Тлеющие угольки

В комнате было столько лишних вещей, словно перед ней был не кабинет магистра Академии, а какая-то кладовка. Свечи горели на каждой горизонтальной поверхности: на сползающих под их весом кипах листов, на полках, среди пылящихся презентов от «перспективных» студентов, между пузатых колб и фигуристых мензурок, которые забавно играли с перспективой. И, конечно, на полу, так что просто некуда было ступить, чтобы не сбить одну из них. Пахло свежей кровью. Кара недовольно нахмурилась, складывая руки на груди. Какого рода непотребством он тут занимается с провинившимися? Повинуясь щелчку пальцев магистра, невидимая сила принялась тушить угрожающие пожаром огни и складывать свечи в коробку из-под бисквитов. Зажимая рот ладонью, Джокрис поспешил распахнуть окно и выгнать наружу дым. Тяжёлые, длинные махровые шторы даже не шелохнулись от движения воздуха, будто были высечены из камня. Ужасные, грязно-бордовые в тёмную крапинку, они сгодились бы разве что на старушечье платье. Уголок её губы поневоле дёрнулся. Наверняка они передавались по наследству от одного магистра к другому, и каждый всё порывался освежить убранство кабинета, да никак не успевал. Над Невервинтером собирались тучи. Ветер гонял по улице обрывки воззваний, дырявые жухлые листья и крошечную, случайно залетевшую в город потрёпанную пикси. Джокрис прокашлялся и картинно наморщил лоб, как всегда угрюмый, мрачный и сосредоточенный. — Когда вы отправите его по её следу? Кара забарабанила по полу носком изящных сапожек. Он сам вызвал её сюда, буквально к себе на ковёр, а теперь даже не собирается прерваться, чтобы обратиться к ней? Ещё бы; чего ещё ожидать по отношению к трудной ученице и персональному врагу его драгоценной дочери, к бунтарке, не признающей авторитетов. Их авторитетов. Она легко пожала плечами, принявшись крутить на пальце колечко с белджурилом. Мягко-зелёный, как глубокие тёмные воды камешек игриво подмигивал ей, иногда загораясь ярким светом. — Кара. Ты вообще слушаешь меня? Она выдохнула, свела за спиной руки в замок и устремила взгляд в точности перед собой. — Так точно, магистр. Я вся внимание. — Спасибо, что всё же решила снизойти до нас. Мы с остальными преподавателями как раз обсуждали твою судьбу. Ты пропускаешь занятия, не выполняешь заданную тебе работу и, честно говоря, вовсе не демонстрируешь успехов в своём обучении. Наконец, ты неоднократно нарушала комендантский час в женском общежитии. По всем правилам я должен бы был настаивать на твоём исключении… Кара на мгновение зажмурила глаза, сцепив зубы. Тоже мне, напугали. Для неё свобода от до смерти надоевшего корпения над бумажками станет самым лучшим подарком! И от «товарищей», что — нарочно, ну ведь наверняка нарочно! — подстерегают её в коридорах и в голос гогочут, будто речь совсем не о ней, будто её и вовсе нет рядом. И от преподавателей, что озабочены лишь своими планами уроков, а на всё остальное пожимают плечами и просто идут дальше, опустив глаза. К дьяволам их всех. — Магистр, я… Вот только она догадывалась, что дальше по жизни ей будут встречаться люди ничем не лучше, и бежать ей, в общем-то, некуда. А Кара вовсе не собиралась сама давать лишний повод над собой потешаться, которым уж точно никто не замедлит воспользоваться. — Нет, Кара, тебе нет нужды волноваться. В конце концов мне удалось предложить достойную альтернативу. Джокрис не отказал себе в удовольствии мягко пройтись по диагонали через весь кабинет и величаво похлопать по книгам на полках, растягивая момент своего триумфа. Молчаливая, она угрюмо следила за ним из-под насупленных бровей. Ему просто что-то от неё нужно, и как и все наделённые властью он привык получать всё что хочет, прямо сейчас, не взирая на чьи-либо желания или мнения. Что же, она не станет вдобавок радовать его, выставляя напоказ искренние чувства. Обойдётся. — Я предположил, что тебе будет полезно оказаться наравне со всеми теми, на кого ты смотрела с таким пренебрежением. Возможно, если лишить тебя дарованного тебе исключительного таланта, ты проявишь куда больше рвения к достижению успехов в учёбе. На таких