Устойчивость

Если не считать философии, по которой пришлось попотеть на экзамене, выкручиваясь и лихорадочно вспоминая представителей милетской и элейской школ, то можно было сказать, что сессию Сакура сдала легко и непринужденно. Два автомата — по физике и биологии — полученные в последний момент, здорово облегчили жизнь и дали фору в подготовке к сложным предметам. На зачете по физре преподаватель попросил убрать зал и немного побегать для фотоотчета. Собрал зачетки и расписался всем присутствовавшим. Анатомия поддалась не сразу. Пришлось идти на неофициальную пересдачу. Сакура не спала три ночи, пытаясь вызубрить оставшиеся двенадцать билетов. В конце концов к экзамену она совершенно забыла, где находится плечелучевая мышца и плечеголовная вена. И почему у них такие странные названия? Долгожданный сон, о котором мечталось в особо сложные моменты, не приходил. Сакура лежала на кровати в своей комнате, слушала тихое сопение Ино, отрубившейся еще три часа назад, и с грустью думала о том, что рано утром надо будет ехать на работу. И ходить весь день невыспавшейся. Хотя причин для недосыпа больше не было. Просто организм еще не успел перестроиться. Долговременный стресс давал о себе знать. Телефон в руках загорелся новостной лентой. Заходить в рабочие чаты или беседку группы не хотелось. За последние дни один вид непрочитанных сообщений заставлял нервничать и переживать о том, что времени на все не хватит. Некоторые паникеры наводили суету, рассказывая истории старшекурсников о том, как сложно сдавать тот или иной предмет. Сакура пролистывала эти многотысячные беседы, боясь потерять в общем хаосе сообщения старосты. Она старалась не думать о том, что кто-то зарезает прогульщиков, кто-то задает кучу дополнительных вопросов, а кто-то ставит оценку по настроению. Поэтому в бессонные часы первой свободной ночи Сакура предпочла читать новости из жизни звезд шоу бизнеса, криминальную сводку и прогноз погоды. Где-то на сравнительном графике за последние сто лет сон наконец-то сморил ее. А через пару часов непреклонный будильник требовательно выдернул ее из сладкого небытия и заставил умыться, одеться и поехать на работу. Каникулы потекли в настолько спокойном темпе, что иногда хотелось себя ущипнуть. Разве так бывает? Возможно, нужно проснуться и бежать в универ, чтобы сдать что-то очень важное. Тревожность не отпускала, несмотря на разговоры с Ино, вылазку в кино и встречу с господином Ямато, на которую Сакура сходила с большим удовольствием. Ощущение недоделанных дел еще долго не покидало ее. Конец января и первая половина февраля, отведенные студентам под недолгие каникулы, радовали пушистыми снегопадами, обвальными распродажами и перспективой пожить немного для себя. Ино уехала на все каникулы домой вместе с Шикамару. Половина общаги разъехалась, и по пустым коридорам теперь гуляли только сквозняки. Оставшись в одиночестве, Сакура выходила только в магазин за продуктами да на работу. Все остальное время она отсыпалась впрок и валялась на своей кровати в обнимку с любовными романами и фантастикой. Первая неприятность произошла по дороге из магазина. Ее верные сапоги, которые служили верой и правдой со времен старшей школы, приказали долго жить. У одного треснула подошва, у другого отлетел каблук. Да так отлетел, что понятно было даже не сапожнику — починке не подлежит. У Ино нога была длиннее и уже. Взять ненадолго ее запасные сапоги не представлялось возможным. Сакура достала из сумки в своем шкафу кроссовки, поискала на полках шерстяные носки, примерила, внутренне надеясь, что холодов больше не будет и она сможет доходить так до весны. Потому что иначе… На самом деле, варианта «иначе» не было. Просить у Ино не хотелось, зарплаты на покрытие этой покупки не хватит, а родственники… Да, кроссовки определенно подойдут ненадолго. Нужно только аккуратно ходить