Сделка

8 апреля 8:31 Прибыл Харучиё Санзу. Звук медленных прерывистых шагов послышался у входа. Действительно, он пришёл слишком рано. И пришёл бы ещё раньше, если бы смог себя заставить. Последнюю неделю Харучиё практически не спал и не ел, хотя сам насильно пытался накормить себя достаточным количеством еды, чтобы организм не переживал стресс месячной давности. И как бы он не старался, не желал проглотить кусок другой – не в целях удовлетворения аппетита – в течение пятнадцати-тридцати минут, еда выходила обратно. Только один раз в день получалось запихнуть в себя некоторое количество. Что же до бессонницы, то Санзу не хотел прибегать к таким веществам, как снотворное, считая, что они вызовут быстрое и сильное привыкание. Весьма странная логика, когда он употребляет наркотики. Находясь уже в апартаментах, Харучиё всё лучше ощущал, как холодеют его руки, как пот выступает на лбу, дыхание становится непосильным трудом, а горло до изнеможения пересохло. В висках слышалось учащённое сердцебиение. Вещи вокруг казались чересчур реалистичными и непонятными. Стены, потолок, мебель вот-вот упадут на него, сдавят. Тревожность преследовала Санзу с самого утра. В иные моменты она становилась настолько подавляющей, что парень не мог вдохнуть и практически терял сознание от нехватки кислорода. Он продолжал идти. Спотыкаясь на каждом шагу, Санзу не замечал ни обстановки вокруг, ни странное положение некоторых вещей. Путь до той самой комнаты был длинным, слишком длинным, чтобы преодолеть его без передышек. Время шло нерасторопно, быстрее, чем Санзу, и медленнее, чем капли воды из крана. Он не следил за прошедшими минутами, в конце концов до приезда остальных оставалось несколько часов. Правая рука начинала ныть всё сильнее, ознаменовая о скором вынесении приговора и окончании клятвы. Последний шаг. Харучиё стоял у двери, которую не воспринимал до самого последнего момента. Он почувствовал, как уходит земля из-под ног, руки немеют, а он не хотел заходить внутрь. Так сильно не хотел, что готов сорваться с места и сбежать. Неважно куда, лишь бы покинуть этот коридор, апартаменты, здание, район. Сбежать так далеко, где не будет ни людей, ни машин, ни животных. Тихое умиротворённое место, где Санзу сможет покончить с собой без посторонних взглядов, и его труп никто не найдёт. Со временем тело начнёт разлагаться, становясь не похожим на человека. После чего останутся только кости, которые либо поглотит земля, либо обглодают животные. Прекрасная мечта, достижение которой легко, незамысловато, не требующее особых усилий. Такая безбожная и невинная мечта. Рука задержалась на дверной ручке. Пять, семь, десять минут. Санзу наконец решает открыть дверь. Скрип взбудоражил воздух. Мрак будто бы начал выбираться наружу, поглощая свет, как это бывает наоборот. Санзу не дышал, не моргал. Он боялся. Боялся так сильно, что сердце могло остановиться в любой момент. Только темнота стояла пред голубыми глазами. В какой-то степени это дарило облегчение, в другой же полное отчаяние. Прошло десять секунд, глаза быстро приспосабливались к темноте, начиная различать очертания мебели. Кровать пуста. Прежде чем он успел среагировать на увиденное, Санзу ощутил лёгкий холод у шеи. Лезвие ножа соприкасалось с кожей, чуть надавливая. Харучиё не двигался. Пистолет достать не получится. Резкие движения рискованны. Подручных средств нет. Он сделал осторожный шаг назад, стоявший позади сделал тоже самое. Похоже, именно этого и хотели от Санзу. Аккуратными шажками, дабы не вызвать бурную реакцию, таким образом они прошли дальше по коридору, благодаря чему Санзу смотрел в сторону кухни. Когда он намеревался сделать очередной шаг, а затем попытаться извернуться, лезвие чуть сильнее надавило на шею, давая понять, что не стоит двигаться. Пока Харучиё думал, как выбраться из столь проблематичного положения, со стороны кухни показался силуэт. Светловолосый чуть прищурился. Голубые глаза мгновенно распахнулись и с каждой миллисекундой округлялись всё больше. Режущая боль пронзала глазные яблоки, слёзы полились ручьём, скрежет в горле не давал свободно вдохнуть. Ноги таяли, подкашиваясь под весом Санзу, он всё равно сделал шаг вперёд. Лезвие ножа до упора упиралось в горло парня, однако тот продолжал идти. Сзади стоявший, решил убрать оружие, понимая, что Харучиё не остановится, сколько не угрожай. Сделав ещё пару шагов, ноги всё-таки не выдержали. Сидя на полу, Санзу не понимал, почему он не движется дальше, почему его глаза так изнемогали. Он ничего не замечал, смотрел только вперёд снизу вверх. Истерика нагнетала, парень в любой момент мог поддаться, разрыдаться как младенец, кричать от страданий в груди. Камень в горле становился тяжелее, слёзы продолжали бежать по розовевшим из-за стресса щекам, накапливаться на подбородке и капать на деревянный пол, образуя лужицу. Губы дрожали, не зная, что следует сказать, тело накалилось до предела, кровь ударила в мозг, голова понемногу раскалывалась. Парень, стоявший перед Санзу, приблизился, сел на корточки и посмотрел на васильки. -Ты жалок, Санзу. -Голос звучал тихо, хрипло, внушающе. Санзу поджал губы к себе и не в состоянии уже сдерживаться, зарыдал в голос. –«Это он… Это правда он… Мне не кажется. Это его голос, его лицо… Его глаза,» -думал Харучиё, попутно вытирая глаза, дрожа всем телом. Бесконечный поток влаги, учащённое сердцебиение – всё это, было счастьем. Санзу счастлив. Счастлив, потому что он здесь. Такое облегчение покинуло душу, что он готов был умереть. Настолько яркое чувство выражалось внутри, благодаря чему муки, истязания становились тягостнее. Груз, висевший на Санзу долгое время, испарился, но оставил после себя осадок. То неприятное и ядовитое ощущение неполноценности и ущербности. -Майки… -сквозь слёзы выдавил он из себя. -Майки… -Божечки, это действительно Санзу? -Изумлённо спросил парень позади Харучиё. -Я представлял его совсем по-другому. Раньше он казался более… Более адекватным что-ли. И кого ты себе в слуг набираешь, Майки. -Сано поднял взгляд на собеседника. -Да не смотри ты так. Я тоже не особо рад тебе помогать. Но, знаешь ли, если бы я смог вытащить катану, то он сам себе горло перерезал бы. Жалко, наверное, было бы потерять такого хорошего слугу. -Идём, -игнорируя слова темноволосого, сказал Манджиро, обращаясь к Санзу. -Оставишь меня одного? А если я сбегу? -Не сбежишь, -ответил беловолосый, не останавливаясь. «Какой самоуверенный, как же раздражает. В принципе, я согласился помочь, потому что знаю, чем это обернётся. Жаль, конечно, что я не смогу лично лицезреть конец Майки. Если бы я не помог, то их убили бы уже сейчас. Это слишком скучно. Пусть Майки настрадается вдоволь.» -Парень улыбнулся, глядя в спину Сано. –«Ты ещё пожалеешь, что попросил моей помощи.» -Он посмотрел на нож у себя в руке, затем прошёл в ванную и посмотрел в зеркало. Новое, чистое, без царапин и повреждений. –«Чего? У него действительно такие глаза? Я думал, это только в сознании,» -размышлял он, приподнимая отросшие тёмные волосы на лбу, дабы получше разглядеть цвет глаз. Парень рассматривал слегка исхудавшие черты лица, из-за длительного пребывания в коме, тонкие губы, истощённые мешки под глазами, бледность кожи. Сознание всё никак не могло воспринять, что отражение принадлежит ему, что в данный момент, оно является его собственным, а не чужим. Из привычного были только серьги ханафуда, блистающие красным оттенком. -Что же, твоё тело под мои контролем, Ханагаки Такемичи. Он ещё некоторое время рассматривал чужое для его разума тело, подумал о необычайности феномена, произошедшего с ним, затем выглянул в коридор, где Санзу уже не было. Темноволосый остался один. Сделать какую-нибудь глупость, навредить контролируемому телу, уйти – все эти действия появлялись в голове сами собой. Неимоверное желание, дабы усложнить жизнь Манджиро. Но нет. Как бы злосчастные мысли не искушали, они не равнялись с конечным итогом, который был куда слаще и удовлетворительнее. Парень вышел из ванной, открыл близ располагавшуюся дверь, ведущую в кабинет, и удивлённо