Герцог Гадаль-Герм снял пальцы со струн. Музыка помогала ему сосредоточиться. Он извлекал из серебряных струн лютни не только уносящую вдаль задумчивую мелодию, но и открывался замыслам. Да, это были пока замыслы, которые только предстояло трансформировать в планы.
Сейчас он находился в месте, в котором можно было решить своё будущее, и это означало не просто стать придатком снабжающим казну короля Мерсии, которая с завидной регулярностью оказывалась пуста из-за праздности и мотовства монарха. Ему сватали шестую дочь короля, по слухам настолько развращённую, что рассказы о конюхах и пастухах были самой невинной частью сказаний ходивших об этой инфанте, не говоря уже о слухах о подкинутых к порогам божьих обителей младенцах.
Герцогу Гадаль-Герму пришлось временно покинуть свои владения в Мерсии, опережая сватов, которые должны были явиться к нему. Спасибо нужным людям, которые успели его об этом предупредить, и, он, взяв верного коня и несколько приближенных и слуг, отправился в Уэссекс. Потому что прямого отказа Тей Мерсийский не принял бы, и под венец его отконвоировали бы под стражей.
Он воспользовался обстоятельством, что в детстве познакомился с монархом Уэссекса, во время путешествия с отцом по священным обителям. Кроу Уэссекский узнал его, и, несмотря на прошедшие годы и натянутые отношения между странами, принял при дворе. Он даже вспомнил его игру на лютне. Молодой герцог нисколько не пожалел, что взял в дорогу инструмент, и теперь время от времени исполнял древние баллады, а иногда даже переложенные на музыку стихи своего сочинения.
Он искренне восхищался королем Уэссекса. Молодой и энергичный монарх, в его королевстве регулярно происходило что-то новое. Отстраивались новые города, прокладывались дороги, король брал пример с римлян, которые в любых местах, где они закрепляли влияние, строили дороги и мосты. Именно такая политика помогала улучшению управления страной. Быстрые перемещения, увеличение торговли, передача информации, образование, всего этого не хватало застойной Мерсии, где главными событиями были пиры в обсуждениях: кто кому наставил рога; кто кого отравил, чтобы заполучить наследство, которое в скором времени промотают, если ушлые родственники не траванут отравителя. Всё это было так убого, это общество душило всё новое и прогрессивное на корню.
Кроу вдохновлял, находясь рядом с таким монархом можно было действительно совершить что-то великое, о чём в его голове параллельно рождалась музыка. Когда такое происходило, герцог знал, что выпускаемая на волю гармония сопутствует исполнению надежд.
При дворе Кроу были музыканты, но, король уже второй раз за неделю просил его исполнить балладу про Короля Артура, точнее ту её часть в которой шла речь о его битве Мордредом. В просьбе короля Гадаль-Герм чувствовал особое настроение, и, герцог пытался понять причину по которой она обращена именно к нему. За этим скрывался не только музыкальный интерес.
В финале затухающего аккорда, он ударил плектром по корпусу лютни, этим стуком поставив точку в посыле баллады, что верховный король вернётся. Сестра монарха захлопала в ладоши.
— Это прекрасно, — донеслось до него как сквозь сон.
Следом захлопали остальные придворные.
— Ты так считаешь, Реджина?
— Да, мой брат король, народ воодушевляет, что защитник всей британии вернётся.
— А я, сестра, вижу в этом метафору, о том, что должна возродится в душах народа идея защиты родины.
Герцог Гадаль-Герм затаив дыхание следил за этим разговором, перед ним разыгрывалось откровение, и, музыкальная точка, поставленная плектром, оказалась стуком в дверь, за которой звучало приглашение войти.
— А вы что думаете по этому поводу, герцог? — спросил монарх.
— По моему скромному мнению, должен быть тот, кто послужит примером подданным, — Гадаль-Герм смиренно опустил глаза.
— И вы, герцог, готовы стать таким человеком для своего народа? — за словами короля скрывалось больше чем вопрос в праздной беседе.
— Моей стране что-то угрожает?
— Стране всегда что-то угрожает, — глаза короля были печальными и проницательными. Было неясно о каком королевстве сейчас шла речь. Последующие слова Кроу Уэссекского несли зловещий смысл, — Иногда опасность приходит изнутри государства, и, её сыны становятся угрозой королевству.
