Мотыльки в её волосах

      Скорпиус вот уже какое-то время устало и совершенно безэмоционально смотрел в одну точку. В гостиной Поттеров мирно потрескивал огонь в камине, за окном темнела ночь и тихо падал снег. Не верилось, что в этот уютный миг где-то совсем рядом медленно угасает совсем юная девушка, волшебница, его лучшая подруга. Его Лили. Скорбь выпила все силы, и он даже не почувствовал, как рядом на диване разместился Джеймс и протянул ему чашку с чаем. — Держи. — Не надо, — отрицательно покачал головой Малфой и отвернулся, зависнув взглядом на трепещущих всполохах огня в камине.       Чашка с горячим напитком оказалась перед его носом, дразня ароматами. Бергамот, мелисса, мёд. — Пей давай, не беси, — буркнул старший из братьев Поттеров. — Выглядишь, как привидение. — Это имеет сейчас значение?       Оттолкнуть бы его, но новая драка с придурком Джеймсом ни к чему хорошему не приведёт. Да и не хотелось драться. Хватило на сегодня.       Скорпиус со вздохом взял чашку и под тяжёлым взглядом Поттера сделал глоток. Горло обожгло, сладкая жидкость взорвалась на кончике языка медовым послевкусием. Он немного завис в ощущении. Вкусно. Отпил ещё, но уже осторожнее, думая о том, что раньше никогда и ничего не взял бы из рук этого психованного типа. — Есть хочешь? Осталась утка… — мрачно предложил Джеймс. — Я всегда что-то жую, когда нервничаю. — Успокойся, а? Я не хочу есть, — раздражённо отреагировал Малфой, не понимая к чему всё это: забота не ему нужна, как можно вообще думать о еде в такой момент? — Я хочу попасть к Лили, — твёрдо отчеканил он.       Старший сын Поттера пожевал нижнюю губу, раздумывая: — Ты правда можешь ей помочь?       Скорпиус устало потёр лицо рукой, стараясь не задевать свежий шрам над бровью. Его раздражение на Джеймса сходило на нет, хотя он всё ещё сердился. За то, что тот, как обычно, зашёл в комнату к Лили без стука и, увидев, в каком плачевном состоянии находится сестра, набросился на Скорпиуса. Сгоряча Джеймс решил, что Малфой проклял его сестру. Бил он жестоко, и Скорп отвечал ему тем же, пытаясь остановить, чтобы успеть помочь девчонке, как умеет.       В итоге в Мунго попали все трое. Лили в отделение проклятий, а парни в травматологию. Это был кошмарный вечер, переходящий в такую же ночь. Скорпиуса сначала излечили, а потом устроили ему допрос. Лили исследовали. Её родители, особенно мать, рвали на себе волосы, плакали, ругались с персоналом, чего-то требовали. И только ближе к одиннадцати ночи всё наконец прояснилось.       Скорпиус мог бы вернуться домой, так как Лили рассказала, что он ни в чём не виновен. Что она сама сотворила с собой это проклятье, когда готовила доклад по ЗоТИ. Попробовала на себе его действие. Первые дни она думала, что справится с проблемой, ей было стыдно просить помощи и признаться хоть кому-то, как она сглупила. А проклятье в то самое время, как раковая опухоль, всё больше захватывало её организм.       Целители Мунго выдали неутешительные прогнозы. Сидя в гостиной Поттеров, Скорпиус и сейчас слышал, как горько плачет мама Лили и как на втором этаже нервно меряет пол шагами хозяин дома. — Эй, Малфой, слышишь, ты правда поможешь ей?       Скорп наконец осмысленно взглянул на сидевшего рядом Джеймса и понял, что тот тоже совершенно не в порядке. Самовлюблённый, третировавший его годами придурок пропал. Вместо него со взглядом, полным надежды, сидел потерянный человек, готовый на всё ради любимой сестрёнки. Джеймс нервозно зачесал пятернёй густую чёрную чёлку, ожидая ответа Малфоя. — Не знаю, — пожал плечами Скорпиус. — В Мунго с ней провели какие-то процедуры, ей вроде лучше. Временно, как я понял. — Он и правда не знал, чем может помочь: сейчас Лили была у себя в комнате со средним братом, к ней больше никого не подпускали. — Я могу попробовать, попытаться…       Он вспомнил встречу с тем самым целителем-эмпатом, о котором ему как-то рассказывала Гермиона. Как только Скорпиуса оставили в покое, он первым делом побежал искать его, хотя Гарри Поттер настоятельно советовал ему ехать домой и сообщить Драко обо всём, что произошло. Но не до этого было. Лили умирала и отец вряд ли поможет спасти её. Скорпиусу нужно было что-то сделать.       