просвистел. Что кухня, которую он видел, когда брал нож, что ванная комната, выглядевшая дорогой, что кабинет Майки. Все комнаты в апартаментах говорили о заоблачной цене, которую потратили для покупки столь роскошного места, находившегося в центре города. Парень осмотрел рабочее место, вскользь взглянул на некоторые бумажки, вещи, полюбовался видом из окна и наконец ощутил крепатуру. Распространившуюся по телу так стремительно, что темноволосый на мгновение потерял способность стоять. Голова затрещала, он облокотился о стол, другой рукой схватился за лоб, хмурясь из-за неприятного пульсирования в виске. Звон в ушах усилился в несколько раз с момента пробуждения, до этого темноволосый не обращал внимание на нечто столь незначительное, не доставляющее дискомфорта. Удивительно, как тело, пробывшее в коме три месяца, могло так легко функционировать. Обычно, даже дыхание становится невозможным естественным процессом, так как организм отвыкает дышать сам из-за медицинского прибора поддержания жизни искусственной вентиляции лёгких. Запястья немеют, конечности не поддаются воле мозга, ведь не способны совершить какие-либо действия. Проще говоря – человек после пробуждения из комы ни на что не способен. Только вот, всё вышеописанное, касается обычных случаев. Обычных людей. Ни Сано, ни парень, переводивший дыхание у окна, не были обычными. Они не являлись той серой массой общества, подходящие под общепринятые критерии, ни талантливыми личностями, которые изменили мир к лучшему. Продажа наркотиков, убийства, криминал делает из них тех самых плохих парней из американских фильмов. Только вымышленные персонажи продают наркотики ради наркотиков, убивают ради убийства. Просто потому, что хотят. В противовес этому выступает «Бонтен», который появился и продолжает творить преступления по сей день для определённой цели. Майки с трудом поднимал ноги на лестнице, но вида не подавал. Оставалось совсем чуть-чуть, и они уже оказались на крыше. Свежий воздух обжёг лёгкие и гортань, сильный ветер, буквально, двигал Манджиро из стороны в сторону. Дойдя до середины крыши, он остановился, воздушные порывы в миг утихли. -Майки… -сдавленным дрожащим голосом позвал Харучиё. -Майки, я… Я, -хотел продолжить он, как беловолосый внезапно повернулся и ударил Санзу в лицо. Удар получился слабым, даже хилым, однако этого хватило, чтобы сбить парня с ног, на которых он держался из последних сил. -Что ты делал весь тот месяц? Сидел возле кровати и скулил, как избитый пёс. -Злобно ответил Манджиро на свой же вопрос. -На кой чёрт ты мне тогда нужен, если без меня ничего не можешь? Для чего мне такой бесполезный мусор? Отвечай. -Он пнул лежащего на холодном бетоне Санзу в живот. -Слабак. Ты только и делаешь, что ноешь, ноешь и ноешь. Тебе самому не тошно от себя? Мне нужна бойцовская собака, способная действовать без объяснения каждого шага, а не пудель, который лишний раз не в состоянии подумать. -Он присел на корточки рядом с Харучиё, притянул того за волосы и продолжал говорить, смотря в упор. -Ты думаешь, я просто так спас тебя? Если бы я знал, как ты мне отплатишь, то оставил бы тебя подыхать в трущобах в драке за кусок хлеба. Ты бесполезен для меня, Санзу. Будет лучше, если я изгоню тебя из «Бонтена». Чтобы ты никогда больше меня не видел, не слышал и никак не мешал. Санзу посмотрел на Майки широко распахнутыми глазами сразу после заключительных фраз. Затем стиснул зубы, что те были готовы раскрошиться из-за давления и снова зарыдал. Он слушал все те слова и принимал их как должное. Санзу молчал, потому что знал, что не вправе говорить, извиняться и уж тем более оправдываться. Неважно, как относился к нему Манджиро, главное, что Харучиё мог быть рядом. Голубоглазому, как он думал, было плевать, ненавидит его Манджиро или относится равнодушно, игнорирует или использует рукоприкладство. На самом же деле, внутри Харучиё зарождалась печаль. Глубокая, тяготящая печаль, которая напоминала собой омут, так похожий на глаза Короля. Но самое обременяющее событие – ужасное, которое может только произойти, это отчуждённость. Что Санзу не сможет хотя бы наблюдать за Майки, смотреть ему в спину и тихо радоваться, что у него имеется такая возможность. Мысль о жизни без света, без единственного Короля в жизни пугала сильнее, чем те дни, когда Санзу сидел возле кровати с неведением, очнётся Сано или нет. Сердце билось так часто и оглушительно, что парень не слышал дальнейших слов. Беловолосый же продолжил смотреть на лицо Санзу. Детские черты, которые проявились сами собой, вызвали странное чувство. Знакомое, и в тоже время, забытое когда-то давно. То чувство, от которого, казалось бы, Майки отказался. Возможно, после пробуждения он ещё не был в тонусе или очень устал, раз позволил нечто такому, как «эмоции», всплыть, да ещё в такой момент, а может Манджиро наоборот, вновь обрёл подобную роскошь, которая может повлечь за собой и положительное, и катастрофическое. -Прости... -Донеслось наконец до слуха неоднократная фраза. -Прости меня... Прости меня, Майки. Я правда ничтожен и не заслуживаю жить. Прости, я... Я не хотел. Я должен был защитить тебя, прости. Но, пожалуйста... Пожалуйста, позволь мне хотя бы смотреть на тебя! Я сделаю всё что захочешь. Я могу отрезать себе руки, ноги, понести любое наказание!! Готов сделать всё что угодно, только позволь мне... Наблюдать за тобой. Майки, ты можешь не прощать меня. Я не заслужил этого. Но, пожалуйста, молю тебя, не уходи туда, откуда я не смогу хотя бы вскользь видеть тебя. -Если ты не заслуживаешь прощения, -начал Сано и Харучиё замер, -то почему тогда извиняешься? -Харучиё поджал губы к себе, жалобно посмотрел на собеседника и вновь не смог сдержать слёз. -Прости, -протянул он, захлёбываясь в собственных слезах. -Боже ты мой, -со вздохом начал Майки и отпустил светлые волосы парня, -досталась же мне псина. -Черноглазый сел на бетонный пол рядом с Санзу. Он продолжительное время смотрел на ясное, совсем без облаков, небо, не отражающееся в тёмных глазах, на великое сожаление их обладателя. Гула машин и спешащих на работу людей не слышно. Только частые всхлипы Харучиё, уткнувшегося в пол и беззвучно страдающий от собственных терзаний. Солнце приятно пригревало, тепло заставляло расслабиться, веки закрывались сами собой, сонливость угнетала. Ветер ласково скользнул по уставшим линиям лица, мягко обволакивая кожу. Смотря в высь, Манджиро, казалось бы, находился в другом месте. В бескрайнем просторе, среди зелёных полей, где нет ни души. Только Манджиро, который сидит под деревом, облокотившись о древесную кору, приятно пахнувшую сыростью, и в тени листвы с редкими просветами спит без забот о делах. Как же хотелось воплотить картину перед глазами в жизнь. Жить ради сна под деревом, ради удовольствия и блаженства. Сано хотел жить ради себя. Не существовать, как часть «Бонтена». Для этого необходимо устранить все угрозы – уничтожить «Чёрный Император». Как только сие произойдёт, всё закончится. Абсолютно всё. Беловолосый подождал, пока Харучиё более-менее успокоился. -Послушай, Харучиё, -начал Майки, продолжая смотреть на небо, -почему ты так зависим от меня? Санзу сначала подумал, что ему послышалось, но, прокручивая вопрос собеседника, он убедился. Манджиро назвал его по имени. Он ещё несколько минут прибывал в смятении, затем пересёкся взглядом с Манджиро, который посмотрел на Санзу, и, наконец, пришёл в себя. -Я... Ну... -Голубоглазый старательно подбирал слова, метая взгляд туда-сюда, затем собрался и серьёзно, решительно продолжил. -Потому что я хочу этого. Хочу помогать тебе, хочу быть твоей опорой, хочу смотреть на то, что ты делаешь. Я хочу быть рядом. Сано изучил лицо человека перед ним и добродушно усмехнулся. -Говоришь, как младшеклассница в мини-юбке, которая в любви признаётся. -Уголки губ слегка приподнялись, образуя незаметную, фактически неуловимую, улыбку. -И почему ты хочешь этого? -Просто хочу. Разве обычного желания недостаточно? -И то верно, -задумываясь, согласился Сано. -Твой ответ… Я вроде бы ожидал, что ты скажешь нечто