Чужая кровь

      Усаги повздыхала некоторое время и вызвав себе такси, вновь отправилась на вечеринку к Минако.       Когда Уса опять очутилась в клубе — народу было так много, что казалось, горошине негде упасть.       Минако была уже пьяна в стельку, но продолжала лихо отплясывать на танцполе, сразу с двумя кавалерами, которые и поддерживали её, опасаясь, что именинница может упасть.       Кое-как сквозь толпу выпивших и пляшущих людей Усаги пробралась к подруге и подала Минако знак. — По-моему, тебе уже пора домой, барышня! — вынесла свой вердикт Усаги, трезвым взглядом оценив состояние подруги. — Давай я вызову такси? — Не, меня Руби отвезёт, — отмахнулась Минако, — мой приятель. Минако устремила свой оценивающий взгляд на Рубеуса Токкаро, её нового приятеля, который был сыном друга её отца.       Рубеус определенно обладал очарованием и харизмой, хоть и не был классическим красавчиком. Скорее наоборот — внешность мистера Токкаро была самая обычная. Но Минако он понравился и теперь она надеялась продолжить вечер в его компании. А Усаги начала думать о том, что зря сюда заявилась, потому что количество трезвых гостей можно было пересчитать по пальцам — всё остальные в какой-то степени были пьяны и зажигали, кто где. Кто на танцполе, кто на сцене, а кто-то, как например, раскрепостившаяся Рей, — на одном из столиков. — Чувствуешь себя белой вороной? — на плечо Усаги легла чья-то крепкая рука. — Я тоже. Не люблю такие компании.       Обернувшись, Усаги увидела Сапфира — бывшего бойфренда Минако и того самого подставного парня, который флиртовал с ней по просьбе Айно. Усаги сразу же и вспомнила предупреждения подруги о том, что Сапфир всегда был приживальцем и по сути, — альфонсом, устраиваясь в жизни за счёт финансовых средств женщин. — Я… Наверное, мне пора! — в голосе Усаги были слышны нотки неловкости и некоторого смущения. — Ты извини, что я тебе врезала… Просто, когда я узнала, что ты подставной, то… — Забыли, — Сапфир ободряюще приобнял девушку за плечи. — Может, поедем ко мне?       Усаги вновь оценивающим взглядом прошлась по внешности Сапфира и вдруг в её подсознании внезапно всплыл облик Сейи. «Этот не похож на Сейю. Разве что отдалённо и только типажом. Нет, Сейя куда более сложен, многогранен и благороден. Я бы хотела иметь отношения именно с ним.» — Не сегодня, — отчеканила эффектная блондинка и больше так и не взглянув на Сапфира, кое-как ушла из увеселительного заведения, не без усилий пробираясь сквозь толпу.       Когда Усаги Цукино оказалась на улице, то поняла, что прогадала с выбором одежды — в коротком и открытом салатовом платьице было очень холодно и по её телу тотчас же забегали толпы мурашек. Однако, домой возвращаться она не хотела. И хотя скорее всего, противная пьяная сестрица уже наверняка дрыхла крепким богатырским сном, Цукино-младшая вовсе не хотела оказываться в таком обществе и поэтому бесцельно брела по ночному городу, зябко поеживаясь и стараясь не пугаться медленно затухающих фонарей.       Пока вдруг не зазвонил её мобильный. Проведя пальцем по кнопке вызова, Усаги оставалось только гадать, кто же это ей звонит, ведь номер был неизвестный. — Я слушаю, — поспешила ответить Усаги, и к своему удивлению, услышала приятные нотки мужского баритона, который, разумеется, мог принадлежать только одному человеку — Сейе Коу. — Сейя, откуда у тебя мой номер? — девушка продолжала изумляться, хотя ей было приятно услышать Сейю. — Айно подсобила, — усмехнулся мужчина, — твоя развратная сестричка испортила нам вечер и мне пришлось спешно ретироваться. Но вот с тобой я бы хотел продолжить общение, Куколка. Ты сразу понравилась мне. — И что ты предлагаешь мне, Сейя? — поинтересовалась у него девушка, понимая, что, кажется, удача ей наконец-то улыбнулась, но всё ещё боясь поверить в это. — Приехать к тебе? — Да, но ты же не согласишься. Хотя я тебе это уже предлагал. Поэтому давай, назови мне своё местонахождение и я молнией примчусь к тебе. Мы отлично проведём время. Тебе понравится! — Ну хорошо, я не против. Приезжай. — Усаги дала ему свои координаты и стала терпеливо ожидать брюнета.

***

      А тем временем Кенджи и Икуко Цукино находились в гостях у его престарелой матушки, которая в этом году должна будет отметить восьмидесятилетие.       Пожилая родственница заснула рано — ещё не было и десяти. А вот супруги Цукино вели светскую беседу, которая периодически выливалась в яркую дискуссию. Их разговор был посвящен Тэйре и Усаги.       Спустя восемнадцать лет миссис Цукино уже начала жалеть, что в свое время не отдала малышку Тэйру в дом малютки, после того как её отец погиб в автокатастрофе, а её мать — родная сестра Кенджи Цукино, оказалась в тюрьме, благодаря злоупотреблению наркотическими препаратами.       Тогда же Насуми Айтаро — мать Тэйры и лишили родительских прав. Но девочке повезло. Кенджи Цукино и его жена, Икуко, которая в то время была на сносях и должна была вскоре родить ребенка — они подсуетились, собрали все необходимые документы и удочерили Тэйру, дав ей свою фамилию. Тем более, как говорил сам Кенджи, что девочка всё-таки его родная кровь — племянница как никак.       Однако, как показало время Тэйра была совсем не подарок. Разница в возрасте у них с Усаги была небольшая — даже чуть меньше года. Но тем не менее, Тэйра всегда обижала и ущемляла сестру, отбирала у неё сладости, рвала и портила её наряды, подставляла в школе.       И Усаги часто получала нагоняй от отца практически ни за что, лишь по жалобам Тэйры. Несмотря на тот факт, что Тэйра не являлась его биологической дочерью, мужчина жалел бедную сиротку и поэтому срывал своё зло на Усаги.       И вот одним октябрьским вечером супруги Цукино рассуждали о том, правильно ли поступили, удочерив Тэйру и не сказав ничего девочкам. — Усаги страдает от её выходок. — Констатировала женщина, с некоторым укором смотря на мужа. — И ты это прекрасно знаешь. Ты меня конечно, извини, но Тэйра пошла вся в мать — твою сестру. Гулящая, скандальная, истеричная, бесстыжая и наглая… С этим надо что-то делать! — Да, у моей сестры был ужасный характер, — как бы между прочим подметил мистер Цукино, — плюс ещё и зависимости — алкогольная и наркотическая. Но я надеялся, что ребенок будет нормальным. Не понимаю, где мы могли совершить ошибку. Не понимаю.       Кенджи Цукино пригорюнился, понимая, что своим благородным поступком только усложнил всем жизнь, а особенно — своей родной дочке Усаги. И мужчина, кажется, уже прекрасно понимал, что чем дальше — тем хуже будет. Тэйра не изменятся, а начнёт борзеть ещё больше.