***
Они познакомились несколько месяцев назад в ночном клубе. Обычно Ева не любила ходить в такие места без компании знакомых, но в тот вечер желание напиться и забыться пересилило в ней все доводы разума, и Ева в итоге обнаружила себя скрючившейся над раковиной в женском туалете. Она зачерпывала ладонями холодную воду и плескала себе в лицо в надежде немного освежиться: пока что у ее замутненного мозга не получалось даже заказать такси. - Вам помочь? Она повернула голову, и вот тогда-то они и встретились в первый раз: золотые волосы, золотые глаза, золотые блестки на щеке. Не говоря больше ни слова, незнакомка взяла ее за руку и повела за собой. Еве стоило бы насторожиться, когда вместо общего зала они свернули в зону для вип-клиентов, но она была слишком пьяна, чтобы над этим задумываться. Женщина усадила Еву к себе за стол и тут же отвернулась от остальных гостей: они словно перестали для нее существовать. Незнакомка подозвала официанта, что-то ему сказала, и вскоре перед Евой появилась чашка крепкого сладкого чая, потом еще одна, потом что-то из еды, какие-то галеты. Ей действительно стало легче. Ева просидела в чужой компании долго, пока не поняла, что достаточно протрезвела, а потом женщина наклонилась к ней и прошептала: - Поедем ко мне? Ей следовало отказаться, это было бы правильно по отношению ко всем. Но Ева не отказалась и поехала вместе с незнакомкой. И в первый раз, и во второй, и в сотый.***
Спускаясь, Ева задержалась на ступеньках и задумчиво погладила перила. Ей хотелось остаться в особняке подольше, побродить по его комнатам, посидеть у камина, заглянуть на чердак. Все ее визиты строились по одному сценарию: они с Вилланель начинали целоваться еще в прихожей, медленно поднимались по лестнице, стягивая по пути ненужную одежду и завершали свое путешествие в спальне, откуда Ева утром ускользала тенью. Она огляделась и впервые заметила на стене огромную картину. На крыше дома, спиной к зрителю, стояла женщина. Ее волосы были забраны наверх, а рука с влажной тканью изящно скользила по обнаженному телу. У ног женщины склонилась закутанная в одеяния служанка, готовящая воду для своей госпожи, а прямо перед ними раскинулся засыпающий город, и теплые лучи закатного солнца мешались с нежными синями тенями. - Ты коллекционируешь живопись? - спросила Ева. Она наклонилась ближе к картине, но на рамке не было ни надписей, ни таблички. Звон посуды на кухне прекратился, и в дверях показалось недоуменное лицо Вилланель. - А, это? - она махнула рукой. - Нет. Просто моя дизайнерша умоляла что-нибудь сюда повесить, чтобы не было пусто, я позвонила своему агенту, он нашел выгодное предложение на аукционе...Пусть висит. Ева снова повернулась к картине, пытаясь запомнить позы, цвет, детали, чтобы потом найти название в сети.***
Домой она вернулась уже около двенадцати. Ева стянула с себя пальто, скинула ботинки: Нико услышал шум и вышел из гостиной. В руке он держал какую-то книгу, видимо, по работе. - Ты задержалась. Все в порядке? - он обнял ее, поцеловал в щеку, но Ева даже не шелохнулась. Казалось, что везде, где Вилланель вчера прикасалась к ее телу, она оставила золотую пыльцу, чье нежное, мерцающее сияние отгораживало Еву от внешнего мира, делало неуязвимой. - Ага, - отозвалась она, проходя дальше по коридору. - Как там Елена? - спросил Нико. Ева обернулась, нахмурилась и только тогда вспомнила, что уехала вчера из дома именно под предлогом визита к подруге. - Рассталась с очередным своим ухажером, - она направилась в спальню, надеясь, что это убережет ее от дальнейших расспросов. - Весь вечер пили вино, лопали мороженое и смотрели комедии по телевизору. Спать легли только под утро, я здорово проспала. - Ну понятно, - добродушно рассмеялся Нико. - Надеюсь, со следующим ей повезет больше. - И я надеюсь, - отозвалась Ева, не вслушиваясь в разговор. Она зашла в спальню и замерла на пороге, пытаясь вспомнить, что именно хотела сделать; Нико сбил ее с мысли, и это раздражало. Наконец, в ее голове промелькнуло: "картина", и Ева вытащила из тумбочки ноутбук, села на кровать, забивая ключевые слова в поиск. Уже на втором найденном изображении показался знакомый обнаженный силуэт. Картина называлась "Вирсавия".***