подобное, и в то же время как-то необычно. Ладно. Это радует… Что хоть кто-то будет на моей стороне в независимости от ситуации. Молодец, что дождался меня, -посмотрел на небо. -Если бы ты умер, то не знаю, кто всегда следовал бы за мной. -Санзу опешил, чуть приоткрыв рот. -Ты только опять не реви. Иначе Ран начнёт донимать тебя насчёт твоего распухшего лица. «Как странно. Я бы никогда не сказал всего этого. Это точно мои слова? Мои мысли и мои желания? Но, кроме меня, в моём разуме теперь больше никого нет.» -Верно. Не обращая внимания на естественную усталость, парень впервые за долгие годы ничего не слышит. В голове полная тишина. Только его внутренний голос, что даже непривычно и подозрительно. -Как дитё малое, -со вздохом сказал Майки, себе под нос, глядя на ревущего Санзу. Затем он вытянул к голубоглазому руку, тот рефлекторно зажмурился, ожидая удара, впрочем, он заслужил, но ничего не последовало. -Посмотри на меня. Видишь? Со мной всё в порядке, -тихо говорил парень, поглаживая собеседника по голове. -Я здесь. Санзу посмотрел на него заплаканными глазами и, кажется, только сейчас увидел чужое лицо. Манджиро. Да, это был он. Здесь и сейчас, в эту самую минуту. Харучиё сидел напротив него, смотрел на него, чувствовал холод его рук. Три месяца ада подошли к концу? Такой длительный промежуток, закончившийся быстро и медленно развивающийся, словно лоза. Столько боли, безнадёги, отчаяния. И конец? Такой конец? Значит, Манджиро всё-таки жив? Жив? Только в данный момент осознание дошло до Санзу. До каждой клеточки его тела, мозга, трепещущие о неверии, что произошедшее сон. Приятный, сладкий сон. И, если это действительно был сон, то Санзу не хотел просыпаться. Он желал остаться в нём навечно. Любоваться и наслаждаться моментом, слушать тихий хриплый голос, наблюдать за движениями, всматриваться в черты лица. Сладостный сон, которому, к сожалению, суждено закончиться. Санзу моргнул. Майки уже находился на краю крыши и, как только голубоглазый протянул к нему руку, Сано прыгнул вниз. Санзу перестал дышать. –«Нет... Не может быть... Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!! Нет!! Нет!! Нет!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! Только не это!» Санзу моргнул. Майки сидел перед ним и в это же мгновение одарил свою верную собачку звонкой пощёчиной. Кожа на щеке щипала, говоря о остаточном следе, который имел ярко-красный цвет, по сравнению с бледностью Харучиё. -Приди в себя, -голос Сано спустил собеседника с небес на землю лучше любого физического вмешательства. -Я не собираюсь нянчиться с тобой. Если ты не способен собраться после произошедшего, я убью тебя. -Прости, -извинился он и, медленно вдохнув и выдохнув, покинул миры мечтаний, кошмаров, иллюзий. Теперь полностью ощущая и осознавая реальный мир. Истинные ощущения. –«Пора бы уже взять яйца в руки. Майки здесь. Я вижу, слышу и чувствую его. И раз он жив,» -парень выбрался из сидячего положения и встал на одно колено, склонив голову, -«я обязан защищать и делать всё, чтобы Майки не сказал.» Простите за ожидание, глава. Распоряжайтесь мной, как пожелаете. «Наконец-то. Санзу верный пёс, но его одержимость порой раздражает. Впрочем, те слова... Интересно, я сказал их для того чтобы он пришёл в чувство, или, потому что захотел? Как странно. Непривычно.» Пустота в голове, полное отсутствие звуков, посторонних голосов. Только его собственное «я». Собственный внутренний голос, эхом раздающийся в просторах разума. Слова, сказанные ранее, вызывали подозрения. Манджиро не привык обдумывать и говорить о своих размышлениях. Они постоянно прерывались чужим, ледяным и пугающим тоном, который возникал постоянно, даже когда он не проявлял признаков активности. Майки слышал его всегда. Везде. Без перерывов. За все те годы, посторонний голос стал обыденностью. Обыденностью, с которой парень, частично, смирился. Возможно, из-за неё Майки был таким... Холодным? Непроницательным и пугающим. Сказанные им ранее жестокости или чрезмерное немногословие было лишь попыткой заглушить тот самый голос. Говорил то, что он хотел в надежде на покой. И молчал в том случае, если знал об отрицательных последствиях, имевшие возможность повлечь за собой бурю. А молчал Манджиро практически всегда. Поэтому, глядя сейчас на Санзу, на его черты лица и вспоминая те былые времена, когда они были детьми и радовались новой найденной на улице палке, которую таскали с собой весь день и с горечью с ней прощались, когда нужно было идти домой, Сано пытался понять были ли его слова настоящими, или же он просто поддался моменту. Может он не до конца пришёл в себя, ещё и удивительная чёткость разума, своего «я» не давала трезво мыслить? Чем больше Майки об этом думал, чем усерднее вглядывался в лицо парня напротив, тем тяжелее становились веки, тягостнее контролировалось тело, норовящее распластаться на бетонном полу от нехватки энергии. Парень был худощавым и до сего момента, но после пробуждения от комы, он выражал собой скелет. Кожа, натянутая на кости, казалось такой хрупкой, что вот-вот она порвётся, оголяя творожные костяшки. Долгий и мучительный сон истощил Майки окончательно. -Давай вернёмся, -тихо произносит Манджиро, устало глядя в сторону откуда они пришли. Дверь тихо захлопнулась. Темноволосый, сидевший на диване, не обратил внимание. Он продолжал монотонно подбрасывать кухонный нож, который делал пару оборотов в воздухе, и ловить его то за деревянную рукоять, то за тонкое острое лезвие. На лице гуляла улыбка, взгляд затуманен. Парень явно что-то обдумывал. Когда Сано уселся рядом и Санзу ушёл в ванную умыться, разноглазый продолжал своё занятие. Улыбка растянулась чуть шире, глаза следили за траекторией оружия. -Вот видишь, не сбежал, -сказал Майки, глядя на темноволосого, от которого фриссон разбегался по телу. Не потому, что он выглядел жутко и пугающе. К такому образу Майки привык. Пугало совсем другое. Знакомое лицо, тело, запах, глаза. Всё до боли знакомое, привычное только внешне. То, или точнее кто, находился внутри оболочки… -Не сбежал, -подтвердил парень, прикрыв глаза на пару секунд, продолжая проделывать махинации с ножом. -Только вот, -он молниеносно схватил нож за рукоять и направил в собственную ногу, но Манджиро успел перехватить того за предплечье начиная удерживать. -Сбежать то я не сбегу, но вот кое-что сделать могу, -продолжая улыбаться говорил он, продолжая натиск. Майки, стиснув зубы, и стараясь всеми силами сдержать собеседника, напряжённо смотрел в глаза напротив. -Не смотри на меня так. Хочешь сказать, что не подумал о том, что произойдёт, прежде чем попросить меня о помощи? Может быть Ханагаки и силён, но его тело не бессмертно. А сейчас его телом управляю я. Поэтому могу делать всё, что захочу. -Вот именно, что тело не твоё. Так относись к нему бережно, раз тебе его доверили, -рука начала неметь, лезвие медленно приближалось к первоначальной цели. –«Вот сука. И почему из всех личностей остался именно он?» Зачем тогда ты создал Мизуки, раз хочешь только прибавить проблем? -Мизуки то? -Усмехнулся. -Его появление – не моих рук дело, знаешь ли. Откуда я мог знать, что моё последнее желание сбудется? Так ещё и так явно. В любом случае получилось не так, как я хотел изначально. И это, скорее, было предсмертным бредом. -Последнее предложение парень добавил больше для себя, нежели для собеседника. Ему не хотелось верить, что он надеялся помочь чем-то после смерти. -Тогда ты хочешь упустить момент, который тебе выпал, и поднасрать мне, а не встретиться с ним? Самодовольная улыбка вмиг испарилась. Парень в упор посмотрел на беловолосого. -Это как понимать? Угрожаешь? И кому? Мне? Или… -сжал рукоять сильнее. -Ему? -Это не угроза, а факт. Если я отдам приказ, он к тебе и ни на шаг не подойдёт. Или же другие члены «Бонтена» позаботятся об этом. -Вот именно – «если отдашь приказ». А сможет ли отдать приказ труп? -Он было хотел перехватить нож другой рукой, как почувствовал лёгкий металлический холод у затылка. -Не знаю, что ты несёшь, -начал Санзу, вдавливая дуло пистолета в голову темноволосого, -но