Не моя она жена Не меня ждет вечерами Только мне она нужна Ну зачем, судьба, играешь с нами?
Весна 1991-го…
— Дорогие молодожёны! Помните, как поэтично сказал Энгельс, — суровая мадам регистраторша в очках с чёрной оправой обращалась к Саше и Оле, — семья — это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений; орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества. Приглушённый гогот прокатился по регистрационному залу: ребята никак не могли научиться всерьёз воспринимать все эти брачные каноны. Даже Фил, привёзший с Урала очаровательную белокурую Томочку, совершенно не думал о чём-то более глобальном, чем поход в кино или кафе со своей спутницей. Лишь одному человеку в этом помещении было совсем не весело: Пчёла сильно сжал кулаки и бросил потерянный взгляд на Елизавету Андреевну. Та растроганно улыбалась, видимо, предвкушая создание новой ячейки общества своей внучкой. — Итак, — строго прервала насмешки регистраторша, — Сурикова Ольга Евгеньевна, согласны ли вы стать женой Белова Александра Николаевича? Нет. Твою мать, да скажи ты. Не согласна. Ты не можешь быть согласна… Пчёлкин вновь вскинул на пару взгляд, полный раздражения и растерянности. В какой-то момент показалось, что чужая невеста даже почувствовала его на себе, пусть и стояла к нему спиной. — Согласна, — тихо, с мягкой улыбкой на лице, произнесла она, и стоявший рядом с ней Белов засиял от удовольствия, точно мартовский кот. Настала очередь регистраторши безэмоциональным тоном произнести те же заученные слова в адрес жениха: — Белов Александр Николаевич, согласны ли вы взять в жёны Сурикову Ольгу Евгеньевну? — Согласен, — с бравадой отчеканил новоиспечённый супруг. В этот момент сердце Пчёлкина с грохотом рухнуло куда-то вниз, кажется, вовсе перестав на мгновение биться. Он опустил голову, всеми силами пытаясь скрыть от всей этой радостной толпы свою опустошённость. Впрочем, выражение лица наверняка всё равно выдавало его. Ну вот и всё. Подняв голову, он поймал на себе взволнованный взгляд Фила, который будто говорил ему: «Держись, брат, я с тобой». Витя едва заметно кивнул, дав товарищу понять, что всё в порядке — громить зал, красть невесту и совершать прочие глупости в его планы не входит. Молодожёны быстро скрепили свой брак подписями, и наконец настала очередь свидетелей расписаться на бумаге в знак того, что на их глазах прямо сейчас создалась пресловутая новая ячейка. — Молодой человек, вы торопитесь, — вновь также холодно произнесла регистраторша, когда Пчёла уже схватил ручку и приготовился оставлять бессмысленную закорючку в документе. — А он у нас невоспитанный! — пробасил Холмогоров и прерывисто захохотал. Проигнорировав очередную шуточку товарища, Пчёлкин сделал шаг назад, пропуская к столу свидетельницу — ту самую Ирку из Трудовой, походы к которой зачастую служили прикрытием для их с Олей встреч. Хрупкая темноволосая девушка скромно улыбнулась, но, из-под ресниц взглянув на Витю, мимолётно изменилась в лице — сейчас на нём отразилось некоторое сочувствие. — Объявляю вас мужем и женой, — наконец взгляд регистраторши тоже немного потеплел. Казалось, звонкие возгласы наполнили весь Грибоедовский ЗАГС. Елизавета Андреевна тут же расплакалась и поспешила уткнуться в носовой платок. Когда стали звучать поздравления и громкие «ура» и «горько», Витя впервые ощутил собственную неуместность на этом празднике. Захотелось опереться на кого-то, отдать другому частичку своей боли и неприкаянности. Сам не поняв зачем, он обнял всхлипывавшую женщину за плечи, прижавшись щекой к её макушке. Ну вот и всё, Елизавета Андреевна. Как вы не хотели внучке парня-бандюгу, а теперь бандюга — ваш зять. Женщина тотчас опомнилась и бросила пренебрежительный