Золотая фиалка

С того вечера, как Тэхён вместе со всем двором проводил дофина в поход к границам, почти минула неделя. Прощание их выдалось холодным и немногословным. На тэхёново: «Постарайтесь вернуться в целости и как можно скорее», Чонгук ответил: «Как пожелает Ваше высочество». Он бережно обхватил запястье омеги и прижался к кисти сухими губами, а затем сел верхом на коня и во главе колонны покинул замок. Смотря ему в спину, Тэхён чувствовал себя скверно. Сердце омеги билось с тяжестью, а дыхание то и дело перехватывало. Возможно, дело было в том, что расстались они тем утром не на самой хорошей ноте, и воспоминания о вспышке гнева не давали омеге покоя. Вину от того, что оказался не способен держать свои эмоции в узде, Тэхён почувствовал довольно скоро – как только слезы обиды иссякли. Затем пришло осознание, что своей истерикой он не сделал ничего хорошего, наоборот: скорее всего, отдалил от себя дофина сильнее прежнего. И теперь Чонгук далеко. Во всех смыслах этого слова. Тэхён занимает себя прогулками в саду и чтением книг из королевской библиотеки, что просто огромна в сравнении с той, какая когда-то была предоставлена ему в распоряжение в родном замке. Иногда король зовет его принять участие в делах, какие касаются его страны. Тэхён хорошо знает географию, может судить, где плодороднее земли, где в лесах водится дичь и в каких реках лучше всего ловить рыбу. Король обычно внимательно слушает его, не скупясь воспользоваться советами молодого омеги, и факт этого удивляет всех вокруг. Но его величество ничем, кажется, и вовсе не смущен, всячески старается показать принцу, что ему приятно его общество, как и беседы, которые они ведут. За эти дни они многое успевают обсудить, однако ни разу не заводят разговор про дофина, как и про цели пребывания омеги во дворце. Встречаются и беседуют, скорее, как двое старых друзей, чем как король и плененный им наследник поверженной страны. Тэхён уважает короля, и если сначала с ним себя ведёт настороженно, то вскоре решает расслабиться и просто наслаждаться приятным обществом. Потому что, в отличие от сына, старший альфа позволяет себе в адрес принца улыбаться, да и взгляд его темных глаз не прошивает холодом. Чонгук пишет ему на четвёртый день своего путешествия. Гонец доставляет письмо к вечеру, и Тэхён затем всю ночь не может сомкнуть глаз, ворочаясь в постели, что все ещё хранит на себе слабую смесь их запахов, с боку на бок и без особой причины. Слова из письма тревожат его тонкие чувства, хоть ничего грандиозного в них и нет. "Не прошло и двух дней, как бунт удалось подавить", - пишет ему дофин. - "Если удача и дальше будет нам благоволить, к концу недели я уже вернусь к Вам, мой принц." Как и раньше, обращение Чонгука что-то странное делает с сердцем омеги. "Мой принц" в его воображении звучит крайне нежно, с заботой... едва ли, конечно, альфа считает так же, но фантазию Тэхëну не унять. Омега лежит на кровати, в одной руке сжимая письмо, а раскрытой ладонью другой поглаживая свой плоский живот. С тех пор, как Чонгук начал прикасаться к нему так во время сцепки, омега заметил, что быстрее засыпает. Однако, той ночью даже это не помогло. Ещё через два дня во дворце устраивают пышный прием. Как оказалось, по случаю возвращения на родину из дальней поездки племянников короля. Лорды Намджун и Сокджин были старшими кузенами дофина, оба высокие, черноволосые и удивительно красивые. Отличие их заключалось лишь в том, что первый был альфой, а второй - омегой. К счастью для Тэхëна, те оказались очень приятными молодыми людьми. Познакомившись с кузенами в первые минуты приема, омега сразу же решил, что впечатление о них складывается исключительно хорошее. Намджун, хоть статный и физически развитый, оказался до смешного неуклюж. Увлекаясь чем-нибудь, альфа вечно что-то ломал, сшибал или упускал из рук. Бедный Чимин хватался за голову каждый раз, когда тот оказывался рядом, ведь это означало, что весь учиненный господином беспорядок придется устранять именно ему. Альфа смущался, порывался даже помочь омеге несколько раз, но молодой слуга на это отчаянно алел пухлыми щеками и торопился сделать дела поскорее, чтобы улизнуть. Сокджин обычно предпочитал наблюдать за бедствием в лице своего брата, стоя в сторонке со сложенными на груди руками и искорками веселья в глазах. Видимо, научившись за годы жизни бок о бок повадкам родного брата, омега мог с точностью предугадать, что сейчас что-то произойдет, и каждый раз звал Тэхëна на представление. "Где ещё такое увидишь совершенно бесплатно", - хихикал он своим высоким голосом, прикрывая рот изящной ладонью и сильно щурясь от смеха. Тэхëн растягивал губы в широкой улыбке и тоже щурился. Кузены запали ему в душу и своим присутствием заставляли всякое волнение исчезнуть из головы. Но то, к сожалению, снова стучалось на порог, стоило принцу остаться в одиночестве. Оказываясь вечером в своих покоях, он садился на стул у туалетного столика и подолгу расчесывал волосы, не сводя взгляда с двери, что вела в комнату. Ему казалось - еще секунда, и та распахнется, чтобы, как раньше, в неё смог войти дофин. Тэхён бы по обыкновению встретил его нечитаемый взгляд, прежде чем подняться, подпустить ближе, позволить себя обнажить, а потом и взять. Выходя из своих воспоминаний, Тэхëн болезненно возвращался в реальность, и одиночество погребало его под собой. Нередко к тому примешивалось и чувство вины, порожденное теми словами, что имели неосторожность сорваться с губ. Но ничего уже с этим не поделаешь. Оставалось лишь покорно ждать возвращения Чонгука, чтобы, вновь увидев его, попросить прощения. Тэхëн намеревался так и поступить.