Мистер Курандеро оказался пожилым волшебником с колючими чёрными глазами и белой бородой. Он внимательно выслушал Скорпа, несмотря на то, что куда-то спешил, торопливо вышагивая по больничному коридору с кучей папок, летящих за ним следом по воздуху. — Хотите помочь своей подруге, молодой человек? — переспросил целитель, остановившись у нужной ему двери.       Скорп кивнул. Ему было физически больно от того, что он ничего не делал, хотя, наверное, мог. Он чувствовал себя виноватым за то, что не сразу заметил, что не писал и в последнее время совсем мало интересовался лучшей подругой. Мистер Курандеро словно считал это по лицу Малфоя, в его взгляде появилось участие. Он похлопал парня по предплечью и покачал головой: — Просто дайте своему дару показать вам путь. Расслабьтесь и поддайтесь чувствам. В нашем с вами случае только это и помогает. А потом, когда найдёте свободное время, приходите ко мне. Я ощущаю в вас потенциал. Мощный, но пока слишком зажатый, вам бы немного потренировать его, — с каждым его тихим словом и мягким похлопыванием Скорп становился всё спокойнее и увереннее в себе.       Может, он и правда ещё не изведал всю силу эмпатии, которая в нём заключена? Может, у него есть шанс сделать больше и спасти Лили?       С этими мыслями он и порывался остаться наедине с подругой. Он хотел попробовать. Почувствовать. Забрать боль и мрак из её тела. Но кто его послушает? Поттеры опасались и не доверяли ему, и Скорпиус не мог их за это винить. Они же совсем не знают его. Сколько лет до этого дня они запрещали Лили с ним общаться…       Раздался звонок в дверь, отвлёкший Малфоя от тяжёлых размышлений. Джеймс тут же подскочил с места и сорвался в коридор встречать гостя, а Скорпиус, прислушиваясь, отставил кружку с чаем на журнальный столик. Послышался топот шагов по лестнице, тревожные голоса. Гарри, Джинни и… Гермионы.       Она пришла! Сердце тут же заколотилось как заполошное.       Скорп знал, что Поттеры вызвали Грейнджер. Но всё равно оказался не готов встретиться с ней лицом к лицу, особенно после того, как совсем запутался в её рождественских передвижениях. Он взволнованно сглотнул и встал с дивана, поправляя на себе свитер. Зачесал рукой чёлку. Сделал пару шагов по направлению к звукам сдавленных рыданий, и вдруг дверь открылась и в гостиную вошёл… отец. — Почему ты сам меня не вызвал, когда всё началось? — сразу же гневно заговорил Драко. — Я же тебя предупреждал, при любом столкновении с законом ты обязан уведомить меня или нашего адвоката!       Скорпиус нахмурился. Совсем не его он ожидал увидеть и уж тем более не желал слушать упрёки: — Отец, как ты тут…       В глаза бросилось, что Драко какой-то подозрительно порозовевший, словно его сорвали с отдыха на пляже. Нос, щёки, даже шея, а волосы так вообще распущенные и как будто чуть влажные. Что это значит? И почему они явились с Гермионой в одно и то же время?.. — Как я тут оказался? Неправильный вопрос, Скорп. — Старший Малфой покачал головой, со злым раздражением разглядывая жёлтые пятна от синяков на подбородке сына и заживающий шрам над его бровью. — Но я отвечу: Поттер решил, что я всё-таки должен знать, что происходит с моим сыном. Чужой человек! Сообщает мне, что ты попал в Мунго и какое-то время был подозреваемым в проклятии его дочери!       