***
Все еще не до конца проснувшись, Дин шел по коридору бункера, слыша, как за ним торопливо шагает Чудо. Новый день, с новыми попытками вытащить из Кастиэля хоть какие-то воспоминания, он встретил с остатками прежнего энтузиазма. Дин удивлялся самому себе, стараясь не думать о том, что это может оказаться затишьем перед бурей. — Ну что, приятель, кусочек бекона, пока не видит Сэмми? — с улыбкой спросил он, зная, что пёс не откажется от подобной щедрости. Войдя на кухню, он обнаружил, что там находилось слишком много народу для восьми утра. Сэм и Эйлин сидели за столом, бодро поедая салат, состоящий из исключительно зелёных овощей. Кастиэль стоял у плиты, всё ещё слишком сонный, лениво потягивающий кофе, в ожидании, когда поджарится бекон. С кислым выражением лица Дин перевел взгляд обратно на парочку травоядных, и, буркнув им «Доброе утро», рванул к Касу. Тот приветственно улыбнулся в ответ, и снова уткнул нос в чашку с кофе, будто бы один только запах мог помочь ему окончательно проснуться. — Сядь за стол, Кас, я доделаю завтрак, — Дин почувствовал очередной прилив бодрости, и, проводя взглядом Кастиэля, медленно плетущегося к Сэму и Эйлин, принялся за готовку. — Дин, ты же помнишь, что Кас теперь человек и может не выдержать твоей дозы холестерина? — Сэм с усмешкой смотрел, как брат добавляет несколько ломтиков бекона на сковородку и украдкой дает еще один псу. — Не лезь в наши тарелки, Сэмми, — Дин состроил брату гримасу и повернулся к плите, с улыбкой слыша как Кастиэль тихо засмеялся. Перемещаясь по кухне, занятый таким обыденным делом, как готовка завтрака, Дин, вдруг, понял, что впервые за долгое время ощущает спокойствие. И он надеялся, что хотя бы это чувство Кас разделяет вместе с ним. Спустя несколько минут он поставил тарелки на стол и сел напротив Кастиэля, сонно разглядывающего горячий завтрак. — Чуть не забыл, — Дин молниеносно встал, и все удивлённо проследили взглядами за ним. С гордой улыбкой, скрывающей лёгкое смущение, он поставил перед бывшим ангелом тарелку, на которой лежал одинокий сэндвич с джемом и арахисовым маслом. Сэм с трудом сдержал смешок и перевёл взгляд на Эйлин, которая, с улыбкой, закатила глаза. — Ты любил это, когда был человеком впервые, так что… Я подумал, что… — Дин едва ли не заикался, презентуя элементарный сэндвич, но Кастиэль освободил его от мучений, сказав слова благодарности с такой же смущённой улыбкой. Время проведённое за завтраком прошло в тишине, нарушаемой редкими диалогами, быстро сходившими на нет. Дин ел с аппетитом, но вкус еды мерк на фоне вновь появившегося волнения от близости Кастиэля. Их ноги слегка соприкасались под столом, и он изо всех сил старался не делать лишних движений, боясь разорвать контакт, и в то же время увеличить его. Отставив пустую тарелку в сторону, он поднял голову и столкнулся с изучающим взглядом Кастиэля. Дин прочистил горло и приподнял брови в немом вопросе, ожидая, что мужчина отведет взгляд в сторону. Но даже будучи человеком, он продолжал непозволительно долго смотреть на него своими безумно красивыми голубыми глазами, и от этого взгляда мысли Дина спутались как в первый раз. — У тебя кровь на щеке, — тихо сказал Кастиэль, чуть подавшись вперёд, осторожно протягивая руку. Он делал это неосознанно, но чувствовал, что должен облегчить боль от пореза, пусть и от столь незначительного. Кастиэль ощущал, как все взгляды оказались прикованы к нему, но не улавливал в них осуждения, он и сам подсознательно понимал, насколько привычно оказалось для него протянуть руку