одно лишнее движение и твои мозги разлетятся по всей комнате. Поверь, пристрелить тебя, говна кусок, мне не составит особого труда. -С явной угрозой процедил голубоглазый сильнее вдавливая пистолет в затылок. Рука, державшая нож, нехотя расслабилась, предварительно разноглазый взглядом попытался убить двух людей, раздражавших своим высокомерием. Сано выхватил оружие, затем посмотрел на Санзу. Тот сразу же убрал пистолет. -Больно ты резвый для только пробудившейся спящей красавицы, Ханагаки. -Если бы, -шёпотом ответил он, облокачиваясь о спинку дивана. Тело моментально размякло, на лице вновь появилась улыбка, злость под давлением усталости исчезла. Только, как показалось голубоглазому, была одна странность. Мимика парня, как и прежде, вызывала отвращение, нагоняла собой опасения. Смотреть на неё – всё равно, что смотреть размножение акул – отвратительно. Всё точно также, за исключением одного. Что-то такое, что Санзу не мог описать словами, лишь чувствовал и догадывался на основании интуиции. Незаметная и невидимая черта, которая принадлежала другому человеку. -Всё даже хуже. Лучше бы это был Такемичи, -начал Сано, когда Харучиё присел на стул напротив разноглазого, а тот уставился на говорившего. -Насколько я знаю, вы не были знакомы раньше. Санзу, это мой брат – Изана Курокова. Тонкий луч палящего солнца пробрался сквозь щель занавесок в комнату. Чем больше времени проходило, тем выше он поднимался. И по итогу остановился на спящем лице. Парень поморщился, отвернул голову в противоположную сторону, надеясь избежать неприятных ощущений. Только у солнца были другие планы. Несмотря на весну, солнце выжимало из себя все соки, одаривая жителей Токио – всей Японии – беспощадной жарой, которая обычно бывает только в середине-конце мая. Многие школьники сменили форму на летнюю, работники офиса ходили без пиджаков, уличные животные искали мрачные места, дабы не схлопотать перегрев, домашние, наоборот, выходили из дома на прогулку и грелись в океане тёплых детей солнца. Люди бегали по магазинам, так как не успели ещё оправиться после адской зимы, ища вещи по сезону. Смена погоды, мягко говоря, оказалась слишком резкой для японцев. Они не привыкли к лютым морозам, жаркой весне – неожиданностям в целом. Когда у тебя вся жизнь это работа – дом или дом – школа, всё движется системно, меланхолично, обыденно. Без каких-либо негаданных событий, не считая внеплановый отчёт, который нужно сдать сегодня и контрольной по математике, к которой ты не готовился. Японцы были готовы только к таким поворотам судьбы. Они не желали изменять привычную рутину, идти против устоявшегося порядка. Возможно, были индивиды, желающие острых ощущений, экстрима, адреналина, но таковых приходилось единицы. В конце концов всё описанное можно получить благодаря нескольким граммам наркотиков, не выходя из дома. Приятное удовольствие, правда, слегка дорогое. И, раз уж зашёл разговор о наркотиках, то стоит упомянуть, что они также являются частью привычной жизнь. С появлением «Бонтена» подобные вещи, как и проституция с контрабандой нелегальных медицинских медикаментов, и микрозаймы с заказными убийствами, похищениями, и так далее. В новостях промелькнет новость об убийстве, таинственном исчезновении, о смерти из-за передозировки неизвестных препаратов, и каждый человек, услышав об этом, думает: –«Опять «Бонтен».» И продолжают заниматься своими делами. Может быть, первые полгода, после появления группировки, люди относились к происходящему с удивлением и ужасом, однако сейчас, когда прошло уже пять с половиной лет, удивляться было нечему. Единственное, что взбаламутило общественность, был недавний террористический акт. Подобные масштабы были вызывающе даже для «Бонтена». Взрывы, появившиеся во многих регионах Японии, унёсшие с собой больше тысячи жизней, возымели весьма неожиданный эффект. Правительство начало всерьёз задумываться о угрозе, которую несёт с собой «Бонтен». До этого чиновники закрывали глаза на любую преступную деятельность группировки, по причине того, что «Бонтен» держал на мушке семьи многих высокопоставленных личностей или же некоторые из них имели некую выгоду, благодаря тёмным делишкам. Сейчас же игнорировать «Бонтен» нельзя. Люди в какой-то мере смирились с фактом о высокой преступности и процветании криминала. Однако у всего должны быть границы. Они тянулись, изгибались, терпели многое, и вот резко остановились. Взрывы, произошедшие не где-нибудь в одном месте, а по всей восточной территории Японии, так ещё и в таком большом количестве, не могли остаться незамеченным, вернее, простительными. Правительство это прекрасно понимало. Если они будут бездействовать в сложившейся ситуации, то люди начнут обвинять во всём органы власти, кидаться на них яростнее, чем на «Бонтен», который всё устроил. Хотя грань между тем чтобы совершить, и чтобы допустить, очень тонка. Подобное можно списать на содействие. И уж поверьте, люди так и заговорят. Некоторые говорят уже сейчас. Так что правительству, полиции необходимо не просто сделать видимость занятости и борьбы против терроризма, а действительно искать решение проблем, намереваясь покарать «Бонтен». Важнее всего, что череда «фейерверков» воссияли не только в Токио, где, обычно, происходило всё возможное и невозможное, а ещё в Йокогаме и Ниигата. Если до этого момента, люди, жившие не в столице, могли быть уверены в своей безопасности, то теперь закрадывались сомнения. Не только атакованных городов, а по всей Японии. Люди привыкли к сумасшедшим новостям, повествующих о Токио, но, когда в телевидение упоминается твой город или близлежащий, становится не по себе. Паника постепенно охватывала жителей малонаселённых городов. Было известно о методах «Бонтена», о бизнесе, который распространялся везде, и такие места, как Ниигата и Ямагата, не были исключениями, точно так же, как и другие не густонаселённые города. Продажа наркотиков одно, намеренные подрыв станций – совершенно другое. Двадцать седьмое января – дата, демонстрации власти «Бонтена». С сего дня японцы перестали мириться с обыденным и принимать неожиданности настоящего. Двадцать седьмого января пронеслось цунами страха, охвативший всю Японию. Теперь люди знали и видели рассвет эры «Анкоку Джидай». Больше пугал не факт такого явление, а именно рассвет. Начало ада на Земле. Если таков рассвет, то что произойдёт во время апогея? Лучи гуляли по коже на затылке парня. Удовлетворительное тепло сменилось на противное, прожигающие череп, ощущение. Обладатель окрашенных волос недовольно исказил лицо, чуть приоткрыл глаза, те мгновенно закрылись, и на второй попытке кое-как держались. Взгляд фокусировался то на ногах, то на спинке дивана, то ещё на чём-то. Видя озвученные вещи, парень не мог понять, зачем они, кто или что они. Полная дезориентация. Только тяжёлая боль в голове, как будто на неё упала наковальня, постепенно приводила в сознание. Парень приложил ладонь ко лбу, надеясь, что так станет легче и мозг включится быстрее, затем помассировал переносицу, принял сидячее положение, кряхтя и прилагая столько усилий, словно поднимает гантели весом сто килограмм. Он минут пятнадцать просидел просто так, глядя на заляпанный пол. Следом поднял взгляд, любуясь обворожительной картиной. Целая куча бутылок, можно даже сказать гора, из-под алкоголя, верхняя скомканная одежда в углах комнаты, мусорные пакеты, упаковки от еды, сама еда, валяющаяся на полу, высохшие пятна пролитых напитков, окурки от сигарет. Для полного счастья не хватало только наркотиков. Однако самое интересное валялось посреди комнаты. А именно ещё четверо мужчин, помимо проснувшегося. «Оргия?! Групповушка?!!» -подумаете вы. «Нет,» -огорчу я вас. Впрочем похожие мысли возникли и в голове хозяина квартиры из-за туманности разума. Он пытался вспомнить, каким образом здесь оказались посторонние личности. Старания не прошли даром, головная боль усилилась, самочувствие в общем стало хуже, об остальном приходилось догадываться. В принципе по огромному количеству пустых алкогольных бутылок, можно было предположить