***
Именно так и проходит очередная пара в нашем университете. Впрочем, это лишь мои предположения, основанные на почти что ежедневном повторении одного и того же сценария. Сам я, находясь в километре от университета, сижу на лавочке, прямо перед набережной и абсолютно не задумываюсь, что же происходит там — в аудитории без моего присутствия. Пальцами правой руки я сжимаю черную длинную сигарету, а левой крепко обхватив теплый стаканчик кофе, периодически делаю осторожные глотки, наблюдаю за шумными водами реки и людским потоком на противоположном береге. Хоть погода далека от идеала: небо скрыто густыми серыми тучами и дует холодный неприятный ветерок, это не мешает мне наслаждаться моментом и расслабиться. Всяко лучше, чем сидеть на скучной паре и решать тупые уравнения. Но и тут не дали мне спокойно посидеть. Мой покой нарушил телефон, что активно начал оповещать меня о входящем звонке. Сначала мне подумалось, что это одногруппники, а то и хуже — преподаватель, который, заметив мое отсутствие, решил прочитать мне очередную нотацию. Но нет, на экране телефона было имя «Милена». Это имя прямой синоним фразы «не смей не отвечать», так что выбора у меня особо не было. — Привет, Дим, — сразу послышался милый женский голосок, который, к слову, соответствовал внешности и характеру своей хозяйки, — я тебя не отвлекаю? — Отвлекаешь, еще как, — с иронией ответил я, — я тут делом занят, кофе пью, сигарету курю, отдыхаю, а тут ты позвонила! — Ага, делом занят, — усмехнулась моя собеседница, — а я уж было подумала в кое-то веки на паре сидишь, настоящим делом занят. — Что значит настоящим? — возмутился я, — вот скажи мне, как будущий врач, ведь отдых это процесс, при котором человек набирается сил и расслабляется, верно? Верно. Так почему же это не считается делом? На пару секунд моя подруга затихла, видимо размышляя над вопросов, но не находя достойного контраргумента, лишь ответила: — Слушай, давай оставим твои философские размышления на потом. У меня к тебе просьба. — Ну-ка… — в предвкушении ответил я. — Помнишь, я рассказывала тебе, что пишу курсовую работу? — Нет, — прямо ответил я. — Ну блин, я тебе неделю назад говорила, что пишу курсовую работу, на тему «Размножение видов». Неужели ты не помнишь? — А-а-а-а… нет, не помню. — Аргх… ладно, не суть. Мне нужно, чтоб ты помог мне с ней. — Стоп-стоп-стоп, — быстро протараторил я, — вот что-что, а тут я тебе не помощник, сама знаешь. — Я знаю, что говорю, раз сказала, что нужна твоя помощь! Давай, жду тебя у себя через полчаса. — Мне лень, — с нотками абсолютного пофигизма ответил я, и это стало последней каплей. — Ах вот оно как… Лень тебе… Ну хорошо, хорошо, я поняла тебя, Дима. В другой раз не пиши мне во время контрольных или когда нужно будет реферат по-быстрому намутить. — Милен, стой, ну я же пошутил, ах-ах… помогу я тебе, конечно! — То-то же, — успокоившись, ответила она спокойным голосом, — жду. Этим и кончился наш диалог. Положив телефон в карман, я принялся допивать свой уже остывший кофе и докуривать сигарету, от которой осталась лишь половинка. Вероятно, по нашим своеобразным и с виду не очень дружелюбным разговорам у людей формируется неправильное мнение о нас. Но у нас с Миленой очень близкая и крепкая дружба, корни которой уходят прямиком в наше детство… Впервые мы познакомились в школе, в первом классе, и сразу же не поладили. Тогда Милена была тихой, стеснительной, но очень способной и умной девочкой и моей энергичной и глупой натуре она показалась скучной. Это стало основой моей, можно сказать ненависти к ней и с той поры я начал активно ее бесить и всячески задевать. В то время это приносило мне огромное удовольствие. Я был самым настоящим задирой и основной моей жертвой была Мила. Особенно сильно мне, да и ей тоже, запомнился случай с очками. Да, она