к Дину, попытаться коснуться его. И он, вдруг, осознал, что всегда мог снять боль на расстоянии, это была его маленькая блажь — коснуться Дина Винчестера. — Порезался, когда брился, ерунда. Дин хотел было отстраниться, но застыл, глупо надеясь почувствовать легкое покалывание, которое всегда сопровождало исцеление. Но его не было, вместо этого на него нахлынуло удушающее волнение от прикосновения теплой ладони к его щеке, желание податься вперед казалось практически неконтролируемым. Сэм и Эйлин вновь обменялись неловкими и красноречивыми взглядами. — Твои веснушки складываются в созвездия, — Кастиэль убрал руку с щеки охотника, но лишь для того чтобы снова коснуться, провести указательным пальцем линию от пореза к одной из веснушек, а затем к другой. Он ощущал дрожь, свою, Дина, и ему это нравилось, казалось таким правильным и привычным. Но в то же время он понимал, что играл с его чувствами, при этом задевая собственные. — Ты прекрасен. Раскрыв глаза в удивлении, Дин торопливо оттолкнул руку мужчины и вскочил с места. Не имело смысла что-то отвечать, да и что он мог? Он подошёл к раковине и включил холодную воду, чтобы заглушить мысли, чтобы сбить жар. Его кожа горела от смущения. Да, его называли красавчиком, и не раз, но из уст Кастиэля это звучало совсем иначе, будто за его словами стояло вдвое больше смысла. Кас коснулся его, хотел его касаться и дальше, и Дин проклинал себя за то, что не дал этому случиться. — Я сделаю вид, что не слышал тебя, — бросил он, и тут же пожалел о сказанном еще больше, чем о сделанном. Дин слышал краем уха, как Сэм что-то говорит и они с Эйлин уходят с кухни, как Кас тяжело вздыхает и уходит следом, и он ненавидел себя в тот миг больше обычного. Не найдя в себе сил и смелости последовать за ними, он умылся ледяной водой, чувствуя как злость на самого себя начинает душить его и, выругавшись, направился в гараж. Поездка в одиночестве ему была необходима как никогда. Бесцельная вылазка затянулась на несколько часов. Дин ехал в полнейшей тишине, от которой ему становилось еще тоскливее. Травмированная спина вновь давала о себе знать тянущей болью и нахлынувшей усталостью. Тем не менее, от воспоминаний о прошедшем утре, по его коже бежали мурашки. Мысли о Кастиэле, его слегка смущенном взгляде, его словах, сбивших с толку, заставляли Дина испытывать невероятное количество эмоций сразу. Если бы он был смелее, то конечно же ответил бы Касу, как на самом деле прекрасен он. — Дин Винчестер, ты идиот. Он остановил машину на обочине и закрыл лицо ладонями, представляя перед собой лицо бывшего ангела, излучающее бесконечную грусть и непонимание собственных действий и чувств. Конечно Дин знал, что ему следует вернуться как можно быстрее и поговорить с Кастиэлем, но как же трудно ему было пересилить самого себя. Свои стыд и трусость. Тяжело вздохнув, он завел мотор Импалы и поехал в обратном направлении, предвкушая грядущий неловкий разговор. Бункер встретил его тишиной, приглушенным светом и запиской на столе: «Уехали за покупками. Втроем». Дин разочарованно хмыкнул, и, прихватив из комнаты пару своих старых футболок, которые обещал одолжить Касу, пошел в направлении его комнаты. Осторожно открыв дверь, он обнаружил комнату в идеальном порядке, и лишь множество книг на полу давало понять, что здесь кто-то живет. Медленно прошагав из одного конца помещения в другой, не решаясь сделать то, зачем пришел, Дин подошел к кровати, положил на нее аккуратно сложенную одежду и встал на колени. Он едва ли осознавал, что им руководило в тот