условиях я готов предоставить тебе ещё один шанс продолжить обучение в моей Академии. Кара медленно выпрямилась во весь рост, качая головой. — Вы не сможете сделать этого. Моя сила, слава богам, вам не принадлежит. — Нет, это уже сделано. Видишь ли, Кара… то, что создано магией, магией же может быть разрушено. Надеюсь, вскоре ты и сама осознаешь, что при должной подготовке и научном подходе к делу можно добиться того же могущества, которым ты так гордилась. Она вздрогнула, осознав, что готова прыгнуть на него с кулаками, забыв про колдовство, забыв про свой благородный титул — просто вцепиться пальцами в эту широкую, морщинистую шею и бить его о что-нибудь головой, пока не замолчит, пока она не сотрёт с его лица эту бесчувственную самодовольную маску. И сама — не испугалась, нет. Встревожилась — из-за интенсивности этих чувств, зная, что магия всегда опережает её в таких порывах. И теперь из-за того, что она не сумела сдержаться, не предугадала, насколько глуп и безрассуден на самом деле этот магистр — как такой заскок вообще можно предугадать?! — сила снова вырвалась на волю, чтобы калечить и причинять боль. Кара отчаянно потянулась вслед за ней, торопясь вернуть её, снова посадить на цепь… … вот только Джокрис всё говорил и говорил, а она не видела ни пропалин на ковре, ни чёрного абриса на стене позади него, ни вспухшей, потрескавшейся, тёмной почти до черноты мёртвой кожи на лице. Всего того, чего она слишком много навидалась за свою жизнь. Не веря глазам своим, Кара поднесла к ним собственные руки и уставилась на такие обычные, тонкие человеческие пальчики. Они сжимались и нервно стучали по ладони, хрустели суставами, но не производили на свет даже крошечного огонька. Он не шутил. Сила по-прежнему отзывалась ей — но тихо и неохотно, с запозданием, словно очень издалека. Вместо положенного полноводного потока, грозящего при малейшей оплошности переполнить берега, до неё доходил лишь тоненький ручеёк, еле способный наполнить ладони, чтобы из него напиться. Так, что ли, ощущают себя волшебники, которым приходится целыми сутками собирать в себе силы на одно простенькое заклятие? Впервые в жизни Кара смела надеяться, что ей больше не нужно бояться собственной силы и любых сильных эмоций, а может быть, теперь она даже сможет… Да о чём она вообще думает-то?! — Когда вы успели?.. — сдуру выпалила она, но тут же взяла себя в руки. — Кто вообще дал вам право так распоряжаться чужой судьбой? Коссут, да это же самое банальное воровство! Мне бы стоило позвать Стражу, чтобы они выволокли уважаемого магистра из дверей Академии и потащили в суд, в цепях, как последнего карманника! — Ах да, Стража… Джокрис вдруг изменился в лице. Его аж всего перекосило, когда он произносил это слово, и на губах появилась жестокая усмешка, которая ей совсем не понравилась. Не похоже было, что вмешательство блюстителей закона ему сколь-либо угрожало. — Никто там не станет тебя слушать. Это же им только недавно пришлось растаскивать завалы, оставшиеся после пожара, и разгребать пепел в поисках обгоревших тел. Они лучше всех знают, как опасны могут быть твои способности… не в тех руках. — Но зачем?.. — за что вы травите меня?! — Вам-то какое дело? Что за одержимость такая, уравнять меня со всеми прочими, сделать ещё одной послушной девочкой? Её понесло, захватило нахлынувшей волной чувств, и Кара уже не могла успокоиться, пока не выплеснет их ему в лицо. Казалось, вместе с даром она утратила и какой-либо смысл сдерживать себя. Как бы она ни привыкла проигрывать любой затеянный спор, сделать себе ещё хуже сейчас было просто невозможно. — Что, Алустриэль и Лаэрал тоже так вот гнобили в детстве за то, кем они могут вырасти? Почему просто не отпустить меня, почему не оставить в покое?! Вам так нравится портить всё, что в мире есть хорошего? Джокрис молча стоял, терпел все её выпады и беззастенчиво улыбался, сложив пальцы домиком. Его глаза тускло блестели, наблюдая за ней с холодным яростью. — Закончила, девочка? — А вам и ответить нечего? Хотя, кого я это к ответу призываю. Вы никогда и не пытались меня взрастить, не интересовались