***

На седьмой день отсутствия дофина во дворце устраивают очередной бал. На него приглашают именитых послов и иноземных музыкантов. Послы привозят ко двору множество дорогих подарков: шелка, золото, диковинных птиц, наряды, сшитые по последней моде из шелка, меха и атласа. Чтобы выразить признательность послам, Тэхён, как и многие другие омеги, что собираются посетить намечающийся праздник, облачается в один из подарков. Слуги помогают ему надеть невесомое полупрозрачное одеяние. Ткань его нежная, белого цвета, и весь омега в нем источает пронзительную невинную красоту. Его плечи, руки и острые ключицы остаются полностью голыми, и принц решает на этот вечер отказаться от украшений. Волосы заплетают в две тяжелые косы, вперед выпуская несколько вьющихся прядей, и на голове закрепляют цветы, сделанные из органзы и хрустального бисера. Подол спадает к полу, будто туман струится, и образ омеги завораживает даже его самого, когда Тэхён по завершении приготовлений смотрится в зеркало, оставаясь доволен собой. - Жаль, кузен не может сейчас видеть тебя, - цыкает Джин, уже по привычке без предупреждения вторгаясь в его покои. Старший омега тоже наряжен к балу в пурпурное одеяние, и шею его плотно обвивает золотое колье с крупным аметистом по центру. Тэхён оборачивается к нему, смущенно краснея, как и всегда, когда в их разговоре упоминается дофин. Упоминается он, кстати говоря, частенько, и все с легкой руки Сокджина, потому что тот – любитель почесать языком, обсуждая любовные дела. И Тэхён для него теперь – самая легкая жертва, которой никуда не деться. Сокджин, как член королевской семьи, в курсе того, что происходит между дофином и принцем, и потому ни за что бы не упустил возможность узнать немного подробностей от, так сказать, первого лица. Что поделать, живется во дворце омеге смертельно скучно, и надо же как-то себя развлекать, вот он и развлекает - пристает к Тэхëну с расспросами, а тот всегда краснеет, как рак в кастрюле с кипятком, и взгляд старается упрятать так, чтобы к нему было не подступиться. Молодая нежная душа... Сам Сокджин не состоял в браке, но, как выяснилось, и святым был едва ли. Об этом он Тэхëну поведал, пытаясь впервые того расположить на откровенный разговор, но, к сожалению, только сильнее засмущал бедняжку... Тэхëн не понимал, как можно вслух вообще произносить такие греховные вещи. То, что он позволял с собой делать Чонгуку, вообще не вязалось с какими-либо словами, на ум от одних воспоминаний приходили лишь стоны, томное дыхание и всхлипы сквозь ладонь, зажимающую распахнутый в экстазе рот. Описать такое казалось непосильным хотя бы потому, что у омеги голова кругом шла от этой близости. Она должна была сохраниться только между ним и альфой, которому он себя отдал. Иногда Тэхëн думал, что рад испытать ее, даже без цели зачать - настолько она была прекрасна. Находиться в сильных руках, сгорая при каждом толчке глубоко в своё тело, стонать и плакать, погружаясь в негу блаженства, а потом возноситься на вершину и падать вместе, крепко переплетая руки с дофином, дышать только его запахом, а потом чувствовать, как все нутро постепенно становится все более наполненным, сходя с ума от этой тесноты... Тэхëн сохранит все это между собой и Чонгуком. Только для Чонгука. Потому что слишком волнующими становятся чувства, что он ощущает из-за дофина. Особенно в эти тяжкие дни их разлуки... Как бы хотелось омеге надеяться, что он не один, кто скучает и ждет их следующей встречи... - Тэхëн, ты слышишь меня? - Сокджин пощелкал перед его носом пальцами, а потом легко рассмеялся. - Спорим, что сейчас ты представлял моего дражайшего кузена? И чем же таким вы занимались в этих фантазиях, бесстыжий мальчишка? - Глупости говоришь, - принц снова вспыхнул алым цветом, и румянец на этот раз перекинулся даже на шею, от чего Джин стал смеяться пуще прежнего. - Пой, пташка, - пропел он сам. - Думаю, вместе вы прекрасная пара. Такой нежный, скромный и доброжелательный ты и угрюмый, не привыкший выражать свои чувства Чонгук. Эх, вы либо с ума друг друга сведете, либо полюбите до смерти. И лучше бы вам выбрать второе... Хотя, думаю, все к этому и идет, учитывая характер ваших совместных стараний... Старший омега весьма выразительно посмотрел на тэхëнов живот, все еще идеально-плоский и прикрытый несколькими слоями лёгкой ткани. Принц застенчиво накрыл его обеими руками, будто хотел спрятать, и нахмурил брови. Но все это быстро ушло, на своем месте оставляя грусть и тревогу. - Думаешь, у нас получится?... - прошелестел он едва слышно, и взгляд его сделался таким беззащитным, что сердце старшего омеги дрогнуло. - Я так боюсь, что ничего не выйдет... Я не могу подвести свою страну... Не могу подвести Чонгука. Что, если время пройдет, а я так и останусь пуст, Сокджин? Дофин разочаруется во мне, ведь так? Больше не посмотрит, женится на другом... - Ну что это еще за глупости, - вздохнул Джин, подаваясь вперёд и обнимая Тэхëна, нижняя губа у которого уже предательски подрагивала. Прижавшись щекой к чужой щеке, он тихо зашептал ему в ухо: - Кузен убьет меня, если я расскажу, но он буквально заставил меня сюда приехать. На самом деле, наше с Намджуном путешествие должно было закончиться только через месяц, но как только Чонгук узнал, что должен отправиться в поход, тут же послал за нами. По его личной просьбе я каждый день пишу ему письма. Думаешь, я в них рассказываю, как у такого прекрасного меня идут дела? Ха! Конечно же нет. Он упросил меня передавать, как ты себя чувствуешь. Достаточно ли ты отдыхаешь, с кем ведешь беседы, что ешь, что читаешь, сколько раз в день улыбнулся... Меня от этого всего выворачивает - вот гадость! - он морщится, слегка отстраняясь. - Чонгук переживает, что оставил тебя и вынужден быть так далеко. Поверь мне, я знаю его достаточно хорошо, чтобы такое утверждать. Просто кузен всегда был достаточно скуп на проявление эмоций, особенно тех, что касаются симпатии во всех её гранях. Но могу точно сказать, что он уже привязан к тебе, как верный щенок. Когда он вернется, присмотрись как-нибудь на досуге, и сам все увидишь. Тэхëн молчит, не находясь с ответом, он растерянно хлопает своими длинными ресницами, прямо как куколка, трогательно сводит брови на переносице, и от того Джину снова хочется его обнять, да покрепче. Но он сдерживается, чтобы не помять их нарядов. Кстати о них... - Идем-ка в тронный зал, - говорит он, беря принца за его маленькую холодную руку. - Веселье, должно быть, уже в самом разгаре. Тэхëн не противится, когда выходит из своих покоев, утягиваемый старшим. Сердце в его груди быстро бьется и долго ещё, наверное, не успокоится.