миг, но он склонился над подушкой, стараясь уловить от ткани знакомых запах. Его ангел никогда не спал, ткань всегда пахла пылью и старым мылом, но сейчас Дин уловил легкий запах собственного шампуня. Теперь Кастиэль был человеком, теперь он спал, теперь он пользовался шампунем Дина и, заставлял Винчестера сходить с ума еще больше. Он не знал, сколько провел вот так, уткнувшись лицом в чертову подушку, нашептывая извинения, пока его колени не начали отзываться ноющей болью. Дин осторожно поднялся и пошел в свою комнату, понимая, что легче ему не стало ни на йоту. Спустя полчаса, он услышал шаги, голоса и смех. Дин прерывисто выдохнул, но так и не вышел из комнаты, всё ещё собираясь с мыслями. Через некоторое время голоса стихли, бункер снова наполнился тишиной, но, вдруг, Дин снова услышал тихий скрежет металла. Он знал, кто это был. Устало вздохнув, Дин накинул куртку и торопливо пошел к выходу из бункера. «Соберись», — думал он, осторожно открывая дверь наружу, и, увидев Кастиэля, у него перехватило дыхание. Несмотря на холодную августовскую ночь и влажный воздух после недавнего дождя, он стоял в одной футболке, слегка подрагивая, окутанный светом уличного фонаря, будто он мог его согреть. Дин недовольно нахмурился и подошел ближе, и бывший ангел ответил ему таким же настороженным взглядом. Они будто общались без слов. Дин хотел спросить, почему Кас на улице, но дымящаяся сигарета в его руках была очевидным ответом. Кастиэль хотел спросить, почему Дин вышел за ним, но Винчестер молчаливо стянул с себя куртку и набросил ему на плечи, будто отвечая на незаданный вопрос. По замерзшей коже приятно разливалось тепло от ткани, тепло Дина. В этом жесте было безмолвное «Извини». — Не стоило, твоя куртка будет пахнуть дымом, — Кастиэль дернул плечами, но куртку так и не снял. Он не хотел, чтобы его голос прозвучал так холодно, но Дин, похоже, даже не обратил на это внимания. — Кстати, об этом, — Дин уставился на сигарету в руках мужчины и тут же споткнулся о мысль о том, каким бы был их поцелуй, когда сизоватый дым кочует с одних губ на другие. — Ты не курил прежде. — О, — удивленно ответил Кастиэль. — Я думаю это не моя привычка, а потребность весселя. Моя ангельская сущность подавляла ее. Дин хмыкнул и тут же нахмурился, стараясь правильно подобрать слова. — Про вессель тебе тоже Сэм рассказал? Или ты… Лампа фонаря слабо мигнула и погасла, погружая островок света во тьму, прерывая вопрос Дина. Оба мужчины замерли, всматриваясь в окруживший их мрак. Внезапно, Дин почувствовал нахлынувший страх, свой и Кастиэля. Неосознанно, он протянул руку и схватил его за запястье, осторожно отталкивая бывшего ангела за свою спину, защищая от возможной угрозы. Их продолжала окружать темнота, не таившая в себе опасности, и тишина, нарушаемая стрекотом насекомых и шумом проезжавших где-то вдалеке машин. Дин чувствовал пульс Кастиэля под своими пальцами, слегка учащенный. «Тебе тоже страшно?» — мысленно спросил он, и бывший ангел тут же вырвал свою руку из хватки Винчестера. Дин почувствовал неприятную пустоту и тянущее чувство тревоги оттого, что сделал что-то не так в очередной раз. — Давай вернемся внутрь, ты замерзнешь, — сдержанно сказал Кастиэль и, не дождавшись ответа, уверенно пошел к дверям бункера. Кожа на его запястье горела от прикосновения, словно ладонь Дина оставила отпечаток, но он боялся проверить так ли это на самом деле. Оказавшись внутри, он нехотя снял с себя куртку, повесил ее на перила лестницы и понял, что ему жизненно необходимо сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Дин встал сбоку, на смехотворно большом расстоянии, скрестив руки на груди, и Кастиэль мог физически почувствовать напряжение, возникшее между ними. И ничего приятного в этом не было. Он осознал, что ему стало невыносимо тоскливо, сердце тревожно билось в груди, и всё это было из-за одного человека. С другими было иначе, спокойно и легко. Прикосновения Сэма или Эйлин для него были обыденной частью их общения, но Дин был другой, особенный, он был и радостью и бесконечной мукой. И как же хотелось Кастиэлю понять причину этого! Как же ему хотелось снова дотронуться до щеки Дина Винчестера и спросить его, потому что в одном он был уверен — охотник молчал о многих вещах, он знает о нём то, чего не знает больше никто. — Сэм ничего не говорил мне. Это просто всплыло в моей голове ещё вчера, когда ты ушёл, а мы с Эйлин пошли в библиотеку, — устало сказал Кастиэль, не желая раскрывать детали, и, не оборачиваясь, начал спускаться вниз. Он чувствовал взгляд Дина в спину, раздраженный, но вместе с тем взволнованный, но обернуться и с вызовом взглянуть в ответ не хватало смелости. То воспоминание было как глубоко спрятанная грязная тайна, вырвавшаяся наружу. Оно пришло неожиданно, очередной, прорвавшейся сквозь плотную пелену, вспышкой, от которой болезненно резало глаза еще несколько часов. Эйлин, случайно нашедшая ангельский клинок, осторожно передала его Кастиэлю и, затаив дыхание, наблюдала некое подобие воссоединения оружия и бывшего хозяина. Девушка смотрела на него с сочувствием, от которого Кастиэлю стало невыносимо тошно. Он устал от жалости, поэтому ухватился за нахлынувшее воспоминание, сжав лезвие правой рукой, пока не почувствовал липкую кровь на коже. И он был вознагражден. Пусть и отдаленно, не в полную силу, он почувствовал то, чего лишился: колоссальной ангельской силы и мудрости, но вместе с тем он избавился от бесконечных битв, криков и проклятий, звучавших на языках, которые ему останутся неведомы до самой смерти. И это было бы благодатью, если бы не воспоминания о необходимости весселя каждому ангелу. Глубочайшее чувство вины перед Джимми, весселем, который стал его вечной оболочкой, причиняло невероятную боль. Это было то, что хотелось забыть, от чего хотелось сбежать. Слишком много крови и потерь предстало у него перед глазами в тот момент. Кастиэль шел по коридору, рассматривая покрытый тонкой коркой порез на ладони, перекрывающий старый шрам, шел и не слышал шагов позади. Дин и правда все еще стоял вверху лестницы, прижимая к себе собственную куртку, едва уловимо пахнущую сигаретным дымом. Нервная улыбка тронула его губы. Он был рад, что Кастиэль снова что-то вспомнил, но всё ещё невыносимо страдал оттого, что это были не чувства к нему. Дин чувствовал себя отвратительным эгоистом, безмолвно умоляя Кастиэля не вспоминать все предательства, бесконечные битвы и войны. Охотник молил лишь о том, чтобы бывший ангел вспомнил, что любил его, но в этот раз позволил любить также сильно в ответ. Ему было страшно сделать первый шаг, который всегда давался ему с трудом, но увидев, как Кастиэль уходит от него в очередной раз так и не выслушав, Дин удивил самого себя и рванул с места, чудом не споткнувшись на крутой лестнице. Он обнаружил Кастиэля в его комнате, сидящим на кровати в легкой задумчивости. Дверь была приоткрыта, но Дин все равно тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Кастиэль уставился на него с легким раздражением, но скорее из-за себя самого, чем из-за Дина. Ему нестерпимо хотелось