взгляд на парня, после чего быстро отвернулась. Дорога до ресторана выдалась очень весёлой: на весь лимузин горланились песни, шампанское лилось рекой, а Космос Холмогоров уже сиял белозубой улыбкой в компании двух длинноногих блондинок. — Будешь? — Ира протянула Пчёлкину бокал игристого. — У меня своё есть, — дежурно ухмыльнулся Пчёла, доставая из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка. — Всё убиваешься, — брюнетка осторожно устроилась рядом, откинув назад непослушную прядь волос. — Больно мне надо, — фыркнул Витя, сделал большой глоток из горла бутылки и уставился в окно. — Ну Вить, — она осторожно обняла парня за шею, невольно придвинувшись ближе, — Олька правда Сашку любит. Он же такой весь романтик, стихи читает, книги всякие, — Ирка невесомо улыбнулась. — В общем, не смотря на всё ваше гнилое бандитское нутро, он всё-таки мужчина — верный и преданный. Ты посмотри вокруг, — она наклонилась ещё ближе, — вокруг полно свободных девушек. — Пф, Нефёдова! — Пчёлкин раздраженно скинул с себя руку свидетельницы, отодвинувшись на соседнее сиденье. — С чего, интересно, ты решила, что у меня проблемы с бабами, а? — он вновь хмыкнул с привычной недоверчивой ухмылкой. — Кстати… прости, но тощие вроде тебя не заводят никак, ага. И, возможно, сейчас Ира Нефёдова должна была запустить бокал шампанского свидетелю прямо в голову, но басистый хохот Космоса прокатился по лимузину с такой громкостью, что брюнетка лишь растерянно хлопнула глазами и надула губки. — Да ладно, брат, по-моему симпатичная, — не переставая смеяться, выдавил Холмогоров. — Кос, отвянь, — Пчёла снова сделал глоток коньяка, махнув на товарища рукой. В ресторане по случаю такого великого торжества собралось точно больше сотни человек. По левую руку от невесты расположились многочисленные дальние родственники Суриковых и близкие друзья Елизаветы Андреевны — те самые супруги Казанцевы. К Саше даже прилетели некоторые представители братвы с Урала. Все пили и веселились, гул и смех доносился со всех сторон огромного стола. Пчёла был будто не здесь — празднество проходило мимо него. Он, не поморщившись, сделал большой глоток коньяка из бокала, и тут в поле зрения снова попали молодожёны, что без перерыва одаривали друг друга поцелуями и улыбками. Ну что, Пчёлкин, легче тебе от того, что ты на них вечно пялишься? Подойди, врежь ему. Застрели прямо из этого проклятого ружья, что подарила уральская братва! Витя тут же мотнул головой, пытаясь прогнать бившиеся в висках мысли. Он схватил со стола бутылку с коньяком и выпил залпом прямо из горла. — Космос, — уже слегка пьяным голосом заговорил Фил, — давай командуй, а то Пчёла сейчас нажрётся! Холмогоров перевёл взгляд на товарища, который уже допивал бутылку, после чего с долей сочувствия качнул головой. — Пчёл, — Валера дёрнул друга за рукав, давая понять, что пора уже произносить тост и презентовать-таки молодожёнам самый главный подарок. — Дорогие гости, — громко произнёс Пчёлкин, поднявшись из-за стола и постучав по бокалу вилкой, — минуточку внимания. У нас сегодня большой день, большой праздник, — он попытался натянуть улыбку, насколько это было возможно… впрочем, сейчас эта улыбка отнюдь не выглядела такой же беспечной и радостной, как обычно. — Мы будем гулять до утра, и дальше, и дальше, и дальше, пока не посинеем. А молодые скоро от нас уедут, у них есть дела поважнее, сами должны понимать, — Витя демонстративно стукнул кулаком по ладони. Блять, в конце-то концов, почему я толкаю эту ублюдскую речь? Почему я должен сейчас дарить эти дурацкие ключи? А Белый вон как заулыбался, когда про дела поважнее услышал. Выдержав паузу, Пчёла изо всех сил взял себя в руки и принялся интриговать притихших