Тёмная тень тихо скользила между опустевшими коридорами. Оказавшись перед дверью, фигура замерла в ожидании.
— И снова здравствуйте, — тихий шепот прокатился волной по, казалось бы, пустому проходу.
Из-за гобелена, разочарованно вздохнув, вылезли близнецы.
— Как ты…
— Тише говори. Гобелен шатался.
— Ясно. Ну пошли, да? — прошептал, кажется, Фред.
— Да, конечно.
— Нам туда, — вроде-Фред махнул рукой вправо.
Несколько минут они шли молча. Пока близнецы не остановились перед картиной, на которой была изображена чаша с фруктами и овощами. Наверное-всё-таки-Фред пощекотал грушу. Груша звонко и заразительно засмеялась, этот звук неожиданно пронзил окутавшую заговорщиков тишину. Россия улыбнулся. Самая милая сигнализация из всех ему известных. На месте груши начала появлятся ручка. Взявшись за неё, а-может-и-не-Фред потянул дверь на себя. Дверь, тихо скрипнув, отворилась. Тьму коридора пронзила полоса света. Привыкнув к яркому освещению, не-понятно-Фред-он-или-Джордж распахнул дверь полностью и зашёл. За ним зашёл второй близнец. А-может-это-Джордж вопросительно посмотрел на Россию. После секундной заминки Иван зашёл вслед за ними. Осмотрев кухню, Брагинский не сдержал восхищённого вздоха. Кухня, как и всё в этом чёртовом замке, была оформлена с размахом. Высокие потолки, ажурные арки, всё это не давило на плечи, а наоборот, заставляло вдохнуть глубже, испытывать жажду к приключениям, или хотя бы к их поискам. Некий азарт окутывал тело приятной пеленой, дыхание сбивалось. Россия целый месяц стойко игнорировал эти ощущения. Но теперь пришло осознание.
«Отпуск, это не навсегда. Надо выжать из него все, что только можно. Когда ещё предвидится такая возможность?» Страна радостно улыбнулась.
— Давай, колдуй, — голос близнеца, кажется-Джорджа, прозвучал заинтересовано, приказного тона в нем не было.
«Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три…»
—
…Abra-kadabra, zamri! — проведя краном волнообразное движение назад, вписаное в треугольник, Россия произнес первое, что пришло на ум.
«Ну не объяснять же им, что я колдую по другому принципу? Представляю нужную мне руну, провожу потоки энергии через астрал…»
Все домови… домовые эльфы замерли в самых различных позах.
Пройдя к одному из эльфов, Иван прикоснулся к нему трубой. Эльф отмер и начал кричать, махая своими безобразными руками. Периодически он щёлкал пальцами, но ничего не происходило.
— Привет, можешь, пожалуйста, сказать, где список с блюдами для наших дорогих гостей? — Россия присел на корты, чтобы не так сильно нависать над испуганным существом.
— Что натворить юный Господин?! — паниковал эльф, схватив свои длинные уши и нервно потянув их вниз. Вдруг он сорвался с места и начал нервно мерять шагами проход между столами, — Зачем Господину так поступить? Зачем Господину список? Зачем Господину Пинк?! — сорвался на нервный писк, видимо, Пинк.
«Пинк, значит. Розовый? Будешь Роза».
— Слушай меня внимательно. Тебя зовут Пинк? Будешь Роза, да? Есть возражения?
— Но… Господин…
— Да? — улыбка, которая до этого могла показаться милой, без малейших изменений вдруг досмерти напугала Пинк. Пинк понял, что не хочет разочаровывать Господина.
— Нет возражений, Господин.
— Вот и хорошо. Так где список?
— Там, — Пинк дрожащей рукой махнул в сторону главного стола, — Молодым Господам принести список?
— Да, Роза, неси.
Эльф в который раз попытался переместится в пространстве, но у него опять это не вышло. Вспомнив улыбку, Пинк со всех ног побежал к столу. Протолкнувшись между замершими собратьями, он взял листок и кинулся обратно. Отдав листок, он облегчённо вздохнул.
— Молодец, Роза, — он отвернулся от эльфа, обращаясь к близнецам, — Смотрите, — взмахнув палочкой и сказав первое, что пришло на ум: «
Shipshina», он мысленно изменил текст таким образом, чтобы в колонке с названием «Французам» были: болотная вода, лягушки живые, лягушки жареные, лягушки вареные, лягушачья икра, лягушачье пюре, лягушачьи котлеты… А в колонке с названием «Болгарам» были: водка, сало, вареники с вишней, пельмени, снег, лёд, квас, корж с солью (эта выдумка особенно рассмешила Ваню.