моей силой. Только караулили, когда же я нарушу ваши правила… Она всё продолжала и продолжала огрызаться, не чувствуя в себе сил спокойно воспринять ответную отповедь. Даже казалось смешным, что ещё недавно она собиралась после этого разговора успеть пробраться в закрытую от младших курсов секцию библиотеки, что готова была на какие-то уступки, чтобы сохранить такой уклад жизни. Ей это было не позволено. Из распахнутого настежь окна в кабинет врывался бездомный ветер, жался к ногам и по-свойски целовал лицо свежестью. Кара молчала. Было так тихо — лишь беспокойно шумели молодые ветлы, высаженные уже после войны, да билось о берег бурное Чёрное озеро. Говорить что-либо уже не хотелось. — Ну что же. Я бы посоветовал тебе почтительнее относиться к тем, от кого зависит твоё образование и кто в дальнейшем будет рекомендовать тебя на работу… но не люблю тратить время зря. За свой погубленный талант можешь не волноваться, он сейчас в руках другой, достойной, кто куда лучше сумеет им воспользоваться. А ты — можешь идти. За сегодняшнюю грубость получишь месяц отработок, так что начинай привыкать к жизни простого рабочего человека. Она развернулась на каблуках и почти что вылетела прочь из кабинета, не задержавшись ни на секунду. Если старик думает, что сломит её, загнав до самого окончания Академии в долговую яму, его ждёт неприятный сюрприз. Она такого терпеть не собиралась. «Нет», подумала Кара, ощущая, как пульсирует далёкий огонёк её силы. Словно её личная путеводная звезда, словно маленькое живое сердце, он искал её и звал её имя. «Потерпи чуть-чуть, родной мой. Никто не отнимет то, что моё по праву». Последние слова магистра накрепко въелись ей в голову. Достойная, как же! Наверняка он о своей любимой дочурке. Значит, сейчас она где-то там, очень далеко — с детским восторгом на лице помыкает той силой, над которой только недавно насмехалась. Такой расклад Кару вовсе бы не удивил. Нужно было скорее идти за ней, прежде чем несуразной девчонке удастся в конце концов угробить и себя, и присвоенный дар. Одним богам известно, как тяжело будет нагнать их одинокой путнице, на незнакомой ей дороге, практически без денег, лишенной своего самого главного союзника. Вынужденной полагаться только на инстинктивно чужое ей искусство волшебников. Как там сказал Джокрис? «Привыкай к жизни простого человека?» Но отчего-то Кара была уверена, что обязательно доберётся до места. Может, просто потому, что она, как-никак, этого заслуживает? Кара никогда не питала особой любви к богу Справедливости, да и он её, если честно, вовсе не жаловал. Но сейчас она была готова поклясться чем угодно, что не испугается, не сдастся и не сбежит, что бы от неё ни потребовалось — пока не вернёт себе утраченное. Ведь до тех пор её жизнь всё равно что кончилась. И тогда… В тот момент, когда он увидит свою соперницу, он остановится и сможет наконец-то перевести дыхание. Какой-то задиристый коротышка, идущий рядом с соперницей, расставит ноги пошире и шумно заявит: — Ха? Смотрите-ка, прямо наша колдунья, только хмурая и тихая какая-то. Может, это её позабытые манеры вернулись? А потом голос его соперницы недовольно произнесёт: — О… Боги, ни минуты покоя! Нет… Это его собственный голос. «Воровка», — спокойно подумает элементаль души, оглядывая неприветливо окруживший его отряд, уже чувствуя, как тело наливается таким родным, давно позабытым теплом. — «Украла мой дар, мой голос и даже моё лицо, заняла моё место. Думала, что никто не обратит внимания». Ему всё ясно. Соперница нашла себе друзей, для которые та — единственная настоящая. Его они знать не знают, а значит — вступятся за свою подругу, что бы он ни сказал. Разговорами здесь ничего не добиться. Но это неважно. Сила сразу признает свою дорогую хозяйку и радостно кинется к ней в обнимку, зацелует сладким вкусом волшебства, наполнит искусно изготовленную фальшивку тончайшей пряжей магии, так что та станет совсем неотличима от оригинала. Так что та забудет данные ей приказы и кем она была создана, перерастёт и сотрёт волю своего хозяина. Кара поднимет руки и примется читать первое заклятие.