носила очки еще с первого класса, и в ту пору для меня это было еще одним поводом для издевок. И вот, в тот раз я превзошел самого себя. Сначала я отобрал у неё очки и всячески дразнил, а в конце и вовсе бросил их на пол и… разбил. Я агрессивно топтал их и прыгал до тех пор, пока от красивых квадратных очков с черной оправой не осталась лишь куча мелких осколков. Обиженная и испуганная Милена конечно же начала громко плакать, а я лишь смеялся и дальше топтал остатки некогда очков. Она села за свою парту, подальше от меня и продолжала плакать. Ей было страшно и очень больно. Будучи замкнутой и очень тихой, она раньше не сталкивалась с подобными ситуациями и просто хотела спрятаться и забыться. Но тогда всего этого я не понимал и чувствовал лишь гордость. Самую настоящую гордость. Впрочем, совсем скоро меня резким движением спустили с небес прямо в преисподнюю. Выяснилось, что Милена, которая мне казалось абсолютно беззащитной девушкой, не такая уж беззащитная. В тот день после окончания уроков я столкнулся с отцом девочки и он, педагогично потянув меня за ухо, пригрозился, что в случае повторения подобного мне придется очень несладко. И это отлично подействовало. Я был напуган, а точнее, обосрался и с бешено бьющимся сердцем побежал домой. Но дома меня ждало продолжение. Родители, которые уже были в курсе о случившемся и будучи очень нравственными людьми дали мне аппетитных люлей приправленных большой порцией нравоучений. Этот день хорошо мне запомнился и с тех пор, я стал ненавидеть Милену еще сильнее, правда, теперь это была холодная война. Я больше не прикасался к ней и не контактировал, она отвечала мне тем же. Но годы шли и мы менялись, эволюционировали. Милена превратилась из стеснительной прилежной девочки в умную девушку. Ну, а я превратился из обезьяны в человека, к сожалению, только в пещерного. И вместе с двумя извилинами на мозге у меня появилось еще кое-что — совесть. С 6-7 класса, я все чаще и чаще начал вспоминать свои поступки по отношению к этой милой девочке, в частности, тот самый случай с очками. И каждый раз мне становилась ужасно неловко и стыдно за них. Каждый раз, когда я вспоминал ее, ее заплаканные глаза, ее страх, боль, панику и отчаяние, меня словно разрывало изнутри. Долгое время я искал повод, удобный случай дабы поговорить с ней и извиниться. Извиниться, за все те глупые деяние, что я творил тогда с такой радостью и которые мучали меня, спустя столькие годы, тысячами иголок пронзая мою только пробудившуюся душу. И вот, этот удобный случай появился…***
Очередной звонок оповестил о начале нового урока и то немалое количество людей, что остались в классе, спешно покидали его, торопясь на физкультуру. — Ты не идешь? — спросил меня последний уходящий, и после моего отрицательного ответа удалился, закрыв за собой дверь. Теперь, во всем классе остались мы двое: я и Милена. Будучи нездоровой, она попросила у классной руководительницы остаться в классе и заняться домашним заданием. Естественно, круглой отличнице и такой прилежной ученице отказать она не смогла, да и физрук не то, что бы сильно против был. Все равно, физическая активность это не по части Милены. Что же касается меня, я был в благом здравии и всегда любил физкультуру, но сегодня воздержался от нее в пользу более важного дела. Уже больше месяца я ищу удачный момент, дабы наконец поговорить с Миленой наедине. Мне много чего хочется сказать ей и банально попросить прощения. Это оказалось куда сложнее, чем я ожидал. Попытки подойди и начать разговор заканчивались неудачной: она просто меня игнорировала! Знай она о моих намерениях, мы бы поговорили, но а так, она ничуть не желала слушать меня. Но, к счастью, упрямство — одно из сильнейших сторон моего характера и с раннего детства я привык добиваться своего. Даже если