«Будем встречать Болгарию хлебом и солью»)…
Вернув листок Розе, он сказал:
— Роза, положи его на место.
После того, как Пинк исполнил приказ, Россия взмахнул
палочкой трубой, и Пинк застыл вместе со всеми.
— Пойдем, — сказал он близнецам, — Они отомрут через некоторое время.
От имени Пинк
—… Зачем Господину Пинк?!
— Слушай меня внимательно. Тебя зовут Пинк? Будешь Роза, да? Есть возражения?
— Но… Господин… — это имя мне дать моя покойная Хозяюшка!
— Да? —
«Ааааа! Пинк, нет не Пинк, так теперь нельзя! Роза боятся юного Господина!»
Не понятно где. Автору выяснить не удалось. Американская разведка молчит.
Хосе уже давно проснулся, но не спешил открывать свой единственный, на данный момент, глаз. При воспоминании об этих восхитительных глазах, в нём просыпался какой-то животный страх, он совсем не хотел показывать, что он уже проснулся, боясь опять утонуть в завораживающих глазах незнакомца. Мысли Хосе уже немного прояснились, правда, этого было не достаточно, чтоб размышлять об всём, что с ним произошло. За эти несколько дней произошло слишком много. Начнем с того, что его выкрали. Или вывели. Или выиграли в карты. Он был пьян, поэтому не особо хорошо запомнил, проиграл он себя в карты или его, с вопиющей наглостью, украли. Он вообще плохо помнит всё с того момента, как он прочитал и сжёг одно письмо.
Написав то, что его просили, он запечатал ту часть памяти, в которой он писал ответ и читал лист. Однако, его это от воспоминания об этом листке не спасло. Решив, что дела могут подождать, он достал бутылку спиртного.
«Бог мой, как давно я не пил!» — решив это исправить, он налил прозрачной жидкости в мутноватый стакан времён советского союза. Эти стаканы ему подарил Россия. После пятой рюмки все как в тумане.
Дальше воспоминания были обрывчастыми.
Пугающая девушка выколола ему глаз…
Глаза…
И вот он тут. Где точно находится это «тут», он был без понятия. Однако, он где-то точно был (или, по крайней мере, надеялся на это).
«Так как я… Или не я? Что я понимаю под понятием «я»?.. Ладно, на этот вопрос надо будет найти ответ. Позже. Начну заново. Так как я где-то есть… Или меня нет? Я есть в любом случае, не переживай. Ладно. Хорошо. Так как я где-то есть, это где-то буду считать «нулевой точкой» — «тут», точкой начала пути… Или вернее сказать, конца? Вопросов как-то до раздражающего много. А ответов мало… Я же ничего не перепутал? Нет, пока всё верно,» — он раздражённо нахмурил лоб, и тут же осознал что совершил ошибку. Движение такого характера не было характерно для спящего челов… Существа.
«Стоит-таки определится со своей расой,» — в его голове послышался насмешливый голос. Мог ли голос знать, к какому виду принадлежит Хосе? Наверное, да. Однако голос молчал, по-этому Хосе решил отложить определение своей видовой принадлежности и заняться делами насущными.
Например, он уже около минуты ощущал на себе раздражающий взгляд. С этим надо было что-то делать. Резко открыв
глаза глаз, он столкнулся взглядом с глазами болотно-синего цвета.
— Здравствуйте, — Хосе никогда не умел начинать разговор (или думал, что не умел?).
— Привет, — мягкий тон незнакомца успокаивал, — ты помнишь, как оказался у… Той девушки?
— Нет, — наверное, Кристобалю стоило насторожиться, но почему-то никакие эмоции не могли достучаться до его сознания.
«Наверное это называется «эмоциональный срыв"».
— Хм. Вот как. Ладно, —
«Ты не врешь… Кристобаль, где же Россия?» — Тогда ты свободен. Можешь идти. Тебя проводить к тебе домой?
— Да, если можно, —
«Не принято гостей за дверь выставлять!»
— Вставай, проведу.
Проходя мимо большой красной стены, к которой были привинчены старинные подсвечники, незнакомец остановился. Схватив Кристобаля за плечи, он пнул его ногой. Хосе впечатался в стену. Послышался хруст костей. Хосе, еле отцепившись от стены, упал. Он не мог даже вздохнуть — его грудная клетка была проломлена золотым подсвечником.
— Жаль, но таким ты мне не нужен, — сказал незнакомец уходя.