и каждый вечер сушить их около батареи. До конца каникул оставалось еще десять дней. Видимо, только из-за вынужденного затворничества Сакура узнала одной из последних, что у группы поменяли куратора. К всеобщему сожалению, вместо вечного доцента Орочимару, искренне помешенного на своей науке и частенько забивавшего на студентов, с нового семестра приглядывать за ними поставили не кого иного, как… — Что? Ты хочешь сказать, что нас теперь будет вести главный извращенец нашего университета? Я не могу в это поверить… — приехавшая за день до начала занятий Ино корчила скорбные гримасы и заламывала руки. Ее неприязнь к господину Джирайе не знала предела. В принципе, было за что. На первом курсе он буквально не давал ей прохода, пытаясь привлечь внимание и пригласить на свидание. Дошло до того, что отцу Ино пришлось вмешаться и поговорить с ректором. Выволочку, которую устроила госпожа Сенджу своему старому другу слышал весь третий этаж. После этого случая Джирайя словно исчез. Больше года они учились спокойно. Никто и не вспоминал о том инциденте. Зато теперь только о нем и говорили. Телефон Ино раскалился от сообщений. — Сама в шоке. Говорят, Орочимару отстранили от работы из-за какого-то серьезного нарушения. И больше не было свободных преподавателей. Поэтому нам назначили… в общем… Я даже представить боюсь, как теперь мы будем. Сакура с Ино обнялись, надеясь найти утешение друг в друге. Перспективы вырисовывались не просто мрачные, они были чернее бездны. Помимо пагубной склонности старого препода к молоденьким девушкам, он славился своей эксцентричностью, умением создавать и попадать в неловкие ситуации и страстью к шутовству. С таким куратором стыда не оберешься. — Не думала, что скажу это, но лучше бы нам поставили профессора Хатаке. Он хоть и строгий, но за него по крайней мере не стыдно. Ино сказала это в сердцах, а Сакура в сердцах ей поддакнула. И впрямь, лучше бы куратором был господин Какаши. Если не считать некоторой неловкости и нарушения личных границ, у них вроде бы установились мирные отношения. — Так, может, ты попросишь его? Вы же общаетесь неформально. Обратись к нему от лица нашей группы. Скажи, что для нас важно, чтобы учебный процесс был на контроле у ответственного и строгого человека, что с таким куратором, как Джирайя, наша группа скатится в отстающие. А это недопустимо, потому что врачи не должны знать свое дело на слабую тройку, ведь им потом придется нести ответственность за чужую жизнь… — Стой-стой-стой! Почему я должна идти к нему? Да он и не послушает меня! Ты просто хочешь, чтобы все разрешилось, но решения принимает не профессор, а ректор. И даже если я наберусь смелости и попрошу, он совершенно точно не согласится. У него никогда не было группы. Не думаю, что ради нас он сделает исключение. Сакура запаниковала от одной мысли, что ей придется просить профессора о подобном. Его реакции предсказывались легко и быстро. Его презрительно изогнутая бровь, прикрытые глаза, жесткий голос и категоричное «Нет». К гадалке не ходи. Из всех возможных вариантов только этот был реален. — Так значит ты даже попробовать не хочешь? Пусть это очень слабый шанс, но это шанс! Если бы я могла, то пошла бы сама! Но мне он точно откажет, а вот тебе может и нет. Сакура, ну пожалуйста! Умоляю тебя! Только попробуй! Хочешь, я буду до конца семестра мыть полы в комнате и выносить мусор? Я обещаю, что буду! Пожалуйста! Ты просто попроси! Не убьет же он тебя за это! Сакура стояла парализованная горячей просьбой подруги, обхватившей ее ладони и прижавшей их к своей груди. Обещание мыть полы и выносить мусор не стоило воспринимать всерьез — Ино частенько филонила, оправдываясь загруженностью в универе. Но ее страх, который близок каждой девушке, страх быть пойманной в ловушку неприятным мужчиной, обладающему властью испортить жизнь, царапал сердце. Просить