tea.

— Смотри: это тот художник, о котором я тебе рассказывал, — сидя за столиком в кофейне, омега слабо толкает сидящего рядом альфу локтем в бок. Он все ещё подписан на этого художника в «Инстаграм», а когда-то даже хотел купить его картину. Увидеть его в любимой кофейне казалось и вовсе чем-то нереальным, хотя такая мысль и тревожила голову, когда в соцсетях появилась новость о том, что Сяо Чжань с семьёй возвращается в Китай: «Что, если мы встретимся где-нибудь на улице или в кафе?» Это было нереально: Китай слишком огромен для случайных встреч, и все же вот он стоял у барной стойки, выбирая напиток. — Художник? — альфа, казалось, заставляет себя оторваться от экрана смартфона. Ему, если честно, совершенно не интересно, и омега знает это. Ему никогда не было интересно, но их обоих, казалось, устраивали такие отношения. И тем не менее он впервые был рад, что отреагировал. Было ли дело в том, что речь шла о каком-то художнике, даже сам он не мог сказать этого, но каждый раз в груди что-то сжималось. Сяо Чжань тоже был художником, пусть и не слишком успешным. — Сяо Чжань? — омега, стоящий у бара, определенно, был именно им. Слегка повзрослевшим, изменившимся. Красивым — как и в день их первой встречи. — Ты знаешь его? — омега рядом, казалось, был удивлен не меньше, чем и альфа. Откуда ему было знать Сяо Чжаня? Он ведь не интересовался искусством, даже не сидел в соцсетях. — Вроде того, — мужчина усмехается и прячет телефон во внутренний карман пиджака. — Когда-то мы встречались. Сейчас эти слова звучат как что-то нереальное. Прошло три года, даже чуть больше, и порой кажется, что этих отношений и вовсе не было. Он мало что помнил про Сяо Чжаня, хотя они прожили вместе больше двух лет, а вся его квартира была заполнена вещами омеги. Уходя, он не забрал ничего, за исключением картин и каких-то мелочей. Многие его вещи до сих пор хранились в квартире. Все в той же квартире, где они жили вместе. — Встречались? — тон, которым омега роняет это слово, говорит в разы больше, чем его содержание. Он и Сяо Чжань? Этот утонченный и шикарный омега — глупости. — Удачная шутка. — Он смеется, вставая из-за столика и подхватывая сумочку: уже почти два — его обеденный перерыв закончился, и он должен вернуться к работе. — Я пойду, вернусь поздно и не голодный, так что к ужину не жди. Очень хотелось бы подойти к омеге, попросить сделать фото, но в нем не так много решимости, да и Сяо Чжань выглядел слегка устало: наверняка он пришел отдохнуть, а не вести социально активную жизнь. Альфа провожает того взглядом, ничего не говоря, — да и что сказать? Возвращая внимание к Сяо Чжаню, он невольно думает: когда его вкус в омегах так изменился. Раньше его тянуло к интересным, необычным, самодостаточным омегам. Сегодня он бы не отказался вернуться в дом, где его ждут. В дом к Сяо Чжаню. Альфа наблюдает за тем, как тот делает заказ и уходит к одному из столиков у окна, поправляет волосы, скидывает кардиган с плеч, оставаясь в широкой футболке. Она скрывала фигуру омеги, но худые ноги, обтянутые тесными джинсами, давали понять, что его фигура все ещё была такой, как он помнил, разве что бедра стали чуть полнее, но впервые альфа понимает, что это совсем не портит чужой красоты. Он ждет, пока омега займет место на диванчике, и, бросив пару купюр на стол, направляется к нему. Вряд ли Сяо Чжань будет рад, но… что, если будет? — Чжань-чжань, — останавливаясь у самого столика, альфа испытывает слабый трепет в груди. Вблизи он стал ещё красивее, вот только запах… — Ты… — Сяо Чжань — ожидаемо — не рад. Он так боялся этой встречи. Понимал, что шанс встретиться случайно ничтожно мал, и все же боялся этого. Полгода жизни в Пекине практически убедили его, что эта встреча никогда не случится. Судьба, возможно, просто выжидала. Он смотрит снизу-вверх на человека, которого считал своей единственной любовью, а после — наибольшим проклятием, и ничего не ощущает. Совершенно. Будто этот человек чужой и незнакомый ему, блеклая тень знакомца из его прошлой жизни, о которой он почти забыл, и это… Радовало. Он