Скорпиус со вздохом на секунду прикрыл глаза, чувствуя, как его череп сжимает спазмом головная боль. Драко был взбешён настолько, что младший Малфой вдруг явственно ощутил его тяжёлую негативную ауру всем своим эмпатичным существом. Неприятное чувство. Он выдохнул и медленно заговорил, стараясь утихомирить ярость родителя: — Отец, я не так часто сталкивался с законом, чтобы вспомнить о тебе или адвокате в тот момент, когда умирает мой друг. Всё случилось так быстро… — Они должны были предложить. Скорп, тебе восемнадцать! Ты ещё ребёнок! Я засужу их! — словно говоря с самим собой, продолжал гневаться отец. — Как они посмели?! — Пап! — Я не позволю поступать так со своим единственным сыном! Хватит с меня! Если ты Малфой, это не значит, что ты убийца! Ублюдки! Ещё и избили тебя!.. — Папа! Перестань! — Не смей мне рот затыкать! Никто не имеет права безнаказанно избивать моего ребёнка! — Это я избил… Так вышло.       Джеймс с виноватым видом встал рядом со своим бывшим недругом и пожал плечами: — Извините. Мне жаль.       Ого! Впервые этот самодовольный индюк извинился. Да сегодня небо упадёт на землю. Сколько раз он цеплял Скорпа в Хогвартсе и не счесть, и он никогда, никогда не жалел об этом. Скорпиус про себя сухо усмехнулся, но всё же поддержал брата Лили: — Пап, это правда. Никто из старших волшебников меня не бил. Мы с ним подрались. Присмотрись, он не меньше меня пострадал. — Джеймс закатил глаза и с болезненным шипением потёр скулу, где желтел хороший такой синяк в половину лица. — И мы уже всё выяснили. Да? — Скорпиус вопросительно покосился на Поттера: тот кивнул, а потом и вовсе протянул ладонь. — Мир? — Мир.       Драко с недоверием проследил за их рукопожатием, но наконец-то успокоился. Он сжал губы и сложил руки на груди, о чём-то раздумывая. В возникшей тишине вновь послышался плач Джинни Поттер. И тихий голос Гермионы, шепчущий утешения. — Может, чаю? — гостеприимно предложил Джеймс, указывая в сторону столовой. — Может, домой, Скорп? — чуть изогнув бровь, отец огляделся.       Было ясно как день, что задерживаться в доме Поттеров ему не хотелось. — Нет. Мне надо остаться, пап.       Драко не стал настаивать и согласился на чай. Пока Джеймс возился с чашками, в столовую, где они разместились, спустился молчаливый и хмурый Гарри Поттер, а потом к ним присоединилась и Гермиона. Она выглядела разбитой, на щеках полыхал неестественный лихорадочный румянец, а в глазах стояли еле сдерживаемые слёзы. — Она уснула, — хрипло проговорила волшебница, вероятно имея в виду Джинни, и, заметив отца, нежно улыбнулась ему. Она сделала шаг в его сторону и вдруг заметила Скорпа: — О, привет, дорогой! Как ты?       Объятия с Гермионой показались лечебным бальзамом на раны.       Скорпиус подхватил Грейнджер за талию и, не сдерживая порыва, сжал крепче. Как же хорошо вот так запросто обнимать её. Гладить по спине, ощущая жар прекрасного тела. Чувствовать кожу бархатной щеки губами. Как же она была нужна ему в этот тяжёлый момент. Ощущение её теплой магии согревало душу. Если бы не невольные зрители их встречи, он бы позволил себе больше, но… — Кхм-кхм… — громко откашлялся Драко.        Выпустив любимую ведьму из рук, Скорп заметил, что в глазах отца вновь сверкнула ярость. А через секунду серые радужки залила тихая напряжённая досада, которая досталась Грейнджер. Ответный взгляд волшебницы в сторону отца показался ему таким же непростым. Она словно умоляла Драко не делать глупостей. Умоляла, как человека, который ей близок. Близок, как… друг? Любовник? Скорп вспомнил рисунок, что нашёл утром в спальне у отца.       Ну нет, не может быть… Бред. Не может быть между ними ничего. Они бы не поступили с ним так. Или?.. Сомнения вперемешку с новым потоком подозрений захватили его разум.       Скорпиус сжал кулаки. Ему показалось, словно лёгкие сдавило в тисках, и это странное ощущение заставило его замереть у стола. Он не понимал, что с ним происходит. Тогда в горах, когда он подумал, что Гермиона отдыхает с этим новым тренером, ему, оказывается, было совсем не больно. Больно сейчас. Когда рядом, почти за стеной, умирает его самый близкий друг и когда два родных человека ведут себя так, словно между ними что-то происходит. Что-то, от чего его так сильно плющит, будто небеса рушатся прямо на его наивную голову.       