у Хатаке было немногим лучше, чем провести остаток года под кураторством Джирайи, но всегда оставался шанс, что профессор просто откажет. Тогда Ино не сможет сказать, что подруга предала ее и отказалась помочь. — Хорошо. Я спрошу. Но не жди от него щедрости или великодушия, которые ему не свойственны. Готовься к отказу и к тому, что мы будем много общаться с главным извращенцем универа. Для встречи с профессором Хатаке Ино расстаралась. Она открыла двери своего гардероба, предлагая подарить все, что Сакура только захочет. Тут же начала перебирать свои кофты, брюки, платья, юбки… комната за несколько минут стала похожа на место взрыва снаряда с модной одеждой. Сакура с тоской смотрела на дорогие и красивые вещи, понимая, что практичечски ничто из этого не подойдет, потому что если в талии подруги и сходились, то в груди были бесконечно далеки друг от друга. — Не нужно. Я надену свое. Это же не свидание. Мне просто нужно будет спросить и уйти. Я даже куртку снимать не буду. Ино заторможенно смотрела на понурую Сакуру и не знала, что ответить. На какие-то мгновения она прозрела и поняла, что обрекает подругу на немыслимую просьбу. В ту же секунду ей захотелось взять свои слова обратно. Но животный страх всколыхнулся с новой силой и запечатал рот девушки сургучной печатью. — Погоди. Ты собираешься идти в кроссовках? Там же мороз. Где твои сапоги? Давай я принесу! Ино смотрела на Сакуру, которая продолжала обуваться, натягивая на толстые вязаные носки тонкие кроссовки, и ждала ответа. Но Сакура только повела плечами и стала накручивать на шею шарф. — Я их выкинула. — Отлично. Давно пора. Идти по свежему снегу в новых сапогах, которые оказались малы подруге, было фантастически удобно. Сакура все поглядывала и поглядывала на них, удивляясь тому, как ловко они сидят на ноге, да какие красивые, да какая у нее походка, да как блестят лакированные носы. Чувствовать себя красивой — один из самых мощных женских наркотиков. Дорога до дома профессора еще никогда не была такой увлекательной. Разговор со строгим и сердитым Какаши Хатаке больше не пугал. Лифт не работал. Пришлось подниматься по лестнице. Каблучки цокали по бетону, наполняя сердце Сакуры радостью. Она то и дело останавливалась и стряхивала налипший снег, всматриваясь в то, как он тает неровными пятнами. Все же хорошо, что она согласилась. Свет на его площадке не горел. Видимо, некому было поменять перегоревшую лампочку. Сакура нажала на кнопку звонка и стала ждать, чутко прислушиваясь к звукам за дверью. Очень долго оттуда не доносилось даже шороха. Сакура нажала на кнопку еще раз пять, прежде чем услышала тихий скрип, а потом шум, словно кто-то волок что-то по полу. Ослепительно-яркий свет обдал ее, привыкшую к полумраку и заставил зажмуриться. — Харуно? Голос профессора был осипшим и донельзя удивленным. Сакура тут же открыла глаза и внимательно посмотрела на него. Перед ней возвышался очевидно очень больной человек. — Вам плохо? Температура? Где-то болит? Вы давно ели? Стул был? Слабость, головокружение, тошнота? Какие симптомы? — спрашивать разрешение, чтобы войти в квартиру человека, нуждающегося в помощи, врачу не пристало. Куртка быстро слетела с плеч, сапоги улетели в разные стороны без должного почтения, Сакура бегом пролетела мимо прислонившегося к стенке профессора в ванную и стала мылить руки. — Что ты тут делаешь? — он пытался говорить серьезно или сердито — пойди разбери этих помирающих от простуды мужчин. Сакура не удостоила его вопрос ответом. Взяла горячую руку в одну ладонь, другую приложила ко лбу. Температура была гораздо серьезнее смертоносных тридцати семи и двух. — Сначала я вас осмотрю. Дорогу к спальне она помнила. В комнате, где Хатаке устроил себе берлогу, стоял ужасный запах. Сакура тут же уложила больного в кровать, укрыла двумя одеялами и открыла окно. — Полежите пока, тут