разобраться с каждой эмоцией, с каждой мыслью, которые возникали у него. Он так хотел спросить братьев о многом, но едва ли мог сформулировать свои вопросы так, чтобы не смутить их. "Почему я чувствую то, что чувствую? Почему что-то мне не знакомо до сих пор, а что-то оказывается мгновенным спусковым крючком к воспоминаниям?" - назойливо крутилось у него в голове, и от этих мыслей было невозможно сбежать. Ему хотелось спросить Дина, в чем на самом деле причина того, что тот постоянно отводит взгляд, избегает прикосновений и разговоров. Но его смелости хватало только на то, чтобы раздраженно и молчаливо смотреть на него и надеяться, что страх Винчестера окажется меньше. Дин встал напротив него, загораживая свет лампы на стене. Слегка растерянный, он приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но смог лишь тяжело вздохнуть и опустить взгляд в пол. Хотел бы он сказать Касу всё как есть, но Дин знал, что этим он лишь отдалит его от себя. Всё, что он мог сделать в тот момент — наконец-то разрешить себе поприветствовать Кастиэля по-настоящему, как должен был сделать в момент их встречи на парковке. И ему было наплевать, если потом Кас оттолкнет его, сделает в его сердце очередную дыру. Слегка пошатываясь, он опустился перед ним на колени, и теперь Дину пришлось бы поднять голову, чтобы посмотреть Кастиэлю в лицо. Но он хотел не этого. Не желая ждать ни секундой больше, не желая видеть удивленный и настороженный взгляд Каса, Дин обхватил его за талию, и вжался в него всем телом. Он чувствовал запах сигарет и мыла от его футболки, слышал как беспокойно биение его сердца, и это было якорем для Дина, чтобы не сделать того, о чем он точно пожалеет. — Я скучал, — тихо сказал он и, нехотя, разомкнул объятия, чтобы взглянуть Кастиэлю в глаза, доказать, что это правда, показать одним взглядом, как сильно ему не хватало ангела. «Я продолжал молиться каждую ночь», — осталось несказанным. — Прости, — Кастиэль с трудом вырвался из оцепенения. Близость Дина оказалась ему невыносима, но он не смел показать этого. Он больше не мог ничего сказать, чувствуя вину за то, что оставил братьев. За то, что оставил Дина. За то, что всё это время ничего не помнил, и не скучал по ним в ответ. Дин все еще стоял на коленях, не разрывая их зрительный контакт, и слегка покачивал головой, словно говоря: «Нет, не извиняйся, в этом нет твоей вины», и вновь потянулся к Кастиэлю, на этот раз чувствуя руки бывшего ангела на своей спине. Прерывисто выдохнув, Дин прикрыл глаза и утонул в окутавшем его тепле, в мгновении, которого он так давно жаждал. Кастиэль чувствовал, как сильно они оба сожалеют о разных вещах, оставленных в прошлом. Их молчание, их неловкое объятие были раскаянием и искуплением. — Нам надо отдохнуть, — сказал Кастиэль, нехотя отстраняясь. Его губы тронула ласковая улыбка, говорящая о том, что он не держит зла. Дин кивнул, медленно поднимаясь на ноги. Он не чувствовал себя отвергнутым, он понимал, что им обоим нужно больше времени, чтобы вернуть прежнюю близость. — Спокойной ночи, Дин. — Спокойной ночи, Кас, — буркнул Винчестер, осторожно закрывая дверь за собой. Он знал, что уснет, обнимая собственную куртку, впитавшую запах сигарет его ангела.II.
3 ноября 2021 г. в 12:00
Два дня, проведенных в библиотеке с ужасающим количеством книг, не дали ровным счетом ничего. Кастиэль так и не вспомнил ни единой детали из прошлого, но это ничуть не ослабило энтузиазм Дина. Наконец-то у него появилась цель, и это было никак не связано с охотой, убийствами и саморазрушением.