причины. Парень долго сидел на диване, дожидаясь пока уйдёт хотя бы головокружение, и продолжал всматриваться в антураж, замечая новые детали. На рубашке, красовавшейся на парне, в районе груди виднелось блеклое бардовое пятно, которое, вероятнее всего, раньше было красным вином. В дальнем углу он смог различить свой пиджак, выглядывающий из кучи чужой одежды, где, кажется похоронен кто-то пятый. И правда. Присмотревшись, можно было увидеть сначала ботинки, а затем виднелись ноги в тёмных одеяниях, из-за чего, как раз, их нельзя разглядеть не всматриваясь. Остальное тело полностью покрывали пара пиджаков, жилетки, рубашка и даже чьи-то трусы. Чьи, правда, непонятно, так как все, вроде бы, и штанов не снимали. Кроме одного. Тёмные волосы с сиреневыми прядями, точно такие же, как у единственного проснувшегося только короче, прилипли к щекам мужчины. Грязная и невесть в чём футболка задралась кверху, шорты, явно большие по размеру, чуть сползали, давая понять, чьи же всё-таки трусы красовались на вершине гроба из одежды. Ноги он поджимал к груди, в забинтованной руке держал стеклянную пустую бутылку, да так чувственно и крепко, словно от неё зависела жизнь всего человечества, солнечной системы и галактики. На лице иногда всплывала улыбка, сопровождаемая неразборчивым бормотанием. В метре от него на спине лежал мужчина, отличающийся внушительной массой тела. Поверх него, только горизонтально, находился другой человек. Своими размерами и всем остальным выражая противоположность. Длинные волосы, собранные в слабый хвост, переливались на солнце. На кресле рядом спал темноволосый мужчина с вертикальным шрамом на лице, изредка похрапывая. Оглядев присутствующих ещё раз, парень, облокотившись о спинку дивана, поднялся, неуверенно устоял на ногах, после резких шатаний из стороны в сторону, затем сделал осторожный шаг, потом ещё один и ещё. В итоге медленно передвигаясь, держась то за одни предметы в комнате, то за другие, он поплёл в ванную. Пару воспоминаний всё-таки удалось выудить из омута сознания, а для большего тонизирующего эффекта лучше всего принять душ. -Срань господня!! -Обсиренившись воскликнул парень, когда открыл дверь в ванную и включил свет. На полу сидел парень с белыми волосами, головой свисая в горло унитаза в бессознательном состоянии. Кожа побледнела, вонь стояла дикая, складывалось ощущение, что он не дышал. Пол возле унитаза замызган засохшей жёлто-зелёной жижей с кусочками еды. Рядом стояли две пластиковые бутылки, с прозрачным содержимым, коим была вода. Похоже, кто-то принёс их бедолаге. –«Он живой?» -И, словно беловолосый услышал мысли хозяина квартиры, пошевелился. Парень устало потёр переносицу, тяжело вздохнул и прошёл к душу, который находился напротив унитаза в трёх метрах, не став перетаскивать бессознательную тушку. Во-первых, он сам держался на ногах не слишком уверенно, во-вторых, трогать того, кто может показать все прелести съеденной еды жидкого состояния в любой момент, не хотелось от слов «жизнь дороже». Грязная одежда полетела в сторону, вода полилась по плитке цвета зелёного чая, горячий напор создал практически неуловимый глазу пар. Вода стекала с волос на оголённое тело, одаривая парня тем самым блаженством после тяжёлого рабочего дня или долгого пребывания в ужасном состоянии. Казалось бы, обычная ключевая вода, даже не газированная и без подсластителей, но она мало того, что приносила физическое облегчение с целебным эффектом, так ещё и проясняла рассудок. Простояв под напором около пятнадцати минут, хозяин квартиры вспомнил своё имя, имена тех, кто спал в комнате и туалете и почему произошло то, что он увидел при пробуждении. «Давайте бухнём,» -с этих слов Рана всё и началось. Путешествие было весьма интересным. Изначально Ран предложил выпить в одном из клубов «Бонтена», чтобы, как говорится – напиться и забыться. Особенно зная сегодняшнюю дату. И на его удивление, согласились почти все: и Сейшу с Хаджиме, и Вакаса с Араши, которые затем уговаривали Такеоми, что у них вышло, и Риндо, в настоящее время принимающий душ и вспоминающий всю ситуацию. Единственный, кто отказался, естественно, являлся Харучиё. Что же до Хитто, то он присутствовал при каждой пьянке товарищей и никогда не пил. Потому что, перво-наперво, не любил, к тому же присматривать за пьянчугами кто-то да должен. Риндо так же не фанат напиваться в хлам. Однако жизнь повернула куда-то не туда. По идее Рана, компания направилась сначала в клуб. Там они выпили, при чём достаточно много, а затем продолжили занятие того же рода, только в квартире братьев Хайтани, предварительно забрав пару десятков бутылок алкоголя из бара клуба. Половину награбленного – именно, что «награбленного», так как они не платили за него и силой отобрали у бармена – разбилось по дороге, треть осталась в машине, и остальная часть сейчас эстетично валялась по всей квартире, расточая затхлый запах. Причина, по которой все согласились на сию авантюру, имела настолько очевидный характер, что члены верхушки напрочь её игнорировали, мысленно оправдываясь другими идеями. Никто не хотел наступления восьмого апреля, никто не хотел что-то менять, никто не хотел сжигать тела в пламени до тех пор, пока не останется только пепел, никто не хотел продолжать жить и нести волю «Бонтена» самостоятельно. Они следовали за Майки и Такемичи не потому, что разделяли их идеалы, стремления и амбиции, а из интереса. Чистого вида любопытство. Ставить собственную жизнь на кон, ломать жизни других людей, творить самые ужасные вещи, за которые осудит общество, но возвысит «Бонтен». Быть пешками в многолетней партии было куда интереснее, чем наблюдать за игрой со стороны, лишь расставляя фигуры. И ради чего? Ради чего верхушка должна продолжать дело умерших, не видя в этом смысла? Не глупо ли? Взять на себя ответственность, способную изменить целую страну, из-за выбора предыдущих лидеров – идиотизм. Вместе с этим неопределённым чувством, которое заглушалось совсем другим. Первичным и куда более важным, чем смятение и непонимание. Чувство, не имевшее место быть в их жизни, но играло огромную роль. Привязанность. Риндо выключил воду. В маленькой тумбочке он нашёл сменную одежду в виде помятой пожёванной футболки и растянутых шорт, пережившие, судя по их состоянию, вьетнамскую войну. Риндо оглядел Хаджиме, погрузившегося в унитаз ещё глубже, будто бы тот его засасывает, со вздохом прошёл мимо, не решившись прикоснуться к нему. В коридоре в нос парня резко ударил запах удушающего алкоголя вперемешку с потом и попкорна, который делается в микроволновке. Риндо поморщился, быстрым уверенным шагом прошёл в комнату, где покоились другие жертвы алкоголизма, перешагнул Имауши и Кейзо, обошёл кресло с Такеоми и открыл окно нараспашку. Свежий воздух, как глоток холодного коктейля в разгар душного лета, пробрал до мурашек. Вернувшись тем же путём, он было хотел сразу прошмыгнуть на кухню, как взгляд «ненароком» ухватился за брата. Ран с расплывчатой улыбкой обнимался с бутылкой, целовал её, засасывал в французский поцелуй и в общем выглядел довольным своему сну. «Ещё жив…» -Промелькнуло в голове с облегчением и грустью. Глаза опустились на правую забинтованную руку. Риндо сжал зубы с такой силой, что те заскрипели, сердцебиение резко подскочило, кулаки сжались до трясучки. Неописуемая жгучая ярость искала каким образом покинуть тело парня, готовая наброситься на любого. –«Чем он заслужил твою жизнь?! Санзу тебя и в грош не ставит. Так нахуя?! Господи боже, как меня это заебало!» –Он прикрыл лицо одной рукой. –«Всё было бы проще, если бы я убил Санзу. Но, когда их связывает клятва на крови, сделать этого нельзя. Гадство. Ну ничего. Перед собственной смертью хорошенько поизмываюсь над его трупом.» Риндо медленно выдохнул и вдохнул, приводя своё душевное состояние в порядок. Естественно, он знал, что идея Рана о выпивке на самом деле было чем-то вроде прощальной пьянки. Так же, как и Риндо, старший Хайтани знал о своей смерти. Поэтому он даже не ожидал, что проснётся сегодня, ровно так же и желтоглазый. Увидев брата