Утро
Мое утро началось с широкой улыбки, на улице пошел первый снег… Скоро ноябрь, а за ним Рождество. Воспоминания о доме навеяли на меня тоску. Я скучала по дому, по родителям, сильно. Во время Хогвартса моей семьей стали Гарри и Рон, но сейчас у меня нет семьи. И никогда не будет. Я не знаю, что творится со мной, как мой прыжок в прошлое повлиял на меня. Хах! Возможно мне вообще осталось жить пару месяцев. Все эти воспоминания и чертовы мысли витали в моей голове. Мне было тяжело и тоскливо, но за прошедшие две недели мою тоску развеяли пара змей. Не скажу, что мне стало комфортно с ними общаться, но теперь они не так сильно раздражали меня, по крайней мере я могу их терпеть, а в некоторых моментах мне даже тепло и весело с ними. Это скорей больше относится к Друэлле и Долохову. Хах! С Розье мы нашли быстро контакт, скорей она нашла меня в этой школе, чем я ее. Лишь эта девушка мне не противна, возможно, наше общение с ней вызвано просьбой Реддла, я много раз об этом размышляла. Если это так, то это, наверное, будет одно из самых больших разочарований в моей жизни. Она единственный человек, с которым я чувствую себя нормальной, чувствую себя живой, мне с ней легко. В каких-то моментах она напоминает мне Джинни, такая же веселая и, как оказалось, болтливая. За эти две недели мы пару раз сидели в моей комнате, она всегда находила темы для разговора. Конечно, я не стану делиться с ней самым откровенным, пока не удостоверюсь, что она не подосланный кролик. С ней я смогла спокойно заходить в гостиную Слизерин, пока она собиралась, чтобы пойти со мной в библиотеку. Она была отличным компаньоном и собеседником. Мое ожидание в этой гостиной постоянно скрашивал Долохов. Он не такой противный, как кажется на первый взгляд. В его взгляде все так же читается надменность к другим людям, возможно, он других и за людей вообще не считает. В мою же сторону он так больше не смотрел, отчего мне стало легче с ним общаться. Он прекрасно шутил, почти каждое мое ожидание Розье озаряло гостиную змей моей улыбкой, а от стен отскакивал заливистый смех. Хах… Но такое пребывание было не постоянным, чертов Малфой, хоть Долохов и пытался заглаживать углы своими шутками, но это было тщетно. Он буравил меня взглядом ненависти, но больше не смел огрызаться в мою сторону, то ли это был страх, то ли появившиеся уважение, я так и не поняла. За эти чертовы недели, пока я ждала ответы на вопросы по поводу маховика от Дамблдора, мучилась с воспоминаниями и кошмарами ночью, я поняла две вещи. Первая, Малфой однозначно и бесповоротно сох по Друэлле, хоть он тщательно это скрывал. Каждый раз, когда мы сидели вместе на уроках, пересекались с ним в коридорах, он смотрел на нее. Смотрел, как на последний луч заката, который дарит невероятные эмоции и надежду. Но этот лучик не смотрел в ответ на него. Я не была уверенна, разделяет ли чувства Малфоя Друэлла, но судя по будущему, если с моим появление она не изменится, то она станет его лучиком надежды. Возможно, надежды на нормальную жизнь. Второе, так это то, что Реддл в чем-то замешен, я не думаю про пожирателей смерти и о его плане захватить мир, нет. Он явно был увлечен во что-то другое. Возможно это косвенно касается его плана на мир, но это явно играет роль в его судьбе на данный момент. Может, это Гриндевальд? Кто знает. Нужно будет узнать, во что он вляпался. В прошедшие две недели он совсем не донимал меня, почти даже не буравил взглядом. Постоянно уходил после уроков и возвращался ночь в школу, об этом я узнала от Друэллы. Сыграло на руку то, что она любит поболтать. Как-то в моей комнате она случайно проговорилась, что у неё сейчас больше свободного времени, чем обычно. На вопрос, почему, она пожала плечами и ответила: «У Тома дела, он сейчас постоянно в Хогсмиде». Резко дернулась и замолчала, видимо, поняв, что сболтнула лишнего. М-дам… Именно поэтому теперь я буравила его взглядом. Переведя взгляд с окна на Реддла, я увидела, что он что-то старательно пишет в своем дневнике. Дьявол! Это тот самый дневник, из-за которого Джинни попал в тайную комнату. Черт! Голос Слизнорта вывел меня из раздумий, он сообщил, что урок окончен, и все, словно ошпаренные, поперлись к двери. А наш главный змей тем временем подошел к профессору, что-то обсуждая с такой счастливой улыбкой. Закусив губу, я вспоминала, как он медленно пускал струйку дыма вниз, как его мышцы напрягались, когда он отталкивался от колонны, и как прожигал меня взглядом. Как на его руке остались мои царапины, мои отметины на нем! Дьявол! Либо я сошла с ума, либо он применил амортенцию, но нахлынувшее воспоминание прошлось током по моему телу. Почувствовав маленькую ручку на своем плече, я резко отдернула голову вбок и вздернула подбородок, за две недели я привыкла к столь требовательному, но нежному касанию. Это была Розье. — Ты идешь? — улыбнувшись, спросила она. — Да, мне просто нужно закончить одно дело… — слегка улыбнувшись ей в ответ, ответила я. На мою реплику она лишь кивнула. Еще одно качество Розье, которое подкупило меня. Она никогда не задавала лишних вопросов. Именно этим она напоминала мне Блейза Забини со Слизерина. Хах! Он тоже не любил задавать вопросы. Решив прервать молчание, тупое прожигание взглядом друг друга и слегка развеселиться, я медленно начала убирать учебники в предвкушение того, как Реддл будет беситься. Последней из кабинета вышла Розье, псы не стали дожидаться своего хозяина, видимо, так было принято, а Слизнорт, после того, как ублюдок отошел к своему столу собирать учебники в сумку, направился к выходу из кабинета, что-то бурча себе под нос. Решив достать его до чертиков и выждав момент, когда Реддл будет проходить мимо меня на выход, я схватила его черный дневник, который он напрасно не запихал в сумку, а решил понести в руках. Хах! Пусть заносчивая задница побесится, тем более мне уже становится скучно в этом времени без его взбешонной рожи. — Что ты, блять, делаешь?! — выпалил он, а я, в свою очередь, усмехаясь, пробежала за парту, чтобы он не кинулся на меня. Нас разделяла всего лишь парта. Хах! Чертова парта. Он одетый по форме, и я в привычных брюках и белом топике, поверх которого был накинут кардиган и застегнут на одну пуговицу. Мантия была накинута на плечи, и если бы я задрала руки вверх, она бы тяжелым комом упала бы на пол. Он уставился на меня в легком потрясение, никто никогда такого себе не позволял, но у меня есть преимущество. Я могу убить его в любой момент, а после сама сдохнуть. Да лучше сдохнуть, чем остаться подопытным кроликом для министерских крыс! — Да так, — ухмыляюсь. — Вот думаю, что такая заносчивая задница может так усердно на протяжение двух недель что-то писать в своем дневнике? — перевожу взгляд на него, он стоит, руки скрещены, глаза потихоньку превращаются в льдинки, наполненные гневом и раздражением. — Хочешь поиграть? — оскал, чертов оскал. Мне кажется, он ослепил меня. Незамедлительно отвечаю ему, расплывшись в улыбке и слегка смеясь: — Хах! Ты не выиграешь в этой игре, Реддл! Теперь он точно злится. Он скидывает свою сумку с глухим стуком на пол, от этого чертового стука меня передернуло. Снимает мантию, остается в одной рубашке, слегка ослабляет галстук, но не снимает, он все так же, но теперь, не душа, продолжает висеть на его шее. После галстука расстегивает первую пуговицу рубашки, он подходит к столу и опирается руками об него. Его желваки на лице стали выглядеть более массивней, а скулы придали его чертовому оскалу