Разговор о жёнах

      Сегодня вечером в «Люпине» полон зал. Редкое явление. Отмечают недавнюю крупную победу. Осаму бегло осмотрелся и прошмыгнул вглубь помещения. Перед его глазами мелькали тёмные (в большинстве своём) головы, иногда светлые. И тут, на предпоследнем столике у стены появилось рыжее пятно. Накахара сидел в компании двух мужчин, оба в деловых костюмах, первые пуговицы рубашек расстёгнуты, а галстуки развязаны и накинуты на шею. Дазай остановился, поискал взглядом свободное место и, не найдя его, вернулся к барной стойке. — Двойной виски, — бросил он бармену, плюхаясь на стул. Сел так, чтобы можно было спокойно видеть Накахару, притом оставаясь незамеченным в слежке.       Слабый стук бокала, бормотание соседей. В помещении шумно, темновато. Но глаза и уши привыкают. Чуя с неизвестными поднимает бокал с тёмно-красной жидкостью, они произносят тост и громче говорят: «Ура!» Их слышно на весь бар, и все гости на пару секунд замолкают, а после подхватывают восклицание. Осаму чувствует себя лишним. Он сделал глоток из своего тумблера, ответил на какой-то вопрос пьяного соседа и вернулся к наблюдению.       Мужчины в костюмах засобирались. Их бокалы пусты, галстуки наспех завязаны. Накахара крепко пожал им руки и, когда компаньоны ушли, упал на диванчик, складывая руки на животе. Голову откинул назад и глубоко выдохнул. Дазай взял свой тумблер, поднялся с места и направился к столику. — Привет, рыжая собачка, — поздоровался он, останавливаясь. Чуя положил голову на грудь, посмотрел на Осаму снизу-вверх, исподлобья. — Отмечаешь? — Свали отсюда, скумбрия, — пробурчал Накахара, нахлобучив шляпу, и провёл ладонью по лицу. — Очень приветливо, слизняк, — Дазай вежливо улыбнулся, садясь на край дивана. Тумблер поставил на столик. — Недолго вы пили. Не сошлись характерами? — Да отвали ты, — Накахара ударил кулаком по столу. Компания, сидящая за соседним столиком, замолчала и повернулась в сторону звука. И тут же отвернулась. — Ты с годами оглох? Проваливай, — Чуя махнул ладонью в направлении двери. — Ты знаешь, что не очень-то вежливо с порога людей посылать? — Осаму рассмеялся, отпил виски. — Я тебя за человека не считаю, — Чуя, как обидевшись, повернул голову в сторону и нахмурил брови. — У меня нет желания общаться с тобой. Вали, — он кивнул на дверь. — Ты так и не женился, — прямо, без каких-либо прелюдий сказал Дазай. Накахара повернулся лицом к собеседнику, с возмущением глянул на него. — Ах, конечно, совсем забыл. Тебе вряд ли светит брак.       Осаму кивнул на тонкие голые пальцы Чуи. — С чего ты вообще решил говорить об этом? — А почему нет? — Дазай улыбнулся. — Я вот недавно собирался. Но как-то не сложилось. — И почему же она тебе отказала? — Накахара растянул губы в самодовольной улыбке. Ловко поменял степень заинтересованности. Взглянул на свой бокал, в котором осталось ещё немного вина, и качнул головой. — Ей не понравилась перспектива двойного самоубийства вместо брачной ночи или медового месяца, — Осаму снова сделал глоток, усмехнулся. — Я вообще удивлён, что вы дошли до темы свадьбы. Умно девчонка поступила, — Чуя тоже усмехнулся. — Мне только не понятно, как она терпела тебя до этого.       Дазай пожал плечами, рассмеялся. Действительно, а как? Видимо, видела много романтики в партнёре, мечтающем о самоубийстве. Глупая дурочка. — А у тебя как с этим? — Осаму поднял взгляд на Чую. — Не только же мои отношения обсуждать. — У меня? Никак, — Накахара допил своё вино. — Ты правильно сказал, что счастливый брак мне не светит. И мы оба понимаем, по какой причине.       