не чувствовал обиды или боли, не испытывал сожалений, потому что, если бы не этот человек, встретил бы он Ибо? Возможно, нет, и вот тогда он бы в самом деле испытывал сожаления. — Я присяду? — альфа слабо улыбается, чувствуя себя школьником на первом свидании. Это так глупо. Они были в отношениях три года, он знает Сяо Чжаня, знает его характер и привычки. Даже то, что от него несет альфой, — пустяк. Он ведь взрослый омега. — Нет, не стоит, — Сяо Чжань отказывает без раздумий, без сомнений и сожалений. За отказом следует короткая пауза, будто мужчина не ожидал, и ведь он правда не ожидал. Его Чжань-Чжань не стал бы отказывать. — Слышал, ты стал известным художником, — он хочет сделать вид, что отказ его не затронул, но Сяо Чжань знает, что это не так. Видит по слегка дернувшемуся уголку губ. Кажется, он до сих пор не привык получать отказы. — Да, стал. Оказывается, моя мазня стоит хороших денег, — губы невольно изгибаются в ухмылке. Он не специально, правда. Не его вина, что этот альфа никогда не считал его увлечение чем-то серьезным. — А ты стал дерзким, — мужчина смеётся, тихо и совершенно искренне. Его Чжань-Чжань никогда не был таким и, если задуматься, очень жаль. В его воспоминаниях омега был тихим и кротким, он никогда не проявлял бурных эмоций, никогда не позволял себе излишнюю смелость или дерзость. Сейчас он смотрит уверенно, ухмыляется так непривычно, приподнимая уголок губ, выгибает бровь, будто бросает ему вызов. Омега бросает ему вызов. — О, нет, это называется уважение к себе, — Сяо Чжаня тянет, будто извиняясь, но оба они знают, что в этом нет и капли искренности. — Чего ты хочешь? — Думал, мы могли бы выпить кофе, — он ведет плечом, будто между делом, не чужие люди ведь, да? А Сяо Чжань с трудом сдерживает смех. Неужели он в самом деле думает, что омега может согласиться после всего, что между ними было? Кажется, этот вопрос буквально написан у него на лице, потому что мужчина продолжает: — Мы не виделись так давно, неужели ты все ещё помнишь только плохое? — А ты все ещё не помнишь ничего? — он в самом деле роняет смешок, так легко и искренне. — Я не пью кофе. Ибо за один день запомнил основные предпочтения омеги. К концу их первого года отношений он научился заваривать практически любой чай, делая это по утрам как само собой разумеющееся просто потому, что это делало Сяо Чжаня счастливым. А ведь когда-то он в самом деле убеждал себя, что это нормально, если альфа не помнит какие-то мелочи. В реальности оказалось, что запомнить можно все, если человек важен для тебя. Сяо Чжань был важен. — Бао? — Ибо подходит к столу, держа за руку Суо. Сяо Чжань и не заметил, как долго их не было, что в целом было не странно. Их малыш стал совсем большим, ему почти два года, и Сяо Чжань очень гордится тем, как быстро он растет. В последние дни он ответственно предупреждает родителей о том, что ему нужно в туалет, что быстро стало очередной обязанностью Ибо, потому что маленький Суо слишком хорошо усвоил, что папочка — это другое, а ему нужно в уборную для альф, то есть вместе с отцом. То, как ловко малыш понимал, где альфа, а где омега, очень забавляло Сяо Чжаня, будто было в маленьких детях какое-то вложенное чутье, которое давало понять, с кем он в безопасности, а кого стоило опасаться. Он опасался всех незнакомых альф и очень тянулся к Ибо, все ещё продолжая учиться у него всему. — Вы уже? — улыбка становится мягче и куда более искренней, а руки тянутся к малышу, который, отпуская руку отца, охотно садится на колени папочки, обнимая. — Я заказал нам жемчужный чай, возьмем с собой? Он переключается на Ибо, будто мужчины рядом и нет, встаёт с диванчика, держа Суо на руках. Он стал таким большим, но омега все ещё не может отвыкнуть от привычки держать его на руках. Кардиган Ибо подхватывает сам, накидывает на плечи омеги, по привычке целуя висок и ероша волосы сына. — Подождёте снаружи, я заберу заказ, — он берет со столика чек, ласково намекая, и Сяо Чжань совершенно не против. Он уходит, оставляя альф наедине, не прощаясь. Зачем прощаться, если