животный вид. От его действий мне пришлось отшагнуть на два шага назад. Спрятав дневник за спину, слегка прижав его к себе, чтоб в случае его попытки вернуть его ему далось это гораздо тяжелей. Говорю: — И что дальше? — усмехаюсь, поправил волосы одной рукой. Хорошо, что он не увидел, как дрогнула моя рука. Дьявол! Мне действительно слегка страшно. Его вид одновременно… Он одновременно пугает, заставляет страх прокатиться по венам, но и завораживает. — А как ты думаешь? — его дьявольская улыбка и слегка напряженный руки, действительно сводят меня с ума. — Всезнайка… Это слово с его уст заставило мое сердце биться быстрее, разгоняя по венам уже не страх, а раздражение, обиду и гнев. Я не позволю этому дурацкому прозвищу прикрепиться в этом времени! Если в моем прошлом, то есть будущем, хах, оно всегда меня преследовало, особенно от таких, как Малфой будущий, то в этом я не позволю. В том прошлом я старалась не обращать внимание, старалась быть мудрее и разумней. Не отвечать идиотам на идиотизм. То в этом я другая. Сильная, жестокая, отчаянная, в этом настоящем мне кажется, что я могу покорить мир… Тут я могу все, все, что не позволяла в будущем. Хах! Наверное, это и правда шанс, шанс на вторую жизнь, о которой можно мечтать! Жизнь без оскорблений, войны и страха. Страха за себя и близких. Ведь близких больше нет, а значит, и не за кого бояться! Подойдя к парте на шаг, я выплюнула почти в его лицо: — Я тебе говорила! — слегка повышаю тон. — Я не ВСЕЗНАЙКА! — последнее слово произношу почти крича. Хочу чтоб в его мелких извилинах отложился этот факт. — Я знаю, — почти шепотом произносит он. — Гермиона. От моего имени с его уст меня бросило в марашки, как тогда на улице возле школы у колонны. — Тогда почему? — теперь шепотом говорю я, а он, слегка пожав плечами и улыбнувшись, отвечает: — Мне нравится, когда ты злишься, — он проводит своим взглядом по мне, осматривает с ног до головы, как тогда на улице. Вот мудила! Меня разрывает одновременно от двух противоречивых эмоций: мне одновременно тошно и я чувствую смущение. Конечно льстит внимание от будущего Лорда Тьмы! Дьявол! Он, в свою очередь, оттолкнулся руками от столешницы и встал, продолжая пожирать меня взглядом, сложив руки на груди. Ну что ж, поиграем! Подойдя к столу на слишком опасное расстояние, я слегка нагнула голову к нему и задала вопрос: — Знаешь что?.. — с легкой ухмылкой и самым безобидным взглядом на свете стала всматриваться в его глаза. Он, в свою очередь, придвинулся ближе к столу, слегка наклонившись ко мне. — Что? — его животный взгляд и похотливая ухмылка расплылись по лицу. Дьявол! Я сотру эту ухмылку с его лица! — Подержи! — отдаю ему его же дневник. Моя правая рука освободилась, вижу, как на его лице появляется смятение, он явно не понимает, по какой причине я это сделала. А я, в свою очередь, разминаю правую руку, она мне понадобится. Не позволю смотреть на себя как на кусок мяса. Резкое отвращение и гнев пробрали меня до мурашек. Животное!Звон!
Дикий звон в ушах от хлесткой пощечины. Мне кажется, у него останется синяк. Дьявол! Все гораздо хуже. Теперь он в полном шоке, я слегка перестаралась, но ни капли не жалею! Выхватываю его дневник из рук, несмотря на жжение в руке, и отхожу на безопасное, как мне кажется, расстояние. Его глаза наливаются кровью, я останусь в его памяти надолго. Ублюдок вроде него понимает только жестокость. Я не верю в сказки о том, что, если приласкать дикого зверя, он будет добр к тебе. В одной книжке я вычитала, что мужчина завел в доме тигра, он был добр к нему, а тигр был приучен. Но есть одно но, на столе у этого мужчины всегда лежал заряженный пистолет. Невозможно приручить дикого зверя, сделать его своим. Возможно лишь заслужить его