гостей и виновников торжества: — Вот мы и подумали, а куда же поедут молодые в свою первую брачную ночь? В супер люкс «Националя»? — после этого риторического вопроса он отрицательно покачал головой. — В чужую квартиру на Беговой? — он повторил предыдущий жест. — Мы решили вопрос по-другому. Космос, Фил, — увидев кивок и протянутый бокал со стороны друзей, Пчёла продолжил. — Сегодня и навсегда, молодые поедут в свою собственную квартиру в высотке на Котельнической набережной! В эту минуту Оля поперхнулась салатом, вскинула на свидетеля шокированный взгляд, но тут же увидела в его руке ключи и бросилась обнимать своего мужа. — Пчёлкин, родной, — Белый первым кинулся другу в объятия, но от восторга больше так и не смог произнести ни слова. Оля радостно прижалась к бабушке, после чего, взбудораженная и растроганная, сама не поняв, крепко обняла Витю. На него тут же повеяло запахом тех самых цветочных духов из восемьдесят восьмого года. Он просто не мог перепутать. Руки тут же машинально притянули девушку к груди, и Пчёла прикрыл глаза, боясь, что этот момент вот-вот кончится. Сердце заколотилось в тысячи раз быстрее. Не сумев совладать с собой, Витя коснулся губами её щеки. Новоиспечённая Белова отстранилась резко, словно ужаленная, и испуганно взглянула в знакомые голубые глаза, смотревшие на неё с прежней нежностью. Где-то слева больно кольнуло. Ну не смотри же ты так. Всё прошло… Взяв себя в руки, девушка быстро развернулась к Филу, чтобы так же пылко поблагодарить и его. Когда возбуждённый шум утих, порядком осоловевший от выпивки Филатов взобрался на украшенную воздушными шарами сцену. — Господа, минуточку внимания. Дорогие родители, уважаемые гости, братья, — обратился он к общественности, выдержав паузу и убедившись, что зал внимательно его слушает. — Саша! Белый, братишка! — бывший боксёр жестом истинной мужской солидарности вскинул вверх руку с бутылкой шампанского. — Специально для тебя и для твоей красавицы-жены Оленьки, мы хотели спеть нашу любимую песню. Из детства, — заключил парень, и добрая улыбка тронула уголки его рта, — послушайте её, пожалуйста. Это хорошая песня. Вслед за темноволосым другом на сцену вскарабкались Пчёла и Кос. Тот сразу занял место за барабанной установкой, чем вызвал незамедлительную бурю оваций у гостей: о том, что Холмогоров умеет играть, никто не мог даже и подумать. Чего не скажешь о Пчёле — он был заводилой на всех школьных вечеринках и дискотеках и мог исполнить что угодно. Вот и сейчас они с Филом стали петь песню из любимых «Генералов песчаных карьеров». Она была особенно дорога им как ожившее воспоминание о далёком беззаботном дворовом детстве семидесятых. Оля внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене: Космос, с важным видом тарабанящий по установке; Валера, не в такт подпевающий Вите в перерывах между глотками шампанского… всё это казалось настолько нелепой пацанской затеей, что вызвало на лице девушки лишь снисходительную улыбку. За годы учёбы в консерватории она настолько привыкла к классической музыке, что звуки такого рода её ушам улавливать было непривычно. Однако с каждой пропетой строчкой девушка начинала вслушиваться в слова: в каком-то смысле они завораживали её. Между строк проступала до боли знакомая история. А ты знаешь, сколько получает мой отец? Жить хочется всем. Те самые слова, сказанные в апреле восемьдесят девятого, снова всплыли в памяти. И его растерянный взгляд… Тогда парни просто собирали дань с рынков, а сегодня уже захватили малое предприятие. Всё, чего она боялась ещё встречаясь с Пчёлкиным, предательски сбывалось сейчас… Когда зазвучали слова о ласках матерей, Саша повернулся к Татьяне Николаевне, и Оля в открытую взглянула на сцену. Те трое, что всю душу вкладывали в знаменитую песню мальчишек-беспризорников, однозначно не ведали всей той родительской любви, которой был окружён Саша. Её зелёный взгляд пересёкся с его слегка пьяным голубым, и теперь она могла без труда читать в нём одиночество и тоску. Что, если бы она выслушала его два года назад? Витя… Какой же ты дурак. Она продолжала заново изучать новодельного певца, которому уже вторили некоторые гости в зале. Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват… Эти слова теперь надолго засядут в голове… Внезапно стало душно и почему-то захотелось провалиться на том самом месте, где и сидела. Нежный поцелуй мужа вовремя заставил её спуститься с небес на землю. Потом был танец с Сашей, и туман в голове ненадолго рассеялся. — Ну а теперь, по правилам, когда жених и невеста, а точнее, уже законные муж и жена, станцевали свой первый танец, — проговорил в микрофон молодой парень-тамада знатно подшофе, — в знак благодарности за столь ответственную и хорошо проделанную работу, второй танец жених и невеста посвящают своим свидетелям! — гордо произнёс оратор. — Свидетели готовили вас к свадьбе, скрепили подписями ваш союз, так что… медляк в студию! Оля хотела было возразить, сказать что-то нерадивому ведущему, но Саша тут же бодро поднялся, протягивая руку сидевшей за столом Ире. Нефёдова охотно приняла приглашение и увлекла за собой Белова в центр танцпола. Его молодая жена хотела уже было вернуться за стол, как вдруг тёплая ладонь мягко обхватила её запястье. — Ну что? — Пчёла склонил голову набок и опять ухмыльнулся точь в точь так же, как раньше. Помнил ли он, как этот изгиб губ и негромкий смешок действовали на неё раньше? Да конечно, помнил. — Потанцуешь со мной? — его затуманенный от выпитого взгляд блеснул в полутьме зала, но Оля по-прежнему видела в нём ту боль, что не покидала его на протяжении всего этого вечера. Витя протянул девушке руку, и Оля, несмело сделав шаг к нему, приняла приглашение. По телу будто прошёл разряд во все двести двадцать, стоило снова оказаться в такой опасной близости друг от друга. От него пахло теми самыми сигаретами… и нет, это не был запах «Мальборо», который исходил от Саши. Тут было другое, оказывается, два года хранившееся в памяти. Только теперь к нему добавился запах дорогого одеколона и, определённо, коньяка. Он молча вёл её в танце, осторожно придерживая за талию. Белова закрыла глаза, наклонив голову ближе к его плечу. Сейчас хотелось просто забыть обо всём на свете. Дурацкий тамада. Просто идиот, клоун! Вот кто придумал это? Мысли потоком ударили в голову Пчёлы вперемешку с выпитым алкоголем. Рука невольно скользнула чуть ниже, к её пояснице, и он одним движением, сам того не осознавая, притянул девушку ближе, почти вплотную к себе. Как на Новый год, помнишь? Тогда мы были совсем одни, а сейчас на нас смотрит, может, добрая сотня глаз. Да и плевать на них. Сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Гладить бы её сейчас по спине, ощутимо напрягшейся под тканью свадебного платья; целовать раскрасневшиеся щёки… Я ведь думаю о том же, что и ты, моя Оленька. Моя. Моя! Я так чувствую. Зачем же тогда это всё сейчас? За что? Вопросы роились в голове, слова так и рвались наружу, практически сводя с ума. Пчёлкин лишь прижался к Оле ещё сильнее, до боли закусив губу. Молчи, молчи же, не говори ей ничего… Ладонь девушки невольно скользнула с плеча Вити ниже и легла там, где сильно стучало его сердце. Она ощущала это так же отчётливо, как и ком в собственном горле, не дававший вздохнуть. Краем глаза она заметила мужа. Тот вообще не смотрел в их сторону, ведя в медленном танце свидетельницу. Оля едва слышно выдохнула — скорее, от облегчения, — и