Осаму кивнул и в один глоток опустошил тумблер. Разговор шёл легко, и это его радовало. А как всё начиналось… — Нет, была, конечно, одна интересная история из последних отношений. Могу рассказать, если интересно, — Чуя стянул шляпу, положил её на стол. Не дождавшись ответа, продолжил: — Мы тогда гуляли у институтских корпусов, вино пили. Паршивое, кстати. До сих пор помню его вкус и название. Даже тебе, сволочи такой, не посоветую, — Осаму усмехнулся, облокотился на столешницу. — Выпили прилично. А затем пошли бесцельно гулять между корпусами. — А дальше? — А дальше звёздное небо и постель. Утром она ушла, и мы больше не виделись. — Вот так расстались? — Дазай подпёр щёку кулаком и стал бродить взглядом по столику. — Вот так вот и расстались, получается, — Чуя выдохнул. — Прощальное свидание, скажем так. Если говорить в целом, то я не жалею.       Он печально улыбнулся. Осаму остановил взгляд на замолчавшем собеседнике, внимательно осмотрел его лицо, волосы. Ничего не поменялось. Хотя прошло достаточно много времени с их последней встречи. — Но ты вообще думал о женитьбе? — Дазай посмотрел в глаза Накахары. — Честно? — кивок. — Иногда задумывался над этим, но понимаю, что брак для меня — бессмысленный элемент жизни. — Н-да, — протянул Осаму. — Сколько бессмысленностей…       Чуя кивнул, глубоко выдыхая. Никакая другая реакция не сможет так хорошо описать их отношение к бессмысленности некоторых прикрас жизни. Компания с соседнего столика сменилась новой. Пьяный мужчина, которому Осаму отвечал, ушёл, и на его место сел ещё трезвый молодой человек в компании не менее молодой и прекрасной девушки. — Раз ты уж привязался, — начал Накахара, доставая из кармана брюк пачку сигарет. Стал крутить в её руках, на пару секунд задумавшись. — Вставай. Пройдёмся немного, пока я не опьянел в стельку, — он поднялся первым. Медленно осмотрелся.       Дазай поднялся следом. Вспомнил, что двойной виски оплачен, поправил пальто и отошёл от столика. Стал ждать. Чуя, видимо, тоже вспоминал, оплачено ли вино. После кивка, предназначенного себе, начал не спеша одеваться.       Автомобилей на дорогах полно, людей на улице тоже. Поздний вечер, все гуляют или возвращаются домой после работы. Свежо. На набережной будет ещё лучше.       Ни Накахара, ни Осаму не произносил и слова. Каждый наслаждался вечерней суетой, своим расслабленным состоянием. Мимо проходили то большие компании подростков, то одинокие парни и девушки, то парочки, мило болтающие между собой. Проносились машины, потихоньку закрывались заведения. В окнах жилых домов загорались жёлтые пятна. На переходе горит красный свет. Пришлось остановиться. — Слушай, Дазай-скумбрия, — более ровно, чем в баре, сказал Чуя, — а ты к чему начал разговор про жён? — Почему бы и нет? — усмехнулся Осаму, поднимая подбородок. — Вряд ли у тебя не было основания, — Накахара перевёл взгляд на собеседника. — Тебе же всегда нужно иметь какую-то выгоду.       Загорелся зелёный. Дазай фыркнул. Посмотрел на рыжую макушку, ушедшую немного вперёд, и улыбнулся. — За человека ты меня не считаешь. А за кого? — За ищущую везде выгоду скотину, — Чуя спустился на пару ступенек и остановился. — Правда, чего ты ко мне привязался? Скучно стало и поэтому решил докопаться до меня? — он на пятках повернулся к Осаму, спрятав ладони в карманы. — Ну, если так подумать… — протянул Дазай, спускаясь ниже по лестнице. — Да, была одна причина. Ты прав, называя меня скотиной, ищущей везде выгоду, — он остановился в самом низу. Улыбнулся миловидной девушке с крашенными передними прядями и устремил свой взгляд на Чую. — Возможно, чуть позже я расскажу тебе, почему пришёл сегодня в бар. — Мало того, что ищешь везде выгоду, так ещё и интриги плетёшь, — возмущённо произнёс Накахара, быстро переместившись к Осаму.       