нужно проветрить. Я пять минут всего. Только свежий воздух пущу. За эти пять минут она успела осмотреть тумбочку у кровати, на которой горой лежали таблетки и сиропы. Такому разнообразию любая аптека позавидовала бы. Вот только не было похоже, что профессор фармакологии прибегал к помощи лекарств. Все блистеры, кроме жаропонижающего, оставались нетронутыми. — Ну вот. Так-то лучше. Сакура закрыла окно и снова подошла к кровати. Недовольно-сердитый взгляд человека с сильной интоксикацией выглядел слишком жалобно. Пришлось сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ. — Сейчас приготовлю вам теплое питье. А пока что примите это. Она протягивала три таблетки и стакан воды. Стандартный набор для того, чтобы быстро облегчить состояние больного. Но больной был уперт и вреден. — Что. Ты. Тут. Делаешь? Несмотря на слабость и общий упадок сил, профессор продолжал разговаривать командным голосом и не допускал даже мысли, что какая-то болезнь может сделать его зависимым от чьей-то помощи. — Неужели непонятно? Я тут пытаюсь вам помочь. Вы же больны и серьезно. Вам сейчас нужно выпить эти таблетки и постараться поспать. Я пока что приготовлю вам… Сакура приготовилась к долгому диалогу, во время которого профессор будет упорствовать, а она продолжать уговаривать, но тут он протянул руку, крепко сжал ее ладонь, поднес к своему рту и, слегка зацепив нежную кожу кипяточными губами, заглотил все три таблетки. — Отлично. Не стоило обращать внимания на последний взгляд, которым больной Хатаке проводил свою нечаянную спасительницу, но Сакура никак не могла выкинуть его из головы. Все шло настолько не по плану, что о собственных переживаниях из-за просьбы стать куратором уже и не вспоминалось. Кухня явно приняла на себя первый, второй и десятый удар болеющего хозяина. Повсюду стояла грязная посуда, валялись упаковки от продуктов, на полочках не было ни одной чистой тарелки или бокала. Сакура засучила рукава и быстро перемыла всю посуду, поставив параллельно на огонь чайник, чтобы сделать чай с лимоном. Она так увлеклась работой, что не заметила, как слабый голос из спальни позвал ее. Но очень хорошо услышала грохот упавшего тела. Тут же поставила на стол стакан с чаем, который остужала до теплого, и бросилась на помощь. Хатаке лежал на полу, пытался выпутаться из одеял и тихо ругался. — Какого черта? Зачем ты меня связала? Сакура бросилась помогать, не тратя время на оправдания. Да и что она могла сказать? «Вы сами виноваты, нечего в таком состоянии резко вскакивать с кровати?» После такой фразы профессор найдет силы и вытолкает ее за дверь. Даже если потом умрет. — Обопритесь на меня. Я помогу вам встать. Держитесь. Еще чуть-чуть. Вот так. Хорошо. Сакура подняла больного, который оказался неожиданно тяжелым, и усадила на край кровати. За прошедшие после приема таблеток пятнадцать-двадцать минут он успел пропотеть, температура ощутимо спала, общее состояние стало немногим лучше. — Пусти. Профессор попытался встать, но почти сразу завалился назад и упал плашмя на кровать. Чертыхнулся, проклиная всяких неумех, которые только мешают и снова попытался подняться. — Отвести вас в туалет? — догадалась Сакура. Его согласие, больше похожее на злобно-обреченное мычание, звучало очень глухо. Следующие два часа прошли в привычных хлопотах. Местами Сакура ловила себя на мысли, что надо бы сделать обход по палатам, один раз даже пошла искать лист для измерения температуры. После похода в туалет, где ей пришлось придерживать больного, чтобы он не упал с унитаза, потому что в его просторной ванной было слишком просторно и ему не за что было держаться, кроме ее плеча, этот ворчун потребовал накормить его куриным бульоном. Пришлось бежать в магазин за курицей, так как в холодильнике у этого мужчины не оказалось ничего даже отдаленно похожего. Сакура взяла ключи от квартиры, пересчитала