Сэм и Эйлин уехали из бункера рано утром, оставив Дину и Касу тарелку ароматных оладьев в качестве извинений за то, что не взяли их собой. Едва перебросившись парой фраз и прикончив завтрак, Винчестер потащил Кастиэля на экскурсию по бункеру, включающую в себя осмотр всех помещений, начиная от душевых и котельной, заканчивая его с Сэмом комнатами. Темницу, где Пустота забрала Каса, он отчаянно избегал с того самого дня, и сейчас ему было еще страшнее туда заходить, особенно вместе с бывшим ангелом. Кастиэль мирно плелся за Дином не задавая вопросов. Всё, что он видел, не вызывало ни капли воспоминаний, но он никак не мог решиться сказать об этом вслух. И пусть знаки на стенах и дверях ему были знакомы по книгам, которые он успел прочитать, он едва ли смог бы повторить их при необходимости. Осознание того, что он был невероятной силы ангелом, воином, а теперь стал обычным человеком, все чаще казалось ему нелепой шуткой.
— Ну? Есть мысли? — нетерпеливо спросил Дин, облокотившись о дверной проём. Осмотр бункера он гордо назвал новой тактикой, хотя на самом деле он просто чертовски устал сидеть в библиотеке, и делать вид, что читает. Сосредоточиться на книге ему было тяжело и прежде, а с присутствием Каса поблизости попытка прочитать хотя бы абзац текста шла крахом. К тому же, никаких заклинаний по возврату памяти они так и не смогли отыскать.
— Прости, — не скрывая сожаления ответил Кастиэль, но тут же осекся. Они стояли на пороге комнаты Дина, освещенной тусклым светом прикроватной лампы. Винчестер проследил за взглядом мужчины, и с легким волнением понял, на что тот смотрел. На столе, среди пустых бутылок от пива и фотографий, лежала кассета. Та самая, которую он сделал для ангела. Та самая, которую не захотел принимать обратно. Дин не помнил, как она очутилась у него вновь, но теперь в ожидании смотрел на Кастиэля, будто такая мелочь могла вернуть все воспоминания вмиг.
— Led Zeppelin, — буркнул Кастиэль, утверждая и спрашивая одновременно. С такого расстояния надпись было невозможно увидеть и они оба это понимали.
— Это подарок, — уголки губ Дина нервно дернулись. Он плохо помнил, как дарил кассету, но в памяти всё ещё хранились воспоминания о том, как он записывал ее в этой самой комнате, в столь похожем тусклом свете единственной включенной лампы.
— Их не возвращают? — помедлив, спросил Кастиэль, слегка нахмурившись, будто слова причинили ему физическую боль. Это было не просто знание, это было долгожданное воспоминание. Хоть он и не держал кассету в руках, он без труда смог представить, как касается шершавого пластика кончиками пальцев. О, эта кассета значила для него многое, но Кастиэль не мог себе позволить двинуться с места и забрать ее. Она значила многое не для него одного.
— Не возвращают.
Голос Дина прозвучал ниже обычного, фраза сказана будто бы на выдохе, с нескрываемым облегчением. Он понял, что Кастиэль что-то вспомнил, и это заставило его забыть об осторожности, забыть о том, что в его жизни никогда ничего не дается легко. Их нерешительные взгляды встретились, ища друг в друге немое подтверждение того, что всё хорошо, что это то воспоминание, которое стоит вспомнить, даже несмотря на то, что было в их жизнях после него. Только теперь Дин осознал, как близко они стоят. Прежний он смутился бы, отпрянул в сторону, но не нынешний. Наконец-то он мог признаться себе, что скучал по этой непозволительной для ангела и человека близости.
Ты изменил меня, Дин.
Нет. Это ты изменил меня, Кас.
— Ребята, мы вернулись! — голос Сэма эхом разнесся по всему бункеру, и Дин едва заметно вздрогнул от неожиданности. Он медленно отодвинулся от Кастиэля, все еще не решаясь оторвать взгляд от его глаз.
— Пойдем, посмотрим с чем вернулись наши пташки.