Скорпиус заметил, как взгляд Драко изменился и стал тревожным. Отец поднялся, чтобы помочь Гермионе сесть на стул рядом с ним, и вопросительно кивнул сыну, будто спрашивая: «Как ты себя чувствуешь?»       Отеческая забота ещё больнее царапнула душу Скорпиуса. Забота! Он мысленно с сарказмом рассмеялся над ложью, которая теперь виднелась ему в каждом жесте отца. — Что мы будем делать? — проговорил Джеймс, нарушая напряжённую тишину и звякая чашками, наполненными чаем. — Пап?       Гарри поставил локти на стол и, упёршись лбом в ладони, прерывисто вздохнул. Пока отец семейства Поттеров собирался с мыслями, чтобы ответить, Скорп, играя желваками, уселся напротив Грейнджер. Он не спускал с неё глаз, ловя самые мелкие подсказки в поиске ответов. А Гермиона, будто чувствуя его состояние, старалась не сталкиваться с ним взглядами. Она протянула Гарри руку и, когда тот крепко сжал её, проговорила: — Мы обязательно найдём выход. Пожалуйста, соберись. Ты очень нужен Джинни. И детям. Особенно Лили.       Он измученно покачал головой. И непонятно было, согласен ли Поттер с Грейнджер или уже ни во что не верит. А потом он вдруг прямо взглянул на Скорпиуса и тихо, но настойчиво произнёс: — Сходи к ней. Думаю, хуже Лили уже не будет.       Скорп заметил, как по щеке самого отважного и известного человека в Магическом мире скатилась слеза. Его боль резко откликнулась в теле юного Малфоя, словно в живот ударили ножом. Он нахмурился, сдерживая порыв растереть боль, стряхнуть её с себя. И вновь чувство вины захлестнуло его. Он ведь мог и раньше заметить, как проклятье завладело Лили, если бы чаще виделся с ней. Он мог что-то сделать. Он должен был быть рядом. А вместо этого думал лишь о себе и своём желании заполучить Гермиону.       Мистер Поттер, больше ничего не говоря, встал из-за стола и направился к лестнице. — Иди за ним, Скорпи. — Грейнджер наконец-то посмотрела на Малфоя-младшего прямо. Её глаза тоже были полны слёз. — Только пожалуйста, не вини себя ни в чём. Пожалуйста.       Как хорошо Гермиона его знала. Читала, как открытую книгу. Скорпиус горько улыбнулся ей: — Пока не получается. Не винить.

***

      В розовой спальне было тихо. Тикали часы. Пахло лекарствами. Лили лежала, свернувшись клубочком на постели, но не спала.       В Мунго ей запретили использовать любую магию, потому что это высасывало её последние силы, и теперь она выглядела так, как выглядела на самом деле, без всех своих магических приукрашающих приблуд. Худенькая, почти прозрачная, с неестественно бледной кожей, под которой ясно угадывался рисунок тонких синих вен. Увидев Скорпиуса в дверях комнаты, она вскинула глаза, казавшиеся теперь огромными тёмными пропастями на почти инфернально-призрачном лице, и слабо улыбнулась: — Насекомыш, я хотела тебе кое-что сказать…       Скорпиус проводил взглядом Альбуса, который вышел из спальни сестры с совершенно безэмоциональным видом. Дверь за ним бесшумно закрылась. Только после того, как они остались вдвоём, Малфой сел на край девичьей кровати и взял подругу за холодную маленькую ладонь. — Как ты? — Всё в порядке, — соврала Лили и потянулась пальцами к его свежему шраму над бровью. — Джеймс настоящий придурок! — сердито фыркнула она. — Я так испугалась, когда он влетел и начал без всяких предисловий колотить тебя. Больно?       Скорпиус криво усмехнулся, чувствуя, как сердце крошится от горя. Даже стоя на краю, она думает не о своей боли. Его маленькая, рыжая, как огонёк, подруга, дерзкая и весёлая, открытая и добрая, защищает и поддерживает в первую очередь его. Всегда так было. С самого первого дня, когда они начали общаться.       Что он будет без неё делать? Как дышать в полную силу? — Больно, Лилс, — прошептал Скорп, придвигаясь к ней ближе и имея в виду совсем другое. — Ты не представляешь, насколько больно.       