деньги в кошельке и за десять минут обернулась, вернувшись ровно к тому моменту, когда неугомонный Хатаке снова упал с кровати. Около десяти вечера позвонила Ино и с явным беспокойством в голосе спросила, когда Сакура собирается вернуться. Все же утром нужно идти в универ, новый семестр, все дела. И вообще, ее там не убили случайно? Пришлось сказать, что ее срочно вызвали на работу, приедет утром ко второй паре. По большому счету Сакура не сильно и соврала. Пациент у нее стоил целого отделения. Когда профессор с трудом проглотил пять ложек крепкого бульона, выпил три стакана сладкого чая с лимоном и позволил себя обтереть, Сакура начала допрос. Хотя у врачей это называется сбором анамнеза. — Как давно вы болеете? Пришлось повторить этот вопрос трижды, прежде чем обессиленный перенессенной лихорадкой профессор приоткрыл глаза. Вместо ответа поднял руку с четырьмя пальцами. — Все это время было так плохо или ухудшение началось недавно? Снова четыре пальца. Сакура неодобрительно покачала головой. Ну что за балбес, а еще врач! — Я буду перечислять симптомы, а вы кивайте, если замечали у себя их. Хорошо? Отлично. Итак: головная боль? Отсутствие аппетита? Высокая температура и озноб? Судороги? Насморк? Боль в горле? Кашель? Боль в животе? Проблемы с мочеиспусканием? Он кивнул на каждый. Сакура внимательно осмотрела пациента и приступила к пальпированию. Как она и думала, лимфоузлы под челестью и вокруг пупка были увеличены. Быстрый осмотр горла при помощи фонарика на телефоне показал ярко-красную слизистую и воспаленные миндалины. К счастью, легкие, которые пришлось слушать, прислонив ухо к его груди, были чистыми. — Боюсь, без антибиотиков уже не обойтись. Вы так запустили свою болезнь, что это вполне может привести к серьезным осложнениям. Если не лечить, то пневмония вам обеспечена. Поэтому давайте-ка я схожу за лекарством и начну курс. Сакура разговаривала с ним своим специальным голосом, так она обычно уговаривала очень строптивых мамаш, наслушавшихся советов в интернете. Спокойно, медленно с небольшим нажимом. Профессор внимательно смотрел на нее и согласно кивал, продолжая молчать. Куда только делась его разговорчивость? Не так давно ругался и ничего не мешало, а как дошло до дела, так словно язык проглотил. — У вас есть аллергия на какие-либо препараты? Она успела сходить в коридор, накинуть куртку, замотать горло шарфом, прежде чем вспомнила главное. Хатаке улыбнулся, первый раз за вечер, отрицательно помотал головой, а потом сказал в спину: — Не зря поставил тебе пятерку. Искать круглосуточную аптеку пришлось долго. Еще дольше пришлось уговаривать аптекаря продать антибиотики без рецепта. К счастью, Сакура была слишком мотивирована, чтобы сдаться и уйти. Она пошла на обман, сказав, что лекарство нужно ее любимому дедушке, который уже получил курс, но врач сказала продолжить, а рецепт не оставила, и теперь либо ждать утра и бежать за бумажкой, а это чревато резистентностью и ухудшением состояния, либо купить сейчас и дать необходимую дозу для полного излечения. Выходя из аптеки с пакетом, полным шприцов, салфеток, жидкости для разведения антибиотиков и стеклянными баночками, полными заветного порошка, Сакура чувствовала себя победительницей. Ее даже не смущал опустевший кошелек. Все же врач — это диагноз. Профессор больше не пытался встать. Он сладко спал, укрывшись одеялами. На лбу бисерился пот, дыхание было равномерным и глубоким. Жар спал. В целом пациент выглядел гораздо лучше. Сакура чисто-начисто вымыла руки. Потом также выдраила поднос с кухни, сложила туда все необходимое для инъекции и начала смешивать антибиотик с обезболивающим. Она делала это сотни раз, руки действовали на автомате. Так же на автомате она вошла в спальню, откинула одеяло, обнажила верхнюю часть левой ягодицы и, дав предварительно фонтанчик, чтобы избавиться от