спящим, Риндо чуть напрягся. Он рад, безусловно, но никак не ожидал, что Санзу будет так медлить. По предположениям, парень должен был появиться на пороге апартаментов задолго до, хотя бы приезда других, а так и вовсе пробуждения. Либо Санзу не хватило духа, либо…, либо произошло что-то непредвиденное. Вариант чудесного пробуждения Такемичи и Манджиро Риндо не рассматривал. Зря. До указанного времени встречи оставалось около пяти часов. До того, можно заняться чем угодно. Желтоглазый направился в коридор, из него уже прошёл к единственной закрытой двери. Отворив её, младший Хайтани оказался на кухне средних размеров, для двух людей вполне комфортно. Горизонтальное расположение стола возле стены давало возможность ютиться трём людям, два места из которых всегда занимали хозяева друг на против друга, одно оставалось для гостя, максимум для двух человек, если хорошенько поютиться, так как стол не отличался особой вместительностью. Напротив находился кухонный гарнитур со встроенной техникой, считая холодильник, в верхних шкафчиках смиренно сидели тарелки и кружки, внизу танцевали кастрюли и сковородки, в духовке захоронены несколько противней, а в посудомойке в ожидании стояла грязная посуда. Кухня, как и вся квартира, выполнена в приятных пастельных зелёных тонах. Пол из плитки, навесной высокий потолок, окно в противоположной стороне от входа с полупрозрачными белыми занавесками, подрагивающие от ветра из-за открытой форточки. В общем-то кухня выглядела идеально, в отличии от соседних комнат. На дальнем стуле сидел темноволосый мужчина. В одной руке он держал стакан кофе, а в другой газету. Хитто медленно поднял взгляд на младшего Хайтани, закрывающего за собой дверь, потом взглянул на наручные часы, проверяя время. -Не против? -Спросил он, когда Риндо приземлился на стул с противоположной стороны стола, ближе к выходу. -Нет. Можешь брать, что хочешь, -ответил парень на вопрос, которым Какучо подразумевал дозволенность ему пить кофе. -Вчера ничего не произошло? -Не считая того, что вы украли алкоголь и чуть не убили бармена, то всё нормально. -Какой позор, -удручённо произнёс желтоглазый закрывая глаза рукой. Риндо мог выпить, но никогда не доходил до таких крайностей. Тем более он обладал высокой стойкостью к алкоголю. В таком случае, сколько Риндо выпил? Не меньше шести бутылок это точно. Да и, насколько он знал, Бенкей тоже не любитель пить до состояния тумбочки. Однако прошлым вечером всем было далеко побоку. Пока младший Хайтани занимался усиленным самобичеванием, до его слуха донёсся непонятный звук. Убрав руку и прислушавшись, Риндо чётко различил сиплое мяуканье где-то поблизости. Парень опустил взгляд вниз. Около своих ступней в модных розовых тапочках с помпонами сидел маленький серенький котёнок. -Это что? -Котёнок. -Да я вижу, что это котёнок! Откуда он взялся?! -Ты вчера принёс его домой. -Я? На кой чёрт?! -Ты увидел его во дворе и начал упрашивать Рана взять котёнка домой со слезами на глазах, -меланхолично отвечал Хитто, делая глоток напитка и отложив газету. -Вроде бы, ты упоминал, что всегда хотел кота, а в детстве не было возможности, -добавил темноволосый, посчитавшим важным упомянуть и такие подробности. Риндо потупил взгляд на животном, которое мяукнуло ещё раз для привлечения внимания, попытался вспомнить озвученное Хитто и ничего, кроме обрывков, нарыть в омуте памяти не получилось. Пушистый комочек подполз ближе и теперь касался крохотными лапками ног парня. Глазки, похожие на зелёный аметист, беспрерывно смотрели на Риндо. Обычно, животные с улицы сторонятся людей и даже если тех забирают домой, первое время не идут на контакт, из-за ужасных поступков, совершённых теми же людьми. Котёнок тоже не был исключением. Помимо худобы, благодаря которой имелась возможность пересчитать рёбра невооружённым глазом, хвост наполовину замызган засохшей синей краской, половина правого ушка отсутствовало. И, если ранение уха можно списать на других котов или собак, то наличие краски явно дело рук человека. Почему, спросите вы? Потому что её нельзя найти ни на помойке, ни в мусорных баках, ни где-либо ещё. В Японии всё, касаемо чистоты, строго, так что банки из-под красок не выкидывались в кучу, куда бросали пакеты с едой. Их необходимо утилизировать сразу же, как только те появляются. В случае несоблюдения правила идут штрафы. К тому же, если приглядеться, то можно предположить, что краска не строительная, а именно художественная, какую обычно покупают детям. Цветы жизни, которые портят жизнь другим. Неплохо, правда? Риндо вздохнул. Хотеть то он хотел кого-нибудь кота, при чём действительно с самого детства, и вот здесь вытекает союз, который всегда всё портит – «но». Хотел, но имелось несколько причин не заводить животных. Первая, самая очевидная, то, что питомцам необходимо уделять время. С учётом последних событий, Риндо дома появлялся редко, а если он вступит в должность главы «Бонтена», то о понятии «дом», можно забыть вообще. Вторая, не менее важная причина, у Рана на котов аллергия. И наконец третья, разве он сможет заботиться о животном будучи призраком? Риндо не был готов к такой ответственности. Унаследовать целую группировку, стать главой «Бонтена», держать в страхе Японию – пожалуйста. Завести домашнее животное – нет, слишком рискованно. У каждого своя логика, понимать которую окружающие не в состоянии, сколько не вдумывайся. Желтоглазый встал, аккуратно обходя объект ужасающей непосильной ответственности, взял блюдце, налил в него молоко и поставил на пол. Котёнок, как по команде, начал уплетать угощение с таким рвением, словно съест тарелку вместе с питьём. -Я надеюсь, -начал младший Хайтани, облокачиваясь о гарнитур, скрестив руки на груди, -что больше ничего подобного вчера не было? Потому что это не совсем то «нормально», о котором ты говорил. -Больше ничего, -соврал Хитто, вновь делая глоток. Врать Какучо не любил, очень не любил. Но ему почему-то казалось, что не следует говорить об произошедшем. На самом деле Риндо просыпался несколько часов назад глубокой ночью, примерно, в два-три часа, когда все только угомонились. Тогда Какучо ещё не спал, да и он не ложился в общем, и решил проветриться на балконе, на который можно попасть через комнату Риндо. Сероглазый бывал здесь не первый и, скорее всего, не последний раз, поэтому хорошо ориентировался в квартире. Почти дойдя до желанного места, парень заметил практически неразличимую фигуру в ночной темноте. Привыкшие к темноте глаза сумели различить знакомые пряди средней длины, знакомую одежду, знакомое телосложение. Риндо стоял на балконе, свесив руки за парапет в одной из них держа полупустую бутылку с алкоголем. Хитто остановился посреди комнаты, Риндо его не заметил. Плечи дрожали, слышались частые всхлипывания. -Вот сука, -послышалось тихо, сквозь слёзы, -сука! Поч..почему? Ран… Ну почему? -Риндо замолчал. Он пытался сдержать истерический крик, разрывающий горло. Шумные дыхание, частые сглатывания, разрезающие тишину. Младший Хайтани, судя по всему, был наполовину трезв, раз сдерживал нарастающую истерию. Или же он это делал по привычке? Лёгкие сдавливало, тело требовало высвобождения крика, глаза щипало из-за слёз, ноги подкашивались, хотелось вдохнуть воздуха ртом, разрыдаться в голос. Но Риндо сдерживался. Молчал. --Ты же обе…щал, что будешь жить… Обещал, что не умрёшь… -Голос надрывался, звучал тихо и сдавленно. -Почему мен… меня не было?.. Если бы я… остался, то… -Он сжал бутылку, сделал пару шагов назад и затем кинул её со всей силы куда-то в ночную темноту. -Да будь ты проклята!! -Всё-таки не сумел сдержаться и перешёл на душераздирающий крик. -Мы не просили эту силу! Я… Ран… Да пусть всё катится в жопу!! Пусть уже подыхает и Такемичи, и Майки, и Санзу, и весь «Бонтен». Да пусть весь мир сдохнет!! Только… -он плавно спустился на колени, -только пусть Ран будет жить. Ну пожалуйста… Какучо бесшумно покинул комнату. Возможно, стоило бы подойти, подставить своё плечо, поговорить, что-то сказать, поддержать. Однако Какучо не умел этого делать. Он не умел подбирать нужных