Черный цвет. Осень. Мост

Корф встал, достал из рюкзака плед, укутал Аню, взял ее на руки. Парни глотнули чай и приготовились слушать. - Не отвертеться, я так понимаю? – вздохнула Репнина. - Да, Наташка, - кивнул Сашка. – Объясняю вам обеим: у нас действительно нет тайн друг от друга. В семейные проблемы мы не лезем, но, если надо, влезем. Вопрос не в семье. Вопрос в том, что мы должны знать максимально друг о друге, чтобы помочь в случае чего. Или понимать откуда вдруг проблема. У нас есть Эндрю, он может узнать все, но у нас есть шанс узнать все из первоисточника. Мы же не ради любопытства спрашиваем. - Я поняла. Ладно, тайн нет, а неприятные моменты заедим пирожными или конфетами, - грустно усмехнулась девушка. Слушайте тогда. Родилась, училась в Питере, с Сашкой в одном классе, отец был бизнесменом, как сейчас говорят средней руки, мама домохозяйка, был младший брат, Мишка… Я с детства обожала рисовать, особенно на обоях. Но папа решил сделать из моего баловства хотя бы хобби, отдал в художку. Там я отучилась экстерном, говорили, что я слишком хорошо рисую для обычной школы, посоветовали родителям отдать меня на специальные курсы, дали почти золотую характеристику. На так называемых вступительных я, ребенок 14-ти лет, выполнила программу для поступления в вуз. На курсы взяли, я отучилась…. Спасибо отцу, он оплатил весь курс обучения наперед, все три года… Поэтому я про дизайн и сказала. У меня дипломы есть, решила по блату устроиться и заниматься любимым делом хоть сейчас. А то Саня, пока меня на плече нес, чуть ли не горы золотые с брильянтами-изумрудами обещал. Решила воспользоваться. Корысть, она такая… - горько усмехнулась девушка. - Был? – тихо спросил Романов, - и родители? – Наташа коротко кивнула, сделала глоток чая. Сашка сжал ее ладонь. - Мы с Сашкой учились в одном классе, влюбились, встречались, разбежались. Мишка – младший, забалованный. Мне было шестнадцать, погиб отец. – Романов кивнул. – Мы остались втроем, мама работала, старалась, чтобы у нас было все, но в то же время, мы хорошо знали слово «нет». Ну, - усмехнулась, - я точно знала. Никогда ничего не требовала. Есть – хорошо, нет – тоже хорошо. Мишка другой. Он всегда выбивал желаемое. Точнее выплакивал. Он закатывал истерики, падал на пол, сучил ножками, бился головой и получал свое. Услышав это, Анна вздрогнула, Владимир погладил успокаивающе по спине. Когда мы с Сашкой начали встречаться, Мишке это не понравилось. Я же уходила, мы гуляли, пацан оставался сам, а он же не привык сам нагреть себе еду, сам сделать уроки. Вокруг него нужно было порхать и квохтать… В общем, момент, когда он начал колоться, и я и мама пропустили. Мама просто однажды сказала, что Миша стал наркоманом. Я замкнулась в себе, считала, что это я виновата. Саша пытался развлечь-отвлечь, но меня заклинило. А в один «прекрасный» день я узнала, что у него кто-то есть. Я подумала, что утомила Саню своими проблемами. Мы встречались иногда на улице с тетей Шурой, она ничего не спрашивала, но однажды сказала, мол, если нужна помощь - не стесняйся, обращайся. Я лишь кивала и не понимала, о чем она, – горько усмехнулась, взяла конфету. – Маленькая дурочка. …. Потом я увидела Романыча с другой, поняла, что наша пауза, как я думала пауза, стала точкой. Тетя Шура лишь грустно смотрела на меня. А я была уверена, что первая любовь не обязательно навсегда и считала, что моя история тому подтверждение. – Глоток чая – Мишка становился все невыносимее – истерики, ор, воровство, потом начал избивать мать. Я-то отпор могла дать. В один из таких «чудесных» моментов Мишка и проорал, что он специально сказал Сане, что у меня есть другой, а с ним я из-за богатого папочки и денег. И что делать? Бежать, клясться, что это неправда, что у меня только он, что люблю только его? – грустная улыбка – да я никогда и не вникала, кто у Сани родители. Я же не с ними дружила… Молчание затягивалось. Корф молча налил всем чай, открыл пирожные. Зажевывали эмоции в тишине. В глазах у Романова стояли слезы, теперь он очень хорошо понимал друга. -На выпускном мы с Романычем делали вид, что не знакомы. Ну, как делали… я делала, а потом в углу коридора рыдала… А он рядом в туалете курил… Но все молча. Гордость… или дурость … Выламывало, а молчали. Правильно говорят, что молчание ломает судьбы… Через несколько недель я случайно столкнулась с тетей Шурой у магазина…. Она подошла, обняла, спросила всё ли в порядке… Я кивала, как китайский болванчик… А что сказать-то? Она попросила не молчать, рассказать ей все… Я сбежала… Больше мы не виделись. Я поступила в вуз, на типографию, в тот год там нехватка студентов была. Училась на бюджете. К тому времени он вынес из квартиры все, что было можно или нельзя. Через полтора года он вскрыл себе вены. Ломка, купить не на что. Дома в тот момент никого не было. Я подрабатывала, училась хорошо, получала стипендию… Мама тоже вкалывала, деньги, точнее гроши, мы оставляли на карте, иначе мы бы сдохли. Когда не стало брата, надо же хоронить… Не на что… Кремировали. Ночью подхоронили втихую к отцу. Утром пришли на могилу, сделали вид, что убрать, таким образом замаскировали…. Через два дня мама слегла с сердечным приступом: ночью, рыться в могиле… Чтобы она не потеряла место, я брала работу на дом, на ночь… Потом вроде все нормализовалось, вздохнули спокойнее. Я закончила вуз. И тут мама начинает худеть, терять сознание. Приговор врачей: рак… Романов прижал девушку к себе. Молчали. Аня молча вытерла слезы, весь рассказ она старалась не всхлипнуть. Корф гладил по голове. У самого ком в горле. - Ну, дальше понятно, да? Нашла ПМД-Фонд, приехала в Москву, он дал деньги… Поздно… А отрабатывать надо…. Отрабатывала… Александр Христофорович все рассказал и показал. И тут вы… Потом вы ушли, явился этот прынц, перекинул через плечо. … - А что с бизнесом отца? – спросил Писарев. - Отжали… Бывший друг отца. Через неделю после смерти папы. Даже 40ка дней не дождался. Нам ничего не досталось. - Имя помнишь? – Андрей открыл ноут. - Зачем? Забалуев Андрей Платоныч. На всю жизнь запомнила. Репнина встала: - Извините, я сейчас, - вышла. - Ну, что, Сань? Я думаю, об этом ты сам ей скажешь? – спросил Корф. Романов кивнул, достал сигарету и вышел в тамбур. Ребята молчали.