Их встречи всегда инициировала Вилланель. Обычно она просто присылала Еве сообщение с местом и временем и ждала ответа. Ева почти всегда соглашалась: лишь один раз ей пришлось отказаться, потому что у Нико намечалось какое-то важное мероприятие, которое нельзя было пропустить, и в итоге Ева провела крайне унылый вечер в сожалениях об упущенной возможности. Но обычно она просто собиралась, придумывала новую отговорку и отправлялась на место встречи, где ее забирал черный автомобиль и отвозил в особняк. Иногда они уезжали в Европу на несколько дней, тогда к сообщению прибавлялась приписка "Не забудь паспорт". Именно такой текст пришел Еве в этот раз, и, собрав чемодан, она попрощалась с Нико и направилась в аэропорт. Ева подозревала, что Нико смущает, что на ее скучной офисной работе внезапно появились частые командировки, но он не задавал вопросов, и Ева с готовностью скармливала ему одну и ту же ложь снова и снова, не утруждая себя. Прибыв в Рим, они заехали в гостиницу переодеться и сразу направились в какой-то дорогой ресторан, где в меню было больше видов пасты, чем Ева встречала за всю свою жизнь. Она тыкала пальцем в картинки, а Вилланель с готовностью объясняла ей ингредиенты: не то, чтобы Еве было это важно, скорее, ей нравилось слушать, как ее спутница говорит по-итальянски. Вилланель вдруг приподнялась из-за стола и помахала рукой; ее лицо озарила искренняя улыбка. Ева обернулась. В зал вошла почтенная пара, рядом с ними девочка-подросток с огненно-рыжими волосами, видимо, дочь. Заметив Вилланель, мужчина что-то сказал своей семье и направился к их столику. - Жив-здоров! Как я рада тебя видеть, - Вилланель встала и стиснула незнакомца в крепких объятиях. Ева была заинтригована. - Константин, это Ева, моя спутница. Ева, это Константин, - произнесла Вилланель, не отлипая от мужчины. - Я рано осталась без родителей, и он вырастил меня почти как родную дочь. - Не почти, а как родную, - мужчина рассмеялся низким, раскатистым смехом. - Даже моя Иришка к тебе ревнует, - он похлопал Вилланель по плечу и протянул Еве руку ладонью вверх. Той понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что от нее ждут не рукопожатия: Ева положила сверху свою ладонь, и Константин мельком прикоснулся к ней губами. - Приятно с вами познакомиться, Ева, - он улыбнулся и отступил в сторону. - Мы в Италии будем неделю, так что обращайтесь, если что, - и с этими словами вернулся к своему столику. Вилланель редко рассказывала что-то о себе, так что Ева радовалась любой крупице информации: так из них постепенно складывалась полная картина. Вот и сейчас, узнав немного о ее детстве, Ева была очень тронута... По ее спине вдруг пробежал холодок. Вилланель не могла не знать, что Константин будет в этом же ресторане, она явно ждала его прихода. Эта встреча была совсем не случайной. Еву представили семье. Она взглянула на свою пустую левую ладонь: Ева всегда снимала кольцо перед подобными поездками, чтобы не выглядеть смешно и глупо в собственных глазах. Она никогда не обсуждала с Вилланель, чем для нее являются эти встречи. Для Евы это был побег от обыденности, маленький тихий секрет, тщательно охраняемый от окружающих. Но для Вилланель, видимо, это было чем-то большим? Еву представили семье. Она никогда не задумывалась о том, что у них с Вилланель может быть будущее. Какое будущее? Только настоящее, только минуты, проведенные вместе, безжалостно утекающие сквозь пальцы, как песок. Но теперь... Им нужно было поговорить, но Ева совершенно не понимала, как подступиться к этому разговору. И ей очень не хотелось об этом думать. Она словно шла по узкому мостику, пытаясь сохранить равновесие, но мостик становился все тоньше и тоньше, дрожал под ногами, и было ясно, что нужно прыгать в какую-то из сторон, вправо или влево. Но Ева не могла принять решение, и, покачиваясь, продолжала идти вперед, навстречу своему провалу. После ужина они направились в номер, и едва щелкнул замок, как Ева обернулась, дернулась вперед, прижимая Вилланель к двери и целуя ее, целуя крепко, чтобы