— Доброго хозяина, давшего приют скромному путешественнику, опечалили слова баллады, о том, что сын убил отца?
— Метафоры — реальность превращающаяся в идею, которая объединяет народы, — голос короля Уэссекса обрёл твердость убеждения.
— Король Артур и сын его Мордред, сошедшиеся в обоюдно смертельной битве, метафора объединяющая народы? — принцесса Реджина пристально смотрела на брата. Герцог чувствовал, что между ними всплыл какой-то незавершённый диалог.
— В легендах скрываются зёрна истины, — сообщил своё мнение герцог Гадаль-Герм. И, желая разрядить обстановку, он ударил по струнам, наигрывая веселую беззаботную мелодию, улавливая взгляд принцессы, которая теперь смотрела на него как-то иначе, как будто в этом разговоре с недомолвками открыла какую то тайну.
Герцог знал, что к принцессе Реджине засылают сватов многие заинтересованные господа, но во многих ли заинтересована она? Сбежав из своих владений от необходимости жениться на развращённой шестой принцессе Мерсии, он вновь столкнулся с мыслью о браке. Этот союз позволил бы ему заручиться поддержкой короля Уэссекса, участие в интересах которого открывали для герцогства Гадаль-Герм большие перспективы. Герцог решил присмотреться к принцессе, которая явно не имела пороков той шестой принцессы, и видимо отличалась, помимо красоты, ещё и критическим умом. А это было для него пожалуй главным достоинством избранницы, потому что терпеть рядом глупую женщину было выше его сил. Он предпочёл бы никогда не жениться, посвятив себя великому человеку, такому как Кроу Уэссекский.
Мысль о том, что с помощью Реджины, он может быть ближе к её брату королю, добавили энергии и страсти той музыке, которую он извлекал из сереброголасой лютни — единственной женщины, которую он заставлял петь прикосаясь пальцами к струнам. Он поднял глаза на принцессу Реджину, гадая запоёт ли она в его руках. В аккорд веселой баллады закралась фальшь — деревянная певунья в руках была ревнива.
Король Уэссекса больше не слушал музыку, его внимание занял советник, что-то шепчущий на ухо. Герм-Гадаль передал инициативу в руки придворных музыкантов, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.
Его величество Кроу, дослушав, что ему тихо говорил советник, сделал знак, веля присутствующим удалиться. Герцог собрался покинуть зал, но услышал:
— Герцог Гадаль-Герм, я прошу задержаться вас.
— Всегда к вашим услугам, — элегантно поклонился он, стараясь выглядеть непринужденно, чувствуя, как бешено стучит сердце.
Дождавшись, когда все покинут тронный зал, король Уэссекса сообщил ему:
— На западное побережье Мерсии высадился объединенный флот варваров-язычников.
— Когда это произошло? — встревоженно спросил он. Его герцогство располагалось ближе к центральной части Мерсии, а аппетиты морских налётчиков как правило дальше гордов и деревень на побережье не распространялись. Но, то что Кроу Уэссекский сообщил было серьезно.
— Голуби принесли сообщение, в котором указано, что это произошло сегодня ночью.
— Нужно собирать силы и остановить вторжение, — взволнованно вскричал герцог.
— Король Мерсии Тэй сгруппировал свои основные силы для защиты Тамуорта и не собирается никуда выдвигаться, предоставив прибрежные герцогства судьбе, — голос Кроу Уэссекского, звучал утомленно, казалось, изложенные факты его не удивляют.
— Но необходимо что-то предпринять для защиты братьев христиан!
В ответ на его горячность король внимательно посмотрел и заверил:
— Мы предпримем, не сомневайтесь герцог. Но, от вас тоже требуется, чтобы вы стали примером для своего народа. Своей песней возвестите возвращение Короля.
Гадаль-Герм смотрел на него во все глаза, вот оказывается какую миссию для него приберег король Уэссекса.
Он вспомнил своего свиноподобного монарха. Возможно его действия будут восприняты как измена. Впрочем, отказываясь жениться на подгулявшей принцессе, по возвращению он поставит себя вне закона. Предать монарха, которому присягал? Но как теперь быть с тем, что король отказывается защищать свой народ, запершись в стенах Тамуорта?