её дыхание коснулось шеи Пчёлкина, заставив его вздрогнуть. Эх, Витя, совсем ничего за два года не изменилось… Как же тяжело. Пронзительный голубой взгляд с поволокой не отрывался от её лица, и это так напомнило ей новый восемьдесят девятый… Правда, сейчас знакомые нежность и желание вступали в борьбу с полной безнадёжностью. Оля положила голову свидетелю на плечо и впервые за время разлуки по-настоящему почувствовала его близость. И этот человек, по злой иронии судьбы, сегодня подписывался под тем, что она выходит замуж за другого… Девушка молча зажмурилась. Говорят, с закрытыми глазами лучше различаешь запахи… Так и было — в нос ещё сильнее ударил аромат одеколона. Время, пожалуйста, остановись… — Спасибо всем! — громкий возглас тамады прервал уже стихавшую мелодию. — Пары получились просто великолепными! Оля испуганно открыла глаза, словно резко вернувшись в этот мир из какого-то другого, параллельного, где для неё было всё совсем иначе. Она сделала шаг назад, поправив ужасно неудобную пышную юбку свадебного платья, при этом не отводя взгляда от Пчёлкина. Тот опустил глаза и потёр лицо ладонями, тщетно пытаясь смахнуть с себя накатившие чувства. Не выйдет ничего… разумеется. Парень в два шага преодолел расстояние до праздничного стола и схватил с него очередную бутылку, на этот раз виски. Находиться в этом зале сейчас было невыносимо: лучше всего срочно выйти покурить. — Пчёл, видит Бог, я его предупреждал, — Холмогоров хлопнул друга по плечу, пытаясь хоть так поддержать, и поднёс зажигалку к его сигарете. — Ты о чём, Кос? — Витя сделал большой глоток из новой бутылки, после чего крепко затянулся сигаретой. — О тебе и скрипачке, — хихикнул тот, сделав очередную затяжку «Мальборо». — На Урале в восемьдесят девятом я сказал ему, что шуры-муры с ней у тебя и западло с бабами братвы встречаться, — с серьёзным видом говорил Космос, пуская сизые кольца дыма. — Саня не поверил, что у тебя это… ну, по-серьезному может быть к кому-то. — Мы расстались, — на удивление спокойно ответил Пчёла, в очередной раз глотнув залпом виски. — Саня не встречался с моей бабой, Кос, расслабься. — Ты идиот, если не видишь, что любит она тебя, а не Саню, — Кос горько мотнул головой. — Если бы он тогда не лез… да в прочем, уже поздно. Ещё и дружком тебя взял. Только как же по-другому то… Я сразу отказался, а Фил весь в своей Томке, ничего кроме неё не видит и не хочет. Мне жаль, брат, правда, — он снова сочувственно похлопал товарища по плечу и запустил окурок чётко в мусорный бак. — Оставь эту тему, Кос, — Витя махнул на друга рукой, бросив недокуренную сигарету на асфальт, и быстрым шагом устремился к толпе у лимузина, что уже собиралась провожать молодожёнов до их нового дома. Когда лимузин подъехал по нужному адресу, порядком пьяные гости дружно вывалились из машины, громко распевая песни; лишь жених с невестой медленно шли к подъезду, не отрываясь друг от друга и не переставая целоваться. — Белый, мальчика делаем, мальчика! — пробасил Холмогоров, когда молодые уже вошли в подъезд. — Слышь, может тебе помочь? — перекрикнул его Пчёлкин. Кто знает, зачем только он произнёс эту нелепость, как вырвалась эта пошлая шуточка? Скорее всего, виной тому было отчаяние и и игравший в крови алкоголь, но было и ещё кое-что… Ему хотелось, чтобы Оля хоть на секунду вспомнила о нём; чтобы даже наедине с Сашей она смогла, пусть мимолётно, ощутить его присутствие. Однако девушка уже всецело растворялась в своём молодом муже, отвечала на его поцелуи, запутывалась пальцами в его волосах. — Ты кого хочешь? — игриво спросила девушка, оторвавшись от губ мужа, когда они наконец поднялись на этаж. — Сверхчеловека хочу, — небрежно отшутился Саша. …И изменился в