это что-то плохое и ужасное. — Милена, я хочу с тобой поговорить! — уверенно заявил я, прервав напряженное молчание. — Так вот зачем ты остался… — вздохнув, ответила девушка, не отрывая глаз со своей тетради. — Да. Я уже несколько месяцев хочу поговорить с тобой, но ты не желаешь меня слушать. Надеюсь, хоть на этот раз ты поступишь иначе, потому что это действительно важно! — активно жестикулируя произнес я и сел перед ней, обернувшись лицом. На этот раз мои слова подействовали. На ее лице появилось легкое удивление и она подняла его, наконец обратив свое внимание на меня. — Ну хорошо, валяй, — отпустив свою ручку и удерживая рукой за подбородок, она внимательно принялась слушать меня, при этом смотря прямо мне в глаза. — Я хочу… — начал я, — извиниться перед тобой… — Извиниться? — теперь она удивилась сильнее и это чётче было заметно по ее раскрытым выразительным глазам. — Да. — И за что же? — За все то, что было за эти годы. За мою безосновательную ненависть к тебе, за мои оскорбления и за мои ужасные поступки… — Та-а-ак, и с чего же вдруг такие извинения? — Ты не поверишь, Милена, но мне стало стыдно и меня начала мучать совесть. В последнее время я все чаще вспоминаю все то, что делал по отношению к тебе, и… мне самому больно на душе от всей той хрени, что я тогда творил… Она ничего не ответила, лишь непрерывно и удивленно смотрела мне в глаза. Я продолжил. — Тогда, я считал тебя скучной… слишком заумной и занудной. Ты была другой, совершенно другой и меня это бесило. А я был оболтусом, не способным думать и ставить себя на место других. — И что же поменялось? — спросила она. — Мало что. Я все еще тот же оболтус, но немного научился думать. И теперь мне хватает ума понимать, что будучи заумной и «скучной», ты все равно остаешься очень хорошей личностью. Ты хоть и замкнутая, но дружелюбная и очень добрая личность. Раньше я этого не понимал, но сейчас для меня это очевидно. И от того еще больнее вспоминать, как я издевался и обижал тебя… Пару секунд мы молчали, обмениваясь взглядами и я вновь заговорил. — Возможно это была еще и зависть… Ведь ты еще в первом классе делала огромные успехи и была любима учителями и одноклассниками. А мне, бездарю, оставалось лишь задирать тебя в порывах этой самой зависти. Теперь же ты повзрослела. И ты все такая же талантливая, умная и хорошая девушка, какой была тогда. Уверен, тебя ждет великое будущее… не то что меня, дебила… Прости меня, Милена, правда прости… С этими словами я закончил и голова моя неосознанно наклонилась вниз. Сердце билось как бешенное, я искренне волновался в этот момент. Нет, это не была влюбленность или какие-либо иные схожие чувства. Просто я слишком долго носил на себе это ношу и все никак не мог высказаться. И вот, когда я наконец сделал это, эмоции переполняли меня и все внутри смешалось… — Знаешь… — начала она и неожиданно положила руку мне на голову, — ты далеко не дебил. Теперь я в этом однозначно убедилась. Она нежно потрепала меня мои волосы, которые я, между прочем, укладывал утром целую минуту, и широко улыбнулась. От этой улыбки на душе стало так тепло… Она была не поддельной, а самой настоящей — искренней, и я это чувствовал. За все эти семь лет она ни разу не улыбалась мне так и это однозначно было победой. — Я прощаю тебя, — все также тепло улыбаясь добавила она, — оставим все обиды в прошлом. Но историю с очками я тебе периодически припоминать буду! — Ахах, не-е-ет… Не надо, пожалуйста! От этой истории мне особенно неприятно. Я не могу забыть, как ты тогда плакала, это разрывает мне сердце! — Ну хорошо, хорошо, я шучу, — засмеявшись, она меня успокоила и мы вновь затихли. — Милен… — снова начал я. — Да? — Я обещаю тебе, что буду защищать тебя и помогать, по возможности. Короче говоря, постараюсь быть хорошим другом! — Ого! Другом? — снова