доверие и некую любовь. Но приручить, овладеть — никогда! Дикий зверь сейчас стоял передо мной, его глаза налились кровь, от его тяжелого дыхания прошли мурашки по моей спине. Стало по-настоящему страшно. Но этот зверь понимает только язык боли, жестокости. Он пропитан ею, и никакая ласка и любовь не спасут его. По крайней мере точно не сейчас! Возможно через много лет, если он не уничтожит пол мира конечно. Нужно показать ему, что я не так слаба, как он думает. Я не боюсь его, ну, по крайней мере, мне удается делать вид. Как он говорил: «Ты все-таки чего-то стоишь». Посмотрим, чего стоишь ты, Реддл! Он, оперевшись на руку, перепрыгивает парту и рывком кидается ко мне. У меня перехватывает дыхание, не успев выхватить палочку из мантии, я пытаюсь убежать влево, но он отталкивает меня. Я упираюсь в стену, его руки больно сжались на моих плечах и только они держат мою мантию, потому что после рывка она уже почти свалилась на пол класса. Мне страшно, мне дико страшно. Я смотрю ему в глаза, в которых вижу тысячу «Авад», он в гневе. А я, как беспомощная птичка, попала в клетку! Слева от меня находится шкаф, в который я врезалась плечом, когда он толкнул меня. За моей спиной стена, в которую я хотела провалиться, лишь бы не видеть его после моей выходки. Возможно разумно попросить прощение и расплакаться, но нет… Пусть знает, что последует за каждым его похотливым взглядом, за каждым чертовым прозвищем! Животное! Вздернув подбородок и не отводя от него глаз, ухмыляюсь. От моего настроения и действия он впадает в ярость. — Сука! — почти рыча, выплевывает он. — Пошел ты! — в ответ выплевываю я. Его руки предательски больно надавили на плечи, в какой-то момент я начала щипать себя за кисть и сжимать его чертов дневник, лишь бы не чувствовать болит от его рук. Не хочу сдаваться, тем более из-за какой-то боли! — Как ты, сука, смеешь! — он встряхивает меня. Из моего рта предательски вырывается шипение от боли. От боли о стукнувшуюся стенку затылком, о руки, которые сильнее впились в мои плечи, о чертовых кистях, которые впивались вместе с его дневником в спину. — Как ты смеешь?! — его голос срывается на крик, он сильнее давит на плечи. От ощущаемой боли мне приходиться слегка съехать по стенке, чтоб хоть как-то унять ее. — Ублюдок! — вместе с моим криком в класс вырываться стон. Мне больно, такое ощущение, что он ломает мне ключицы. — Животное! — еще одно оскорбление прилетает в его адрес. — Сука, нужно было задушить тебя при первой встрече! — он шипит, а я больше не могу… Из оставшихся сил отталкиваюсь от стенки, что недостаточно, чтобы избавиться от его хватки, но достаточно, чтобы выкинуть его дневник. Я хватаюсь освободившимися руками за его руки и кричу: — Отпусти! Он лишь усмехается, еще сильнее сдавливает мои плечи. — Отвечай, тварь! — выплевывает словно яд, который должен прожечь меня насквозь. Надавливает на плечи всем своим весом. Дьявол… По-моему, у меня треснула ключица. — Отпусти! — вскрикиваю. — Мне больно! Очень больно! — впиваюсь ногтями в его руки в районе предплечья. Вижу, как он морщится, видимо, я хорошо вцепилась в его руку. Прохожусь по его лицу взглядом и вижу, как с его губы стекает маленькая капелька крови. Видимо, я очень хорошо приложилась, и, стараясь избежать удара, он дернулся и я попала не точно в щеку, задела губу. По-моему, за пролитую кровь он точно сломает мне все кости. — Пожалуйста! — кричу ему в лицо, всматриваюсь в глаза, ища надежду, но ее нет, она замерзла в его ледяном взгляде, который метал искры и молнии, он был готов убить меня голыми руками. Увидев в его глазах кристально-чистый холод и гнев, я поняла, что просить бессмыленно. Начинаю бить его по рукам из последних сил и вырываться. Это, естественно, не