Она поняла, о чём он шепчет. Всхлипнула и потянула к себе. — Прости… Я такая дура. Я не думала… Я вас всех подвела. — Лили, как же так, как же так? — Его лёгкие затрепетали, а к горлу подступили рыдания, но он лишь тяжело сглотнул и обнял её. — Ты не можешь, ты не уйдёшь от меня, моя рыжая глупышка.       Он обхватил её руками, обнял худое тело, трясущееся от рыданий. Внутри всё переворачивалось. Вся жизнь, все его переживания, мечты теперь казались бредом, шуткой. Вот сейчас была настоящая жизнь. В его руках. Хрупкая и тонкая. И она как будто прощалась с ним. Его жизнь. — У меня есть пара месяцев… — заговорила Лили, прерывисто всхлипывая. — Нет. — Да, Насекомыш. Поверь мне… — их лица были так близко. Он следил, как сверкают солнечно-карие глаза, как с длинных рыжих ресниц падают прозрачные капли, как они медленно ползут по маленькому, чуть вздёрнутому веснушчатому носику и падают на его джинсы, оставляя мокрые следы. — Всего два месяца, из которых какое-то время я буду овощем. Тогда я уже ничего не смогу тебе сказать. Скорпи… — Нет, ты не бросишь меня! Не бросишь! — горькие горячие слёзы всё-таки полились по его щекам. — Я не отпущу тебя! Я не отдам тебя смерти. Лили, не отдам, ты поняла? — Не надо, пожалуйста. Просто… Я хочу… — она глубоко вздохнула, словно собираясь с силами, и выдохнула. — Поцелуй меня. — Лили.       Скорпиус изумлённо отклонился от неё. Кажется, подруга не шутила. Она цепко держалась за его плечи, подставляя ему своё личико и взволнованно облизывая губы. А он никак не мог понять, не ослышался ли. — Я прошу тебя, — бледные щёки Лили безудержно и жарко заалели. — Я хочу первый свой поцелуй от тебя. Твой поцелуй. Скорпиус, милый… Я так люблю тебя! Я должна была это сказать. Должна была уже давно. С самой первой встречи.       Любит его? Неожиданное признание. А ведь он никогда бы не догадался, если бы она не сказала. Слепец. Скорпиус ласково огладил её узкий подбородок, разглядывая замершую в ожидании девчонку новым взглядом.       Любит… Это было странно осознавать, но почему-то совсем не коробило. И не отталкивало, а отдавало отчаяньем и горечью. Почему он раньше не заметил её чувств к нему? Почему никогда не видел в ней девушку? Невероятно хорошенькую и такую… Его. Такую, с которой можно быть самим собой, смеяться над чем угодно, обнимать, когда захочется, и рассказать обо всём на свете. Такую настоящую, близкую, словно она его часть.       Он всегда видел в ней только друга, с которым никогда не скучно и приятно дружить — к неудовольствию её братьев. В редкие моменты её слабости Скорпиус называл Лили сестрёнкой. Заботился и утешал. Он безусловно любил эту ведьму, но совсем не той любовью, которую, оказывается, испытывала к нему она. — Я не нравлюсь тебе? — заметив нерешительность друга, Лили поморщилась и попыталась выбраться из объятий. — Прости, я не хотела. Я не думала… Наверное, это из-за этих дурацких лекарств. Это всё неправильно, да? Извини меня…       Скорпиус не дал ей вырваться. Прижал к себе крепче, не переставая при этом быть нежным. Захватил ладонью рыжие локоны на затылке и поднял к себе её заплаканное раскрасневшееся лицо. Малышка Поттер хочет, чтобы он её целовал? Он ей ни за что не откажет. Ни за что! Что бы она там ни думала, что бы там ни происходило с его чувствами, как бы он не жаждал быть совсем с другой ведьмой, но в это мгновение он действительно хотел поцеловать Лили. Он хотел сделать для неё всё, что она пожелает, лишь бы ей было хорошо. — Всё правильно, Лилс. Иди сюда. — Скорпиус склонился к её пухлому маленькому рту и осторожно, как будто боялся развеять волшебство момента, прикоснулся к нему губами.       Лили тихо застонала, когда он мягко скользнул языком по её зубам, а потом открыла рот немного шире, позволяя ему сделать их первый поцелуй ещё более откровенным. Горячим. Сладким до невозможности. Обняла его за шею, неуверенно царапая короткими ноготками по коже. Замурлыкала, прижимаясь ближе. И Скорпиус понял, что, несмотря на странность ситуации, его тело реагирует на происходящее недвусмысленно.       