забыться, раствориться, чтобы сбежать от своих мыслей. В ответ она услышала удивленный полувздох-полустон: Ева нечасто проявляла инициативу, но теперь это только сильнее ее подстегнуло. Чувствуя, как длинные пальцы теребят застежку ее платья на спине, Ева скользнула губами по челюсти, опустилась к шее, покрывая ее поцелуями, вдыхая аромат духов, сладковатый, но не приторный, удушающе-теплый. "Woman in gold", вспомнила она флакончик, стоявший на столике... И в этот момент в ее сумке громко зазвонил телефон. Ева узнала эту мелодию с первых нот. Нико сам выбрал ее, рассказывая, что услышал на каком-то концерте в Польше, Ева никогда не вдавалась в подробности. Мелодия ее не раздражала, и этого было достаточно, главное, что она могла легко определить, кто ей звонит... Сумка была отброшена в угол. Ева забралась ладонями под пиджак, Вилланель оторвалась от ее платья, опустила руки, и одежда легко соскользнула с ее плеч. Прижавшись сильнее, Ева чувствовала тепло чужого тела через тонкую рубашку. Она провела пальцами по гладкой ткани, нашарила пуговицы, начала расстегивать их одну за другой - и все под мелодичные переливы скрипки...***
На следующее утро Ева проснулась поздно: солнце уже стояло высоко в небе. Все ее мысли, от которых она так стремилась убежать, вернулись с новой силой, придавливая ее тело к кровати. Нужно было позвонить Нико, но Ева решила оттянуть неприятный момент, хотя это было совсем по-ребячески. Она направилась в душ, где долго стояла под струями воды, пытаясь привести свои мысли в порядок, потом завернулась в халат и вышла на балкон, где устроилась с телефоном в маленьком кресле. Нико взял трубку после двух гудков. - Я вчера не мог до тебя дозвониться, - в его голосе слышалось беспокойство. - Что случилось? - Я плохо перенесла перелет, сразу легла спать, - ложь соскользнула с ее языка так легко, что это пугало. - Ничего не слышала. Зачем ты звонил? В трубке раздался вздох. - У нас прорвало трубу в ванной. Хотел узнать у тебя контакты мастера, который нам ее чинил в прошлый раз. Еве вдруг захотелось рассмеяться. Она сидела на балконе, с которого открывался прекрасный вид на Рим: купался в лучах солнца Собор Святого Петра, разбегались вдаль коричнево-красные крыши, а Нико что-то бормотал ей в ухо про дырявую трубу. Никогда еще обыденное в ее жизни так не контрастировало с высоким. - Ну, ты разобрался? - ответила она, не вслушиваясь в его речь. - Да, нам все починили. Все должно быть хорошо. - Ну и прекрасно. Слушай, мне бежать пора, потом созвонимся, ладно? - Ева положила трубку до того, как Нико пришло в голову спросить что-нибудь еще, и устало откинулась в кресле. В ее голове мелькнуло слово: "развод". И ее снова пронзил холод. Ева цеплялась за свою нормальную жизнь руками и ногами, за жизнь, собранную по кускам и держащуюся на стежках из недоговорок, недомолвок, а иногда и откровенной лжи. Ее решение разрушило бы все до основания. Развод... Она представила, что ей придется что-то сказать Нико, как-то объяснить ему причину, которую он, конечно, очень захочет понять, но не поймет, как не понимал ее долгие годы, и будут снова нудные, выматывающие обсуждения, споры, упреки...дележка имущества...мать позвонит ей и будет читать нравоучения, что Ева пошла по ее стопам... Нет, она не могла на это решиться. Ева поднялась с кресла и вернулась в комнату. Вилланель уже проснулась и смотрела на нее из-под одеяла. - Все в порядке? - Да, - она махнула рукой. - Просто дурацкая труба. - Звонили из ресторана, мы спустимся на завтрак или пусть его доставят в номер? - В номер. Еве не хотелось никуда идти, она желала лишь закрыться в своем маленьком уютном мирке, где были бы только она, Вилланель и этот номер в Риме. Подобрав с пола разбросанную одежду, Ева ушла в ванную одеваться и приводить себя в порядок, а когда вернулась, кровать уже была застелена, и на белоснежном одеяле примостились два серебряных подноса, уставленные тарелками и чашками. Они завтракали молча, лицом друг к другу, сидя на разных сторонах кровати. Ева нервно теребила в руках кусок выпечки. - Я могу избавиться от него, - вдруг произнесла Вилланель. - Без следа. У нее была