удивилась девушка. — Конечно. Ты ведь не думала, что я ограничусь нейтралитетом? Ох, как бы не так. У меня в планах завести с тобой близкую дружбу, — честно сказал я. — Вот оно как. Ну хорошо, посмотрим, на сколько у тебя это получится, оболтус ты наш, — она звонко засмеялась и вернулась к своим заданиям. Я также посмеялся и после ничего почти не говорил. Лишь с облегченной душой и радостной улыбкой смотрел на нее. Она тоже улыбалась и отныне не видела во мне кровного врага, как это было раньше. С этого дня начинается отсчет нашей новоиспеченной дружбы, которая все эти годы казалась чем-то утопическим…***
Свое обещание я сдержал. Я защищал ее и всячески старался помогать, и она отвечала тем же, спасая мою задницу во время тестов и контрольных. Постепенно мы стали общаться все чаще и чаще и сблизились. Наша дружба вышла за рамки школы и это только сильнее укрепило ее. Все вокруг — одноклассники, друзья, учителя и родители были сильно удивлены таким резким и неожиданным переменам. Однако, все они были рады за нас и не раз сами об этом говорили. Особенно рады были учителя — они считали наш с Миленой союз выгодным друг для друга. Они не раз хвалили Милену за то, что она помогает мне с учебой, а меня за то, что выбрал себе товарища достойного и умного, от которого есть чему учится. А, ну, и еще… говорили, какой я молодец, всегда помогаю Милене в ее делах. И ведь она вправду частенько пользовалась моими «услугами». Каждый раз, когда ей нужен был надёжный человек, полный энергии, которую я сам ни на что не тратил, она сразу обращалась ко мне. То за книгой в противоположную часть города пойти, то в к знакомому заскочить, что-то взять, то сгонять за колой для нее. Она всегда уверяла меня, что занята серьезной работой и ей не до таких мелочей, а мне все равно делать нечего. Меня же Милена уважительно называла своим ассистентом, который всегда рядом и готов помочь. Хотя я скорее был просто «шестеркой» для нее. Как бы ни было, мы всегда старались поддерживать друг друга и помогать в случае надобности. Так что причин жаловаться у меня не было. Допив свой кофе и скурив сигарету почти до фильтра, я потушил ее и вместе со стаканом бросил прямо… рядом с мусоркой. После второй попытки, мне удалось закинуть мусор в положенное ему место и сладостно потянувшись, я направился в сторону ближайшей остановки. К счастью, ждать нужный автобус пришлось не долго, но путь предстоял довольно продолжительный, так что я решил сделать его приятнее с помощью любимой музыки. Изолировавшись от внешних шумов, я смотрел в окно, медленно покачивался и наслаждался приятным женским вокалом.***
С небольшим опозданием я все-таки добрался до пункта назначения и стоял перед большой темно-коричневой железной дверью, которая так хорошо впилась в мою память. Ожидание длилось не долго: дверь почти сразу же отворилась. Когда говорят «студентка медицинского» сразу же представляешь девушку со строгим видом и белым халатом. И не важно, где она находится: стереотип этот таков, что ты представляешь ее в белом халате даже в собственном доме. Но нет, к моему счастью, на Милене красовалась длинная белая толстовка в сочетании с черными брюками. Признаюсь, выглядела она весьма стильно и без лишнего пафоса. Она стояла скрестив руки, и ее длинные светло-каштановые прямые волосы рассыпались по плечам мерцающим каскадом. На нежном лице читалось негодование, вероятная причина которого была мне известна. — Я тебя тут уже час жду, где тебя носит? — возмущенно начала она и мои догадки оказались верны. — Прости пожалуйста, но это не я, это все из-за автобуса! — честно ответил я, — к тому же ты отвлекла меня от важного дела, так что не надо мне тут! Она тяжело вздохнула и закатила глаза. — Поверь мне, мои дела поважнее будут. Проходи, садись. Вновь оказавшись в ее обширной