он даже не здоровался. Мужчина же наблюдает за этим слегка потеряно. Он плохо помнит, но эти синие пряди в волосах, россыпь серьг в ушах… Неужели это он? Тот парень, что три года назад увел Сяо Чжаня из подобного кафе. Он был уверен, что все это — шутка. Убедил себя, ведь как иначе? Его Сяо Чжань никогда бы не изменил ему, никогда бы не бросил сам, он ведь был такой… Верный и влюбленный. Неужели тогда все это была правда и он в самом деле изменял ему, в самом деле хотел уйти ради этого хулигана? Что там говорил ему омега? Известный художник, замужем за каким-то гонщиком, воспитывают вместе сына… Это в самом деле он? И ребенок… он выглядит довольно взрослым, сколько ему — два? Три года? Как долго они были в отношениях, прежде чем это стало известно? Что, если он в самом деле хотел бросить его в тот день, потому что забеременел от другого? Голова шла кругом. — Он стал красивее, правда? — мужчина вздрагивает от голоса альфы. Не думал, что он останется, не думал, что заговорит. О чем им говорить после всего, что произошло? И все же хмурится любопытно, встречаясь взглядом с ним. — Красивее, чем в то время, когда встречался с тобой, да? — Ибо усмехается, потому что он, если честно, мечтал об этой встрече все три года и даже не поверил глазам, когда вышел из туалета и увидел этого мужчину у стола, где сидел Сяо Чжань. — В груди тяжелеет, когда смотришь на него. А каков он в постели — ты ведь даже не представляешь. Мне немного жаль тебя: ты ведь не осознаешь, что ты потерял, и ты не видел и половины того, каким он может быть. Но знаешь, спасибо. — Ибо тянется к мужчине похлопывая по плечу, он ведь в самом деле благодарен, честно. Если бы он не был таким мудаком, как скоро судьба свела бы его с Сяо Чжанем снова? Как много времени они бы потеряли? — Если бы ты не был такой тварью, он никогда бы не достался мне, и я счастлив, что этот потрясающий омега мой. Ибо заканчивает с настоящей, искренней благодарностью. Он чертовски счастлив, честно, и тем не менее он мечтал об этой встрече три года только ради того, чтобы… — Какого хрена?! — мужчина отшатывается, зажимая нос. Между пальцев течет кровь, а перед глазами слегка темнеет. — Ты знаешь какого, — люди в заведении слегка напуганно оглядываются. В их представлении какой-то хулиган ни за что ни про что накинулся на приличного альфу в костюме. Ибо, разумеется, не накинулся. Ему хватило одного четкого удара в переносицу, чтобы после этого протереть руку салфеткой со стола и, похлопав мужчину по плечу, отойти к стойке, забирая заказ у ошалелых сотрудников, покидая заведение. Сегодня ему будет не жаль, даже если он все же попадет в новостные сводки за драку и дебош в кафе. — Такое поведение тебя не красит, — Сяо Чжань стоит у входа, придерживая Суо под попу, пока тот разнеженно щурится от поцелуев в макушку. Он, разумеется, все видел и даже слегка осуждает альфу. Драки — это низость. Они ничего не решают и уж тем более не меняют людей, и тем не менее в груди плескалось глупое удовлетворение: Ибо в самом деле готов даже подраться ради него. Это не должно радовать, поддерживать насилие — плохо, но он не может перестать. — Я знаю, но он заслужил это, — впрочем, Ибо не жалеет ни капли и даже не думает раскаиваться. Если будет нужно, он готов вернуться и сделать это ещё раз, но альфа лишь принимает помощь официантов, вытирая кровавые потеки с лица. — Давай его мне, он уже тяжёлый, как тыковка, а тебе нельзя тяжёлое. — Я беременный, а не раненый, — омега закатывает глаза, но послушно меняется с Ибо, отдавая ему ребенка, взамен забирая подставку с двумя стаканчиками чая. Он, честное слово, не раненый. По нему ещё даже нельзя сказать, что он в положении: не прошло и двух месяцев с последней течки, и хоть оба они знают, что малыш уже есть и стремительно растет, Сяо Чжань даже не чувствует этого. — Я знаю, знаю, но позаботься о том малыше, который в твоём животе, этого доверь мне, — он целует омегу в щеку, подгоняя к машине: у них на сегодня были большие планы, первый пункт которых — отдать Суо дедушке Вэю на ближайшие сутки.