какая-то невероятная, почти паранормальная способность читать мысли Евы, чувствовать ее состояние без слов. Ева должна была промолчать. Даже нет, не так: она должна была возмутиться, что Вилланель осмелилась сказать такое вслух. Разгневаться, покричать, запретить ей даже думать в таком ключе. Но Ева ничего этого не сделала. Она чувствовала лишь одно: от предложения Вилланель ей будет легче. Всем им будет легче. - Да, - рассмеялась она. - Но ты знаешь, что супругов всегда подозревают в первую очередь? - Все будет чисто, - Вилланель продолжила говорить таким спокойным тоном, словно они обсуждали покупку новой сумки. Она протянула руку к стакану с апельсиновым соком. - У тебя будет алиби. Никто ничего не заподозрит. Ева понятия не имела, как Вилланель собиралась это провернуть, но полагала, что с ее деньгами и связями это будет не так сложно. Возможно, что бизнес, который вела Вилланель, был где-то не совсем легальным. Возможно, ее благодетель Константин разбогател не самым честным способом. Все это должно было ее насторожить. Но не насторожило. - Хорошо, - тихо ответила Ева, отпивая свой кофе.***
Она вернулась домой тем же вечером, снова в мерцающем золотом сиянии. Нико встретил ее у порога. - Я переживаю за тебя, - начал он, наблюдая как Ева стягивает с себя обувь. - Зачем такие частые командировки? Ты не высыпаешься, мотаешься туда-сюда. - Я же говорила, что за них мне обещают повышение, - Ева подняла голову, посмотрела на него с укоризной. - Я вообще-то не только о себе думаю. Его забота была приятна, но почти ее не трогала. Нико вздохнул, скрестил руки на груди. - Я беспокоюсь о твоем здоровье, только и всего. Будешь ужинать? - Я не голодна. Она прошла мимо Нико наверх, на второй этаж, и мимоходом подумала о том, что Нико не заслужил того, что с ним произойдет. Никто не заслужил. И сама Ева не заслужила того, чтобы ее мечта сбылась, но... Она зашла в ту самую ванную, где накануне разыгралась катастрофа местного масштаба, щелкнула выключателем. Лампочка почти перегорела, и свет был тусклым, мерцающим, сероватым. Ева подошла к зеркалу и вдруг на мгновение вместо отражения увидела свою душу: черную, как ее волосы и глаза, прогнившую насквозь. Но это ее больше не беспокоило.***
Несколько дней спустя Еве пришло сообщение: "Бальный зал Риволи". Она начала собираться на эту встречу, как обычно: убрала в сумку платье и туфли, поправила локоны перед зеркалом, крикнула Нико, что сегодня вечером у них срочное собрание на работе, приезжают акционеры и, попрощавшись, выскочила за дверь. Прекрасно понимая, что прощается в последний раз. В бальном зале было так красиво, как она себе и представляла: уютные красные стены, огромные китайские фонарики, грациозные пары, вальсирующие по кругу. Вскоре после ее приезда ей пришло еще одно сообщение, где Вилланель извинялась, что не сможет в этот раз быть, но столик уже заказан, так что, может, получится отдохнуть без нее? Ева прекрасно понимала, что от нее требуется. Она нашла свое место, села, всем видом показывая, что расстроена, но не сильно, перекинулась парой фраз с управляющим. Он был вежлив, добродушен и учтив, но Еве все это было совсем не важно: она просто хотела, чтобы тот запомнил ее лицо. Настроения танцевать у нее совсем не было, поэтому Ева просто дождалась, пока заведение не начнет закрываться, и вызвала такси. Дом встретил ее темнотой и тишиной. Ева разулась, позвала: "Нико!", но ответа не было. Она медленно прошлась по комнатам, включая и выключая свет, прислушиваясь к звукам. Везде были следы былой жизни: футболка, забытая на диване, еще тёплый пирог на кухне, влажная лужица в раковине, но самой жизни нигде не было, как не было ее и в Еве. Она поднялась в спальню, остановилась перед окном. Город медленно погружался во тьму, и теплые лучи солнца мешались на крышах с нежными синими тенями. Повинуясь какому-то случайному импульсу, Ева расстегнула платье, стянула его с себя вместе с бельем и встала у окна обнаженная, как женщина с той картины. Завтра она позвонит в полицию и заявит, что ее муж пропал. Завтра она впервые войдет в особняк не как любовница, а как полноправная хозяйка. Завтра.