Все хорошо, сейчас уже все хорошо, прости, что заставляю тебя плакать, Тэхёни-хён, — Тэ на это лишь помотал головой и уткнулся в широкую грудь. — Продолжай, — шепотом от омеги.       Более приятная часть рассказа оказалась последняя, поскольку младший во всех красках описал то, как его ругал Ёнсоль, что оставил Тэхёна. Невольно последний проникся симпатией к этому омеге, ведь было приятно, что о нем подумали в первую очередь. Омега понял омегу. — Моим истинным должен был стать Ёнсоль, а не ты, — уже со смешком покачал головой Ким. — Вот, кто обо мне подумал сразу же!       Уши Тэхёна поднялись, хвост игриво бил альфу по ногам. «Уж лучше так, чем если бы он грустно свисал без движения», — подумал Гук.       Они долго еще говорили о прошлом, долго альфа просил прощения, на что старший только закатывал глаза и говорил, что скоро перестанет его прощать, если тот еще раз произнесет эти слова. Но Чонгука это не останавливало. Если не речью, то он знаками продолжал показывать свое раскаяние и понимание, что ошибся, не хотел отпускать Тэхёна из объятий, как бы говоря, что больше не бросит. Ким же не то чтобы не верил в это, но он особо не хотел давать себе больших надежд на то, что подобного больше не произойдет. Он верил Чонгуку, что тот искренен в своих словах и эмоциях, это бесспорно. Но Ким был фаталистом по большей части, поэтому не исключал возможности, что в будущем могло что-то произойти без их на то намерений и желаний. С такими мыслями он часто сталкивался, но старался просто верить в лучшее и жить максимально хорошими событиями и добрыми надеждами. — А еще Соль попросил привести тебя к нему, — они уже переместились в гостиную, где расположились на мягком диване, полубоком опираясь на спинку и смотря друг на друга. При этом их хвосты будто жили собственной жизнью и закручивались в немыслимые узоры, переплетаясь и снова разбегаясь, как будто танцевали некий танец. Каждое столкновение каждый из ирбисов чувствовал, ведь от этого по коже разбегались стаи мурашек, что так и выдавали их небезразличие друг к другу. — Да? — спокойно, но заинтриговано спросил омега. Ему кивнули в подтверждении. — И как ты меня ему представишь?       И вот они подошли к тому самому вопросу. Было очевидно, что омегу это волновало, ведь надо было убедиться в намерениях альфы, с которым собираешься что-то строить. — Как? — наигранно задумался Чонгук, начиная продвижение к сидящему так красиво Тэхёну. В полумраке, ведь они не включали основной свет, только подсветку на бра, омега выглядел неприлично соблазнительным. В его бездонных глазах звездами сверкали блики от светильников, Чонгук только и ловил себя на том, что безбожно зависал в этих черных омутах. Хвост невольно сам стал окольцовывать талию парня, будто желая притянуть его к владельцу еще ближе. — Как своего истинного? — специально вопросительной интонацией, чтобы Ким включился в игру. — Нет, он это уже знает — помотал медленно головой омега, перенимая правила игры. Альфа тем временем медленно, но верно приближался. У старшего родилась маленькая месть за все случившееся, так что он решил сделать это, но виду не показал. — Как Ким Тэхёна, самого волшебного омегу в моей жизни? — еще ближе и тише. — Какие громкие слова, — хихикнул. — Мне льстит, но нет, — довольно улыбнулся и также тихо ответил. — Как… — почти в самые губы, — моего парня? — Верно, Гук, — накрыл ладонью рот младшего, что непонимающе распахнул глаза шире, — а ты сегодня достаточно меня облизал, тебе больше не полагается, — дернул бровями, — сейчас принесу тебе одеяло, поспишь тут.       