увенчалось успехом, он гораздо сильнее меня. Но, когда я наступила ему со всей силы своим каблуком на ботинок, он зашипел, слегка отстранился и ослабил хватку. Не сильно, но теперь терпимо, не адски больно. — Сука! Ненавижу! — крича ему в лицо, я продолжала вырываться. — Заткнись, твою мать! Я… — видимо, он встряхнул меня после, для того, чтобы я услышал его фразу, потому что я настолько сильно кричала, что, мне кажется, он был в полной уверенности, что я не услышала его. — Пошел ты! — выпалив ему в лицо и не дав договорить, я еще раз наступила на его ботинок, теперь он зашипел сильнее. Хах! Он гораздо сильнее, ослабил свои руки и слегка прищурился от боли. Я решила идти ва-банк, выбив его руку со своего плеча, раздался хлестки звон, гораздо сильнее и громче. Возможно, это было лишнее, но если он меня задушит, то меня будет греть мысль, что мать его Тёмного Лорда ещё никто и никогда так не унижал! Теперь он точно меня убьет! На долю секунды, когда я его перебила, мне показалось, что он хочет что-то до меня донести, хочет проучить, но не причинит вреда… Разве, что адская боль в плечах и ключице, была и своего рода профилактикой для меня. Но я не дам ему себя приручить! Захочет убить — пусть! Это будет весьма захватывающая история. В эту секунду он поднес одну руку к щеке и губе, второй рукой все так же зажимая мою ключицу. Вот только теперь он перевел большой палец на болевую точку. Дьявол! Слезы непроизвольно проступили на моих глазах. Видимо этот засранец хорошо знал анатомию, раз так просто нашел болевую точку. Признаюсь, если бы он хотел сделать мне по-настоящему больно, а не проучить, он бы довел меня до слез сразу. Видимо, я совершила небольшую оплошность. Теперь точно это так просто не закончиться! Убрав руку от своего лица, он посмотрел на её, слегка застыл, но большой палец сильнее надавил, заставив слегка прогнуться в пояснице. На его руке была кровь, я отчетливо это разглядела, когда он поднес ее к моему лицу. — Смотри, что ты сделал! Выдыхает. Очень тяжелый и протяжный выдох! Мне кажется, от него сейчас можно прям запитаться негативом, он пышет им. Пропитывает каждую клеточку этого ебанного класса! — Ебанная сука! Ты совсем из ума выжила! Тварь! — он хватает меня за горло, а я, в свою очередь, привстаю на носочки и кладу свои руки на его. Я вижу, как по его подбородку стекает капля крови с губы. М-дам, за свою мордашку он меня точно не простит. — Что, попортила тебе шкурку?! — усмехаюсь. Его рука сжимается сильнее, а глаза наливаются яростью и еще какой-то непонятной эмоцией, по всей видимости это было восхищение. — Что, даже перед самой смертью решила с острить? — шипит он, а я понимаю, чем вызвана такая реакция. Никто и никогда не позволял такого отношения к нему, его все боялись или восхищались, но только не я. Видимо, в этом есть его слабость. Я улыбнулась, а он слегка нахмурил брови. — Что?! Не смеши меня, — выплевываю смешок, смешенный с издевкой. — Ты сама смерть?! — Да! — придвигает меня к себе и шепчет на ухо: — А хочешь знать, кто ты?! Его одеколон ударил мне в нос. Дьявол! Его аромат, мне кажется, я буду слышать его везде. Не успев ничего ответить ему, как он резко отодвигает меня. Я ударяюсь затылком о стену. Блять! Будет синяк. — Ты маленькая сука, которая возомнила себя ценной и интересной мне! Жалкая тварь, валяющаяся в грязи на моем пути! Мои глаза налились слезами, а гнев начал пульсировать в висках. — Что ты еще готова сделать, чтобы привлечь мое внимание?! Может, если я скажу переспа… — он не успевает договорить, я со всей силы и криком, какая он мразь, начинаю бить его по рукам, лицу, телу! Его рука соскальзывает с моего горла, пытается схватить мои руки. Я с ненавистью начинаю его царапать, хватать. В