слов, говорить то, что люди хотели слышать, да и в общем не представлял, что делать в подобной ситуации. Он не не хотел – Хитто действительно не умел и не знал. Кто бы что не говорил, человек не обязан уметь поддерживать кого-либо. Бесспорно, умение важное и полезное, лучше им обладать для непредвиденных событий. Но, насколько бы важным не было это качество, оно не жизненно необходимо. Учиться, разбираться в сей непростой теме, дело каждого человека. Развивать эмпатию, умение поддерживать не стоит ради общества. Ради одобрения. Такие люди ценятся высоко, как и втаптываются в грязь противоположные. «Ты просто не хочешь меня поддержать», «ты должен это уметь», «тебе плевать на меня», «теперь понятно, какой ты человек». Ты, ты, ты. Слишком много «ты». Подобными речами люди обвиняют других в их неспособности оказать моральную поддержку, при этом совсем забывая про себя любимых. Они пытаются скинуть, если не все, то хотя бы часть проблем на других, оправдывая это в поиске сопереживания. Люди, не способные понять, что у их собеседника отсутствует опыт в помощи или навык низко развит, не достойны этой самой помощи. Жалуясь, они предварительно не сочтут нужным спросить о состоянии товарища хотя бы ради приличия, а не из живого интереса. У всех свои проблемы и каждый переживает их по-разному, поэтому обесценивать дилеммы друг друга не стоит. Тем не менее, прежде чем ныть, сваливать своё дерьмо на других стоит поинтересоваться, как обстоят дела с дерьмом другого. Свалить на человека целую кучу, а затем с недовольным лицом кричать о безнадёжности партнёра, является новым отборным дерьмом, что становится в разы хуже и человек, не умеющий поддерживать, тонет в этом океане, попутно захлёбываясь в чувстве вины. Конечно, всё озвученное касается только тех людей, которые при любом удобном моменте говорят о том, как им плохо и так далее. Жалкие нытики, не способные что-то сделать сами и даже не пытаются. Впрочем, возвращаясь к первоначальной теме, те, кто не могут оказать должную поддержку, стоит помнить одно простое правило. И Какучо его знал. Если не можешь помочь – не делай хуже. Какучо не любил врать, не ошибкой будет сказать, что ненавидел. Тем не менее в данный момент ему казалось самым правильным решением утаить «незначительный» момент вчерашнего дня. -Может стоит разбудить остальных? -Вопрос Риндо вытянул Какучо из его размышлений. -Хотя, -начал сразу парень, не дожидаясь ответа на свой вопрос, -ещё слишком рано, -передумал он, глядя на настенные часы над холодильником. Стрелка показывала десять утра. В апартаментах «Бонтена» они должны быть в три. Чтобы оклематься хватит и двух-трёх часов. Хитто прибывал у берега того же мнения, решив своё согласие выразить молчанием. -Только Коко, может быть стоит разбудить. Он еле дышит, -продолжил он, вернувшись из ванной комнаты, куда ходил за таблетками от головной боли. -Не поможет. -Сколько он выпил вчера? -На пару бутылок меньше тебя. -Значит даже к пяти он не очухается, -со вздохом сказал Риндо, потирая переносицу. -Инупи придётся тащить его силком. Кстати говоря о Инупи. Я его не видел. Где он? -Был в той же комнате, что и ты. Младший Хайтани напрягся, пытаясь вспомнить среди всех спящих алкоголиков Сейшу. В голове всплыл только Ран с девушкой в виде бутылки, Бенкей и Вакаса, лежавших в такой позе, будто те готовились к оргии, Такеоми на кресле перед своими излюбленными товарищами, словно наблюдавший за происходящим извращенец, и… Всё? Ну ладно, ещё куча одежды с вишенкой на торте в виде трусов Рана. Бельевой комок. Слишком он уж был огромным. Если бы разделись все – Риндо непроизвольно представил эту картину и поморщился – то такие размеры могли быть оправданы. А так как все, за исключением Рана, оставили своё имение при себе, не считая пиджаков, то под кучей что-то находилось. После раздумий, парень вспомнил, как из-под обилия одежды выглядывали ботинки. Ну, теперь ясно, что, а точнее кто, находился в месте скопления грязного белья. Сейшу благополучно нашёлся. Верхушка «Бонтена» во всей своей красе. Напоминаю, что эти люди собираются возглавить самую опасную и большую группировку за всю историю Японии. Неплохо, верно? В какой-то степени они руководят всем и сейчас. Однако ощущение ответственности изменится с момента вступления Какучо и Риндо на должность предводителей, а остальные останутся при тех же должностях, только ощущения поменяются. Правда правительство Риндо, как главы «Бонтена», продолжится, максимум, пару дней. После его смерти, Хитто станет главой, а вот зама придётся вновь выбирать. При чём, необходим тот человек, который не будет против этой должности, так как ни Хитто, ни группировке, не нужен тот, кто делал бы всё нехотя. Достаточно точно такого же, как сам Какучо. Относящийся к сему нейтрально и с полным чувством ответственности. Допустим, Сейшу. Хаджиме точно не согласится, к тому же ему будет некогда, занимаясь экономической составляющей «Бонтена». Кейзо, Такеоми и Вакаса не подходят в силу своего возраста и плоскости мышления. Вот и остаётся только Инуи. Возможно, ему не хватает каких-то навыков, но, как говорится – «всё приходит с опытом». Научиться чему-либо Инуи сумеет методом проб и ошибок. В некоторых вопросах, естественно, ошибки недопустимы. Впрочем, всяко лучше, чем отсутствие второго по главенству человека. Риндо не мог понять, почему Хаджиме решил напиться настолько сильно, зная свою непереносимость к алкоголю. Мало того, что после пары стаканов его уносило так далеко, как будто он выпил все десять, так ещё отходняк был настолько тяжёлым, что можно хоть скорую вызывать. С ним всегда были проблемы, касаемо выпивки. Взять те же далёкие дни, когда члены верхушки собирались отпраздновать какое-либо удачное дело. Когда «Бонтен» только появился, испытываемая радость была особенно оправдана. Мечтателей создать свою группировку и разрастись до масштабов страны насчитывалось гораздо больше, чем вы думаете. «Свастоны-Канто», «Рокухара Тандай» и «Брахма» положили своего рода начало. «Тосва», «Мёбиус», «Чёрный Дракон» и «Поднебесье» были чем-то вроде предзнаменования, сигнала о грядущем. Называйте как хотите. Самое важное то, что в рассвете эры босодзоку, когда банды были лишь детской забавой для самоутверждения, намёки о мафии, криминале, убийствах присутствовали ещё тогда. В драках за территорию мальчишки часто бились до крови, переломов костей, проломленных черепов и так далее. Самое важное событие, которое ознаменовало о невозможности возврата, стал инцидент, произошедший в 2005 году 31 октября – «Кровавый Хеллоуин». Убийство Кейске Баджи. Не 22 февраля 2006 года «Инцидент в Канто» и смерть Эммы Сано и Изаны Курокавы, а именно Баджи. Возможно, оно являлось чем-то вроде триггера, после которого всё пошло не так. Далее последовала череда смертей, ситуация становилась хуже и хуже, детская наивность и беззаботность растворилась в запахе крови. После чего начался «Токийский период Сенгоку». Эра Трёх Небожителей. Теперь наркотики, частые смерти и тому подобное стало частью жизни. Недетские мотивы, борьба за власть во всём Канто, предательства. Казалось бы, куда хуже. Но хуже может стать всегда. Несмотря на частое кровопролитие, ещё одна, казалось бы, ничем не примечательная смерть стала толчком. Убийство Кена Рюгуджи. Человек, имеющий огромное влияние и вес в то время. Член «Брахмы», желанный для заполучения «Рокухары» и важная персона для главы «Свастонов». Его кончина положила начало для следующего этапа. Самого ужасного, продолжающегося до сих пор. После смерти Кена Рюгуджи «Анкоку Джидай» стала активно развиваться. Может быть, не умерев тогда, всё сложилось бы по-другому. Возможно, «Чёрный Император» не появился бы на свет, а «Бонтен» исчез сразу, как только начал свою деятельность. Вспоминая общую последовательность событий, причины, из-за которых мы имеем то что имеем, крылись куда глубже. Стоило бы рассмотреть хронометраж детальнее. Ни Кейске Баджи, ни Кен Рюгуджи, ни Кисаки Тетта, ни кто-либо ещё не был основным виновником теперешних событий. Конечно же, они внесли свою лепту, стали