лице, увидев на подходе к квартире растяжку, что тянулась от стены до стены. Сомнений не оставалось: к ней точно была прикреплена граната. — Оля, стой, — изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, проговорил Белый. — Стою, — девушка широко улыбнулась, даже не догадываясь, что сейчас её молодой муж пытается обезвредить подъезд от взрывного устройства. — Не шевелись, — уже строже приказал он. Сердце девушки слегка ёкнуло: от людей можно было ожидать чего угодно — Сашина бригада с каждым годом наживала себе всё больше врагов. — Что случилось? — с долей волнения спросила она. — Ну, бережёного Бог бережёт, — сделав осторожный шаг вперёд, произнёс тот и поднес зажигалку к растяжке на расстоянии сантиметра. — Подержи зажигалку, — скомандовал он жене. Сердце Беловой бешено забилось. Казалось, вся жизнь пролетела перед глазами, когда она бросила взгляд на привязанную к стене гранату. Боевиков смотреть не надо. Это был уже не пистолет, что теперь выглядел привычно в руках у любого бригадира; а самая настоящая граната, после взрыва которой дом разлетится по кирпичикам без шанса на спасение. — Дай шпильку, — пытаясь выглядеть хладнокровным, раздавал приказы Белов, — теперь иди назад, спустись по второй лестнице на два пролёта вниз. Жди меня там, хорошо? Как только спустишься, дай мне знать. Оле ничего не оставалось делать, как смирно повиноваться Саше. Она машинально двинулась к лестнице, как вдруг громкий лай соседской собаки заставил её вздрогнуть. — Саша! — испуганно крикнула девушка, поняв, что бульдог уже несётся прямиком в сторону растяжки. — Назад! — проорал Белый, когда растяжка порвалась и взрывное устройство упало на пол. Быстро схватив гранату, Белов отбросил её как можно дальше на лестницу и одним движением руки повалил жену на пол. Раз, два, три… Оглушительный взрыв. Треск огромного выбитого стекла прозвенел в ушах. Оля с трудом приоткрыла глаза, расфокусированным взглядом ища мужа. Саша лежал рядом, заведя руки за голову. Живой. Слава Богу… Ни о чём не подозревавшая компания ещё долго смеялась внизу и бессвязно травила шутки, пока четырёхметровое стекло, разбиваясь на мелкие осколки, не вылетело с силой из оконной рамы. — Белый, — только и смог произнести пьяный Космос, явно осознавший опасность. Оля! Пчёла, казалось, вмиг протрезвел и безо всяких колебаний понёсся в подъезд, на бегу уговаривая себя не представлять, что с ней могло случиться. Он летел вверх по лестнице задымленного подъезда, перемахивая через две-три ступеньки, так что ошарашенные Кос и Фил едва успевали за ним. Белый же, напротив, бежал вниз, перепрыгивая через перила. Озверевший от гнева, он с разбегу налетел на друга и что есть силы ударил Пчёлкина по лицу кулаком. В эту же минуту они вместе, до боли вцепившись друг в друга, покатились вниз по разрушенной лестнице. — Белый, ты чё, озверел? — Космос схватил Сашу за плечи, унимая разъярённого товарища. — Тварь! — не унимался Белов, вырываясь из захвата и нанося Пчёле всё новые и новые удары. — Хорош! — ещё раз выкрикнул сын астрофизика, оттаскивая его от друга уже за горло. — Братуха, твою мать, что случилось? — Где Оля? Оля где? — так же закричал на ухо Фил, разняв наконец Сашу и Пчёлу. Этот Валерин вопрос эхом отозвался у Вити в ушах. Забыв про разбитый нос, губу и острую боль где-то между рёбер, он, даже не пошатнувшись, взмыл по лестнице вверх ещё на два пролёта. Там, крепко сжимая в руке ключи от подаренной квартиры, сидела Оля со страхом в остекленевших глазах. — Оленька, — Пчёла осторожно сел рядом, тихо выдохнув от облегчения: она жива и цела. — Я здесь. Всё хорошо. Он ловко подхватил девушку на руки и двинулся по ступеням вниз вместе с бесценным грузом. Оля безотчётно вцепилась в