Кроу Уэссекский пристально смотрел на него. Гадаль-Герм чувствовал, что его внутренняя борьба была перед королем как на ладони. Внутренние инстинкты шептали быть осторожней, предложенная миссия кроме благородства таила в себе смертельную опасность. Но, это предложение, словно гармония нашёптанная музами, побарывала внутреннего труса, и, уже завоевало душу, даже если бы ему пришлось погибнуть.
— Я готов служить...
Этот короткий ответ, вдохнул в короля огонь, он словно поверил в то что подданные других королевств откликнуться на этот посыл. Гадаль-Герм почувствовал, как его сдавили крепкие объятия.
— Теперь я могу тебя назвать братом, — услышал он, — потому что моя семья это те кто посвятил себя родине! Отец отдал себя и нас этой стране, и это не один Уэссекс!
Гадаль-Герм, преисполнившись священного трепета, преклонил колено:
— Я в твоей власти государь!
***
Реджине, по приказу брата пришлось покинуть тронный зал вместе со всеми. Она надеялась поговорить с герцогом Гадаль-Гермом, но брат-король задержал его. Принцессе не давали покоя слова обращённые к гостю: «И вы, герцог, готовы стать таким человеком для своего народа?» Она знала, что брат просто так вопросы задавать не стал бы, как и тратить время на бесполезного человека, сколь талантливо бы он не музицировал. У Кроу были на гостя планы.
Сегодняшняя баллада про поединок Короля Артура и Мордреда задел её за живое. Она увидела, как брат король и предводитель викингов убивают друг-друга, и всё это для того чтобы возродилась в душах подданных идея защиты и объединения страны. Она знала, что Кайло Длинноносый отец всех детей их матери, сколько бы не утверждал при жизни король Ксизор обратное. Эти венценосные мужи безумны, их брачный союзы были заключены с идеями, что не могли охватить женщины, сидя за стенами замка за вышиванием. Или всё же могли? Но это было такое искушение... Ей никогда не стать королевой. Или..., но об этом лучше было не думать.
Реджина поняла, что должна поговорить с Гадаль-Гермом, тем более, что с ним о чем-то сейчас беседует Кроу. Она должна понять какую игру затевает брат, чтобы не оказаться как обычно поставленной перед фактом, когда никаких вариантов не останется. Реджина приказала служанке, чтобы та передала её приглашение герцогу побеседовать в саду.
***
Кроу, одев простую одежду и плащ, решил прогуляться по городу, велев телохранителям находится в отдалении не выдавая себя. Ему важно было понять какие настроения царят среди простых людей. Чтобы выйти незаметно, он решил воспользоваться замаскированным ходом в саду.
Он выбрал неприметную тропу среди акаций, чтобы не столкнуться с теми кто может его узнать. В беседке возле пруда кто-то разговаривал. Король хотел пройти мимо под прикрытием кустарника, но голос показался знакомым, и, он прислушался. Говорила Реджина:
— Баллада, которую вы сегодня исполняли очень похожа на то что происходит сейчас, не правда ли?
— Да, нашему народу нужен защитник.
Король по голосу опознал герцога Гадаль-Герма.
— И какая опасность грядет? Что рассказал вам король?
— Его величество завтра сделает заявление, а до этого просил пока не распространяться, — голос герцога прозвучал сдержано. Король одобрительно усмехнулся, инициатором встречи явно была сестра, когда только успела вырасти, и ведь интересует её не глупости всякие, а то что сказал король.
— Норманны высадились на восточном побережье?
— Даны.
— Вы уверены?
Он вопроса Реджины Кроу напрягся, что задумала эта маленькая интриганка? Видимо действительно её пора выдавать замуж, чтобы всякая дурь не посещала ее красивую головку. Нужно выбрать из герцогов, лучше бы был тот, чьи земли были бы в местах, меньше располагающих к вторжению, чтобы сестрёнка жила в безопасности. Со стороны Гадаль-Герма он не ожидал опасности, он чувствовал, что герцог живёт идеей, которой он подстрекнул пылкое сердце, он не предаст.
Кроу ещё раз усмехнулся и отправился к калитке, чтобы осуществить вылазку в город.