гостиной, которая каждый раз удивляла меня своим богатым и красивым интерьером, я уселся на мягкое кресло. Она же села против меня и я не дожидаясь, сразу спросил: — Ну так, что у тебя там за курсовая? — Да, курсовая на тему «Размножение видов», — строго ответила она. — Итак, чем же я могу тебе помочь? — Понимаешь ли, Дим… я дошла до размножения людей и-и-и-и… как бы тебе это сказать… — она заметно разволновалась и засмущалась, — я не очень опытна в этом плане… поэтому… я… Она все больше краснела и стеснялась, но этих слов мне было достаточно, чтоб уловить суть и продолжить ее. — А-а-а-а-а, я поня-ял, — перебил я, — я тебя понял. Так как ты не очень опытная в этом плане (да, Милена все еще была девственницей), тебе нужен кто-то, кто ответит на все вопросы? — Н-не совсем… — вновь заговорила она, сводя свой смущенный взгляд из стороны в сторону, — мне нужно… я х-хочу… — на секунду она затихла, сделала глубокий вдох и тихо проговорила, — я хочу… чтоб ты… чтоб мы… сделали это… Окончательно повесив голову от стыда, она вновь затихла. Да и если честно, я сам не знал, что отвечать. Сказать, что я был шокирован — значит ничего не сказать. Мое сознание никак не могло совместить ее образ и сказанные только что слова. Для меня это было нечто, выходящее за рамки возможного. Нет, я конечно всегда знал и понимал, что все мы люди и никому не чужды похабные мысли. Но я никогда не ожидал услышать нечто подобное от Милены: девушки, которую считал практически божьим одуванчиком! — Ахах, ты наверно шутишь, да? — рассмеявшись, спросил я, все еще будучи уверен, что это просто невозможно. — Н-нет, Дима… Я абсолютно серьёзно… — тихо, но убедительно ответила она. Даже после этого, я не мог поверить в происходящее. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас говоришь? — Да, — все тем же серьезным, но застенчивым тоном ответила она. — Ты ведь помнишь, что у меня есть девушка? Да, мы с Ирой сейчас не в лучших отношениях, но все же… И тут она резко подняла взгляд на меня. На глазах ее блестели соленые капельки, от которых сердце словно сжалось. — Да, Дима! Я это знаю! Я знаю, что именно прошу, просто… пойми меня. Мне больше не к кому обратиться. Ты тот единственный надёжный человек, к кому я могу обратиться! — она сделала небольшую паузу, после продолжила, — К кому, скажи мне, к кому мне обращаться? К единственному бывшему? Ты ведь знаешь, что он пошлет меня, куда подальше. Или к одногруппникам? Дабы слушать потом из каждой щели в универе какая я шлюха! Нет уж, спасибо! Мне правда… больше не к кому обращаться… ты мой единственный близкий друг, ну… мужского пола. Больше мне не у кого просить… Она вытерла слезы и снова смущенно повесила голову. Тишина вновь окутала комнату и я впал в раздумье. — Дима… прошу тебя. Обещаю, никто ничего не узнает… Только ты можешь помочь мне… Ты единственный надежный человек в моем окружении. А также… самый опытный… Что же мне делать? Всякое мне доводилось делать, много необычных просьб я слышал за свою жизнь, в том числе и от самой Милены. Но эта… эта, пожалуй, самая странная. Фактически просьба об измене. Просьба сделать то, что больше присуще любовным парочкам, но никак не друзьям. И это отталкивало меня от согласия. Но на другой чаще весов ситуация тоже нелегкая. Глубокое отчаяние, в котором находилась моя подруга, ее слезы, ее слова — все это задевало мою каменную снаружи, но хрупкую изнутри душу. И я знал, что она говорит мне правду. Больше ей не к кому обратиться. Я и вправду единственный ее близкий друг и если не я, значит, никто. Настал момент, когда нужно принять решение. Уверен, будь на месте меня кто-то другой, он бездумно принял бы решение. Но я привык всегда все тщательно обдумывать, особенно в такие неординарные моменты. — Милен… — начал я после тяжелого вздоха, — я… согласен…