Дазай пожал плечами и пошёл вперёд по набережной. Прохожих здесь не меньше, чем на улицах. Но привлекало Осаму не почти полное отсутствие прохожих, не большое количество мест для уединения хрупких душ. Его привлекало спокойствие. То, чего ему так давно не хватало. — Либо говори, куда ведёшь, либо просто не молчи, — Накахара в несколько шагов догнал Осаму и дёрнул его за плечо. Темп сменился до прогулочного. Чуя выдохнул и отстранился. — Куда ты так спешишь? — Хочу побыстрее перейти к делу.       Больше он ничего не говорил. И они шли, наслаждаясь вечерней прохладой реки, молчанием друг друга. — А чего вы, кстати, тогда у институтских корпусов пили? Другого места не нашли? — Она в университете училась, в общаге жила. Вот и решили, что нет смысла уходить далеко. — А твоя постель находилась очень близко к университету? — усмехаясь, поинтересовался Осаму. Чуя рассмеялся. — Не представляешь, насколько близко.       Дазай рассмеялся следом. «Да что ж он к этим жёнам прицепился, не понимаю!» — думал Чуя, рассматривая гладь реки. — Почти пришли.       Накахару взяли за руку, повели влево, по протоптанной дорожке. Он вспомнил: здесь была аллейка, оканчивающаяся обустроенной полянкой. Не понимал, правда, зачем Дазай его ведёт туда, но оказывать сопротивления не стал. Толку от этого не будет, и проще послушно следовать. — Есть какие-то вопросы? — спросил Осаму, когда они дошли до конца аллеи и остановились у скамьи. — Больше, чем ты себе представляешь, — огрызнулся Накахара. Со временем, с количеством выпитого алкоголя его стали раздражать виляющие фразы Дазая, само его существо и то, как легко его куда-то завели. — Для начала объяснись, почему ты оказался в «Люпине»? Без дерзких оснований ты туда не ходишь после ухода из мафии. — Хотел повидать тебя, — Осаму сел на скамью. — Доволен? — Не очень, — Чуя не садился и не собирался этого делать. — А к чему разговор о жёнах и женитьбе? — Надо же было как-то разговорить тебя. — И всё? — И всё.       Чуя, поражённый, возмущённо выдохнул. Осаму поднял на него глаза, словно не понимал причины раздражённости экс-напарника. И сам Накахара не понимал, почему раздражён. Дазай честно ответил на вопросы (в их искренности Чуя не сомневался), так что же его бесило? Кроме самой дазаевской сущности — с этим он давно примирился. — У всего этого должно быть общее основание, — медленно, делая паузы между каждым словом, сказал Чуя и выдохнул. Алкоголь начинал выветриваться, начинала побаливать голова. — Почему ты хотел увидеть меня?       Осаму не отвечал. — Почему? — повторил Чуя. Дазай молчал и даже не двигался. — Могу наглядно показать, зачем я это сделал, — наконец сказал Осаму, смотря Накахаре прямо в глаза. — Тебе только нужно довериться мне и не сопротивляться.       Чуя долго не думал. Кивнул, выпрямился и стал наблюдать. Дазай начал действовать не сразу.       Он поднялся с места, размялся. Одёрнул пальто, запахнулся: подул холодный ветер. Подошёл к Чуе, остановился в полушаге от него и опустил голову. С такого расстояния разница в росте чувствовалась особенно остро. Осаму нагнулся; их лица оказались на одном уровне, глаза близко, не отрываются друг от друга. Лёгкое соприкосновение губ, ещё и ещё одно. Последнее подольше.       Звёзды рассыпались по небу, тонкая линия лунного света просочилась сквозь листву. — Ради этого? — Накахара отстранился, не переставая смотреть в чужие глаза. — Ради этого.