Вечерний Люденбург гудел жизнью. Строители, стянутые в отстраиваемый город со всех частей страны и даже из-за пролива , отработав день, отдыхали в тавернах и трактирах, которые выросли в новой столице как грибы после дождя.
Кроу заказал пинту эля в одном из трактиров, и, потягивая его из деревянной кружки, слушал о чём беседуют завсегдатаи заведения.
Каменщики хвалились друг перед другом кто сколько заработал на разных стройках, под началом тех или иных мастеров. Радовались, появившейся возможности зарабатывать, и, не хотели чтобы она пропала из-за очередной войны. Кто-то провозгласил тост за здравие короля, при котором стало возможно такое строительство. Все вскочили подняв кружки, кто-то хлопнул его по спине.
— А ты что не пьёшь за здоровье короля? — услышал он бас. Кроу кто-то панибратски сгрёб поставив на скамью. Увидев, что его кружка почти пуста, крикнул трактирщику чтобы подлил ещё. — Пей до дна за нашего Кроу Уэссекского!
Поддавшись настроению, он, взглядом приказал телохранителям оставаться на местах, и, запрокинув кружку, начал пить, проливая на одежду.
— За здоровье короля! — провозгласил он допив и откидывая кружку.
— Другое дело! — крепкая рука обрушилась на его спину. — А-то сидишь как чужой.
Эль лился рекой, они непринужденно болтали и подпевали местному менестрелю. Голова шумела от выпитого, неожиданно Кроу почувствовал, что пространство вокруг замедлилось. Между зависшими как в янтаре людьми, шёл человек, он присел рядом, пристально вглядываясь. Рукав свободного одеяния, поднятый к локтю, обнажил металлическую руку пришельца, пальцы которой шевелились словно живые.
— Магистр Люк? — спросил Кроу.
— Теперь ты знаешь моё имя? — усмехнулся в бороду пришелец.
— Отец рассказал кто ты.
— Кайло, — кивнул он. И не дожидаясь ответа спросил, — Ты знаешь почему я здесь?
— В прошлый раз ты говорил о равновесии.
— Да, ты помнишь. Я не вмешиваюсь в происходящее, но ты должен помнить и о том, что очень легко нарушить равновесие, и, тогда всё что ты создавал начнет работать против тебя.
— Как в балладе про Короля Артура и его сына Мерлина? Баланс был нарушен и из-за этого им обоим пришлось умереть?
— Вероятно какую-то версию этой истории слышал, а возможно сам являлся частью подобной истории, — кивнул магистр. — Пожалуй, вся история нашей семьи версия этой баллады.
— Что же мне делать? — по детски беспомощно спросил король.
— Не падай и держи равновесие, — сообщил родственник из неизвестных глубин, растворяясь словно не было.
Движения людей приобрели обычную скорость.
— О дружище, пожалуй тебе на сегодня хватит, — похлопал его по спине грубая, но вполне дружелюбная рука.
— Да, — согласился он, и, пожав грубую руку работяги, расплатился с трактирщиком, добавив монету с просьбой налить мужику пёкшемуся о его здоровье, затем пошел на выход. Телохранители тенями вышли следом.
Обратный путь он преодолел в хорошем настроении, тихо мурлыкая под нос какую-то курьёзную кабацкую песенку. Кроу хотел без приключений пройти через сад в свои покои и лечь спать, так как утром должен был огласить мрачную информацию о войне и своем решении.
Внезапно навстречу ему выскочила маленькая фигурка, от неожиданности он чуть не выхватил кинжал.
— Брат это я! — услышал он. — Я ждала тебя, чтобы поговорить.
— Реджина, в чем дело?
— На восточном побережье Даны, значит Норманны ударят с запада по нам?
— Тихо, ты! — он зажал сестре рот рукой. — Здесь каждый куст может скрывать уши.
— Я давно поняла, что вы с отцом делаете, — Реджина не уточнила с каким отцом, их роли давно слились воедино. Он ударит по нам, чтобы народ не болтал, что наша мать снова натравила ручного варвара на ...
Кроу не дослушав, снова зажал сестре рот.
— Милая сестра, если ты впредь не будешь проявлять сдержанности в речах, мне придется посадить тебя под замок, — от его хорошего настроения от вечернего общения с подданными не осталось и следа.
— Брат, я хочу помочь. Я знаю, что нужно делать!