порыве гнева и борьбы мы оба не замечаем, как рвется его рубашка, как пуговицы рассыпаются по полу и на мою упавшую мантию, которая значительно пострадала от нашей обуви. Его оголенный участок тела становится хорошей мишенью, я начинаю бить его и царапать там, а он, в свою очередь, отталкивает меня. Именно при таком толчке я и порвала его рубашку. Пытаясь прижать меня к стенке, он отрывает пуговицу от моего кардигана и слегка задирает мой топ. В этом гребанном танце ненависти мы не заметили, как стоим перед друг другом в чертовом открытом кабинете! Дьявол! Он с порванной рубашкой, весь исцарапанный, в гневе и тяжело дыша и я. Я стою перед ним в порванном кардигане, который свисает с одного моего плеча, открывая вид на лямку топика и задранным, чертовым, топиком на талии. Какой, черт, вообще заставил меня надеть этот топик?! Точно, Друэлла! Именно она всучила мне его и заставила надеть. Ну что ж, придется изрядно потрудиться над ним, ведь теперь после этого ублюдка и мрази останутся отпечатки его крови. Его блядской крови! Он ловит мои руки и заводит их за мою голову одной рукой, а второй продолжает держать меня за талию, там, где задрал топик! Там, где его холодная рука соприкасается с моей горячей и разъяренной кожей! Так мы и уставились друг на друга. Он прижимался ко мне всем телом и прожигал взглядом. Взгляд: ярости, гневе и страсти… Да, последнее определенно присутствовало, потому что его вид и запах заставили затуманиться мой разум. Мы оба застыли, смотря друг другу в глаза, в один миг как будто бы время остановилось, ничего не имело значение сейчас. Он перевел взгляд на мои губы, а я, в свою очередь, слегка порывисто выдохнула, когда он одновременно с переводящим взглядом сжал талию. — Том-м-м… — его имя разнеслось по классу эхом, мы оба совсем забыли, что находимся в открытом классе, но это не имело значения сейчас… Он придвинулся ко мне, при этом надавив всем телом на меня! Слегка мазанув губами по моей скуле, видимо, ему стоило огромных сил сдержаться от порыва поцеловать меня, точно так же, как и мне. Дьявол! Какого хрена со мной твориться?! Он придвинулся и медленно выдохнул в мое ухо, слегка зарывшись носом в волосы. Я думаю, он хотел запомнить мой аромат, аромат девушки, которая с неподдельными эмоциями общается с ним. Я знаю это чувство, когда многие общаются с тобой ради выгоды или боясь. Со мной тоже общались так же, ради учебы, это противное чувство, когда ты, зная свой статус в обществе, не можешь доверять людям, потому что каждый хочет воспользоваться тобой, твоим умом, знаниями и статусом. — Холодно… — почему-то именно эта фраза, которая сказана там, на улице, пришла мне в голову. Мне не было холодно, скорей жарко, но легкая дрожь начала бить меня, проходя мурашками по спине. Я услышала, как он усмехнулся, придвинулся ближе и прошептал на ухо: — Да… Холодно… От его слов сказанных как тогда, меня бросила в мурашки. Мы так и стоим, в полном хаосе и разрухе. — Том-м-м… — но он не дает мне договорить, перебил. — Я не похотливо смотрел на тебя, это была не похоть, — он отодвинулся, заглянул мне в глаза и улыбнулся. — Интерес, ну и, — его усмешка разорвала немую тишину в классе, и, опережая мой вопрос он ответил: — Я понял, почему ты ударила меня, Всезнайка! Я надулась словно шар от захлестнувшего возмущения, а он лишь перевел свою руку на мою правую кисть и слегка сжал талию, при этом высвободив мою левую руку. Я схватилась за предплечье его руки, которая держала меня за талию и слегка впилась ногтями. — Ау! — вскрикнул он. — Ты это заслужил! — снова усмешка. — Я не всезнайка, еще раз и я… Он перебил меня. — Я знаю, Гермиона! — его взгляд помутнел, он сказал это жестко и всерьез, присикая мои угрозы. Очевидно, он не