Прости — прощай

Олеся       Я даже не знаю, что в тот вечер привело меня домой на несколько часов раньше. Хотя я, конечно, знаю, но признаваться не хочу. Я поднялась на третий этаж и хотела уже было продолжить путь на свой четвёртый, но грохнувшая, как раскат грома, оконная рама остановила меня. Я поставила на пол пакет с продуктами и развернулась, чтобы закрыть окно. В тусклом свете фонаря я увидела, как к подъезду подъехал Борис. «Странно, ведь он сегодня никуда не собирался», — подумала я.       Олеся подняла пакет и продолжила путь в сторону квартиры. Уже входя внутрь, она поняла, что в квартире очень холодно. «Опять не закрыл окно», — со вздохом подумала она и пошла искать источник сквозняка. Он нашёлся достаточно быстро. В кухне было открыто окно, а на столе стояли две кружки. «Одной ему что ли мало?» — разозлилась она и поставила кружки в мойку. Уже собравшись уйти, она вдруг резко развернулась и включила свет над мойкой.       Нет. Не показалось. На одной из идеально белых кружек красовался заметный след от помады. И как только заметила в темноте? — Родная, ты дома? — крикнул из прихожей Борис. — Да, я здесь. Иду, — крикнула Олеся и почему то стёрла губкой помаду с кружки.       Спустя несколько часов закрывшись в ванной и усевшись под дверью, Олеся думала, почему же она не спросила у Бориса, кто к нему приходил. «Боялась услышать правду», — вякнул вездесущий внутренний голос.       И в этот раз он был прав. Они поженились случайно, никто даже сейчас не понимал, как на это пошли Батя и Пригов. Но они любили друг друга. Олеся тогда ревела от счастья и несколько недель носилась по КТЦ, как будто она не замуж вышла, а по меньшей мере решила проблему терроризма во всём мире. Борис тоже был рад, но выражал это сдержанно и чаще наедине. В первые несколько месяцев они с трудом могли переступить порог квартиры не начав раздеваться, а потом уговаривали друг друга лечь спать, а не вести ночные разговоры. У них всё было как в сказке… — Ничего же ещё не произошло, да? У нас всё нормально! — тихо сказала Олеся про себя. Поднявшись с пола, она разделась и шагнула под струи воды. Душ — лучшее средство от глупых мыслей.       Спустя неделю, когда Олеся и думать забыла о том случае, она снова вернулась домой пораньше. Она потянула ногу на тренировке, поэтому её отпустили домой. Дверь в квартиру была открыта, но в квартире было тихо.       «Странно, — подумала Олеся, — Наверное, вышел на пару минут». Тут из комнаты послышался густой смех Бориса. Олеся с улыбкой вошла в комнату и остолбенела. На их кровати верхом на ЕЁ Борисе сидела какая-то девушка. Борис умолк. — Собрала свои монатки и вышла вон, пока я не выкинула тебя в окно, — в абсолютной тишине произнесла Олеся. Девушка начала лихорадочно собираться, а Олеся села в кресло. Мысли разрывали её голову, а кровь стучала с бешеной силой, но внешне она оставалась абсолютно спокойной. Борис попытался встать и одеться. — Сидеть, — угрожающе произнесла Олеся, и он опустился обратно на кровать. Хлопнула входная дверь.       Олеся медленно повернула голову в сторону мужа. Или уже бывшего мужа? — Чтобы больше её здесь не было. Свои шашни води там, где не можешь попасться. Отели на час тебе в помощь. Захочешь развод — дам, но из подразделения уйдёшь ты. Постельное белье в мусорку, всю квартиру вымыть. Я не хочу, чтобы следы какой-то проститутки были в нашем доме. Сегодня вечером приезжает твой папа и сестра. Он тебе звонил, но ты трубку не взял. Вернусь через два часа, чтобы квартира блестела. Ужин я закажу. Только попробуй вести себя ужасно на вечере. Твой отец так счастлив, что наконец сможет приехать к нам. — Я её люблю… — Я всё сказала. Олеся вышла из квартиры.       На улице был ужасный ветер, но именно эта мерзкая погода выражала всё то, что сейчас было на душе у Олеси.       Вернувшись спустя два часа в квартиру, Олеся увидела абсолютную чистоту. Тарасов уже переоделся. Олеся, стараясь казаться абсолютно спокойно, прошла на кухню, чтобы накрыть стол. Вечером, когда приехали отец Бориса и сестра, казалось, что ничего и не произошло. Олеся шутила, Борис смеялся. Они помогали и угождали друг другу.       Ночью, когда Борис и Олеся легли спать, он шёпотом сказал ей: — Не знал, что ты такая хорошая актриса. — Не знала, что ты такой моральный урод. — Зачем тебе такая семья? — Я повторяю: пиши заявление в загс и в КТЦ, и ты свободен.       Олеся прикрыла глаза. Борис хмыкнул. «Завтра будет лучше», — подумала она.