В крысятнике любовь больнее

Я смотрю на стену коридора. Очередная страшная тетка, с настолько большими формами, что смотреть неловко. Мимо носятся крысята. Падаль врезается в меня и смотрит. На треугольных очках нет одной линзы, и виден его страх. Не скрою, ему от меня больше всех достаётся. Бесит меня, знает это и лезет. Пад убегает, а я кидаю вслед окурок, ловирую мимо Зелени и Хохотуна — самых главных художников нашей комнаты. Коллективно что-то рисуют. По очертаниям видно, что снова женское тело.   Дверь с красочной двойкой(от неё почти ничего не осталось) не поддаётся. Крысята же вынесли щеколду с месяц как.   Пока я придурком торчу у своей же двери, художники начинают спорить. Не хочу разнимать их, значит— надо по-быстрому уйти. Решаю так и толкаю дверь. В общей суматохе на меня нет внимания. Пинаю чёртову дверь. Она начинает поддаваться, а Хохотун орёт на Зелень. Спешно наваливаюсь и залетаю  наконец, в родной Крысятник.   Он встречает меня Гибридом и Рыжим. Любимый вожак прибывает в анабиозе, Гибрид сидит на подоконнике. Крадусь к местному «едоку» и заглядываю через плечо. Ну да. Ест герань. Вот это нормально? Без замаха(я, пожалуй, единственный, кто так бьёт. Даже Черный берёт замах) в спину. Не сильно, больше пугаю. Он не пугается(ах, как жаль), он как-то чересчур внимательно смотрит на меня и утекает. Тяну руку к подоконнику и выковыриваю оттуда сигарету. Оконные заначки самые лучшие, и есть везде.   Иду к Рыжему, по пути забирая с тумбы чью-то зажигалку. Вожак поднимает голову на меня и лыбится. Падаю рядом с ним и закуриваю. —Даже не поздороваешься? Он утыкается в моё плечо носом. —Привет, — выдыхаю ненужное приветствие и дым. Он смеётся и тянется за моей сигаретой. Не протестую — бесполезно. Он отстраняется от чужого плеча и всасывается в мою сигарету. Осматриваю его на предмет повреждений, по привычке. Не считая рассеченной губы, он в порядке. И в отличном настроении, судя по роже. Смотрит на меня. По крайней мере, голова повёрнута на меня. —Что смотришь? — поднимаю бровь и гляжу на него. —Думаю, — он отвечает слишком серьёзно. И курит мою сигарету.   Начинаю так же внимательно смотреть на него. На неоднократно ломанный нос, на дурацкие яркие губы, на бритые брови, серьгу в ухе. Красивый. Который раз понимаю, что любуюсь им и даже не сопротивляюсь этой мысли. Он резко притягивает меня за шею. Не успеваю даже оказать сопротивление. Я не против, но хотя-бы для приличия.   Смеёмся оба. Начинаю кашлять. Курить надо меньше. Рыжий честно делает вид, что сочувствует мне, я честно делаю вид, что мне это помогает. Наконец, меня отпускает. Дышу и смотрю на него.   —Гибрид снова жрал цветы, — уныло сообщаю ему, просто чтобы не молчать.    — Паскуда, —тушит окурок и прислоняется к стене. Молча с ним соглашаюсь и тоже приваливаюсь к стене.   Молчание всё таки наступает. От табака горько физически, это ощутимо. А ты, Рыжий, снимаешь очки и смотришь. От этого горько морально. Ещё хуже. Я лишь хочу любить тебя. А ты горький. Даже шутки — едкая горечь. Глаза ещё хуже. Ты снова давишь лыбу. Смотришь. А я вижу, что ты все это понимаешь. И ухмыляешься. Тебе не идёт ухмылка. Твоим глазам она не идёт. —Ну и сволочь ты, Рыжий. Я целую тебя. Какой же ты горький...