хочет, чтобы я подвергала сомнению его слова. Но мое имя с его уст сводит меня с ума… Дьявол! — Тогда почему?! — снова чертова усмешка. Хорошо, я с играю по твоим правилам! — ТОМ! — слегка надавливаю на руку и хмурю брови. Чувствую, как он слегка передергивается от своего имени, мне нравится его реакция, это может мне пригодиться. Он опускает свой взгляд на мои губ, впитывает свое имя, только что вырвавшееся из них. — Просто весело! Теперь я точно надула губы! — Мне никогда не было так по настоящему весело! Вот сейчас, когда его ухмылка и смех разнеслись по классу, мне действительно стало грустно. Он ведь, наверное, никогда не испытывал ничего из положительных эмоций, именно искренних. Без доли сомнений, что люди тебя боятся и пользуются. Поддавшись какому-то бредовому порыву и слегка в шоке от его произнесенных слов, потому что я не могла представить, что Лорд Тьмы может вообще вести себя как ребёнок. Мне кажется, он стал взрослым сразу после рождения. Я приподняла руку к его губам. Увидев легкий шок и угрожающий взгляд, я усмехнулась. Хах… Со зверем никто и никогда так не обращался. Я легонько дотронулась до его губы, слегка вытерев большим пальцем капельку крови. Он, в свою очередь, пришел в изумление. — Прости… — выпалила я, не убрав руку от его губы, заглянув в глаза. В этот момент я почувствовала, как рука на талии и кисти сжимаются словно тиски, несколько угрожающе, но все же не причиняя боли. От него стоит ожидать только боли… — Я не хотел тебя обидеть… — будто бы сам не веря в то, что сказал, он замолкает, а я, одарив его улыбкой, самой чистой и искренней улыбкой, прожигаю его взглядом. Почему-то я верю ему. Меня точно ночью никто не укусил и не заразил симпатией к ублюдкам? Что, блять, творится?! Я давно так искренне не улыбалась. — Том… — смотрю в его черные глаза. — Гермиона… — а он прожигает ими меня. Вот так и застыли, смотря в глаза, ища ответы, потеряв счет времени. Он, видимо, вспомнив о существование уроков, убирает руку с моей кисти, слегка отодвигается и смотрит на талию. Видимо, тоже поддавшись какому-то порыву, потерев большим пальцем мой оголенный кусок кожи на талии и размазав свою кровь, которая осталась на руку, он говорит, подняв свои глаза: — Все таки… — сглотнув и уставился мне в глаза. — Ты стоишь моего времени! В этот момент шок прошелся по моему телу с ног до головы. Вот, блять, что он имел в виду! Ухмыльнувшись, я дотронулась ладошкой до его торса. Дьявол! Он был накачен, легкие кубики просвечивались сквозь кожу, а штаны предательски висели на мышцах, обволакивающих косточки бедер. Слишком сексуально. — Ты тоже… — перевожу взгляд с трудом от его торса, который расцарапан и с небольших ранок видны капельки крови, на него. — Стоишь моего! Теперь шок застыл в его глазах. Мы отстранились, ну точнее он, а я просто осталась стоять, переваривая все то, что произошло. Мы простоял ещё, наверное, минут пять, смотря друг другу в глаза, он оперевшись о парту, а я, облокотившись о стену, только после томных взглядов мы начали собираться. Я подняла мантию с палочкой и начала ее очищать, он, в свою очередь, восстановил рубашку, мы стали собирать разбросанные вещи. Увидев дневник на полу и его взгляд прикованный все это время ко мне, я решила удивить его еще больше. Подняв дневник, я уже увидела, как его рука дернулась в сторону палочки, но это было тщетно. — Я решила, — сглотнув и подойдя к нему. — Что сегодня с тебя хватит, — отдаю ему дневник, он в удивление забирает его из моих рук и хмурит брови. — Мне кажется, еще немножко и цунами ярости не избежать! — ухмылка, а у него усмешка, он лишь кивает. Мы направились к выхожу из кабинета, слегка переглядываясь и улыбаясь. Мы определенно опоздали на урок. Продолжение следует…