***

Тэхëн замечает, как в дальней части тронного зала, куда практически не достает свет от факелов и свечей, расставленных в подсвечниках на длинных праздничных столах, колышется длинная портьера, и спустя секунду из-за неё появляются слегка взъерошенные Намджун и... его юный слуга. Сокджин, сидящий рядом с ним и тоже имевший счастье наблюдать данную картину, по своей привычке громко цокает и пригубляет кубок с вином, чтобы за ним скрыть то, как высоко закатились его глаза. - Вы так незаметны, - тянет он, когда альфа, бегло простившись с омегой, подходит к ним, сияя улыбкой на чуть-чуть пьяном лице. - Не обижайте моего слугу, Намджун, - хмурясь, просит Тэхён. - Честное слово, если Вы намерены с ним играть... - Что Вы, у меня и в мыслях такого не было! - восклицает альфа, тут же трезвея. - Клянусь, Чимину я никогда не наврежу! Тэхён прищуривается, решая, насколько честен с ним альфа. Он переводит вопросительный взгляд на Сокджина, и тот пожимает плечами. - Зачем он Вам? Вы же знаете, что Чимин - мой слуга, без имени и приданого. - Тэхён, я не говорю, что от него мне нужно... Договорить альфе не дают двери тронного зала, что с шумом распахиваются, впуская внутрь городского стражника. - Ваше величество! - громко восклицает он, задыхаясь от спешки. - Ваше величество! Дофин! Он вернулся и... На колонну по пути напали мятежники. Ваш сын тяжело ранен! Тэхён чувствует, как от услышанного у него резко темнеет в глазах.