воздуха в игле, сделала укол. Приложила спиртовую салфетку к показавшейся капельке крови, сделала пару круговых движений, словно растирала лекарство. И вышла. Каждую из пяти минут, что она провела в спальне, Сакура была врачом. Она даже не заметила, какой упругой и красивой была у профессора… Утро встретило Сакуру ласковой мелодией чужого будильника. — Я так и знал, что вы не поставите время для соблюдения нужного интервала между уколами. Поэтому… Но тут заиграл будильник Сакуры. Смущенный своим пафосом Какаши Хатаке развел руками и развернулся, чтобы лечь на живот. Но не извинился. Ему определенно стало намного лучше. Делать укол во второй раз было гораздо более неловко. Сакура дергалась и нервничала, ожидая замечаний профессора. Но он молчал. Она уколола правую ягодицу, приложила салфетку и немного растерла место. — У вас легкая рука. Хорошо делаете. Сакура замерла в дверях, пораженная прозвучавшей похвалой. Обернулась, улыбнулась и вышла абсолютно счастливой. Уходя на лекции, пообещала зайти вечером, чтобы проведать и сделать укол. Профессор согласно кивнул, пообещал съесть весь бульон и пить таблетки строго по времени. Сакура кивала с серьезным видом, слушая его обещания. Она так и не спросила насчет кураторства. Время до вечера тянулось медленно. Невыносимо медленно. Сакура посматривала на часы и думала только о том, как же тяжко ждать, когда беспокойство съедает тебя изнутри. Лекции ненадолго отвлекли ее, заставив усердно поработать, записывая важную информацию. Ино недовольно сморщилась, услышав, что Сакура не успела зайти к профессору, потому что пришлось ехать на работу. Желудок требовал еды, но денег не было даже на булочку. Сакура держалась до конца занятий. Благо, что общежитие было всего в пятнадцати минутах ходьбы. А в общежитии были пирожки, которые Ино привезла из дома. В шесть часов она стояла на остановке и ждала автобус. Радовалась, что по графику дежурство в больнице поставили на завтра. Молилась, чтобы профессор исполнил хотя бы половину обещенного. Повторяла про себя, что нужно сделать и в каком порядке. И с небольшим смущением думала, что если ему стало намного лучше, то его нужно бы искупать. Стараясь не представлять себе обнаженного профессора в ванной или под душем, Сакура чуть не проехала свою остановку. Лифт работал. Ключи от квартиры она благоразумно оставила хозяину, поэтому ей снова пришлось назвнивать в дверь, ожидая, пока откроют. На этот раз Хатаке появился гораздо быстрее. Стоял в дверном проеме, освещаемый со спины ярким светом, немного нелепый в банном халате. Волосы на его голове были мокрыми. — Вы пришли. Констатировал, словно чью-то смерть. Сакура внутренне напряглась, но виду не показала. Сняла куртку, разулась, направилась в ванную, чтобы помыть руки. С кухни тянуло ароматом бульона. — Давайте покончим с этим поскорее. У меня много работы. Судя по интонациям его голоса профессор был практически здоров. Куда только девался доброжелательный тон? Сакура с разочарованием подумала о том, как же нелепо, что он становится таким жестким и неприятным, когда чувствует себя нормально, и почему он не показывает ту сторону своей натуры, которую удалось увидеть ей, когда он перестал себя контролировать. — Ложитесь. Я быстро. Она не сразу поняла, что вместо штанов на нем теперь халат, который нужно приподнять, чтобы добраться до нужной верхней четверти ягодицы. А когда поняла… — Не могли бы вы… — ее голос звучал обычно, но давалось это нелегко, — приподнять?.. Он тут же выдернул руку из рукава и откинул полу халата, обнажив тело наполовину. Сакура на несколько секунд забыла, как дышать. Ну до чего же он красив. Честное слово! Такой противный и такой красивый! Прям проклятье какое-то! — Мне нужно левую яго… Она не успела договорить. Профессор очень ловко откинул и вторую половину халата, оставшись на кровати абсолютно обнаженным.