Петра: Ринг и окрестности

       Вот как они врываются в ее жизнь. Геликарриер падает в воду после взрыва, и Петра даже не знает, кто или что устроило этот взрыв, потому что она не знает о врагах ЩИТа и была на борту этой летающей крепости ровно три раза, и тот, третий раз, Фьюри дал ей контакты своих людей, с которыми можно связаться в случае опасности, и обновил оборудование для ее команды. Он лично сопровождал ее, и уже это должно было насторожить. Не насторожило. Так что Петра стоит на берегу, глядя на погружающийся в воду геликарриер и, почти зная ответ, уточняет: — Ребята, а вы где жили? — Тебе ответить или догадаешься сама? — хмыкает Сэм. Они все в костюмах. У них нет запасной одежды. Их дом сейчас тонет у них на глазах. Петра садится прямо там, где стоит, и пытается понять, что ей делать. У нее есть четверо подростков-супергероев, которые были под опекой ЩИТа, и которым надо было где-то жить, во что-то одеваться и что-то есть. А еще у нее есть Мэй. Которая не задает вопросов, когда обнаруживает этих четверых кое-как переодетых в гражданское подростков в своей гостиной. — На том мальчике твоя футболка? — тихо уточняет она на кухне. — На них всех мои футболки, — мрачно отвечает Петра. — Их дом… исчез. И им некуда идти. И я опасаюсь связываться с людьми, которые должны за ними приглядывать. Мэй. Я… не знаю, что делать. А Мэй… Мэй — это Мэй, и поэтому она говорит: — Мне нужно знать о каких-то особых потребностях этих детей? То есть, они выглядят обычным, но, может, кому-то из них нужно подключаться к розетке, не знаю? Петра смотрит на Мэй. Она ждала… других вопросов. Вопросов в духе “где их родители?” или “у них есть хоть какие-то вещи?”, таких вопросов, которые задают взрослые, когда в их квартиру приводят детей, которым некуда больше идти. Так что да, Петра просто смотрит на Мэй, а Мэй пожимает плечами: — Я никогда не имела дел с другими детьми-супергероями. — Другими, — повторяет Петра. — Не делай из меня дуру, — просит Мэй. — Вся эта кровь на твоих вещах, отлучки и твоя вина за то, что ты не спасла Бэна, в чем, кстати, еще раз, ты не виновата. Итак. У меня есть некоторые накопления, пока вы не разберетесь, кому можно верить. И да, я видела в новостях падение геликарриера. Никто из вас не пострадал? — Нет, — всё еще смотрит на нее Петра, потом выдыхает и говорит: — У меня тоже есть… некоторые накопления. И у Сэма, я полагаю. Мы еще не обсуждали это. Пойдем. Я познакомлю вас. Нова, Тигрица, Неуязвимый, Железный Кулак. Она перечисляет их супергеройские имена и при этом выглядит дико глупо, наверное, потому что да, Сэм откровенно над ней смеется — не вслух, но у него по лицу все мысли видно. — Когда ты успела сказать тете? — спрашивает Ава, когда Мэй соглашается подобрать Люку футболку побольше и уводит его в кладовку, где — всё еще — хранятся вещи Бэна. — Я не говорила, — хмыкает Петра. — Но она знала. — Спасибо ей за это, — кивает серьезно Ава. У них есть накопления, счета и тайник на чердаке с деньгами, которые им приказал спрятать Фьюри — он умел предвидеть худшие варианты каким-то образом. Мэй находит им квартиру — на их этаже съезжают жильцы, а пара сотен баксов позволяет коменданту закрыть глаза на то, кто именно будет жить в квартире, при условии, что покой других жильцов не будет нарушен. Мебель, одежда, кухонная утварь, бытовая химия, принадлежности для гигиены, продукты на первое время… этого всего так много, и это всё настолько… обыденное, что у Петры просто кругом голова идет. Но не у Авы. Ава составляет список, и они методично вычеркивают пункт за пунктом, пока дружно не соглашаются, что в этой квартире теперь можно жить. По факту они приходят сюда только спать. Для Петры нормально встретить утром на кухне Сэма со свежей выпечкой или Дэнни, медитирующего слева — только слева! тут атмосфера хорошая — от журнального столика, за которым будут сидеть Ава с Люком, разбирая сложный пример по алгебре. Мэй находит время для каждого из них. Она готовит с Сэмом, и у него получается лучше, разговаривает с Авой, медитирует с Дэнни и смотрит спортивные матчи с Люком… У нее словно есть кусок нее для каждого из них. И Петре… она запуталась. Это ее тетя. Это ее дом. И они… нет, не забрали, она сама впустила их, разрешила им стать частью ее жизни, позволила Мэй заботиться о них точно так же, как она годами заботилась о Петре, смеша или сочувствуя, пытаясь понять и понимая, иногда помогая только тем, что была рядом. Петра сама позволила им стать частью ее жизни. Почему же