причиной развития, возымели прямой эффект. Только на что? Или на кого? Сано Манджиро и Ханагаки Такемичи, постоянно находившиеся в гуще событий. На первый взгляд может показаться, что произошедшие события первоначально возымели негативное воздействие только на Майки. Он воспринимал смерть и боль гораздо интенсивнее, в основном из-за Чёрного Импульса. Под натиском собственного разума, чувстве всепоглощающей вины и внешних обстоятельств, принимаемые им решения и привели к «Свастонам-Канто», а затем и к «Бонтену». Такемичи же впитывал всё то же самое, только становился сильнее, в то время как Сано ломался, словно высохшая ветка дерева. Такемичи окутывало отчаяние, из которого он сразу же выныривал по простой причине. Он знал, что меняет будущее. При чём в лучшую сторону. Ханагаки страдал, нёс жизни других людей на своих плечах в одиночку, несмотря на вмешательство Чифую, продолжал путешествовать во времени, меняя и прошлое, и будущее. Всё потому, что он уверовал в правильность своих поступков и «благо», которое они с собой несут. «Он» был убеждён, однако внутреннее «Я» прекрасно понимало всю серьёзность последствий, из-за чего появился Мизуки. И вот после смерти Рюгуджи «Он» осознал, что изменил будущее в худшую сторону, что по его вине погиб человек и это невозможно исправить, что из-за халатности и эгоизма умер тот, кто достоин жизни больше всего. Тогда же полезли воспоминания других смертей, которые произошли в прошлом из-за его вмешательства в историю. Такемичи и Манджиро стали двигателями, главными деятелями из-за которых время перескакивало из одной крайности в другую. Они – результат. Они и есть «Анкоку Джидай». Потому что именно они делают всё, чтобы она продолжалась. Проще говоря Сано Манджиро и Ханагаки Такемичи и есть то зло, против которого выступает «Чёрный Император», представляя собой не меньшее зло. Джокер, Чифую, Мицуя и остальные так же уверовали в свою правоту, в благородную цель. «Император» считает себя лучше «Бонтена». Потому что он противостоит ему. И что же получается? Компашка Джокера хорошая, а Такемичи и остальные плохие бандиты? Нет, нет, нет и ещё раз нет. И те и другие ничем не отличаются друг от друга. Разве что одна вещь. «Бонтен» таковым себя и считает «плохим бандитом», какой он есть на самом деле. «Император» понимает к чему ведёт его активная деятельность, тем не менее он не считает себя равным «Бонтену». Прародители, Четверо Всадников и само название. «Чёрный Император» выше. Его цели куда важнее целей «Бонтена». Средства оправданы. Он гонится за целью и только оглядывается на последствия, а затем снова разворачивается к итогам спиной. «Император» упрямо игнорирует всё то, что не касается цели. Тут же возникает вопрос. Кто же по сути хуже? Прошла пара часов. Голова Риндо успела избавиться от болезненных ощущений, приносящих дискомфорт, котёнок устроился на подоконнике и заснул в лучах солнца, Какучо перечитывал газету, кажется, уже пятый раз, может и десятый, в конце концов неизвестно, когда он начал заниматься такой интересной деятельностью. В коридоре послышались шаги. Похоже, кто-то проснулся. Очень вовремя, кстати говоря, так как Риндо собирался идти будить сонное царство через тридцать минут. Дверь открылась вдалеке, значит неизвестный пошёл в ванную. Тишина. Шелест страниц. Мурчание кота. Топот. При чём очень стремительный. Младший Хайтани обратил на это внимание, только когда дверь в кухню распахнулась и парень отвлёкся от столь привлекательного белого потолка. Ран влетел внутрь с таким лицом, будто увидел призрака или ещё что похлеще. Галлюцинаций и непонимания окружения после пьянки у него никогда не было. Всегда Ран просыпался полностью трезвым и с чистым умом. Завидное умение, который хочет заполучить в свой арсенал не только Риндо, и остальные. -Не переживай, Коко жив, -монотонно произнёс Риндо, предполагая из-за чего Ран рванул к ним. -Я сейчас шёл поссать, -начал тараторить Ран, -уже стою делаю свои дела и вот! Смотри!! -Воскликнул он тыкаю рукой брату прямо в лицо. -Фу, Ран, угомонись, -начал Риндо отмахиваться, потому что Ран правша, а значит ходит он в туалет… Ну вы поняли. -Убери свою обоссанную руку от меня! Идиот. Боже, за что мне это? Иди прими душ. Похоже у тебя ещё белая горячка, -хоть он и знал, что подобного быть не может, всё равно решил попробовать спровадить фиолетоглазого куда-подальше. -Да какая горячка?! Рин! Какучо, скажи ему. -Я соглашусь с Риндо. Тебе стоит освежить голову. -Ладно. Хорошо. -Ран сделал глубокий вдох и выдох и принял максимально серьёзное выражение лица, какое у него бывает редко. -Смотри, -ещё раз повторил мужчина, показывая руку на нормальном расстоянии. Риндо закатил глаза, подумав, что это никогда не кончится, посмотрел куда прошено, дабы Ран отстал, затем посмотрел на Рана, в голове что-то щёлкнуло и Риндо метнул взгляд обратно на руку, затем схватил её и начал всматриваться. Сердце провалилось в желудок. На Риндо накатила не то тревога, не то счастья или же вообще истерия. Он поднял полные смятения глаза и установил зрительный контакт со старшим Хайтани. -Быть не может… -Прошептал Риндо. -Если ты жив, значит… -Значит и они. -Ты теперь всё время будешь держать меня под пушкой? -Скучающе спросил темноволосый у Санзу, уже который раз пытаясь достать катану из ножен. -Да что с ней не так? Я же видел, как Ханагаки ей в воспоминаниях режет людей направо и налево. -Её никто не может достать, кроме Такемичи. -Сейчас то я и есть он. -У тебя, Изана, только его тело, -отрезал Майки. -Он мне как-то говорил, что это связано с духовной энергией или что-то вроде того. -Вот как, -задумчиво протянул Курокава и лёг на диван, закидывая ноги на спинку, а голову свесил вниз. -Я вот думаю, Майки, если бы Шиничиро не стал ходить вокруг да около и сразу рассказал обо мне. Как считаешь, я бы так же возненавидел тебя и Эмму? Эх, знал бы ты, как часто я представлял, как избиваю тебя до полусмерти, мучаю сутками напролёт. Я хотел сделать тебя своей игрушкой. Но, -усмехнулся, -кто же знал, что это сделаю не я, а Ханагаки? Забавно, не находишь? Такой слабак, слабее третьеклашки, наивный идиот. И что по итогу? Теперь он руководит всем этим. В тихом омуте черти водятся. Хотя я бы не назвал Мизуки чёртом. Но если подумать… Ммм, в нём был и я, и ты, и сам Ханагаки. Адская смесь. А тебе вообще не кажется, что сейчас, ну вернее до этого Ханагаки был вовсе не Ханагаки, а на самом деле Мизуки? Впрочем, слияние душ дело сложное. До сих пор не особо понимаю, что и как происходит. Что та резня на «Празднестве Асуры», что тот случай в клубе. Всё это не в духе Ханагаки. Конечно, он вступил в «Свастоны-Канто», но лишь потому, что ты предложил ему заключить сделку. Вроде бы. На этот счёт у меня, у него… У нас короче, -запутался Курокава, задумываясь, -воспоминания смутные. Ааа, точно. Он же ещё тогда убил. По твоей прихоти, кстати. Да и потом вроде бы. До этого тоже вроде бы. О, что же это получается? Значит ты, Майки, сам втянул его во всё? Обрёк на страдания, а ещё сам говоришь о самопожертвовании? Может ты, -Санзу взвёл курок. -Ой-ой, тише. Поумерь оскал, псина, -широко улыбнувшись, проговорил Изана, вскидывая руки. -Ещё слово и твои мозги украсят комнату, -процедил Харучиё, не думая опускать руку. -Твоё воскрешение может продлиться недолго. -Какие вы скучные. Поговорить даже нельзя, -послышался сильный толчок входной двери, из-за чего Санзу невольно вздрогнул, затем в помещение, запыхавшись вбежали братья Хайтани. Вид, конечно, у них оставлял желать лучшего. Потные, всклокоченные волосы, изнеможденные лица, тряпки на теле, а не одежда – так показалось Харучиё. -О, новые лица, -радостно отреагировал разноглазый, продолжая смотреть на парней верх ногами. Риндо застыл, Ран упал на пятую точку. Они, не моргая, смотрели на темноволосого. -Эй, Майки, кто это? Лица вроде бы знакомые, но вспомнить не могу. -В коридоре послышались ещё шаги. -Ран и Риндо, -ответил Сано. -А его, ты узнаешь сразу, -добавил он, когда в помещение зашёл ещё один гость, в отличии от других в более компетентном виде. -Какучо…