Тэхён довольно резко встал, ехидно улыбаясь, а Чонгук простонал от такого облома, падая лицом в диван и мыча оттуда. Сам виноват, что не смог сдержать свою натуру по отношению к омеге. Однако кто его осудит за то, что захотелось пометить свое? — Но ты же не пьяный! — последний козырь в рукаве, что выбил из колеи омегу. — Что? — Тэхён уже был с другой стороны дивана, но альфу это не остановило. Он ловко перепрыгнул через спинку и, пользуясь заминкой Тэ, прижал того бедрами к мебели. — Ты как-то сказал, чтобы я не целовал тебя пьяным, — моська такая довольная.       А Тэхёну вот вообще было не весело, потому что он никак не мог понять, как Чонгук пробрался в его сон, тем более это было неделю назад. Но если тот в курсе, было ли это сном? Все, что он помнит о вечере, когда напился с коллегами, так это начало, а потом обрывками. Ким спихнул это все на сон и пьяное воображение, он тогда мало различал лица людей… — Я не помню. Это… Это было в баре? — обрывки сна стали мешаться с фантазией, он уже не понимал, что было реальностью, а что он сам сейчас пытался придумать и выдать за правду. — Верно. Я тогда тебе клюквенного морса налил, алкоголь вреден, хён, — он медленно наклонился к Тэ, выдыхая горячий воздух где-то в районе левого ушка. — Я знаю, — тихо прошептал, покраснев, хорошо, что этого не было видно в темной комнате, но в любом случае смущал тот факт, что Гук с легкостью мог слышать быстрое сердцебиение волнующегося парня. Ну, Тэ, вообще-то, тоже слышал такой же бешеный ритм у альфы, но это совершенно не помогало успокоиться, — но что ты там делал? Это твоя работа? — Нет, меня попросил друг, он владелец того бара. Но сейчас не о нем. Что насчет… — он уже прикоснулся к бархатной коже на скуле, вдыхая еще глубже их смешивающиеся ароматы. Тэхён шумно сглотнул. — Да что ж ты такой! — ловким движением он выскользнул из объятий слишком уж тактильного альфы и толкнул его на диван, пользуясь расслабленным состоянием младшего. — Угомонись, Гук! Нет, значит, нет! Я же сказал, что ты и так изрядно сегодня меня обслюнявил!       Потом он умчался наверх скрывать свое смущение и учащенно стучащее сердце, ведь как бы он ни отталкивал парня, все равно его прикосновения были приятными и рождали тепло, которое приливало к некоторым особенным частям тела. В щеки, например. — Мне с тобой поспать нельзя? — жалостливо протянул альфа-которого-кинули, смотря на омегу снизу вверх своими оленьими глазками, сидя на все том же диване, когда Тэхён вернулся со свернутым одеялом в руках. — Ни в коем случае, Чон! Не наглей, а то можешь пойти в свою машину спать, — поставил Ким Гука на свое место. — Желаешь? — Нет-нет! — запротестовал сразу тот. — Все прекрасно, у тебя тут очень уютно! — Вот и славно. Спокойной ночи, Чонгук! — Тэхён довольно улыбнулся и направился вверх по ступеням. — Сладких снов, киса! — не мог он скрыть своей игривой натуры.       Пусть. Пусть его киса сегодня спит в спокойствии, Чонгуку и тут неплохо, ведь он все равно прекрасно слышит омегу, не только слышит, но и чувствует. И пусть Тэхён пока не до конца ему открылся, пусть пока не доверяет, Чонгук ведь и это чувствовал, он постарается больше не подводить старшего, изо всех сил постарается оправдать надежды снежного барса. Он будет потихоньку, маленькими шажками растапливать лед, который мог образоваться в душе старшего по отношению к нему, ведь Гук и сам не до конца был знаком с Ким Тэхёном, не знал всех его секретов и страхов, не знал прошлого, так что было не известно, как сильно по омеге ударил поступок альфы. Но тот постарается всегда оберегать и защищать, дарить любовь и ласку, нежность и заботу, обещает сам себе быть искренним и честным, ведь и скрывать-то, по сути, ему нечего.