сейчас ей так плохо от этого? Почему она ревнует и злится? Почему? — Давно тебя не было, Клифф, — говорит Аманда. Петра не отвечает и просто проходит в клетку, потому что сегодня она не может даже говорить. Это так глупо, Мэй просто обняла Аву, и эта злость не должна быть такой яркой и сильной. Но нет. Вот она. Злится на весь мир, словно капризный ребенок, когда внимание, к которому он привык, досталось кому-то еще. Вот только капризные дети не могут поднять автомобиль. Клифф сегодня побеждает. Сэм впускает ее в окно гостиной и уводит в ванную до того, как остальные успевают даже вопрос задать. Петра садится на унитаз, а Сэм обрабатывает ее разбитое в кровь лицо и ни о чем не спрашивает. А потом он говорит: — У меня этого никогда не было. Тети. Дома. Совместной готовки. Уюта. И… Скоро мы уйдем. Найдется Фьюри, и нас вернут в ЩИТ… или случится что-то еще… я просто пытаюсь взять столько тепла, сколько могу. Петра закрывает глаза, пока Сэм крепит пластырь на ее бровь, стягивая края ранки, и слушает его голос: — Мать Авы рано… ушла, а отец постоянно метался между подвигами и работой копа. Поэтому она тянется к Мэй. Для нее это тепло тоже в новинку. Люк и Дэнни спокойней… в этом. У них… когда-то было это тепло. Но ты и сама всё это знаешь. — Не всё, — смотрит на него Петра. — Я не знала про Аву. Вы, ребята, очень любите секреты. — Как и ты, — улыбается ей кривовато Сэм. — Мэй останется твоей тетей и будет любить тебя точно так же. Но… позволь нам хотя бы узнать это... тепло. Эти слова явно даются ему тяжело. Петра качает головой и уточняет: — И как долго ты репетировал? — Ты начала понемногу беситься в прошлую среду, — прикинул Сэм. — Так что… Дней десять примерно. — Неплохо вышло, — кивает Петра. — И я… я не хочу на вас злиться, ребята. Умом я не хочу злиться. Но я злюсь. И не знаю, что мне с этим делать. — Говорить, — хмыкает Сэм, убирая аптечку. — Меня обычно бесит твой треп, но о важном нужно говорить. — Обязательно, — кивает Петра. Она возвращается домой, и Мэй не спит, сидит на кухне с чашкой кофе и телефоном. Петра почти знает, что она читает — новостные сводки, конечно. Потому что ее племянница — супергерой. — Привет, — говорит Петра и садится за стол напротив. Мэй оглядывает ее, сначала напрягается, словно хочет подорваться за аптечкой, но замечает пластырь на брови, и чуть расслабляется. — У тебя есть супер-враги? — спрашивает она вместо этого. — Нет, — качает головой Петра. — Я не рвусь в Высшую Лигу, где у злодеев есть приставка “супер”. У меня есть просто враги, но с ними справится даже Нова, так что… не беспокойся. Я справлюсь. Я всегда справляюсь. — Твое лицо, — хмурится Мэй. — Заживет к утру, — усмехается Петра, сплетает пальцы и смотрит на них. — Не впервой. Я… несколько нестандартно справляюсь со злостью. У меня есть вся эта суперсила, и я могу случайно навредить… кому-то. А у нас в городе так удачно есть подпольные бои модификантов, где я хотя бы никого не убью. Она боится посмотреть на Мэй. Ей всё еще пятнадцать, и она только что сказала своей тете, что участвует в подпольных боях. — Когда?.. — хрипло выдыхает Мэй. — Через три недели… после… Договорить не получается. В горле становится ком, Петра жмурится, потому что не хочет реветь, нет, она сильнее этого всего, ясно? А потом Мэй обнимает ее так крепко, как давно не обнимала. И нет, Петра не сильнее этого. Они говорят обо всем почти до утра, и всё это довольно… тяжело. У Петры до сих пор слишком много секретов, а Мэй лучше не знать, сколько раз она действительно чуть не погибла. Серьезно, не сейчас, не сегодня, может, никогда. А еще Петра понимает, что Мэй — ее тетя, и это не изменится, что бы ни случилось с их жизнями, потому что Сэм прав. Говорить о важном необходимо. Поэтому она говорит ему утром: — Я ненавижу видеть по утрам твое лицо, но мне нравится, как ты готовишь вафли. Дай их мне. Ава рядом тихо смеется в кружку с кофе и подталкивает вторую Петре. И она читает учебник по истории в субботу. Петра любит узнавать что-то новое, но у всего должен быть предел, хорошо? Об этом она Аве не говорит, но та почему-то подвигает учебник подальше от Петры. Где-то в гостиной что-то громко говорит Люк, а Дэнни отвечает ему мягко, и Сэм ставит перед ней тарелку с вафлями, а Мэй сонно не одобряет жаворонков и уходит в ванную, и Петра ее даже понимает. И да. Вот как это случается — новые люди просто приходят в ее жизнь и остаются там. Даже если они иногда ее бесят, ага. … А Клифф, кстати, на ринге не видели уже два года.