Он хотел свою лучшую подругу.       Салазар, что же за день такой…       Задыхаясь от возбуждения, Скорп чуть сбавил обороты. Он нехотя оторвался от девчонки и вновь взглянул на неё. Казалось, Лили ожила после поцелуя. Дышала часто и радостно. Кусала опухшие розовые губы и стеснительно улыбалась, как обычная юная ведьмочка, которой бы жить ещё сотню лет. Как будто она и не была смертельно проклята. — Мне понравилось, — прошептала Лили, хихикнув. — Хочу ещё.       Скорпиус тихо рассмеялся, скрывая за смехом гулкое холодное горе.       Бабушка рассказывала ему в детстве, что многие недооценивают спасительную силу любви. Не верят, что это высокое сильное чувство может исцелить и вылечить любые раны. Дать человеку сил и надежду на счастье. Может быть, пришла пора проверить эту легенду, ведь он любил Лили? Да, не такой требовательной и жаждущей любовью, как Гермиону, но любил. Разве можно не любить этого рыжего солнечного зайчика, без которого его дни не были бы так прекрасны в юности?       Скорпиус обнял подругу и с ещё большей нежностью коснулся трепетных губ. Лили тихо вздохнула и улыбнулась, отвечая на его ласку.       Нет. Она не оставит его. Больше никто и никогда не уйдёт в небытие, пока у него есть силы и здоровье повлиять на это. Скорп ласково целовал Лили в лоб, щёки, прикасаясь к ней, как к хрупкой бабочке. И с каждым прикосновением он мысленно давал обещание, что не даст ей уйти. Никогда не отпустит. Не позволит случиться страшному. — Насекомыш… — Лили игриво взглянула на него. В солнечных глазах заиграли привычные чертенята, говоря о том, что рыжая чувствует себя гораздо лучше.       Что не могло не порадовать Скорпиуса. Целительная сила поцелуев работала на полную катушку. — Что, малыш? — Будешь моим первым во всём? — немного нерешительно начала маленькая бестия. — Я хочу, чтобы мы с тобой…       Что? Скорп ошарашенно сглотнул, понимая, куда она клонит. Он не знал, что и сказать. Только смотрел на неё, хлопая ресницами. — Я прошу тебя, не отказывай так сразу! — зачастила девчонка, видя его недоумение. — Подумай. Дай мне шанс, я хочу узнать, каково это — быть любимой тобой и любить тебя. Мне через две недели будет семнадцать и… Останься со мной! Будь моим Ангелом Смерти, Насекомыш! Я слышала, что тебя так называют в Академии, и было бы хорошо, если бы туда проводил меня ты. Хочу, чтобы ты был рядом в этот миг, чтобы держал меня за руку и мне было не больно… — Лилс! Хватит! Я ненавижу это прозвище! Никакой я не Ангел! — не выдержал он, отпуская её и вскакивая с кровати. — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? Чего ты от меня хочешь? Ты вообще слышишь себя? — его голос сорвался. — Конечно, слышу, Скорпи, не злись! — Лили нервно покусала нижнюю губу, и Скорпиус вновь вспомнил, каково это — целовать её.       Он хотел бы повторить, но её предложение как будто поторапливало их. Как будто приближало к своему логическому концу. К её смерти. — Я знаю, как это жалко выглядит! — Лили покачала головой, устало закрывая глаза. — Но… Мерлин! Да у меня совсем нет времени! Раньше я не хотела говорить тебе о своих чувствах, потому что думала, что рано… А теперь… — она часто задышала и отвернулась, чтобы он не видел её слёз. — Теперь уже поздно.       Скорпиус и сам не понял, как снова оказался на кровати, обнимая свою поникшую, плачущую подругу за плечи. — Ты не умрёшь! — горячо зашептал он в рыжие спутанные волосы. — Я не позволю. И первым твоим буду! Всё что хочешь сделаю для тебя, малыш. Но только если ты будешь жить! Ты поняла? Ты будешь жить!       В голове бешено крутилась только одна мысль — он не Ангел Смерти и не станет им для неё. Он сделает всё, из кожи вон вылезет, но не позволит ей уйти!