Кастиэль смиренно кивнул и неспешно пошел за Дином, сверля взглядом его спину и пересиливая желание прикоснуться к плечу охотника. Правую ладонь неприятно жгло, и он с удивлением уставился на розоватый шрам на ней, который не замечал прежде. Все его чувства кричали о чем-то, но столь громко, что Кастиэль едва мог понять, чего на самом деле хочет. Сжав руку в кулак и впившись ногтями в кожу на ладони, он отвлекал себя болью от навязчивой мысли дотронуться до Дина. Он не помнил, он знал, что Винчестер не любит лишних прикосновений, не любит нарушения личных границ. Он не знал, но вспомнил, с каким невероятным трепетом ему нравилось их нарушать хотя бы на мгновение, одним легким и случайным касанием. Желание быть рядом с Дином было столь же правильным, сколь пугающим.
Сэм и Эйлин ждали их в главном зале, уставшие, но довольные собой. На щеке младшего Винчестера красовалась багровая ссадина, которую Эйлин заботливо обрабатывала, хоть в этом и не было особой нужды. Девушка выглядела чрезвычайно сосредоточенной, но улыбка выдавала ее. Увидев боковым зрением, как Кастиэль и Дин вошли в комнату, она слегка отстранилась от Сэма, смущенная пристальными взглядами.
— Как ребенок, — она закатила глаза и рассмеялась, откладывая пропитанный кровью ватный тампон в сторону.
— Я смотрю ваше свидание прошло не так удачно как хотелось бы, да, Сэмми? — Дин ухмыльнулся и сел на край стола. Видеть брата счастливым рядом с Эйлин было для него невероятным облегчением.
Младший Винчестер состроил гримасу, но тем не менее передал Эйлин жестами реплику брата, и девушка едва сдержала смех.
— Зачистили небольшое гнездо вампиров. Мы решили, что вам пока рано возвращаться к делу.
Лицо Дина побелело от воспоминаний, и рана на спине запульсировала фантомной болью. Он не хотел выдавать себя, поэтому только кивнул, поджав губы, молясь, чтобы никто не разгадал в нем перемену настроения. Ему стало тошно от самого себя, от своей слабости, и он сосредоточился на Эйлин, на ее плавных, но уверенных движениях, на том с какой нежностью и теплотой она относится к Сэму. Тревожный холод постепенно отступал, и Дин смог с облегчением выдохнуть, понимая, что на его реакцию действительно никто не обратил внимания. Сэм был занят довольно приукрашенным рассказом об охоте, и Кастиэль с нескрываемым интересом слушал его. Эйлин, убрав аптечку в сторону, вытащила из-под стола слегка помятый бумажный пакет с синим логотипом.
— Тебе понравится, — отжестикулировала она, поставив пакет рядом с Кастиэлем. Девушка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, в ожидании, когда мужчина оценит подарок.
Смутившись от оказанного внимания, Кастиэль вытащил аккуратно сложенный бежевый тренч. Не зная, как ему стоило реагировать, он торопливо надел обновку, отмечая, какая приятная на ощупь ткань. Он понимал, что смотрелся донельзя комично в поношенной одежде и новом, очевидно недешевом, тренче. Благодарно кивнув Эйлин, он покрутился на месте, и повернулся к Дину, разведя руки в стороны. Старший Винчестер криво улыбнулся, но уголки его губ слегка подрагивали. На чистой гладкой ткани вырисовывались пятна крови, засохшие и свежие, словно под тренчем бывший ангел прятал глубокие смертельные раны. Дин с силой зажмурился и с облегчением понял, что наваждение бесследно испарилось. Вот только Кастиэль с интересом смотрел на него, тщетно пытаясь разгадать странную реакцию Дина.
— Как новенький, — как бы Дин ни силился, он не мог отвести взгляд, все ещё выискивая в Кастиэле перед ним что-то чужеродное, понимая, что это бессмысленно. Он убедился бесконечное количество раз, что это Кас. Его Кас. — Теперь он будет вечно в нем ходить, и это ваша вина.
Дин выдавил подобие улыбки и, похлопав Кастиэля по плечу, резво направился в сторону кухни, и его руки тряслись мелкой дрожью от очередного отвергнутого желания обнять бывшего ангела.