его шею, ни на секунду не отводя испуганного взгляда от его нижней губы, из которой струйкой стекала кровь. Это Саша сделал. Но почему он решил, что это Витя? Неужели подумал, что он способен подарить квартиру другу на свадьбу, а потом взорвать его вместе с женой? Витя бы так никогда не поступил. И друга бы, не разобравшись, не ударил. Да и не подумал бы на друга никогда… Сама того не осознав, кончиками ослабевших пальцев она коснулась его разбитой губы, вытирая алую струйку, тёкшую к подбородку. На минуту Пчёла так и замер посреди подъезда с девушкой на руках. Губу сильно жгло, вот только непонятно, от чего больше — от удара Белова или от нежных осторожных прикосновений, что он сейчас ощущал. — Это не я, — тихо произнёс Витя, глядя Оле прямо в глаза. — Клянусь, я бы… — Я знаю, — перебила его девушка, почти невесомо коснувшись указательным пальцем его губы. Губы Пчёлкина тронула едва заметная улыбка. Она мне верит. — Короче, братва, — Космос, облачившийся в профессорскую мантию и треуголку отца, расхаживал по гостиной своей квартиры, — раз вы все здесь такие тупые, то Космос Юрьевич Холмогоров за вас всё уже решил. И крыса среди тех, кто знал о квартире, — заключил он. — То есть, среди нас, — сделал вывод Фил, потирая ушибленную в схватке с Сашей щёку. — Чё пялитесь? — рявкнул Пчёла, вновь заметив на себе недоверчивый взгляд Белова. — Да не о тебе речь, — отмахнулся Космос. — Вить, иди возьми ещё кофе, — приказал Юрий Ростиславович, наливая чай себе в кружку. Пчёла молча прошёл в кухню, отрешённо рассматривая сервизы из чешского фарфора, которые Холмогоровы всегда выставляли на полки. В эту квартиру Космос с отцом переехали уже в старших классах, и бывать здесь ему доводилось редко. — Вить, — тихий голос, который он узнал бы из тысячи, даже если бы ослеп и оглох, заставил резко развернуться лицом к двери. Пчёлкин сунул руки в карманы брюк и шагнул вперёд. — Ну что, Сурикова, как тебе жизнь с Белым? — он нахально улыбнулся, смахнув назад растрепавшиеся и спадавшие на лоб волосы. — Белый не бандюга, неее, — он рассмеялся, сделав три шага в обратную сторону. — Белый просто лидер преступной группировки. Белый не изменяет? — он снова хихикнул, вытерев с носа уже засыхавшую кровь. — Ну что ты, просто в день вашего первого свидания — того, с туфлями — он трижды трахнул пловчиху. Белый — идеал, правда? — Витя, прекрати, — Белова грустно опустила взгляд в пол. — Саша очень не прав. Он виноват перед вами, перед тобой. Он не должен был на вас даже думать, он поймёт это… Её взгляд снова зацепился за его разбитую губу, из которой, так и не переставая, сочилась кровь. На столе стояла аптечка, и Оля быстро извлекла из неё вату и перекись. — Шшш… — громко зашипел Пчёла, обхватив ладонью Олино запястье и попытавшись убрать её руку. — Уж потерпите пожалуйста, раненый, — рассмеялась Оля, пытаясь разрядить накалявшуюся обстановку. — Кажется, не могу, — его рука дёрнулась, и через мгновение он уже крепко прижимал её тёплую ладонь к своей щеке. Стая мурашек пробежала по всему телу девушки от кончиков пальцев. Она замерла, как вкопанная, не отводя взгляда от этих голубых глаз, что так же пристально смотрели ей в лицо. Боже, ведь у меня есть муж, которого я люблю. Почему же так хочется… поцеловать другого? И Пчёлкин, будто читая её мысли, наклонился ниже, коснулся кончиком носа её щеки. Нет. Нет. Нет. Оля зажмурилась и, собрав по крупицам все остатки самообладания, отдёрнула руку и сделала шаг назад. Однако, стоило открыть глаза, как стало лишь ещё тяжелее: Пчёла, скрестив на груди руки, непоколебимо улыбался. В какой момент я сдалась? Я замужем, а с ним мы расстались два года назад. Но он всё равно всё знает и чувствует. Даже без поцелуев…